- Это Василиванычу от скромности?!! Да он раздулся, как презерватив на параде… а, понял. Нет, надо что-то делать. Он ведь все же живой и прямоходящий. Слушай, я все равно материалы с утра заслал уже, надо сваливать, а то они меня тут захвалят, а я днем не пью, ты же знаешь… А по телефону-Давай я сейчас подъеду, ты пока попробуй в "Астра…", ну, звякни клиентам, спроси, когда! они его… Ой, Леночка-Леночка-Леночка, это у тебя с коньячком кофе? Все, Димон, мне некогда, через час буду, давай!
"День" Гаррика Алферова закончился сразу после полудня. Когда спустя пару часов после наших телефонных переговоров знатный журналист ввалился в мою квартиру, достаточно было искоса взглянуть на него, чтобы понять, что он пьет уже около 140 минут. Как только я смог посмотреть на него прямо - а это было сложно сделать, так как его уже пошатывало из стороны в сторону, - стало ясно, что погрешность составляет минут десять, как минимум. В плюс.
- Дыхни!
Нельзя сказать, чтоб я мгновенно опьянел, но потребность поддержать друга почувствовал сразу же.
- Фу, кто же пьет пиво и красное венгерское из пакетов после коньяка! - только и сказал я ему, отправляясь к бару за бутылкой "Русского принца".
- Да, так и получилось, а как ты…
Так вот и начался наш нетелефонный разговор.
Через пару стопок мы уже горячо обсуждали больные проблемы больного Василива-ныча.
- Да он чокнутый. Хорошо еще, если его милицейские раньше достанут, чем "Астратур"! - орал Гаррик, покачиваясь на кухонной табуретке так, будто задался целью изобрести новый танец: сидячий, для безногих.
- Это еще почему?! - вопрошал я, налегая на "Русского принца", чтобы хоть как-то сравниться с собеседником в экзальтированности.
- Да они не меньше нашего от его статейки прибалдели в ГУВД! Они ничего ему не говорили!! Правда, ничего и опровергать не стали!
- Почему?
- А может, и есть сермяжная правда в его прописанных истинах! Кто его зна! Мне один дядька знакомый из прокуратуры сказал, мол, "он доиграется со своими информаторами"!
- Да какие у него информаторы?!
- Вот и я думаю, раньше никаких не было! Еще по пятьдесят?
- Как говорит Княже, "по полташке", это любая емкость до* половины, бери-ка во-он те кружки!
- Хы! Бр-р! Чем трольше пью, тем дольше брезвею! Дима, а в "Астратур", убивцам, ты звонил?
- Да пока ты ехал, я мог бы всех служащих обзвонить!
- Ну и что?
- Что они скажут! С Тарановым опять перекинулся парой фраз!
- А он?
- Ленинградский почтальон! Бывший гэбист, никакое не доверенное лицо, тоже телохранитель, как Богдан… Что он? Нет, ты меня удивляешь сегодня, Гаррик! Он, ясен нос, сказал, что Василиваныч "всех разочаровал"…
- Кроме читателей! И-ик!
- Прекрати меня перепивать! Переби вать! Вот, а я ему - не трогайте, мол! А он - "кто же говно трогает"!
- Угу. Его не трогают. Но убирают.
- Об этом я не подумал. Черт, а может, этот Таранов тоже подразумевал… это… ну… то… Слшай, Гррик! Двай ще по одной, а птом Васильванычу пзвним, а?
- Врио! Ще по одной! И пзвним! А зачем?
- А скажем, чтоб дурака перестал валять! - на удивление внятно сформулировал я. - И чтоб спрятался!
- Д-вай!
И мы добили "Русского принца" - как те большевики. А потом…
Мы звонили Василиванычу, затем гуляли, обедали в ресторанчике "Старая деревня", звонили ему и оттуда, и позже, когда снова вернулись ко мне, затем я еще раз набрал его номер среди ночи, когда проснулся от Гаррикова бреда насчет "войны мафий" - он переживал даже во сне, что пока все лавры доставались его конкуренту! - но трубку в его квартире никто так и не снял.
А утром следующего дня мы услышали в "Петербургской панораме" по курковскому радио, что когда мы общались накануне в три часа дня, в Василиваныча стреляли.
- Я разговаривал с Тарановым около пол овины второго!
- К черту! Не он же сам, наверное! Суки! Позвони этим скотам и скажи, что через три дня в моем еженедельнике они прочтут много познавательного!
- Давай! Верно! Вот разве если Корнев вернется, объяснит…
- Да это ж все с его санкции!
Возразить нечего! Я промолчал. Так мы и расстались с Гарриком у пресс-центра ГУВД, где "один знакомый дядька" Алферова сообщил нам массу интересного. Даже - "только пока не для печати, мужики" - такую любопытную деталь, что и в Шамиля, "и в Ва-силиваныча стреляли из одного оружия.
- Очень специфического. Вот этого я рас крыть вам пока не могу, но пули в обоих случаях найдены, стандартный девятый калибр, от "Макарова", а следы на пулях настолько характерны, что наши эксперты-трассологи… только не надо думать, что они изучают "трассы", нет, трассология - наука о следах, кхэ-кхэ… короче, эксперты дали уверенное заключение: оружие одно и то же. И еще. Его подстрелили недалеко отсюда, а телохранитель Корнева вышел из Большого дома в два часа дня… Ваш коллега просто герой!
Теперь я и сам склонялся к подобной характеристике. А я еще вчера обзывал его по-всякому! А он! Сохранить самообладание настолько, чтоб самому отыскать пулю, которой тебя продырявили, зажимая рукой рану в предплечье, - это очень похоже на героизм. И очень не похоже на Василиваныча. Он-таки остался в живых, герой!
Я зашел в "МДМ-банк" на Захарьевской, насмешил там всех, продав последний червонец баксов, и, пообедав в кафешке на нечетной стороне Литейного недалеко от Большого дома, пешком двинулся к метро. Что-то неопределенное не давало мне покоя, что-то беспокоило…
Только не подумайте, что я не верю в героизм, чувство долга и благородство человеческой души. Такое мнение может сложиться. Красавица-компьютерщица одного крупного питерского издательства, с которой я не перекинулся и десятком слов, заявила мне как-то, что я "очень язвительный тип". "Хэ-хэ!" - возразил я ей на это обвинение, но так и не стал уточнять, что все это наносное, что на самом-то деле я верую в изначальную чистоту и людскую безгрешность, хоть это несколько и не согласуется с догматической точкой зрения [на этот вопрос]. В любом случае, изначальная греховность снимается крещением, грубо-то говоря…
Просто иногда я имею дерзость подозревать.
Так и в этой истории что-то не давало мне покоя до тех пор, пока я не дошел до станции метро "Гостиный двор". Странные люди в желтых одеждах пританцовывали, лупили в барабанчики и звали великого бога "Харю", именуя его то "Крышкой", то "Рамой". У всех свои развлечения.
Беспокойство не исчезло, но я сумел сформулировать для себя основные его причины. Их можно передать только с помощью длинного ряда вопросов. Довольно разнообразных. Почему Василиваныч не только остался в живых - если куда более искушенного в проблемах выживаемости Шамиля свалили с одного выстрела, - но и смог отыскать пулю? Девятый калибр, конечно, не сорок пятый, разница больше чем в три миллиметра, но - уверяю вас, - даже получив пулю в руку, с небольшого-то расстояния (а на одежде Василиваныча даже остались микроскопические частицы пороха, что позволило определить дистанцию - не больше трех метров!), вы первым делом озаботитесь тем, как бы помягче упасть, уж никак не поиском пули!
Итак, Василиваныч должен был свалиться. Почему же тогда его не добили "контрольной"? Версия следствия, что-де убивец услышал шаги на лестнице - трагедия произошла в подъезде на Жуковского, - и предпочел смотаться, мне отрицательно не нравилась! По ряду причин. Подразумевалось, что стрелок - наемный киллер "Астратура" экс-десантник Богдан Игнатенко, если конкретней - телохранитель Корнева. Так вот, профессионал, тем более не постеснявшийся свалить самого Шамиля на пороге его квартиры, успел бы и добить, и смотаться. Это первое. Во-вторых… киллерам нынче платят достаточно - не 1991 год! - чтоб они могли позволить себе выкидывать в канализацию ту пушку, из которой произведен смертельный выстрел, ПМ сейчас стоит шестьсот баксов! Мелочь! Особенно - для "Астратура". И то, что выстрел в Василиваныча был произведен и ранившая Василиваныча пулька вылетела из того же ствола, никак не укладывалось в головоломку о супернаемнике на службе частного капитала!
В моей голове вертелись и еще четыре вопроса, но только один из них не имел никакого отношения к теме "Василиваныч и война мафий". Самый банальный - "что делать?".
Я вспомнил пожелание Гаррика и, все еще плюясь от злобы на весь "Астратур", подскочил к автомату. Набрал успевший запомниться номер.
- Вад! Осокин! Корнева нет?! Ну нет, так нет! Все! Сами виноваты! Какие нормальные отношения! Через три дня выпуск еженедельника почитайте! Гаррик, конечно, даст соло, но я тоже кой чего напишу! И не дай Бог Василиваныча… - это уже прозвучало глупо, я поспешил закончить: - Короче, по-людски надо уметь бесчеловечные дела свои вершить! Ха-ха! Это я смеюсь! Так я тебе и поверил! Все, Корневу привет передай писчебумажный!
Конечно, Таранов уверил меня, что никто из связанных с "Астратуром" парней в Василиваныча не стрелял. Но мне уже стало неинтересно ему верить. Вообще я круто поговорил с ним! По-моему, именно это и называется "всыпать по первое число!". Решительно и смело - как не по телефону!
Почувствовав себя героем, я расправил плечи, гордо вскинул голову и решительно зашагал по Невскому мимо метро. Мне вдруг срочно захотелось романтики. Если учесть, что официантки работают обыкновенно "два через два", у меня имелся шанс застать Настю в кабачке.
Все обломилось. Несмотря на дневное время, ночник был забит народом - великая сила скрытой рекламы нагнала в него людей, жаждущих взглянуть на тот стульчик, на котором Шамиль сидел последний раз в своей жизни, но Насти я так и не приметил. Только зря потратился на стакан пива. Вообще мне показалось, работала другая смена.
Значит, не повезло. Уходя, я поинтересовался у гардеробщика:
- Не планируете вывесить на почетную доску фотку девочки, обслуживавшей покой ного?
Он болезненно дернулся. Затем узнал меня.
- Замучили! Серые, милицейские, да и газетчики. А их всех уже уволили.
- Газетчиков?
- Девочек. Всю смену.
- Чтоб не болтали лишнего, что ли?
Странно…
- Не! Так уволенные болтать только боль ше будут. Не! Просто у хозяина правило: раз в два-три месяца персонал менять, чтоб не зажрались. Знаешь, сколько…
Гардеробщик отвернулся, чтоб смахнуть следы обиды шарфом клиента.
- Ладно-ладно! Понятно!
Делать было нечего. Та ниточка, которая могла привести меня к Насте, теперь в первую очередь тянулась в кабинет менеджера кабака - только там, наверное, я еще мог узнать координаты симпатичной мыслящей тростинки. Но мне показалось, что у этого джентльмена с кожей цвета черной слоновой кости сейчас достаточно других проблем. Наверняка с этим вопросом к нему уже подкатывались милицейские, и любой праздношатающийся гражданин типа меня рисковал налететь на неадекватную реакцию. Милицейским менеджер отказать не мог - и я в красках представил себе, как он отреагирует на не имеющее под собой законной основы любопытство.
Краски получились мрачными. "Роллинг Стоунз" - "Раскрась это черным", да!
- Ай лук инсайд май селф, энд си май хат из блек! - желая приободрить знакомого гардеробщика, пропел я ему в спину.
Он вновь затравленно дернулся, обернулся и с подозрением посмотрел куда-то мне за спину. Хе-хе, похоже, он решил, что в его ресторанчик пожаловал сам Мик Джеггер! Я никогда не подозревал за собой такого выдающегося вокального таланта.
- По-моему, там кто-то напился! И это днем! Слышал, кто-то орал про "черных"? - спросил он меня.
Я вышел, оскорбленный в лучших чувствах и артистических талантах. Но ничего, гениев всегда не понимали! Домой!
Я так туда и не попал. На "Пионерской" меня взяли. Я как раз успел поразмыслить о том, что у девочки Насти осталось достаточно ведущих ко мне "нитей" - по количеству телефонных проводов, если захочет, прозво-нится, второй моей мыслью было пройти к базару на Испытателей, купить домой чего-нибудь поесть, а третьей стало: "За что?!"
- В чем дело?
- Наручники надевать будем? - в традициях риторов и схоластов вопросом на вопрос ответил младший сержант. - Документы!
Конечно, заполучив мой паспорт, он двинул к "козелку". И конечно, мне пришлось покорно идти следом… Покорно? С радостью! Наконец-то я нашел, куда приложить силы! Ни в чем не повинный, добрый и трезвый (бокал пива не в счет!), я действительно почти ликовал! Ох, я им и покажу! Три часа продержат, затем звоню адвокату, переписываю данные других задержанных, в свидетели они сгодятся, а потом устраиваю вольную борьбу за справедливость! Наконец-то! Не на того напали, хе-хэ-хы!
Только тут я сообразил, что младший сержант отдает мои документы какому-то мужику в камуфляже, но без знаков различия.
Они пожали друг другу руки, меня погрузили в "козелок". Тесновато, но одному жить можно! Я вытянул ноги, положил их на сиденье напротив, закурил, заранее приготовившись получать за это втык. Машина пошла, меня так никто и не обругал.
Дальше произошло непонятное. Когда чего-то не ждешь, то и в упор не замечаешь! НА ПОЛУ ПОД ПРОТИВОПОЛОЖНЫМ СИДЕНЬЕМ СТОЯЛИ ТРИ БУТЫЛКИ МОЕГО ЛЮБИМОГО ПИВА: "СТЕПАН РАЗИН", ТЕМНОЕ! Я заметил их, только когда они звякнули на повороте.
Ни фига себе "козелок"! Несколько мгновений природная шкодливость и естественное желание любого задержанного хлебнуть милицейского пивка боролись в моей душе со смутными подозрениями, что все это - какая-нибудь коварная, дьявольская провокация. Кто-то считает, что у нас христианская страна, кто-то называет ее безбожной, но ведь на самом-то деле она давно уже мусульманская! Только строгостью шариата к употребляющим спиртные напитки можно объяснить тот факт, что со времен прихода к власти "Горби энд Барби" даже признаки "легкого алкогольного", даже и не за рулем являются поводом для задержания. На практике это выглядит следующим образом: можно склеить себе челюсти "Стиморолом", можно даже разжевать головку чеснока, но если ты съел достаточно, чтоб "хитрая трубочка" смогла это подтвердить - не нужно других причин!
Один-единственный стаканчик ресторанного "Сплендида" ничего не даст. А вот еще плюс три бутылочки пива… Ага, похоже, на Васильевский едем, к экспертам. С Коменда-на, во всяком случае, выехали. Нет, ребята, хоть и смешно, конечно, залезть в "козелок" трезвым, а вылезти пьяненьким, нет-нет! Не надейтесь!
Однако куда ж мы все ж таки едем?! "Козелок" миновал все ближайшие отделения милиции, на Большой проспект Петроградской тоже не свернул, значит, не на Васильевский, все же - в центр. В центр?! В "Хитрый домик" опять? Так, нужно срочно вспомнить, как Гаррик утром этого своего "знакомого дядьку" там вычислил! И ну его, пиво! Тоже мне, подстава!
Не думал, что предстоит такой долгий путь. Знал бы - не курил, а то - устроил газовую камеру. Приговорил себя без суда и сам же привел приговор в исполнение.
Куда?! Что за черт?! Куда?!
Ломиться в стенку, чтоб услышали в салоне, не имело смысла. Меня определенно везли не в Большой дом, не на экспертизу, вообще - не в милицию, ведь мы уже миновали столько чудесных местечек районного значения. Но нет, и центр остался позади, и теперь уже машина все так же быстро начала удаляться от него, похоже, шофер собирался выбраться на Московский.
А там? Я позволил себе немного помечтать: с сиреной довозят до Пулково-2, погружают на борт "боинга", торжественно депортируют из страны за связи с подозрительными элементами типа Корнева, я быстро устраиваюсь младшим дворником на какой-нибудь из "астратуровских" пляжей на Крите… Нет, еще обязательно до посадки в самолет должна состояться гражданская казнь! Да! Правда, шпаги у меня нет, но, скажем, младший сержант сможет сломать над моей головой ресторанный шампур… или свой "Макаров". Так, чтобы прорекламировать меня как следует.
Сволочи! Это уже свинство! Да! Натуральное! В собственном соку!
Мы резко свернули на Московское шоссе. Во-первых, Пулково начал так же растворяться в дымке моих собственных мечтаний, весьма похожих к тому времени на самый обыкновенный папиросный дым, во-вторых, самое обидное, меня начало здорово потряхивать. Они же так разобьют собственное пиво!
Я открыл первую бутылку. Всматриваться в салон было бесполезно, зарешеченное окошко имелось, но кто-то постарался, измазал его краской, хотя это и не по уставу! Становилось все больше и больше похоже на то, что, пока мы с Гарриком ругались на "Астратур" и Василиваныча, Рельсын издал расстрельный указ, предусматривающий высшую меру социальной защиты в ответ на… за что меня все же задержали?! Безобразие! Я буду жаловаться Господу!
Помолиться не удалось. Я хлебнул пивка (пивнул! хлеба мне никто не предложил!), рискнул еще раз закурить. Неужто привезут сейчас в темный перелесок, да попросят вырыть ямку, да… "Козелок" действительно катил уже какими-то, непонятными дорогами: лес да лес кругом, верней, позади. Ничего рационального мне не пришло в голову за все последующие минут двадцать-двадцать пять поездки. Причем последние метры мы явно уже преодолевали по пересечнной местности. Наконец остановились. Сообразить - нет, ничего я не сообразил. А вот подготовиться к неожиданностям времени у меня хватило.
Есть такое понятие - лебединая песня. Вы слышали? У лебедей отвратительные голоса, они даже не курлычут, не журавли. Они препоганенько шипят. Вот я и сообразил, что это не сами лебеди поют перед смертью, нет! Просто их пристреливают при первой же попытке поупражняться в бельканто.
Лучше не петь раньше времени!
Заднюю дверцу "козелка" распахнули, меня вытащили на природу. Не милицейские. Парни в камуфляже без знаков различия. Не в голубом - в армейском. Я огляделся. Многое мне стало понятным, как это ни банально.
- Пошли!
- Э! Там в машине мой паспорт, прошу прощения!
- Он у меня, не боись. Идем.
Тачка остановилась у подножия небольшого естественного холмика, на вершине которого за невысоким заборчиком стояли три домика, напоминавшие если не о матриархате, то уж о чем-то пасторально-колхозном - точно!
Я уже не боялся. Я знал, куда мы приехали.
Заборчик действительно оказался низеньким, но за ним маячила пара-тройка таких же камуфляжников с помповиками.
- Не думал, что у вас такие хреновые дела ребята!
- Ты молчи пока, по-ял?!
- Смекаю.
Весь антураж мог иметь только одно объяснение - скорый приезд горячих родственников Шамиля. Безусловно, у каждого уважающего себя бизнесмена должна быть дача в каком-нибудь модном месте: в Комарово, под Зеленогорском, на перешейке… Но у всех бизнесменов, которые уважают еще и свою жизнь, обязательно имеются и подобные домики - неказистые с виду, но добрые внутри. Для гарантированного отдыха от бурной борьбы за существование.
Добра внутри того домика, в который меня отконвоировали, и впрямь хватало: факсы, баксы, ни единой кляксы на итальянской офисной мебели. С обстановкой дисгармонировал только какой-то тщедушный, лысенький и сутулый мужичонка лет пятидесяти, колдовавший над таинственными рулонами распечаток. Он насвистывал "Шестую симфонию" Шостаковича. Марш фашистских оккупантов выходил очень убедительно.
Меня провели дальше. Еще комната - какой контраст! Зелень, пальмочки-плющ, попугайчик, никакого похмельного гудения принтеров. И знакомое лицо.
- Без проблем? - спросило лицо у моих конвоиров.
- Да милицейские помогли. А со вторым побеседуют на месте.
- Уже беседуют. Здравствуй! Дайте-ка мне его ксиву… Проходи.