- Было плохо… Выпил стакан… Стало лучше… Выпил другой стакан… Стало хорошо… Выпил третий стакан… Отлично!.. Пошёл спать… Проснулся… Голова болит - это плохо… Выпил стакан… Стало хорошо… Но это уже замкнутый круг, из которого, придёт момент, когда уже можно и не выйти, а потому запомни: каждый стакан алкоголя выводится литром собственного пота!
С тех пор Серафим неуклонно придерживался собственного выработанного правила: после принятия алкоголя, при первой же возможности, вывести его, гоняя себя упражнениями до седьмого пота…
Он остановился только тогда, когда весь бетонный пол был настолько мокрым, что стоять на его отполированной телами поверхности было невозможно. Скинув штаны и оставшись в одних тёмно-синих хлопчатобумажных трусах, Серафим протёр своё тело штанами, вытер ими небольшой участок пола, отжал их досуха, после чего развесил их на трубе отопления. Затем расстелил сухую рубашку на вытертом полу и с удовольствием разлёгся на ней с широко раскинутыми в стороны руками.
Приятная ломота в мышцах, отличное настроение настроили на хорошие мысли. Серафиму захотелось вызвать в памяти образ любимой. Он поднялся, сел на скрещённые ноги и накрыл колени ладонями.
Обычно, когда ему хотелось "увидеть" кого-то в своей памяти, Серафим прикрывал глаза, и образ человека моментально оказывался перед ним. Но в этот раз изображение любимой Валентины никак не появлялось. Удивившись, Серафим сконцентрировался и вновь попытался "вызвать" её, но… результат оказался тем же.
- Господи, что происходит? Неужели не весь алкоголь вышел из меня и мешает наладить контакт?
Он сделал несколько специальных упражнений, попассировал руками, затем закрыл глаза, вытянул их перед собой ладонями вперёд, несколько секунд подержал их в таком положении, затем медленно приблизил ладони к грудной клетке на уровне сердца, повернул ладони вверх и запрокинул голову назад, изо всех сил мысленно призывая образ любимой. В какой-то момент ему показалось, что вот-вот и всё получится: на мгновение даже проявились контуры её фигуры, но все тут же исчезло.
- Ничего не понимаю… - растерянно прошептали его губы. - Такое впечатление, что Валечка не хочет явиться ко мне… Не хочет? - переспросил он сам себя и вдруг тут же воскликнул: - Или не может?
Серафим снова закрыл глаза и попытался всю свою энергетику, все свои мысли направить в сторону своей любимой: в одну сторону, в другую, в третью, - четвёртую. Он поворачивался и поворачивался вокруг себя до тех пор, пока его не осенило:
- Господи, чего я мучаюсь понапрасну, а что если у меня пропали мои способности? Чего проще проверить на ком-нибудь другом…
Он вновь закрыл глаза и на этот раз сосредоточил своё внимание на образе Марины Геннадиевны - матери Валентины. На этот раз особых усилий не понадобилось: она появилась мгновенно. Её лицо было заплаканным и выглядело безутешным. Казалось, её глаза взывали, молили о помощи самого Господа…
В этот момент Серафим понял, что его Любимой нет среди живых, и как только он это осознал, так перед его взором проявилась свежевырытая могила, а на временном деревянном кресте - фотография светлой улыбающейся Валентины…
- Господи! - громко простонал Серафим. - За что?!.
Глава 25
НУЖНО МЕНЯТЬ ТАКТИКУ
Баринов оторвался от программы телевидения и взглянул на часы. Они уже показывали десять часов двадцать восемь минут, а со стороны дежурного по карцеру не было никаких сообщений, и это было странным: что-то должно было произойти в шестой камере карцера.
Старший Кум выключил ставший раздражать телевизор, вышел из-за стола и принялся нервно вышагивать по кабинету. В голове зудела только одна мысль: "Звонить или не звонить? Звонить или не звонить?"
- Звонить или не звонить… - Сергей Иванович не заметил, как заговорил вслух, а когда до него дошло, с усмешкой добавил, - …вот в чём вопрос? Ну, все: потянуло на Шекспира: только этого ещё мне не хватало! - майор саркастически усмехнулся. - Что-то нервы, майор, у тебя расшалились: совсем ни к чёрту! Неужели опять не получилось?
Решительно подойдя к столу, он быстро набрал номер по внутренней связи:
- Дежурный Щекотилин, это Баринов говорит, - как можно спокойнее произнёс он. - У тебя все. в порядке?
- На вверенном мне объекте никаких происшествий с того момента, как я заступил на смену, не произошло, товарищ майор! - чётко доложил дежурный прапорщик.
- И к тебе никто не наведывался? - машинально спросил его старший Кум.
- Ко мне?
- Нет, ко мне! - вспылил майор.
- Ко мне никто не приходил, а вот шестую камеру карцера, в которой содержится нарушитель режима содержания, подследственный Понайотов, навещали трое сотрудников из спецподразделения нашего изолятора, - доложил дежурный: его голос явно выдавал волнение.
- Навещали? Й что? - нетерпеливо спросил Баринов.
- Навещали, побыли в камере минут сорок-пятьдесят, а может, и подолее, потом ушли, - прапорщик пытался говорить спокойно, словно речь шла о чём-то бытовом, не очень важном, но это ему плохо удавалось.
Тем не менее майор этого волнения не заметил и готов был взорваться от спокойствия своего сотрудника, но больше всего, конечно же, от неизвестности.
- И это все? - с раздражением спросил он.
- Я не понимаю, товарищ майор, что вы ещё хотите услышать? - дежурный прапорщик так разволновался, что казалось, ещё немного и он пустит слезу.
Послушай, Миша, да не прикидывайся ты шлангом, - грубо бросил Баринов. - Со всеми подробностями и мелочами расскажи обо всём с того самого момента, когда сотрудники внутренней спецслужбы заявились к тебе, и до того, как ушли, ты понял, о чём я тебя спрашиваю?
- Так точно, товарищ майор! Докладываю! Сотрудники внутренней службы в карцер явились втроём: старший группы старший лейтенант Дорохин Василий, лейтенант Севостьянов и лейтенант Гранаткин.
Баринов мысленно представил фигуры названных сотрудников внутренней спецслужбы и одобрительно заметил:
- Действительно, гладиаторы…
- Что, товарищ майор? - не понял прапорщик.
- Так, ничего… Продолжай Щекотилин!
- Ну, вот, пришли, поздоровались, - продолжил докладывать Михаил, - как положено представились, после чего одели на головы чёрные маски и приказали открыть шестую камеру, когда я открыл, они приказали мне выйти, закрыть их в камере, уйти и открыть камеру только тогда, когда они прикажут…
- Они были чем-нибудь вооружены?
- Как обычно: резиновые дубинки, баллончики, наверное… - прапорщик пожал плечами.
- Что значит, наверное?
- Так я ж в их карманы не заглядывал…
- Дальше!
- Я все и сделал, как они приказали… А что, не нужно было, товарищ майор?
- Нет-нет, ты всё сделал правильно, дальше рассказывай! - нетерпеливо попросил старший Кум.
Я ушёл к себе в дежурку и принялся заполнять журнал дежурного по карцеру… - он пожал недоуменно плечами, явно не понимая, что от него добивается майор Баринов. - Потом услышал стук и пошёл открывать… открыл, выпустил сотрудников из карцера, и они ушли…
- А что с нарушителем?
- Каким нарушителем? - снова не понял дежурный прапорщик.
- Ты че дуру гонишь? - рассердился Баринов, - С тем, к которому они приходили: с Понайотовым!
- А что с ним? Ничего, готовится ко сну, наверное, как и положено по правилам распорядка нахождения в карцере нарушивших режим содержания подследственных!
- И ты ничего не слышал, не видел, - с ехидством спросил старший Кум.
- А что я должен был увидеть и услышать, товарищ майор? - взмолился тот. - Скажите, я что-нибудь не так сделал? А может вы меня прямо спросите о том, что именно вы хотите услышать? А то я не понимаю…
- Успокойся, Миша, ты все правильно сделал, продолжай работать в том же духе: старшим прапорщиком станешь! - старший Кум с раздражением бросил трубку на аппарат. - Чёрт бы тебя побрал, Понайотов! - он снова набрал номер, на этот раз на городском аппарате: - Алло, капитан, это ты? - спросил он, услышав знакомый голос.
- Так точно! Что вам угодно? Старший Кум вкрадчиво представился:
- Не узнал? Это Баринов, Толик!
- Действительно, не узнал: богатым будешь! - весело заверил Будалов.
- Скорее бы! - вздохнул майор. - Говорить можешь: ни от чего тебя не отрываю?
- Все в порядке, товарищ майор, могу! - бодро ответил тот.
- Что можешь сказать?
- О чём, Сергей Иванович?
- Как о чём? О том, как произошла "историческая встреча" нашего подопечного с твоими хвалёными гладиаторами?
- Что-то не так, Сергей Иванович? - наконец-то до него дошло, что голос майора настроен совсем не оптимистично.
- А все не так! - с раздражением ответил Баринов.
- Как это?
- Как это? А так это! - передразнил старший Кум. - Как мне только что доложил дежурный по карцеру: твои "гладиаторы", мать их… - он с трудом сдержался, чтобы не выругаться матом, - пришли, одели маски, вошли к Понайотову, приказали прапорщику отвалить и открыть только тогда, когда они скажут…
- И что дальше?
- А дальше ничего! Около часа пробыли там, потом ушли оттуда…
- А твой подопечный?
- Готовится ко сну, как сказал дежурный, мать его… Богородица, - майор едва не рассмеялся от бессилия.
- Ничего не понимаю… Дайте мне, Сергей Иванович, минут пять: я позвоню Дорохину и сразу доложу вам, почему они не выполнили свою работу…
- Надеюсь, причина окажется достаточно уважительной… - угрожающе заметил Баринов.
Он бросил трубку на аппарат и настроился на долгое ожидание, однако как ни странно, а капитан отзвонился буквально через несколько минут:
- Это я, Сергей Иванович, - его голос звучал явно виновато и сконфуженно.
- Ну?
- Мы с вами не учли человеческий фактор…
- Какой ещё, к чёрту, капитан, человеческий фактор? - вспылил старший Кум.
- Афганский синдром…
- Причём здесь афганский синдром?
- Все, кто побывал в Афганистане, считают себя братьями и в любой ситуации встают на защиту друг друга, - спокойно пояснил капитан, потом вздохнул. - Сейчас я такого наслышался от Василия, что, честно говоря, даже мне стало стыдно… Так что, извините, товарищ майор, но ваше приказание выполнить не могу: готов на любое взыскание с вашей стороны, - официальным тоном проговорил Подсевалов.
- Дурак ты, капитан! - беззлобно бросил Баринов. - Какое на хрен здесь может быть взыскание? Это же был не приказ по службе, а просьба о дружеской услуге… - примирительно пояснил он: не хватало, чтобы об этом узнал ещё кто-то. - Не получилось и не надо, не переживай: все нормально, привет жене и детям!
- Спасибо, Сергей Иванович, - совсем растерялся тот, потом добавил невпопад: - И вам того же… - и положил трубку.
- Ну ты и жук, гражданин Понайотов, - Баринов громко рассмеялся. - "Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…", - потом снова взял трубку и набрал номер.
- Будалов на проводе, - отозвался капитан.
- Здорово, дружище! - весело проговорил майор, с трудом сдерживая смех. - Это Баринов беспокоит.
- И тебе не хворать! - насторожённо ответил. - Есть народная примета, которая гласит: "Беспричинное веселье не к добру!" Я прав, Серёжа?
- Как никогда! Слушай, давай оттянемся по-взрослому, как ты смотришь на это?
- А не поздно?
- Поздно для чего? - усмехнулся майор.
- Только в смысле времени суток, - не поддержал его игры Будалов.
- С каких это пор одиннадцать часов вечера стало для тебя вдруг поздно? Или мама не отпустит? - съехидничал Баринов. - А может быть я тебе планы какие-нибудь ломаю? Свидание там или ещё чего?
- Никаких планов не было… - обречено возразил капитан и тут же предложил: - В "Поплавке"?
- Так в том же месте, в тот же час! - неожиданно пропел Баринов.
- Ох, не к добру, товарищ майор, не к добру ты веселишься! Чует моё сердце, что ты специально хочешь напоить меня, чтобы не слишком по мозгам садануло то, во что ты меня хочешь посвятить… Угадал?
- Вскрытие покажет… - хмыкнул Баринов.
- Хорошо, через сорок минут буду за нашим столиком у эстрады, - со вздохом проговорил Будалов.
* * *
Тем не менее несмотря на то, что сам назначил время, к удивлению Баринова, капитан опоздал более, чем полчаса. Остановившись с виноватой улыбкой перед их столиком, где сидел майор, Будалов смущённо объяснил:
- Извини, Сергей Иванович, перед самым выходом из кабинета дежурный по городу вызвал к себе. Ну, думаю, все: снова какое-нибудь убийство и меня пошлют латать дыру. Попытался даже отговориться, мол, родственники ждут, мама плохо себя чувствует: ни в какую… К счастью, пришла ориентировка на бежавшего с сыктывкарской зоны зэка, прописанного в Омской области. Пока довёл информацию, пока то да се… Короче, это тебе, Серёжа, чтобы не держал на меня зла за опоздание, - капитан протянул Баринову коллекционную бутылку французского коньяка.
Ни слова не говоря, майор недовольно поморщился, но взял всё-таки подарок, внимательно исследовал этикетку, после чего примирительно кивнул:
- Ладно, будем считать, что ты отбоярился за то, что мне пришлось скучать здесь в одиночестве, - потом улыбнулся и подмигнул. - Садись, выпей штрафную!
- Дай хотя бы закусить немного: с утра маковой росинки во рту не было! - в подтверждение своих слов Будалов взял из тарелки кусочек колбаски, положил на хлеб и принялся жадно жевать, запивая соком.
- Жуй, пока наливаю! - согласился Баринов, взял фужер для вина, наполнил его до краёв водкой и пододвинул капитану. - Валяй, догоняй меня: залпом!
Будалов быстро дожевал, картинно вздохнул, словно его заставляют совершить нечто-то непосильное, взял фужер.
- Смерти моей хочешь? - обречено кивнул он. - Смотри, тебе же хуже будет!
- Отчего хуже-то?
- Свалюсь и тебе придётся на себе тащить пьяного капитана! - ответил тот.
- Ничего, как-нибудь… если что, твоих коллег вызову: он тебя быстренько оформят в тёплое местечко!
- В камеру, что ли?
- В вытрезвитель, Коленька, в вытрезвитель! - рассмеялся Баринов.
- Ничего себе тёплое местечко нашёл! Ладно, хотя бы там меня поймут ребятишки, - сказал он и единым залпом опрокинул обжигающую жидкость себе в рот, потом смачно крякнул, демонстративно вытерся рукавом пиджака и только после этого с улыбкой отметив, - хороша, чертяка! - закусил кусочком солёного огурчика.
- А ты могешь! - заметил Баринов:
- Не могешь, а могешь! - весело подмигнул капитан: невооружённым глазом было заметно, что его глаза мгновенно осоловели.
- Ты закусывай, приятель, а то действительно быстро с копыт соскользнёшь, - посоветовал майор.
- Кто, я? Да я поллитровку могу залпом в себя влить и буду, как стёклышко! - заверил он.
- Ага, остекленевший! - язвительно подхватил майор. - Не-а, поллитровку не хочу! Но по второй, чтобы пуля не пролетела между первой и второй, выпьем, - он снова взял бутылку "смирновской", разлил на этот раз по рюмкам и предложил: - Давай выпьем за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями! Как тебе мой тост?
- Очень хороший! - согласился Будалов. - Главное, многозначительный, особенно, для нас, не так ли! - он чокнулся с Бариновым, выпил, привычно крякнул, но на этот раз закусывать не стал, неожиданно спросил, глядя в глаза собеседнику: - Что, Серёжа, все так плохо?
- Плохо? - удивился майор, тоже выпил, не спеша поставил рюмку на стол, закусил долькой лимона и только потом спросил: - О чём ты?
- О нашем подопечном…
- А что ему сделается? - Баринов ехидно скривил губы. - С ним все в полном порядке…
- Как в порядке? - не понял Будалов. - Это что значит, твои хвалёные гладиаторы не справились с порученным делом или я что-то не понимаю?
- Не захотели справляться! - возразил майор.
- Как это не захотели?
- А так, не захотели и все тут! Братскую солидарность проявили, мать их… - чуть не выругался Баринов.
- О какой братской солидарности ты говоришь? Кто-то из гладиаторов оказался братом Понайотова? - у капитана было такое ехидное лицо, словно он подумал, что старший Кум над ним подтрунивает, а потому даже спросил: - А-а, понял: это ты так шутишь?
- Какие в нашем деле могут быть шутки? - всерьёз возразил Баринов. - Кто-то из "весёлых ребят" узнал нашего подопечного по Афганистану… А разве ты не слышал, как эти гребаные афганцы помешаны на фронтовой дружбе?
Да, слышал… - досадливо бросил капитан. - И уже не раз с этим сталкивался по службе… Прикинь, едем как-то на вызов в этот вот самый ресторан, приезжаем, а здесь трое афганцев молотят местных криминальных авторитетов… А у тех, мало что у каждого, по ножичку в руках, да ещё их едва ли не втрое больше! Афганцы все в крови, а стоят, опираясь на спины друг друга, и не падают, словно они все ещё там в Афганистане и продолжают воевать со своими смертельными врагами… Дошло до того, что криминальный авторитет, увидев нас, принялся умолять: "Начальник, останови этих бешеных, а то мне придётся валить их, а Мотя-ручник ещё никогда "по мокрому" не ходил и ходить совсем не хочет: я Вор, а не мокрушник!"
- И что?
- А ничего, выдали и тем, и другим по пятнадцать суток, и "Гуляй, Вася!"
- И что же мы будем делать с нашим подопечным? - вернулся Баринов к их сакраментальной теме.
- Знаешь, есть хорошая народная мудрость: "Не получается крыть матом, давай крыть патом!"
- Ты, Коля, уверен, что это народная мудрость? - засомневался Баринов.
- Не уверен… - мотнул головой капитан, - Может, это я сам придумал…
- И как перевести твою "народную" мудрость на нормальный человеческий язык?
- Не можем сломать его физически, сломаем морально, - пояснил Будалов, разлил водку и предложил: - Давай выпьем за твой тост, но немного его переиначим: выпьем за то, чтобы наши возможности совпадали с нашими желаниями!
- Не понял, в чём разница, но давай! - согласился майор.
Выпили. Закусили.
- И что ты предлагаешь? - спросил Баринов.
- Ну, во-первых, придумать возможность сообщить ему о самоубийстве невесты….
- Его невеста наложила на себя руки? - нахмурился Баринов. - Вот не везёт бедолаге, - искренне посочувствовал он. - И как это произошло?
- Повесилась…
- А ты-то как узнал об этом?
Судьба! - капитан картинно вздел глаза кверху, потом не выдержал и рассмеялся. - Шучу! Прикинь, в моё дежурство звонок: труп по такому-то адресу… Выезжаю: самоубийство! Казалось бы… все понятно, ан нет, перед тем как повеситься, девушка была изнасилована…
- И тебе поручили заняться этим расследованием?
- Вот именно!
- Удалось отыскать насильника?
- Какое там… - капитан махнул рукой. - Эта припадочная дурочка…
- Про мёртвых или хорошо или никак! - недовольно оборвал его Баринов.
- Ты прав, конечно… - моментально согласился Будалов. - Короче, самоубийца тщательно себя вымыла, оделась в подвенечное платье и в петлю… А отпечатков своих насильник не оставил… Попытался я и так и этак столкнуть дело с мёртвой точки - ни в какую! Пришлось дело отправить в архив. Но во время следствия я и выяснил, что у неё именно с нашим подопечным и был назначен день свадьбы…