вид с мемориала Иводзимы
Белый дом
Вашингтон ДС
19-38:20
Вой пронёсся по небу.
В двухстах тридцати ярдах, у подножия забора из кованого железа Суэггер обернулся на шум как раз вовремя, чтобы увидеть стремительное свечение, летящее с небывалой скоростью, обернулся снова и прыгнул на Рэя, сбив его и прижав к земле. В следующий миг взрыв разорвал небо пополам клинком света, достигшего звёзд и заставил землю задрожать, вбив гвоздь в каждое ухо слышавших его. Затем ударила взрывная волна, моментально сокрушив всё, что возвышалось на пути её страшного бега, спалив весь воздух на планете. И теперь воцарилось невероятное после случившегося молчание, вдруг прервавшееся криком.
Суэггер встал. Рядом встал Рэй, затем Ник. Они смотрели на зону разрушения с двухсот тридцати ярдов. Ракета попала в подиум и оставила двадцатифутовый дымящийся кратер. Все окна, выходившие на дорожку от главной резиденции до западного крыла были разбиты, так же как и окна в самом западном крыле, даже некоторые рамы были вырваны. Знаметниые белые стены здания были покрыты охряными пятнами от моментального воздействия огромной температуры. Многие деревья были повалены или погнуты, земля в корнях унесена взрывной волной. Огонь лизал окна Овального кабинета, и ещё один пожар заявлял о себе в линии кустов у главной резиденции.
На другой стороне газона от них, в мигающем свете пожара были видны лежащие тела- распростёртые, поломанные, разбитые об землю. Но вдруг… движение. Один за одним, затем десяток за десятком… лежащие шевелились и поднимались, сильные помогали слабым, они пытались подняться на ноги или перекатывались, чтобы сесть, оглушённые, пошатывающиеся, со спутанными волосами, непонимающие и перепачканные.
Голос прорвался в радио:
- Президент не пострадал, президент не пострадал.
И затем другие:
- Скорые сюда, быстро, чёрт возьми, у меня пострадавшие, много, - и зазвучали сирены.
- Добрый господь, - сказал Рэй.
- Иисус Христос… - сказал Ник.
- Где Сьюзен? - спохватился Боб.
Они вернулись к джипу под вой приближающихся сирен и увидели, как примчались первые скорые. Но джипа не было. Сьюзен лежала в траве. Она была очень красивой. Волосы слегка спутаны, что делало её ещё красивее. Мудрые, спокойные, алмазные глаза были открыты, лицо было спокойным, скулы выпирали под алебастровой кожей.
Её горло было перерезано.
Часть пятая. Джеймсон
Отель Марриотт
Бульвар Вильсона
Росслин, Вирджиния
11-08
Двумя днями позже
Он проснулся в ступоре. Мозг был в тумане, память мертва, руки и ноги болят. Только один сон, обычный. Прекрасный Принц пытается спасти мир, но забывает спасти Прелестную Принцессу. Роль Принца, дурака из дураков, играет Боб Ли Суэггер. Принцессу играет Сьюзен Окада из Сент-Луиса, дочь врача-онколога, университет Йелля, карьера в ЦРУ, лучшая, ярчайшая, самая красивая, тридцать восемь лет теперь и навсегда. Зачем был спасать мир, если в нём нет Сьюзен Окады?
"Ёб его - подумал он. - Если бы снова так сделать, я бы поменял её жизнь на всех тех парней в костюмах, которые думают что они очень важные. Генералы, адмиралы, президент, его офицеры… пусть бы чёрт их всех взял в вечное наказание и меня с ними, пытайте меня, ладно… если бы это только могло спасти жизнь Сьюзен Окады. Ебать их всех… Чёрт с ними со всеми навсегда, и со мною, провалиться мне в ад…"
Ему было плохо, очень плохо- и очень долго. Он желал снова утонуть в чёрном сне. Если бы только один из тысяч выстрелов, которые по нему совершались за все годы, был бы лучше нацелен, не был бы унесён ветром, у него не было бы сейчас этой скребущейся боли в мозгу, практически невыносимой. Хотелось лежать долго, как можно дольше, надеясь умереть, но смерть, по-видимому, ушла с дежурства. Где она была, когда она нужна? Ты бы меня забрала, а не её. Ты меня искала, меня пыталась прибрать.
Но смерть не отвечала.
Осмотревшись в комнате отеля, он вспомнил рассказ о случившемся, свои показания, медицинский осмотр, вспомнил, что Рэй и Ник были где-то ещё. Боб не знал, сколько сейчас времени и сколько было тогда, когда он попал сюда, но тогда он свалился и проспал всё это время после без малого трёх суток на ногах. На мобильнике мигало сообщение- двадцать шестое. Боб открыл его. Ник сообщил, что сегодня будет доклад директору в 13–30 и просил сообщить, получил ли Боб сообщение.
Он попытался найти кофемашину и наконец справился с этим. Посмотрев на часы, он увидел 11–17 первого дня оставшейся жизни, которая ему была не нужна. Подойдя к двери, он открыл её и увидел номер "Вашингтон Пост".
Три четверти передовицы были ерундой: обвинения, встречные обвинения, опровержения, долгосрочные и краткосрочные разборы. Что сказала Администрация, что сказала оппозиция, что сказали англичане и французы, аль-Джазира…где же были факты? Одна история выглядела как дополнение к прежним сведениям, и он пробежался по ней.
Шестеро погибших, остальные- контуженные, с вывихами и растяжениями, несколько переломов, несколько сердечных приступов, все шишки живы.
Поём "аллилуйя!", наряжаем ёлку, прячем яйца, достаём смешные маски. Нахуй все костюмы и форму и всех людей, которые думали что их заслуживают. Их, наши - одно и то же.
Пусковая команда на мемориале Иводзимы: двое убитых полицией учёных, Халид Бисва, работавший над системами наведения индийской ракетной программы, хотя был мусульманином. Индийская секретная служба подозревала его в передаче секретов в Пакистан, а три года назад он исчез. Другой- доктор Файсаль Бен-Абульями, университет Александрии, компьютерщик, несколько лет консультировал разные плохие "Эппл", которые хотели вынести джихад в киберпространство. И наконец, один выживший - высококлассный палестинский исполнитель, Билал Айюби, тысячи дел, разыскивался по всей Европе и особенно в Израиле, тот тип человека, с которым лучше не встречаться ночью.
Зазвонил телефон. Это был Круз.
- Эй, наводчик, - сказал он. - Как там старик?
- Старик как дерьмо.
- Сожалею об Окада, ганни. Знаю, что тут что-то твоё было.
- Мы теряем людей. Это неправильно, это грустно, это жестоко… но оно никуда не денется. Мы теряем людей. Я пойду на похороны, справлюсь с этим или хотя бы подумаю, как с этим справиться. Ну, а ты адский выстрел сделал.
- Это был выстрел Виски 2–2. Я рождён был для него. Билли Скелтон умер для того, чтобы он был сделан. Это было легко. Какой-то старый пёс мне всё выложил, мне только на спуск нажать осталось.
- Рэй, дай мне сказать: ты самый лучший. Таким, как ты, никто не воздаст должное…
- И таким, как ты.
- И как Сьюзен Окада. Никто таким, как ты и она, не отплатит, так что в итоге всё придётся даром делать. Они даже не скажут: эй, спасибо, ты наш мир спас. Но ты и она - вы видели то, чего никто больше не видел и вы поняли то, чего никто кроме вас не понимал и нашли в себе решимость справиться с этим. Это из-за таких как вы мы живём так, как живём.
- Она была лучшей. А я просто витаминок принял через край.
- Ты придёшь на встречу сегодня? Рэй, нам надо узнать друг друга, побыть вместе. Надеюсь, ты увидишься с сёстрами и моей женой. Надеюсь…
- Ганни, мне звонят из Леджуна. Я снова в береговом патруле. Нужно прояснить с Корпусом вещи насчёт меня. Я вернусь так скоро, как определюсь там и мы что-нибудь организуем.
- Не могу дождаться, - ответил Боб, зная, что всё получится.
Штаб-квартира ФБР
Кабинет директора
Здание Гувера
Пенсильвания-авеню
Вашингтон ДС
13-50
Никто не говорил многого. Можно было расслабиться в холле, а не сидеть в кабинете: преимущество, получаемое героями. Они сидели в красивых кожаных креслах, как в английском клубе, вокруг кофейного столика, а директор вёл шоу с помощью Уолтера Троя, представлявшего Агентство, главы комиссии по обвинениям.
- Это победа, которой никто не рад. Она стоила дорого - возможно, слишком дорого. Мы все чувствуем боль потери. Но нужно идти дальше. С этим все согласятся.
- Я не хочу, чтобы Круз пострадал, - сказал Суэггер. - Потери Окады достаточно. А если и с ним что-то случится, я точно свихнусь.
- Я распорядился уже, но как ты можешь представить, Белый дом пока не ответил, - сказал директор. - Круз получит полоску к медали за это дело или наконец повышение примет, от которого несколько лет отказывался. Балтиморский офис больше им не интересуется, после того как получил образец ДНК Богьера из дома филиппинцев.
- Хорошая весть, - ответил Суэггер. - Я уверен, что Корпус с ним обойдётся как надо.
- Даже если нет- я позабочусь, - сказал Ник.
- Насчёт вас, мистер Суэггер. Не уверен, что мы сможем расплатиться с вами. Деньги? Сомневаюсь, что вы примете чек. Мир и покой? Это единственная плата, на которую вы ответите. Или медаль хотите?
- Со мной и так нормально, - отовался Суэггер. - Круз в порядке, а медаль вы лучше дайте близким Окады. Давайте сменим тему.
- Я немного не понял насчёт Арлингтона, - сказал Ник. - В этих бумагах мало толку. Как получилось, что крутой парень выжил, а эти двое - нет?
- Удача воина. Его арлингтонская полиция трижды продырявила, а он не помер. Сейчас в госпитале, под плотной охраной, ожидается что выживет. Но ни слова не скажет. Остальным было приказано сдаться, а они просто пошли на стволы. У копов не было выбора. Наверное, эти двое хорошими друзьями были. Вошли в свой рай, держась за руки.
- Что-то ещё? - спросил Трой.
- Холлистера арестовали уже? - спросил Боб.
- Вот тут плохие новости. Он бросил джип в двух кварталах от Белого дома и исчез. Мы накопали, что он собирался на встречу, когда вы его поймали, а когда убежал от вас - исчез. Позвонил кому-то, они явились и забрали его. Профессионалы. Сделали так, чтобы он исчез. Думаю, это пакистанская разведка. Они за всем этим стоят.
- Ублюдок, - отозвался Боб. - Извините за мой английский.
- Как вы поняли, что это он? Если бы вы не сообразили, мы бы сидели тут с полностью уничтоженной национальной верхушкой и кризисом доверия с запредельными масштабами.
- Мне одна вещь показалась странной. Когда все мы встречались в Агентстве, он сказал всем о винтовке, которую я добыл во Вьетнаме и теперь она тут выставлена, в музее Агентства, так?
- Так и есть, - подтвердил Ник.
- Ну, винтовка действительно там, я и был тем парнем, кто её добыл, без сомнений. Но той ночью у нас на базе был большой праздник, стейки, пиво и всё такое. Там был один человек из ЦРУ, оперативник, отозвал меня в сторону и сказал, что у меня "талант". Агентство, сказал он, ищет такие "таланты". Хочу ли я работать с ними? Он мог бы поднять меня высоко, чтобы я делал куда как больше, чем я могу сделать в качестве морского пехотинца. Нет, ответил я, я останусь в Корпусе. Я хотел уволиться как сержант-майор Корпуса морской пехоты, чтобы отец мог гордиться мною. Тогда я не знал, что через пару недель потеряю своего наводчика, а моё бедро будет разнесено в осколки. А этот парень сказал: - как знаешь, но я отлично распишу тебя в своём отчёте, так что если передумаешь, то просто скажи. Тебя рассмотрят и примут. Я ответил ему: могу ли я попросить об одолжении? Я знаю политику Корпуса, и если тут узнают, что я с вами связан, это мне может повредить. Корпус морской пехоты не приветствует вещей наподобие двойной лояльности. Так что самое лучшее, что вы для меня можете сделать - так это вообще не упоминать моего имени. Он спросил: ты уверен, ганни? И я ответил, что уверен. Моего имени не было в деле об этой винтовке. Так что когда Холлистер сказал, что слышал об этом в Сайгоне- это он меня разбавлял, врал чтобы втереться в доверие. Дело обо мне у Агентства появилось шестью тысячами кварт бурбона позже. Так откуда же Тед знал? Тед мог знать об этом только от русских. Видимо, у них есть дело насчёт этой СВД, и он его видел. Так что если он видит русские дела об американских морских пехотинцах, он явно задумывает что-то, о чём никто не знает.
- Что могло мотивировать его? - спросил Ник. - На Эймса Олдрича он не похож.
- Он оставил заявление на своём жёстком диске. Бред какой-то, я даже не знаю как описать. Как там говорится: тот тип ерунды, в которую только интеллектуал может поверить. Что-то в этом духе. Мы не собираемся пускать сведения о нём в новости. Это бросит тень на Администрацию, а пока что именно они подписывают чеки, по которым мы получаем.
- Итак, - продолжил Ник, - этот тип задумал план, по которому президент и верхушка страны будут убиты посредством попадания Ибрагима Зарзи в Розовый сад с миниатюрным ФМ-передатчиком. Он использовал Диксона, чтобы тот организовал наёмников для уничтожения снайперской команды, убивших одного морпеха и ранивших другого. Он преследовал выжившего снайпера в Америке, убил человека в Южной Каролине, убил девять филиппинских иммигрантов в Балтиморе, убил четырёх полицейских в ДС, убил шесть невинных случайных людей у Белого дома…и убежал.
- Это не моё решение. Это политика. И реальность. Как я сказал, кто-то весьма профессиональный вытащил его. Возможно, как я и сказал, пакистанцы. Они очень толковые, а в их межведомственной разведке есть элементы, сочувствующие джихадистам.
- Мир большой. Мы попытаемся, конечно… но поглядите, сколько времени мы за Усамой бегали, - сказал Директор.
- Вы одну вещь забыли, - вдруг сказал Боб.
Все поглядели на Суэггера. У него на лице было выражение усталого ковбоя, изрезанное морщинами, которые оставили шестьдесят четыре года перестрелок.
- Вы меня забыли. Меня зовут Боб Гвоздильщик. Я убиваю людей.
Теодор Р. Холлистер
Директор национальной разведки
"Изложение мотива"
Жёсткий диск компьютера IBM
Офис Национальной безопасности
C://My files/account.1.wpd
Я не Ли Харви Освальд, угрюмый, мрачный и наслаждающийся напускной суровостью. Я не Джон Уилкс Бут, высокопарный, театральный, драматичный, нарсисстичный и безумный. Я не Леон Чолгош, идиот. Я просто человек, который видит будущее, понимает каким оно должно быть и скромно пытается содействовать тому, чтобы оно было милосердным к нам. Я сделал то, что сделал поскольку Запад больше не заслуживает защиты. Он был уничтожен людьми, которых он был создан защищать: его женщинами.
Запад существовал с года 732го нашей эры, когда Карл Мартелл победил мусульман в битве у Пуатье и кончился в 1960 м, когда он пал без боя. В 1960 м получили широкое распространение противозачаточные таблетки. Многие расценивали это как рай, сексуальную нирвану, путь к самовыражению, исполнению желаний и либерализации для миллионов женщин. Я же расцениваю это как Аушвиц в бутылке. Это было и остаётся геноцидом, поскольку используя их, женщины моего поколения счастливо обменяли тысячу двести лет несравнимого роста, богатства, безопасности, стабильности, научного и этического прогресса на вторую БМВ в гараже. Запад перестал продуцировать себя на приемлемом уровне, в то время как ислам продолжал заселять мир. О демографии вы ещё-где нибудь посмотрите. Этот факт неизбежен: люди Запада сейчас подобны высшему классу британцев на палубе "Титаника" 12 апреля 1912 года. Дорогой, дорогой, почему корабль немножко наклонился? Дорогая, это, наверное, небольшая неисправность. Приятные молодые люди скоро наладят всё. Можно мне ещё аперитив, стюард?
Но таблетки не только ограничением населения обрекли Запад, они также уничтожили культуру изнутри, расшатав гироскоп цивилизации, удерживавший в балансе оба пола. Оба наших пола существовали все эти года, тысячу двести лет блистательного равновесия? Мужчины обеспечивали и защищали, женщины вскармливали и воспитывали. Это было системой величайшей эффективности, если рассматривать упрощённо. Результатом становилось поколение за поколением отважных, умных, идущих на риск людей, движимых чувством долга их отцов, но уравниваемых чувством милосердия их матерей. Они ничего не боялись, посвящаемые большим вещам, нежели они сами, объединённые уверенностью в своей судьбе. Мужчины делали то, что им следовало, а женщины- то, что следовало им. Вместе они построили цивилизацию во всех её аспектах- научном, индустриальном, эстетическом, военном, интеллектуальном, медицинском, и везде превалировала культура и мысль Запада. Это было экстраординарно и даже абсурдно, что мы выкинули всё это в одно поколение.
После 1960го года костяшки домино посыпались. Теперь размер семьи был контролируем, он уменьшился, женщины вышли в рабочее пространство. Скоро- поверьте мне, я не доказываю, что они "тупые" или в каком-то смысле "низшие"- они стали равными и даже превышающими мужчин, так что мужскому авторитету был брошен вызов и, выражаясь метафорически, это уравняло и уничтожило сам концепт авторитета.
Одновременно с небольшим размером семьи вложения в каждого из 2,4 детей стали больше, так что смерть каждого теперь приносила огромное эмоциональное опустошение. Солдаты теперь не могли погибать сотнями и тысячами. Без защитников мы оказались обречены.
Теперь лишь один вопрос остаётся открытым для думающего человека: с уходом Запада какая система будет лучше всего служить большинству людей в мире? Если Запад больше нельзя защищать, то Восток нельзя далее отрицать. Ответом на вопрос "Что дальше?" будет исламская теократия. Только она имеет суровость темперамента, необходимую для контроля феминизма, который обрёк Запад. В своей чистоте ислам есть простая мужественность, мужественность без колебаний, сожаления и рефлексии. Это единственная сила, которая может нас спасти.
Вы скажете: ислам - это подчинение, а джихад против неверных - это варварство. Весьма справедливо.
Но как только ислам достигнет гегемонии и будет существовать без вызовов, всё изменится. Вот что ждёт нас впереди: исламская гегемония над всем миром, базирующаяся на мужественной самодисциплине, вере, послушании и долге. Вот система правления, которая будет лучше всего служить большинству людей и сделает большинство людей счастливейшими. Интеллектуалы и шутники никогда не будут довольными: в мудрости своей ислам казнит их всех. Это система, которая наконец провозгласит мечту о рае экономического и духовного равенства, где роль государства исчезнет, где каждый будет давать по своей способности и получать по своей потребности. Путь ислама - единственный путь, предначертанный путь, и я планирую это событие чтобы убедить Запад в тщетности сопротивления, в необходимости немедленно прекратить наступление на мусульманские территории и начать готовиться к наступлению Вселенского Халифата.
Аллах Акбар, Господь велик.