Конечно, сам Таранов должен был остаться с Корневым. Так и произошло. Зато два "камуфляжника" (у одного из них в руках мелькнул мой паспорт) посадили меня на заднее сиденье красивой машины "СААБ-9000" и увезли прочь. Мне понравилось это путешествие. Куда лучше, чем в "козелке"! Недаром говорят, что "СААБ" - тот же истребитель, только без крыльев. Мы тормознули на Московском у "Розы ветров". Ребята отдали мне паспорт и провели внутрь.
- Все будет в порядке! Никаких рапор тов! - пообещали мне они на прощанье.
За столиком у двери, то бишь рядом с выходом, сидел пергаментно трезвый Алферов. На вид он выглядел здоровым. Но - напуганным.
Тщеславному Гаррику понравилось одно: его тоже привезли в "Розу ветров" на какой-то богатой машине с эскортом.
- Да тут все девочки будут наши! - пошутил он, вытирая губы салфеточкой.
Похоже, "Астратур" открыл нам небольшой кредит. Ни о чем не спрашивая, нам принесли салаты, горячее, две бутылки красного "Мукузани", два сорта сыра - как и положено под красненькое в лучших домах Жмеринки и Бобруйска, да все это с таким почетом, что точно, все кафешные девушки уставились на нас с Гарриком, как на новые ворота… Но нам было не до девочек.
- Вернемся к нашему барану? - предложил циничный Алферов.
К этому моменту мы уже успели обменяться впечатлениями:
- Тебя били?
- Меня?! Ха! Я за тебя беспокоился…
- Меня тоже не тронули. Но пообещали "разочаровать до безобразия", если мы зашибем статейку в еженедельном выпуске.
- Гаррик, Гаррик… Это я виноват, предупредил их!
- Ерунда! Мы с тобой и не в такое дерьмо попадали! Помнишь, как к нам прикоп-ались по поводу "Макаровых" из Тулы со спиленными номерами?
Было дело. Мы тогда, не сговариваясь, написали о том, что на тульских оружейных заводах введен новый сервис. Неформальный, понятно. Умельцы спиливали с ПМ номера прямо на конвейере, и пушки автоматически дорожали на пятьдесят долларов. На черном рынке. Я написал. Через пару дней Гаррик оповестил. Наехали на обоих, одновременно. Тогда нас спасли связи Алферова с Большим домом и мои - с "Астратуром". Торговцев оружием с Апрашки прижали с двух сторон. И они извинились. Причем - никто не сел.
- Что будем делать?
- Писать! Нет, не "писать", другое ударение, Димон. Давай, сварганим в еженедельном номере полосу, вся ментура нам поможет!
- Раньше пели: "Заграница нам поможет!"
- Буйня! Прорвемся!
- Ладно, потом обсудим. Вот, кстати, и вино несут. Статьи в еженедельном выпуске успеем обмозговать. А вот что ближайшие три дня делать?! Достанут ведь, а, Гаррик?
- Нодоть зашкериться!
- Пардон?
- Да, я и забыл, что ты у нас иностранец! Зря ты меня с собой в Париж в прошлом году не взял, зря… Мелочи! Перевожу для французов! "Зашкериться" значит "лечь на топчаны", тюфяки или не помню… если ты М. Пьюзо с А. Измайловым читал, любимая фразочка!
- Нет у меня тюфяка!
- Ну, вообще-то, ты прав, можно ска зать…
(ВНИМАНИЕ! Если до сей поры я редко использовал этот устойчивый фразеологический оборот при харак передачи прямой речи г-на А. Гаррика (или Г. Алферова, как кому ближе), то только потому, что в таком случае мои с ним разговоры превратились бы в сплошное "А, ну, вообще-то, можно так сказать!" У меня до сих пор есть подозрение, что в Гарриковых статьях эта фраза отсутствует лишь по причине бдительности редакторов.)
- … можно сказать… Да! Я имел в виду затаиться, спрятаться! Ну, ты же понимаешь!
Как Василиваныч! Недаром же его ни "Астратур", ни менты найти не могут!
- Да?
- Да! Милицейские тоже ко мне по телефону приставали: "Где твой сокурсник?", "где твой сокрусник?!" А я - знаю?!
- А знал бы - сказал?! Извини, Гаррик, я из любопытства спрашиваю, есть один этический момент!
- Ну, вообще-то, как сказать! Может, и сказал бы, не знаю. Мудак ведь он, Басили - ваныч-то, как ни посмотри! Явно есть у него какие-то свои информаторы, так он их милицейским тоже не отдает!
- Слово "мудак" не всегда может являться синонимом слова "единоличник"!
- Что?! А, понял. Ну, вообще-то…
Цензурная пауза - на манер рекламной.
К нам подскочила малышка лет семнадцати в лосинах и разноцветном пуссере с аппликациями на плечах.
- Потанцуем?
- Уйди, странная, мы с другом па-а-том потанцуем, без тебя, натуральная!
- Тьфу!
- Димон, ты что?! А, понял. Ловко ты ее отшил!
- Возможно. Нам все равно в этом кабаке больше не светиться!
Вот тут-то Алферов и пошутил насчет "всех девочек". Я только хмыкнул… А он промокнул губы бумажной салфеточкой и предложил:
- Вернемся к нашему барану?
- К Василиванычу? Как знаешь, мне кажется, нельзя его выдавать: ни твоим ментам, ни моему "Астратуру"!
- Ну, вообще-то…
Пауза!
Короче, он со мной согласился. Но сделал и свой собственный вывод:
- Менты - ладно! Отбазаримся! А вот твои, как бы они нас не грохнули "в натуре", как говорят гробовщики! Мой "шпалер" всегда при мне! А твой?
- Мой - дома. Я законопослушный гражданин!
- Я думаю, ближайшие три дня дома жить небезопасно! Слушай, давай вооружимся да передислоцируемся на Гражданку к позавчерашним девчонкам! Как их? Марина-Света? Да?
- Если ты не раздавил Свету, когда неудачно сел утром в кресло. Но что ты подразумеваешь под "вооружимся"? Думаешь, мне стоит прихватить из дома свой РЖ? У меня нет разрешения…
- Буйня! Мои люди в ГУВД тебя всегда отмажут! Конечно, бери! Только… Только это не все!
- Как?
- Да вот так! С кем воевать собираемся?
- Действительно - с кем?
- С концерном! С "Астратуром"! Меня знаешь, какие быки сегодня пытали?!
- Пытали?! - ужаснулся я, но про себя подумал, что "быки", действительно, банальное, но точное дополнение к моему зверинцу… который я начал собирать в офисе газеты "Норд-Вест".
- Ну… пытали, в древнерусском смысле! Расспрашивали, я имею в виду! Я же рассказывал уже! Три мужика в костюмах-двойках на "бээмвэшке-940" подвалили прямо в редакцию, взяли тепленьким - в смысле, из буфета, - и начали махать кнутами да пряниками перед моим носом…
Он и вправду рассказывал мне все это в третий раз!
- … не пиши, говорят, про смерть Шамиля, дадим тебе потом эксклюзив… А на кой мне их эксклюзив?! У них его на допросе возьмут! А потом - "расскажи, где Васили-ваныч, и ему поможешь, и себе, мы с тобой сразу дружить начнем"!!!
- Пока сплошной "пряник"! - в третий раз подряд осадил его я, где же "кнут"?
- А знаешь, хоть они и в костюмчиках были, один на руку вместо перчатки кастет натянул и сказал: "Те, кто с нами не хочет дружить, плохие они до крайности! Мы им сразу начинаем огорчения всякие доставлять! Смотри, если и в тебе разочаруемся - начнем и тебя, щелкопер, огорчать до безобразия…"
Нет, Гаррик и в третий раз не сбился! Вполне может статься, что посланцам Корне-ва действительно нравилось выражать свои мысли при помощи лексики из произведений Серебряного века. Они у него начитанные все! Даром что бойцы!
И я предпочел вернуть Гаррика к оружейной теме:
- Насчет вооружаться… Что значит "это не все"?
- Ну так если мы с целым концерном три дня воевать собираемся - а если полоса выйдет, как я задумал, потом за нас вся президентская рать заступится, - тогда от наших дробовиков ноль эффекта! Они же все слоны!
Этих животных я уже упоминал, ладно, Гаррик, не стану злить тебя словом "плагиат"!
- А что для слона наши дробинки?!
Гаррик победно посмотрел на меня. Если бы я не сидел, то так бы и сел. Ясно, что он имеет в виду, давно уже меня провоцируют на это деяние, но на этот раз, похоже, Гаррик меня поймал!
- Расточить?! - тихо, но с выражением спросил я.
- Конечно!
- Но, слушай… я ведь тоже консультировался… Выстрела на три хватит, не больше! Не жаль тебе стошки баксов?
- Жизнь дороже! - выдал трюизм пьяноватый Гаррик. - К тому же Михалычу еще полтаху доплатить придется, как минимум!
Михалыч токарничал на "Морфизприборе", уникальный алкоголик, с которым я сам в свое время и на свою же беду познакомил Гаррика.
- Да еще, - продолжал ковать железо Алферов, - зачем нам больше трех выстрелов?! Что мы - Джеймсы Бонды? Пронины?
Нет! Если мы первой парой пуль себя не спасем, то и остальные не пригодятся! Вот так вот!
Этот довод меня убедил, но я попытался схватиться за соломинку:
- Денег нет, Гаррик!
- Война - буйня, главное - маневры! - авторитетно заявил супермен от криминальной журналистики. - Одолжу я тебе, что ты, не отдашь, что ли?! По двадцать пять баксов с носа, и расточит Михалыч, как миленький!! Да еще, давай-ка, шесть вечера скоро, я тачку субсидирую! Не мандражируй! Отдашь потом! У меня вчера гонорар был! Сразу в трех газетах! В своей, в "Смене" и в "Часе пик"! Так что я богат!
Его довезли до "Розы ветров" на "БМВ", меня - на "СААБе", а покинули мы это благословенное место на обыкновенном такси. Опустились!
Конечно, я забыл дома деньги, единый проездной и включенную плиту. Произошло это так: Гаррик возжелал кофе и, пока вода закипала, в ультимативном тоне потребовал от меня "срочно выудить из тайника револьвер"! Я достал его из верхнего ящика стола, подкинул на ладони и, при попытке поймать, неожиданно нажал на спусковой крючок. Слава Аллаху, Фатуму и всемогущей Ананке (мою первую жену звали очень похоже!), что в барабане оказался газовый патрон, а не дробовой. Гаррик только чихнул. Если б ему не повезло, то чихать было бы уже нечем. Я тоже чихнул. И только!
- Хорошо, что мы попили в "Розе" красного! - авторитетно заявил Алферов. - Алкоголь - это антитоксин, антисептик и анестезин одновременно! И обычно - в одном флаконе! Триединство!
- Не кощунствуй!
- А-н-тон-Палыч-Чехов!! - чихнул Гаррик. - Сваливаем! У Михалыча скоро рабочий день закончится, а тут все же попахивает! Сваливаем!
- Сваливаем!
Вот так я и позабыл дома включенную плиту, деньги и проездной. Но даже и о своей забывчивости вспомнил гораздо позже.
Поскольку время действительно поджимало, мы добрались до Войнова-Шпалерной за двадцать минут: Гаррик пообещал таксисту рай на земле и почти не обманул, сунув ему пятнадцать баксов напротив Кикиных палат. Когда мы с Алферовым вылезли из тачки, то уже вполне прочихались. Предстояло пройти проходную с двойными турникетами и тройной вневедомственной охраной, но тут уже я смог блеснуть:
- В 97-й цех, к Ван Ванычу Агросееву! Нас ждут! - нагло заявил я.
- Кого это ты назвал? - полюбопытствовал Гаррик, когда мы уже перебегали от современного административного здания к огроменным и низким ангарам цехов по аккуратно выметенному внутреннему дворику.
- А я знаю? С тех пор еще, как я давным-давно здесь во время школьной практики работал, всегда помогало одно только это имя. Нечто вроде местного дикорастущего сим-сима на случай, если пропуск забудешь!
До технологического перерыва между пересменком оставалось пятнадцать минут, которые традиционно использовались здесь для перекура. Но Михалыча мы застали за дюже странным для советского токаря экстракласса занятием. Лет десять назад я б его понял. Но на десятом году перестройки, во времена "Красной шапочки" и иных дешевых алкогольных напитков?! Вот Алферов, он просто остолбенел. Ему не удалось ни понять, ни принять. Я - принял. И смирился:
- Здорово, Михалыч!
Тот отставил в сторону жестяную баночку "Ланы", удовлетворенно хмыкнул:
- Шипит еще, проклятущая… Здорово, орлы!
В воздухе присутствовал ощутимый запах антистатика.
- Михалыч, вы… вы это будете пить?
- Вот газ выйдет, видишь, дырочка ма-ленька вверху прокурочена? Вот, через нее все и выйдет, потом сольцой погашу, химия вся нейтрализуется, если подогреть, особо… И - можно принимать.
- Выпейте лучше водки, Михалыч! - ловким фокусником Гаррик извлек из кармана своей легкой куртяшки пластмассовую бутылочку с "Маккормиком". - Вот, это вам иностранный "малек", пинта называется.
- Да за кого меня держишь? Что я, бутылку себе купить не могу?
- А что ж вы…
- А нравится! Попривык я с горбатых времен-то!
О вкусах не спорят. Не стоило злить Михалыча. Я подмигнул Гаррику и попытался перейти к сути:
- Михалыч, мы к вам по делу…
Он даже не стал говорить о том, что не слишком-то это законно - растачивать дробовые револьверы под патрон. Впрочем, и требовалось-то всего лишь убрать небольшой Порожек в стволе, только аккуратно, на станке.
- И-ех! Это я, можно сказать, наловчил ся, наловчился. Раньше б сказал - завтра приходите за заказом, но, как понимаю, у вас заказ срочный, военный…
Сосредоточенно вертя в руках два револьвера, низенький лысый человечек подошел к громадному станку. Не таясь, отложил один ствол в сторону, начал прилаживать второй в тиски, забавно выпятив нижнюю губу и прищурясь. Сейчас он очень напоминал известного артиста Светина из какой-нибудь производственной комедии.
Все! Теперь мастеру лучше было не мешать, не стоять у него над душой. Мы с Гарриком пошли покурить.
На улице у самого цеха стояла скамеечка.
- Слушай, а что у него такой станок, без ЧПУ там?
- Видишь ли, Гаррик… Внимание!
Он тоже заметил. От административного здания летящей походкой поспешал аккуратно подстриженный мальчик в черной джинсе с ног до головы. Он нас даже и заметить-то не успел, но я уже смог различить, что левый рукав его джинсовой куртки расстегнут, да и вообще несколько толще правого. Как и полагается при забинтованной руке.
Это был Василиваныч! Герой пер прямо к цеху, но мы курили чуть в стороне, поэтому пара секунд для выработки оперативного решения у нас с Гарриком оказалась.
- Засветились!
- Ну! Завтра он выдаст пенку о мафиозных журналистах и преступных слесарях!
- Точно! Давай его тормознем! Заодно поболтаем…
- Василиваныч!
Мы выросли перед ним как из-под земли, перекрыв проход в цех.
- Как самочувствие?
- Хре-хре! Хреново, спасибо, ребята…
Это можно было заметить и невооруженным глазом. Даже око того ближнего, что всегда вооружено соломинкой, даже мое собственное, с сучком, возможно… словом, с Василиванычем произошло что-то невообразимо страшное. Должно быть, у него здорово схватило руку, когда он нас увидел.
Во всяком случае, лицо его сперва позеленело, затем в корчах приобрело ярко-красный оттенок, на лбу моментально проступили крупные капли холодного пота.
- Э, Василиваныч, ты что?
Не мог же он испугаться того, что мы сейчас начнем его метелить за сегодняшний печатный намек на "некоторых журналистов". Чушь! Что, мы с Гарриком - злобные мафиози, чтобы пугать-колотить из-за пары газетных строчек?
Василиваныч безумными глазами посмотрел на меня, на Гаррика, затем на дверь цеха. Отступил на шаг, промакнул пот рукой.
- Руку схватило, ох, - пояснил он, - что же еще? А… как вы? Читали меня, сегодня? А?
- Читали, читали! Орел!.
- Озверевший орел! - добавил я.
- Как, Василиваныч, не страшно тебе? Может, чем помочь? Как ты, на своей конспиративной квартире-то?
- Вот еще! - не к месту ответил он. - А вы тут что делаете?
Мы с Гарриком переглянулись. Я ему подмигнул - эдак шаловливо. Мне показалось, что у меня найдется достойный ответ.
- Уточняем некоторые технологические подробности! - с важным видом сообщил я Василиванычу.
Ответ оказался удачнее, чем я ожидал! Василиваныча вновь перекосило, а его глазки повторили разведпоиск. Не знаю, что уж он хотел прочесть на наших лицах! Мы с Гарриком просто олицетворяли собой многозначительность и мудрость.
- А вот ты что здесь делаешь, а? Неужто безжалостные "жмеринские", злобные "астратуровцы" и просто горячие южане затевают что-то против нашей оборонки? Против этого милого режимного предприятия? Э?
Василиванычу удалось совладать со своими судорогами. Он сместился еще на шаг в сторону.
- Я тоже, кхм, пришел сюда выяснить некоторые технологические подробности. Ладно, мужики, я опаздываю, мне еще нужно успеть заглянуть на слесарный участок, я, собственно, туда и собирался.
И он потопал к соседнему цеху. Только тут я сообразил, что мы так и не предостерегли бедолагу, не обрисовали ему положение дел.
- Василиваныч!
- Спешу! - грубо отказался он от контакта.
- Ты поосторожней, Василиваныч!
Мои слова ударили его в спину, как пуля.
Похоже, у бедняги опять стрельнуло в руке. Но он мужественно справился с болью и, запнувшись на мгновение, продолжил путь. И так и не обернулся.
- Завтра ты прочитаешь, что даже коллеги угрожают герою… - задумчиво пробормотал Гаррик.
- Думаешь, он действительно пошел на слесарный?
- Ты же видел! Но шел-то он сюда! Просто очень похоже на то, что он испугался нас больше, чем мы его.
- Знать, у него-то какая причина?
- Может, та же самая!
- Считаешь, он прикупил револьвер и пришел расточить? Не верится! Ему, кстати, менты могли и выдать ствол для самообороны, раз на него покушаются, так что ему и резона теперь нет дробовики растачивать.
- А что, Гаррик, ему действительно могли ПМ выдать?
- Говорят, теперь это практикуется. Когда угроза для жизни, а судимостей и психических заболеваний нет.
- Но почему же он тогда так испугался? И врать начал…
- Врет он всегда. А испугался… вспомни, кто тут с мафией "астратуровской" тусуется?
- Думаешь, только поэтому?
- Конечно! Да ему и для стройности версии необходимо, чтоб "некоторые журналисты" работали под мафией! Ничего, не грусти! Выпустим через три дня еженедельник - отмоемся в глазах общественности!
- Угу! А потом общественники обмоют наши трупы. Ладно, пошли. У Михалыча, на верное, все готово!
Все же роль случая чертовски велика в нашем мире броуновского движения за мир и права человека! Ведь что бы ни говорили почитатели рациональных методов познания, не думаю, чтоб это дело было раскручено, если б два напуганных журналиста не решили бы пойти против могущественного концерна. Но Гаррику слишком уж не хотелось оказаться "огорченным до безобразия" кастетами "астратуровских" боевиков, а меня все еще тянуло показать Корневу твердость своей жизненной позиции. Только поэтому мы и решили перевооружиться с дроби на пули. А Василиваныч… в конце концов, понятно, почему он испугался, у него тоже могли оказаться весомые причины опасаться теперь за свою жизнь, честь и достоинство. По крайней мере на девять граммов свинца - того, которым ему продырявило руку, - весомей наших. Однако, если б не эта случайная встреча, трупов бы после всей этой истории осталось бы поменьше. По крайней мере на одну штуку.
- Слушай, а не мог он тоже направляться к Михалычу?
- Вряд ли! Мы ж решили, что сегодня ему растачивать ствол уже поздно! Но! Он может теперь к нему зайти. Ведь вроде б ты его с ним знакомил?
- Тогда же, когда и с тобой!
Этот разговор не предназначался для чужих ушей, но шептаться не имело смысла: вечерняя смена продолжила труды, и зарычали станки, завизжали фрезы. Михалыч блаженно засыпал в раскуроченную жестянку из-под "Ланы" поваренную соль.