На "здравствуй" я только сдержанно кивнул. Здоровались уже! Пусть и по телефону.
- Проходи! - кивнул Вад Таранов на следующую дверь.
Еще когда меня выгрузили из "козелка", я допер, и ЧТО случилось, и КАК оно произошло. У "Астратура" с большинством РУВД уже с год существуют договорники "о совместном проведении следственно-розыскных мероприятий", типа пактов о взаимопомощи. Тайных пактов: когда я просил у Игоря разрешения намекнуть на существование подобных соглашений в "Нота Бене", он только хмыкнул: "Не нужно такой рекламы!"
- А как к такому беспределу относится ГУВД?
- Нормально. Существует разъяснительное письмо из Москвы, в котором черным по белому отпечатано: "Нужно поощрять становление частных охранных и сыскных агентств, оказывать им поддержку, привлекать к сотрудничеству". И так далее. Ты понимаешь, зачем я тебе об этом говорю?
- Очевидно, чтоб я представил себе картину.
- Угу. А это зачем мне надо?
- Думаю, ты рассчитываешь на то, что я представив картинку, не стану о ней распространяться…
- Неужели я ошибся в расчетах?
- Ты же у нас никогда не ошибаешься!
- И не говори! Самому странно!
Такой вот был разговорчик. Давно, с год назад.
Аккуратно обойдя Вада Таранова, смотревшегося в цивильном словно заштатный учитель физкультуры в смокинге (хотя какой смокинг! Краповые брючки, белый свитер!), я прошел по коротенькому коридору и распахнул указанную дверь.
И тут меня все-таки выбили из колеи! Не физически, избави Бог, во мне еще оставалось достаточно оптимизма, чтобы предположить, что никакого насилия не произойдет - не должно при вице-президенте-то! Но психологический удар был ужасен: Корнев оказался без костюма!
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы поняли меня превратно. Он не был голым, нет - сине-зеленый банлон, брючки цвета морской волны после шторма, лакированные туфли, ансамбль завершал неизменный золотой "роллекс" на сильном запястье… Но - без костюма?! Без пиджака, без галстука, без белой сорочки?! На секунду мне показалось, что вернулись студенческие времена - с тех пор, как Игорь связался с "Астратуром", я его в таком виде еще не видел!
Вот сейчас он встанет, поворчит на до-Цента Преображенского, а затем мы выйдем из старенького "Гидрокорпуса" и поспешим в "Хьюстон-Мутный глаз", считая по пути мелкие деньги… Хотя зачем, мы бодро пропьем его "роллекс"! Все возвращается!
- Извини, что тебя доставили без надлежащей помпезности. После того, что ты на говорил Ваду, я опасался, что тебя будет не так просто уговорить заехать к старому другу. Или подружиться с головой и отбросить ненужные подозрения.
Нет, ничего не возвращается. И "Хьюстон-Мутный глаз" давно уже закрыт, там, по-моему, какой-то магазин, в этом славном политехническом пивняке в начале Гражданского… и не пошел бы уже туда Игорь. Да и я постеснялся бы предложить ему пропить "роллекс".
- Я же сказал по телефону…
- Ты наговорил слишком много. Сядь. Подумай. И скажи мне, положа руку на одно место, к чему мне было приказывать стрелять в какого-то журналюгу?
- Вад просил молчать. Мы - я, Гаррик - возможно, и стали бы. А Василиваныч и не собирался. Да и мы теперь молчать не будем.
- Вот видишь? Разве такая ваша реакция - что-то из ряда вон? Разве ее нельзя было предугадать? Ты знаешь, мы - контора серьезная. Не наша вина, что кто-то захотел ее подставить.
- Ага, подставить!
- Посуди сам. Допустим, Игнатенко действительно убрал Шамиля, хотя нам это не выгодно ни экономически, ни… гм… политически, пройдет слух, что мы начинаем ломать паритет - нам же припишут и убийство "жмеринского" лидера.
- Слух прошел.
- А нам и приписали. Уже. Хотя с ним мы вообще не пересекались. И ссориться ни в коем случае не хотели. Они не слабее нас, по большому счету.
- Значит, будете воевать?
- Попытаемся оправдаться. Вот почему нам важно, чтобы вы пока не шуровали во всем этом говне.
- Ага, значит, все же "важно"?!
- Ну, можно сказать.
- А Василиваныч молчать не захотел, вот его и…
- Дима!
Корнев достал сигаретку, щелкнул зажигалкой, задымил. Я тоже закурил - не предложенную штучку из пачки "Давидоффа", а свою "беломоринку". Выпустил дым в сторону Корнева, слишком уж он не любит их запаха.
- Пытаешься подчеркнуть свою независимость? - ухмыльнулся он. - Скорей невоспитанность элементарная проявляется. Ну да ладно. Не на брифинге. Ты в курсе подробностей вчерашнего?
- Нет.
- А статью раненого героя в сегодняшнем номере его газеты читал?
- Не успел. Да и не думал, он ведь ранен…
- Просмотри, - он протянул мне газетку, - может, сомнения какие в нашей виновности появятся. Уточнение: по нашим данным, сие концептуальное исследование криминогенной среды было сдано в номер вчера в семь вечера, через несколько часов после того, как его автор, бультерьер пера и ударник печатной машинки, героически подобрал окровавленной рукой продырявившую ему предплечье пулю. Воспринимай. В редакцию он не приходил, надиктовал по телефону.
Корнев лениво потянулся, подошел к бару, достал бутылочку бананового сока.
- Тебе допинг нужен?
- Нет. Кстати, спасибо за пиво. Теперь мне бы не помешало от него избавиться.
- Ты что, так и не выпил?
- Наоборот, выпил.
- Так сходи, избавься, - хмыкнул Корнев, признав свое интеллектуальное поражение, - Вад покажет…
- Спасибо, я дочитаю.
В целом знакомые перепевы. Но новые нотки в новой песне Василиваныча присутствовали. Некоторые места кто-то выделил желтым карандашиком, я сосредоточил свое внимание именно на них. Хотя сперва мне стало непонятно: почему это у меня должны были появиться "какие-то сомнения" в виновности "Астратура". Подзаголовок просто бросался в глаза: "Арестован телохранитель вице-президента концерна "Астратур"!" Именно: какие сомнения тут могут быть?!
У Игнатенко не было алиби на время убийства Шамиля. Вчера он дал показания в Большом доме, его с миром отпустили, экс-десантника встретили на машине коллеги по концерну, отвезли в некий дом отдыха (ха-ха!). По их версии. А Василиваныч уверенно опознал Игнатенко в стрелявшем в него киллере-неудачнике. Плюс - пули "из одного оружия". Уже к семи вечера Игнатенко взяли на базе отдыха "Астратура" под Зеленогорском.
"Конечно, следствию еще нужно будет разоблачить фальшивое алиби убийцы на службе у частного капитала! Но все прекрасно знают, чего стоят подобные "показания""… - персонал базы, конечно, свидетельствовал, что Игнатенко появился уже к трем дня.
Вопросы, которые я начал задавать себе утром, после визита в "Хитрый домик", вновь начали извиваться в моей голове. Вот так: "?" Что за глупость - дать показания и пойти убивать мелкого криминального хроникера?! Других людей нет? Земля русская оскудела?! И почему из того же ствола?! Обнищали? И какого беса, в конце-то концов, Корнев не позаботился о создании своему верному телохранителю алиби на то время, в которое убивали Шамиля?! Все эти мелкие неувязочки действительно могли начать возбуждать… как их… сомнения…
В мозгу у меня на мгновение возникла следующая короткометражка: убийца Шамиля, сделав дело, как положено по законам жанра, оставляет на месте ствол, в этот момент появляется какой-то дурачок и подбирает стреляную пушку. И начинает чудить.
Но почему он начал с Василиваныча? И как тот узнал Игнатенко? Почему стреляли в Василиваныча?!
Я на мгновение отвлекся от статьи.
- Я не люблю, как он пишет, но это еще не повод дырявить ему руку…
- Согласен! - лаконично согласился Корнев.
- Хочешь сказать, что это все же не вы?
- Заметь, ты уже сомневаешься.
- А кто же?! Как, почему он так безоговорочно опознал Богдана?!
- А вот это вопрос вопросов. По типу: видел ли Гамлет тень своего отца или попался на инсценировку Горацио?
- Что?! Кхэ-эхм! Забавная версия. Заметь, Горацио - единственный, кто остается в живых, да еще и, похоже, выгоду неслучайную получает. Хочешь сказать, что он был наймитом англичан и должен был изнутри "нагадить как-то в Датском королевстве"?
- Читай лучше публицистику. Будем надеяться, эту тему мы успеем обсудить с тобой и твоим братцем.
Я еще не говорил здесь, что у меня есть брат-близнец Майк, "подающий надежды" поэт с парой почетных грамоток от Кушнера, Кривулина, Жданова и Бунимовича, выгодан-ных им на каком-то московском фестивале? Если и не говорил, то только потому, что не хотел никого загружать не относящимися к делу подробностями. Когда мне порой приходилось иметь дело с бандитами, я пару раз подумывал о том, как забавно было бы разыграть традиционную комедию ошибок с двойниками: написать какую-нибудь пакость, свалить в деревню, а братца, побрив и переодев в мою униформу - черное пальто или красный пиджак, смотря по сезону, - оставить разбираться. Но меня всегда останавливали понятные родственные чувства, а также то соображение, что Майка сразу бы раскусили - возможно, он и неплохой поэт, но стилизатор никудышный, его б в два счета вывели на чистую воду. Большому кораблю, как говорится… и жизнь сразу стала бы гораздо скучнее, а я лишился бы темы для статей: поэт просто споил бы всех бандитов! Это он мог… а вот разговаривать с ними так и не научился. Хотя частенько беседовал с упомянутым Корневым о персонализме, халдейской астрологии и античной литературе.
Следовательно, упомянутый Корнев не мог быть бандитом.
Когда эта мысль пришла мне в голову, я ее поднял.
- Дочитал?
- Сейчас…
Поставил-таки меня на место "новый русский" подстрекатель убийств и теневой экономист! Что? Нет, вы не правы, не все "новые русские" говорят с ощутимым еврейским или кавказским акцентом!
Но последний перл Василиваныча действительно стоило дочитать! В одном месте я даже нашел кое-что про себя, честное слово! Или - про нас с Гарриком:
"… конечно, есть некоторые журналисты… которые работают на грани фола, такие писаки чаще всего находятся на содержании у мафии и таскают с собой "шпалера", слепо подражая своим хозяевам: "Мы тоже крутые!", - кажется, кричат они каждым своим вопросом, каждой публикацией!"
Из дальнейших строк однозначно выходило, что Василиваныч имел в виду не себя. Он и впрямь, в отличие от Гаррика, не таскал с собой ствола… зато и писал, обыкновенно основываясь лишь на официальных сводках пресс-центра ГУВД, тех, что они рассылают во все печатные издания. Обыкновенно… но не в тот раз! Откуда только борзость взялась: "Можно считать уже доказанным, что "Астратур" начал войну за передел сфер влияния. Скорее всего, в результате расследования всплывут подробности и об убийстве более давнем - майском расстреле лидера могущественной "жмеринской" группировки. Напомним, автоматчик так и не был найден… Конечно, киллер носил темный парик, а господин Игнатенко - русоволос, но все же возникает интересный вопрос: а есть ли у него алиби на тот вечер, когда был расстрелян лидер "жмеринских"? Ведь, похоже, именно его хозяева начинают подминать под себя другие преступные кланы города".
Мое сознание успело воспринять еще одну дикую фразу: "Родня Шамиля начнет прибывать в Северную Пальмиру с завтрашнего дня - поездами чуть позже, самолетами раньше - и МОЖНО БУДЕТ НАДЕЯТЬСЯ, что их прибытие активизирует расследование". И я снова отвлекся от текста (впрочем, и оставалось-то прочитать пару строк, плюс полстолбца редакторских примечаний), взглянул на Корнева.
Тот сосредоточенно изучал висевшую на стене картину Яна Антонышева "Флорентийские встречи".
- У меня вопрос из двух частей, - кашлянул я. - Что будет? Что будет с Богданом, что - с Василиванычем?
- Что с Богданом! Ничего! Посидит, согласно указу, с тридцать суток на Захарьев-ской или… ну не знаю где, может, в УФСК, а потом выпустят. Может, под залог, может, вообще. Работают лучшие адвокаты, а обвинений - одни фразочки твоего приятеля. Хотя с законами сейчас такой беспредел, что всякое может случиться. Может, он и пару лет просидит. А потом оправдают. А вот что до твоего приятеля… Я поэтому тебя и вызвал, если так можно сказать…
- Скажи лучше - похитил!
- Не скажи! Ты на три часа задержан постовой патрульной службой за появление в общественном месте в виде, порочащем честь и достоинство гражданина РФ, усек? Скажешь - прошли три часа?
- Нет.
- То-то! Хочешь "Мартеля"?
- Боже упаси!
- Не бойся, не подставлю. В трезвеватель ты отсюда не поедешь, даю слово. Домой поедешь.
- Слово бизнесмена или слово… гм… по старой дружбе?
- Я когда-нибудь изменял своему слову?
- Извини, Игорь. Давай свой "Мартель". А, к слову, не дашь ли ты мне его, слово это самое честное, что в Василиваныча не по твоей просьбе стреляли?
- Конечно! Вот тебе мое слово, - он протянул мне рюмку и бутылку "Мартеля".
Глупо, но я поверил. Впрочем, оставались варианты: не по его приказу, а по приказу его лидера, или С. В. Горина, "министра внутренних дел" "Астратура".
- Так что там с Василиванычем?
- Это от "Василия Иванова", как я понимаю? Плохо. Ты дочитал?
- Это про то, что, по его мнению, вы "жмеринских" хотите подмять? Да.
- Нет. От редакции. В кавычках, "от редакции". Как я понимаю, это он сам написал, просто попросил подпись не ставить.
Я вновь углубился в чтение. Корнев вновь оказался прав: "от редакции" - да, но стиль - определенно Василиваныча! Характерные штампы, отсутствие вкуса, жесткий субъективизм. В этом своеобразном анонимном послесловии не было ни слова об "Астратуре", все - про автора статьи. Оказалось, еще вчера, когда раненый герой дал показания и, предоставив пулю, описал, а впоследствии и опознал Игнатенко на очной ставке, милицейские предложили спрятать его как "основного свидетеля обвинения" на конспиративной квартире. Василиваныч бодро отказался. По двум причинам. Во-первых, он собирался "сохранить объективность суждений и продолжить независимое журналистское расследование". В качестве второй причины приводился тонкий намек на "возможную коррумпированность соответствующих органов". О каких именно органах - внутренних, или, скажем, мозгах Василиваныча - шла речь, не уточнялось. Благоразумно. Впрочем, Корнев тут же подтвердил его версию:
- Мы уточнили у знакомых милицейских, все так. От конспиративной квартиры, любой помощи милицейских он отказался. И - исчез. В газете наши люди божатся, что также не знают его местонахождения. Что крайне печально. Для него, для нас.
- Как это, "крайне печально"? Тоскливо, что ли?
- Нужно поболтать с ним. Может, он просто ошибся, опознав Игнатенко, недаром на Западе личное опознание не так уж много значит для присяжных. Но не исключено, что кто-то ему за него заплатил. В той или иной форме. Вот нам и нужно узнать, кто!
- НАМ?!
- "Астратуру". Пойми, если мы не расследуем всю заморочку, как надо, на нас навалятся не только блюстители. Их мы не боимся, чисты, как помыслы Патриарха, перед законами их… но вот со смежниками-конкурентами проблемы возникнут. Объяснять дальше?
- Не надо. Только я не знаю, где он. Да и узнал бы… сам бы спросил, вам бы не стал закладывать. Ты мне друг, а он - коллега.
- Опровергать последнего утверждения не стану. Сам понимаешь, Ягода с Ежовым тоже коллегами были. Ты про "некоторых журналистов" внимательно прочитал?
- Подумаешь, заврался парень!
- За базар, как говорят наши смежники, отвечать тоже надо!
"Мартель" он все же кстати мне подсунул. Я выпил одну за другой пару стопок, размышляя… Дружеская услуга, сдать им бедного Василиваныча? Друзья о таком не просят!
- Понимаю, Дима, у тебя опять "этические моменты", как ты их называешь, оправдывая свою нерешительность и отсутствие четкой жизненной позиции. Думай. Мы хотим с ним просто поговорить. И вы должны нам в этом помочь. И сами - не усложнять нам жизнь!
- Опять множественное число…
- На этот раз я имел в виду тебя и твоего друга Георгия Алферова. Ты ведь пред упредил Таранова, что от вас следует ожидать неприятностей в следующем выпуске его еже недельника.
Ах, дурак! Я вскочил.
Сейчас я покажу этому мальчишу-плохи-шу твердую жизненную позицию! Тем, кто тратит время даром, никогда не стать Гайдаром! Но какой же я придурок! Сам, собственным языком потопил друга… Гаррика! Сразу стала понятна фраза: "Со вторым побеседуют на месте - уже беседуют!" Довелосьь лишний раз узнать - вчера! - как беседуют легаты Корнева на местах!
- Если твои опричники сейчас мучают Гаррика!..
- Успокойся!
Игорь не стал вызывать телохранителя, хоть на том спасибо.
- Успокойся. Сказано: с ним говорят!
- Срочно меня к нему!
- А еще говорят, что сумасшествие - болезнь не заразная. Ну-ну. Я так и собирался сейчас сделать. Не волнуйся, Дима. И постарайся правильно оценить ситуацию. Я не прошу тебя писать, что Василиваныч звез-дюк… ну или просто личность с богатым воображением. Нет. Я просто прошу тебя не писать ни о чем, что способно осложнить ситуацию. Ты никогда не задумывался о том, что, если б не подметные письма Боннер- Сахарова, что-де Карабах - земля исконно армянская, конфликт в НКР разгорелся бы не с такой силой? И не так рано? Сумгаита бы не было. Думай. И, я надеюсь, ты убедишь подумать и господина Алферова. И сможешь понять, что помоги ты нам отыскать господина Иванова - а он сейчас "запал на тюфяки", как пишут в романах, даже в газету свою только телефонирует, - ему же, как ты выражаешься, Василиванычу, лучше будет. Ты ж сам любишь повторять, что настоящая свобода не в том, чтоб делать все, что нравится, а вот чтоб не делать того, чего не хочешь. Не думаю, что ты хочешь делать то, что принесет вред и тебе, и твоим друзьям. И только об этом прошу!
У-уф! Корнев закончил речь. Когда рассчитывают на возражения, говорят короче, чтоб позволить оппоненту последовательно возражать на каждый из твоих постулатов. А посылы Корнева не казались мне бесспорными. Особенно насчет доброго Сахарова. Ну да ладно. Я думал о другом. Не о безумце Василиваныче, затянувшем свою амелодич-ную лебединую песню - из тех, за которые пристреливают, а о несчастном Гаррике, которого я сам, этим вот длинным белесым от постоянного курения языком подставил "Астратуру".
- Я хочу уйти! Ты понял, Игорь?
- Как не понять? Пиво? Приспичило "избавиться"?
- Нет!! Хотя… и это тоже. Игорь, наша давняя дружба с каждым днем становится все более… экзотической, скажем так, нас начинает разделять все большее расстояние - и социально, и идеологически. Мне странно, Игорь… Николаевич! Да! И если с Гарриком что-нибудь случилось…
Мне тоже пришлось закончить речь. Возможно, просто закончилось время аудиенции, а может быть, Корнев нажал какую-нибудь кнопочку, я не видел, но в комнате возник Таранов: белый свитер, серые креповые брючки… и решительная морда:
- Что, Николаич?
- Отвезите корреспондента куда надо, Дима, извини, что при свидетелях, Вад поймет, мне просто не хочется продолжать спор в подобном ключе. Тебя вновь преследуют этические моменты и морально-нравственные терзания.
- Стой! Куда - надо?! - завопил я, но оказалось, безрезультатно. Меня увлекли.