Эта мысль пришлась мне по душе. Я приободрился, и вовремя. "Шишига" остановилась. Хлопнула дверь кабины.
- Прибыли, - сказал Слава. - К машине!
Он подхватил сумку и первым выпрыгнул из кузова. Следом за ним десантировался Енот, достав из-под сиденья длинный чёрный баул.
Район, куда мы прибыли, я опознать не сумел, хотя всю дорогу приглядывался к маршруту. Какие-то задворки проспекта Луначарского или Просвещения с безликими детскими площадками и типовыми девятиэтажками. В жаркий час сиесты народ по двору не шарился. Не дав осмотреться, Лось уверенно пошёл к ближайшему парадному. Со стороны нашу бригаду можно было принять за работяг-ремонтников. Я надеялся, что досужие жильцы, тупо пялящиеся в окно, так и подумают.
В подъезде мы достали из сумок оружие. У бандитов была "Сайга" двенадцатого калибра и неизвестной фирмы помповуха. Компактное, складное оружие, легальное, приобретённое на вполне законных основаниях. Не исключено, что бандюги были сотрудниками частного охранного предприятия и имели разрешение на его ношение.
- Готовы? - Лось с заметной иронией оценил наши насквозь криминальные "калаши". - Ну тогда пошли.
На четвёртом этаже наш отряд остановился перед железной дверью. Как ни странно, братву это совсем не смутило. Вперёд протиснулся Енот, осмотрел замок, достал из баула отмычку и взялся за дело. Работал он очень тихо, с мягкой воровской осторожностью. Испанцы навербовали себе грамотных специалистов.
"Это же резидентура! - ужаснулся я. - У Ордена всё разведано, есть штатные боевики и, наверное, своя агентурная сеть… Так ведь и мы со Славой агенты!" Поздно пришло ко мне это понимание. Енот справился с замком и потянул на себя дверь. Она открылась. За ней была вторая, деревянная. Отпирать её было куда проблематичнее - копание в замке, каким бы осторожным оно ни было, арабы наверняка услышат. Лось тоже это понимал. Он отодвинул Енота с дороги и отошёл к противоположной стене лестничной площадки.
- Пацаны, не шмаляйте без дела, - предупредил он. - Бобёр, готов?
- Готов, - крепыш с помповухой встал рядом.
- Три-четыре!
Парочка оттолкнулась от стены, разбежалась и синхронно ударила ногами в дверь. Вероятно, это был их коронный трюк. С хлипкой оргалитовой преградой он сработал великолепно. Дверь распахнулась настежь, впечаталась в стену прихожей и повисла на выбитой петле. Мы рванулись в квартиру, торопясь успеть раньше, чем арабы придут в себя и схватятся за оружие.
Ошалев от обилия комнат, я рванул на себя первую попавшуюся дверь. На меня шарахнулось толстое белое привидение. Я сходу втёр ему ногой в пах. Привидение завизжало, но не скрючилось, только схватилось за ушибленную промежность и запричитало.
"Баба! - понял я и ударил плечевым упором АКМС в лоб. Привидение рухнуло. - Точно, сегодня день огорчения женщин!"
Я заскочил в комнату, перепрыгнув через неловко упавшее привидение. Мы разбежались по квартире удивительно быстро. Я огляделся и понял, что остался один. Привидение не подавало признаков жизни.
Это явно была женская половина: заставленное флакончиками трюмо, всюду пёстрые салфеточки, большая тахта, застеленная бархатным зелёным покрывалом. Ногой я перевернул привидение на спину. Из-под низко надвинутого хиджаба (погулять она, что ли, приоделась?) выглянул большой отвислый нос и одутловатые щёки. Фу, родит же земля такого монстра! Если это и была жена бен Ладена, то наверное самая старшая и почётная.
Но вот что с ней делать-то?
Я поозирался в поисках верёвки, которой можно было бы связать пленнице руки. В углу стоял маленький телевизор. Я выдернул из розетки вилку, сбросил на пол агрегат, наступил на него и вырвал провод.
- Молодец, по-солдатски! - одобрил Слава, заглядывая в комнату. Автомат он держал стволом вниз, прикладом у плеча, всегда готовый выстрелить навскидку.
- А что делать, если нет ножа! - я закинул АКМС за спину и прочно скрутил руки жене бен Ладена. Слава тем временем стоял в дверях, с автоматом наготове.
- Давай её в большую комнату, - сказал он, когда я завязал узлы.
Мы перетащили женщину в залу. Арабы снесли перегородку, сделав просторную квадратную гостиную, увешанную коврами в восточном вкусе. Столы, стулья и сервант с телевизором, впрочем, были вполне европейские. Сюда бандиты стаскивали добычу: пару окровавленных фидаинов в спортивных костюмах и жирного бен Ладена, целого и невредимого. Правда, вживую он почему-то не походил на короля террористов - просто холёный чурка, потерявший от испуга аристократический лоск. Пленник уныло сидел за столом, спрятав между ног скованные браслетами запястья. Его придерживал за плечо довольно улыбающийся Енот. Бобёр деловито вытирал приклад ружья о грудь оглушённого фидаина.
- Кто это у вас? - заметил нашу ношу Енот.
- Баба, - лаконично ответил я.
- Откуда? - Бобёр настороженно зыркнул в нашу сторону.
- Я-то откуда знаю? Вон там нашёл, - указал я в сторону комнаты.
- Пацаны, - обратился к нам вышедший из дальней комнаты Лось, - берите бен Ладена и несите вниз. Плётки только спрячьте. Енот, помоги им.
Он сложил плечевой упор "Сайги" и спрятал её в баул.
Пока я убирал наши автоматы, Слава с Енотом вздёрнули под руки араба и выволокли на лестницу. Я догнал их и вызвал лифт. Пленник бегал взглядом по нашим лицам, словно пытаясь прочесть свой приговор. От страха он почти не соображал, во всяком случае, глаза у него были совершенно пустые и на простые команды не отзывался. Возможно, араб просто не понимал русского языка.
Мы спустили бен Ладена вниз и погрузили его жирную тушку в кузов. Залезли сами и задёрнули тент. Через десять минут стукнули двери кабины. Зарокотал движок. "ГАЗ-66" шатнулся взад-вперёд и тронулся.
Оставшись без братвы, Енот избегал даже смотреть в нашу сторону. Он сосредоточился на пленнике, что-то неслышно за шумом двигателя спрашивал у него и, наконец, с понтом поставил ногу ему на плечо.
- Как думаешь, замочили они духов? - крикнул мне в самое ухо Слава.
- Не знаю, - наклонялся к нему я. - Можешь сам у них спросить.
- Приедем, спрошу.
Грузовичок доставил нас обратно в провинциальный двор. Мы выпрыгнули из кузова. Лось говорил с кем-то по мобильнику.
- Завалили там зверей? - миролюбивым тоном поинтересовался у Лося афганец.
- Да нам не платили, чтобы их валить, - бригадир выбил из пачки "Мальборо", достал из чехольчика на поясе зажигалку, чиркнул, прикурил. - Угощайся. Где-то я тебя видел.
- В "Крестах" на "пятёрке" ты мог меня видеть, - Слава взял сигарету. - Тебя к нам в пять-три-три на полчаса кинули. Ты всё это время у двери на бауле просидел и через кормушку с корпусным общался.
- Да, точно, был такой период в моей жизни, - согласился Лось. - Опера меня тогда из хаты в хату гоняли. Теперь я тебя вспомнил. Это ты по всей "пятёрке" афганские порядки устанавливал?
- Какие "афганские"? Я просто чёрным борзеть не давал. Порядки были нормальные, - начал заводиться Слава.
- Ладно, дело старое, проехали, - Лось даванул косяк. - А вот и наш спонсор едет.
Действительно, во двор зарулил белый "Фиат". Следом за ним двигался тёмно-синий мини-вэн "Рено-канго". Отважный рыцарь вернулся собирать урожай с большой подмогой. "Фиат" подъехал вплотную к нам. Из салона, будто подброшенный пружиной, выскочил кабальеро.
- Как ваши дела? - вопрос из уст отсиживавшегося в сторонке испанца прозвучал смешно.
- Наши дела в прокуратуре, - не удержался Енот.
- Смотри в кузове, - Лось указал испанцу на "ГАЗ-66". С таким же лёгким презрением предки бандита, тамбовские плотники, сдавали работу скупому заказчику.
Вместо комтура проверять работу полез Хенаро Гарсия. Через минуту он выглянул из-под тента и что-то сказал по испански. Эррара махнул рукой. Из "Рено" вылезли ещё трое рыцарей и двинулись к "шишиге".
- Я доволен вашей работой, госопода, - Эррара достал из бумажника пачку стоевровых купюр и протянул Лосю, пачку поменьше он отдал мне. - Вы сделали хорошее дело. Возможно, вам скоро придётся опять поработать.
Он торопился. Мы тоже не собирались задерживаться. Пожелав братве удачи и получив в ответ то же напутствие, сели в "гольфик" и спешно покинули сонный двор. За нашей спиной испанцы грузили бен Ладена в "Рено". Им предстояло долгое и познавательное общение.
- Ишь ты, припомнил он меня, - бурчал Слава, пока я гнал по раскалённым улицам домой. - Афганские порядки я устанавливал…
- Фигня, Слава, - сказал я. - Какая разница, устанавливал, и устанавливал, дело прошлое, зачем гонять за пустое? Поехали лучше расслабимся, послушаем рок-н-ролл. Мы денег сегодня срубили, надо радоваться жизни.
Когда мы убрали автоматы в тайник и спустились во двор, отряхиваясь от чердачной пыли, настало пять часов.
- Время ещё детское, - Слава поглядел на трофейные часы. - На машине поедем?
- Не фига, тачку поймаем. Гулять так гулять, а пьяным я за руль больше не сяду. Держи, кстати, - я отсчитал другану половину пачки. - Зайдём в обменник, а оттуда в кабак.
- Да забей, Ильюха, - отмахнулся корефан. - У меня рублей полно.
Щедрость фронтовика, привыкшего пускать на ветер всю наличку, показалась мне транжирством, и я решил сегодня накрыть поляну сам.
Через сорок минут мы усаживались за столик "Rocking-hors"-паба. В кармане я ощущал толстый пресс рублей - по пути всё же завернули в банк. Рок-н-ролльную пивную "Лошадь-качалка" я выбрал по ассоциации с последней пьянкой. Не потому, что решил накачаться, как конь, а просто нашёл визитку Рикки и захотел послушать живую музыку.
По случаю детского времени рокабилли ещё не играли. Мы заказали водки и стейк. В ожидании заказа разминались пивом.
- Длинный сегодня день получился, - вздохнул я. - Столько всего… По-моему, уже наступило послезавтра.
- Война, - сказал Слава. - День за три.
- Не только, я с утра ещё… - прервался я, пока официант ставил графин водки и рюмочки. - Вроде бы как похоронку отвозил жене Петровича.
- Понимаю, - заметил афганец, выдержав скорбную паузу. - Давай за Петровича.
Он разлил водку и мы опрокинули не чокаясь. Полирнули пивком, посидели молча, приходуясь, однако я по-прежнему оставался не в своей тарелке. Алкоголь не цеплял совершенно. Мне было не по себе от знакомства с бандитами, да и с арабами уж как-то слишком легко получилось. Наскоком, без подготовки. Это беспокоило ещё больше.
- Мы удачно использовали фактор внезапности, - сказал Слава, когда я поделился с ним своими опасениями. - А что без подготовки работали - это значит, что кабальеро своим не доверяют. Делают важные дела быстро, чтобы утечек информации не было.
- Важные дела? Это же настоящая война!
- Ну, а ты думал? Сам же рассказывал, как с тобой получилось.
- Тебе не кажется, что испанцы совсем обнаглели? Орудуют нахрапом, чуть ли не в открытую с автоматами по улицам бегают. Ещё и нас как платных агентов используют.
- Идёт война, - объяснил Слава, - белые люди воюют с чёрными. Ты что, не заметил? Посмотри телевизор.
- Слава, - я посмотрел в глаза другу, - ты же с фашистами по зоне вроде не корешился?
- А чего мне фашисты? У меня своя голова есть.
- В таком случае, как думаешь, долго эта война продлится? С такими темпами нас не сегодня-завтра примут менты либо "контора"?
- Долго она, конечно, не продлится, - рассудил Слава, разминая окурок в пепельнице. - Сегодня крутовато было, спору нет. Вряд ли кабальеро ещё рискнут на такое в ближайшие месяцы. По поводу ментов я думаю, что нам надо снять денег и по-тихому слиться из Питера до весны.
- Почему бы и нет? - идея лечь на дно не вдохновила, и я прикидывал, какую выгоду лучше из этого извлечь. - Поедем куда-нибудь в сельскую местность, покопаем всякий хлам по заброшенным деревням, возможно, зимовка и окупится…
"…Но, скорее всего, нет," - закончил я про себя.
Слава не понял бы мой пессимистичный вывод, а он был всего лишь скептицизмом практика. За осенний и весенний сезоны, которые мы имели все шансы застать, если вовремя скроемся от пристального взора компетентных органов, можно было прошерстить пяток исчезнувших с лица земли деревень. Эти точки, лакомые для любого кладоискателя, я наметил за год до тюрьмы, когда мне в руки по случаю попала карта Псковской области 1930 года. В моём архиве имелась псковская карта 1860 года выпуска, и теперь я получил возможность сличить количество оставшихся после Гражданской войны населённых пунктов. Результат несказанно порадовал. К моему удивлению, число деревень за годы советской власти сократилось значительно больше, чем я думал. И хотя логично было предположить, что карта тридцатого года врёт, составленная небрежно, как все совдеповские карты, я всё же отправился в поиск.
Мёртвая деревня, которую я нашёл по старой карте, поразила до глубины души. Была весна, середина апреля, трава ещё не выросла и в глубине леса местами лежал снег. Притаясь за сорными берёзами и тощей сиренью, меня встретил маленький кирпичный дом с короткой трубой. Только через минуту я сообразил, что это русская печь. Позже в лесу встречались кучи тёмно-красного кирпича, но уцелевшая печка была только одна и я вышел аккурат на неё. Впечатление сказки с той минуты поселилось в моей душе. Казалось, что вот-вот увидишь избушку на курьих ножках или из-за дерева выйдет Кощей. Это заставляло оглядываться на раскопках. Не успокаивал даже немецкий штык-нож, который я прихватил, впрочем, не столько для самозащиты, сколько из суеверных соображений, что в поиск надо взять трофей, который привлечёт другие находки. С этой вылазки во Псковщину я начал верить в нечистую силу. С суеверия, впрочем, и начались мои беды.
В ту первую поездку по заброшенным деревням я не нашёл ничего ценного. И хотя населённый пункт я выбрал правильно (деревня исчезла с карт после Гражданской, а не Великой Отечественной войны, стало быть люди в ней жили куда состоятельнее, чем на двадцать пятый год советской власти, и могли оставить после себя больше нетленного добра), одиночный поиск без металлодетектора не принёс весомого результата. Штампованный медный крест размером с ладонь, да серебряная лампадка - вот и все мои находки в тот раз, не считая ржавых лопат, серпов, кос и прочего сельхозинвентаря. Цветной металл я поднял с одного места, вероятно, кто-то, покидая дом, бросил иконостас. Ощутимую прибыль эти находки принести не могли. Лампадку я очистил и сдал как серебряный лом, а крест подарил Лёше Есикову. Иногда надо задаривать людей мелочёвкой, чтобы судьба послала взамен что-то ценное. Лёша заинтересовался и попросил взять с собой. Я взял. Кто ж знал, что он окажется такой сукой?
Одному на селище работать было не под силу, да и скучно. Приглашать же друзей-трофейщиков я не хотел из опаски, что эти вскормленные пеплом великих побед волки пронюхают про мои карты и, учуяв поживу, разграбят всё сами, оставив мне жалкие крохи. Лёша Есиков куда больше подходил в качестве напарника для секретного предприятия. Он имел мизерный кладоискательский опыт, зато ездил в археологические экспедиции. Мы учились на одном курсе. Только я после окончания Университета копал и на это жил, а Лёша работал в ларьке. Но он был безопасен. Кроме того, новичкам везёт, этого тоже не следовало сбрасывать со счетов.
В первую же поездку Лёша зарекомендовал себя раздолбаем. Он и в университетских экспедициях вёл себя как мудак, но сейчас, в отрыве от коллектива и бдительного ока старших и более опытных товарищей, проявился во всей красе. Нечаянно столкнул меня в ручей, прожёг ботинок на костре, чуть не провалился в заросший колодец и всё время насвистывал, как последний идиот. И он же нашёл серебряные карманные часы и дутое обручальное кольцо 56-й пробы. Фарт. Мне не попалось ничего, кроме ржавых чугунных утюгов, гвоздей, ножей и керамики. Лёшины находки мы продали и нажили денег. Слегка, самую малость. Ровно настолько, чтобы интерес к деревне разгорелся в полную силу.
Мне пришла в голову светлая мысль поискать в колодцах.
Большая по псковским меркам деревня в тридцать пять дворов, оставленная в условиях смуты, должна быть напичкана мелкими кладами. Носимые ценности крестьяне наверняка забрали с собой, либо зарыли где-нибудь в амбаре или на огороде, где без миноискателя не найти, а вот громоздкое добро вполне могли побросать в колодец, чтобы вернуться за ним, когда минует опасность. Судя по состоянию деревни, опасность хозяев не миновала. Это значило, что колодцы представляли собой сокровищницы зажиточных пейзан.
Версия "зажиточных пейзан", как я окрестил свою гипотезу, привела Лёшу в восторг.
- Что ты раньше молчал! - крикнул он. - Мы бы уже давно на "мерседесах" ездили. Собираемся, я в отпуск уйду.
В этом был весь Лёша. Он не поинтересовался, как я вышел на эту деревню, да и об остальных местах тоже не любопытствовал. Возможно, ему мешала деликатность или опасение, что я перестану с ним работать, если будет много спрашивать.
Впрочем, Есиков оказался человеком дела и оставил свой ларёк. Даже для выпускника исторического факультета он засиделся там слишком долго.
Наши приятельские отношения переросли в компаньонские.
Вдвоём мы могли уйти надолго, унести не только палатку и снаряжение, но и большой запас еды. Питались мы тогда гречкой, макаронами и салом. В первые дни был чёрный хлеб. И ещё запас кофе, который хоть и занимал место в рюкзаке, но спину не гнул.
И вот, захватив с собой двадцать метров капронового фала, полиспаст и лебёдку, мы отправились на зачистку колодцев. По дороге от станции нам нежданно-негаданно улыбнулась удача.
- Теперь у нас навалам крепёжного материала, - сказал я, заметив старый гнилой столб с куском многожильного алюминиевого провода. - Сматываем, берём всё.
- Илья, - спросил придавленный тяжестью поклажи Лёша Есиков, - зачем нам столько проволоки?
- Пригодится, - я снял рюкзак и достал топор, чтобы разбить на столбе изоляторы. - Запомни, в лесу, кроме деревьев, ничего нет, а проволока - вещь полезная.
Алюминиевый провод нам очень пригодился при сооружении треножника. Двухметровую треногу из толстых берёзок мы поставили над колодцем. От идеи полиспаста быстро отказались, просто зацепили за вершину треноги блок, пропустили через него фал с привязанным поперёк колом, к ближайшему дереву прикрепили лебёдку. Я надел плащ ОЗК, застегнув его между ног как комбез, оседлал палку и, раскачиваясь над смердящей бездной, сказал:
- Лёша, держи крепче, опускай медленно. В случае чего, у лебёдки есть фиксатор, вот здесь, видишь? Если меня уронишь, вылезу и начищу рыло. Всё понял?
- Понял! - прокряхтел Есиков, удерживая рукоять.
- Тогда трави.
Плавными рывками я сползал в тёмную, пахнущую тиной дыру. Мимо лица проплыло верх замшелое надломленное бревно. Предварительно мы как следует обкопали колодец, чтобы меня не засыпало, и сняли три венца, но внизу обсадка осталась. Она была ненадёжной и гнилой как моя жизнь.
- Давай! Ещё давай! - командовал я, подсвечивая фонариком. - Лёша, давай ещё!
Наконец, подошвы болотных сапог стукнули по чему-то твёрдому.
- Стоп! - крикнул я, светя вниз. Под ногами покачивался лесной мусор и блестящий пласт льда посередине. - Закрепляй!
По этой команде Лёша должен был зафиксировать барабан лебёдки и подать мне слегу.
Но гладко было только в теории.
Я быстро поехал вниз.
- Сто-ой!!! - заорал я во всю глотку. - Капут!