В кружившейся по соседним улицам машине Дейл и Сидор переглянулись, и дружно засмеялись, водитель, слышавший незадолго до этого их перебранку, не смог не присоединиться.
– Поехали, – просмеявшись, разрешил Дейл, и машины, развернувшись, поехали к дому.
У подъезда Сидора уже ждали. В фойе стоял один из "волкодавов" с пистолетом в опущенной руке, и не сводил холодных глаз с перепуганного насмерть вахтера-охранника. Проходя мимо его стола, Сидор, по привычке, кивнул головой, здороваясь. В ответ парень затряс головой, словно пораженный острым приступом болезни Паркинсона.
Воспользоваться лифтом Сидору не позволили, пришлось, по всем правилам безопасности, подниматься на свой этаж пешком, что отнюдь не добавило удовольствия его измотанному долгим перелетом и суматохой первых часов на Родине организму. Раньше он легко поднимался по ступенькам, но сегодня шагал тяжело, держась за перила. "Сдает, старик", – с неожиданной теплотой подумал следовавший за ним Дейл. Он и сам не подозревал, насколько успел привязаться к своему своенравному, строгому, иногда даже деспотичному клиенту. Зарождавшиеся в его душе теплые, почти сыновние, чувства он прятал так глубоко в себе, что и сам их не мог разглядеть. Он только чувствовал, что и Сидор относится к ним с Чипом как-то по особенному, не как к простым работникам. Дейлу захотелось что-то сказать ему, помочь подняться, поддержать за локоть, но он понимал, что Сидор вряд ли оценил бы проявление таких телячьих нежностей, уж каким-каким, но ласковым его никак нельзя было назвать. Да и старым он совсем не был, а сегодняшнее утомление – это так, временная слабость.
В открытых дверях квартиры ждал Чип.
– Здесь все нормально, шеф. Отдыхайте, мы, наверное, пойдем, мешать не будем. Охрану выставим, можете спать, как в сейфе.
– Ладно, ребята, дуйте с Богом, – похлопал его по плечу Сидор.
– А, может, с вами остаться? – поинтересовался Дейл. – Поспим в уголке на коврике? Так и вам безопаснее, и нам спокойнее будет.
– Ну уж нет! – с притворным возмущением вздыбился Сидор. – Вы мне за сегодня и так надоели, хуже президента. Завтра увидимся. Да и что со мной случится в своей собственной квартире? Тем более под охраной. Нет уж, ступайте, ступайте, дайте старику одиночеством насладиться, мне вас еще неделю терпеть на даче.
– Ладно, – согласился Чип. – Вот инструкции…
– Дожил! – сокрушенно всплеснул руками Сидор. – Мои работники дают мне инструкции! Ну да чего уж там, лепи.
– Дверь никому не открывать, только нам, и только после предварительного звонка по телефону. Никуда не выходить. Занавески не раздвигать. И сами пока не звоните никому, мы будем звонить так – два гудка, трубку кладем, потом через пять секунд снова звоним и можете отвечать. Вроде бы все. Пообщаетесь со всеми потом, с дачи, когда мы сможем выставить настоящую охрану.
– Ладно, – нехотя согласился Сидор. – А теперь топайте, орлы, я спать хочу.
Дейл сделал шаг к двери, но остановился. Ему страшно не хотелось уходить, как от девушки, в которую только что влюбился, правда чувства были не такими светлыми и радостными. Сидор, казалось, понял его. Он сбросил напускную строгость, подошел к Дейлу, приобнял его за плечи. Глаза его покраснели, лицо осунулось.
– Иди, сынок, – мягко сказал он Дейлу. – Все нормально, ничего за ночь не случится, не стоит так волноваться. Ты просто устал, так же, как и я. Сейчас выспимся, а завтра снова солнышко выглянет.
Дейл сглотнул подступивший к горлу комок и кивнул головой. Он снова ощутил порыв что-то сказать старику, что-то теплое, успокаивающее, но так и не смог выдавить ни слова. Настоящие, закаленные, суровые мужчины часто не могут выразить свои человеческие чувства, стесняются такой неожиданной и несвойственной им слабости. Для них это бывает труднее, чем встретиться лицом к лицу со смертью. Сейчас, глядя друг другу в глаза два этих таких разных, но, несомненно, настоящих мужика, поняли друг друга без слов. И промолчали, потому что не были готовы к разговору.
Спускался по лестнице Дейл в абсолютно подавленном состоянии. В такие минуты он просто ненавидел себя и свой проклятый "третий глаз", который только вызывал неясное томление души, и не подсказывал, что же нужно делать. Чипу хорошо, рассчитал все, разложил по полочкам, выработал план, выверил его, обмусолил со всех сторон – и действуй себе спокойно. Но, наверное, недаром говорят и друзья, и противники, что они с Чипом только в паре представляют собой совершенный инструмент, а по отдельности – просто хорошие специалисты, каких немало. Как китайский символ мироздания Инь и Ян, они дополняли друг друга, взаимно компенсировали свои недостатки и усиливали достоинства. Как двуглавый державный орел, они умудрялись видеть все сразу со всех сторон, и тем сохранять свою державу. Это можно сделать только с двумя головами, одной холодной и расчетливой, а второй – эмоциональной и проницательной, почти до экстрасенсорных высот.
Спустившись в фойе, Дейл жестом отправил охранников на улицу, а сам подошел к мальчишке-вахтеру и, глядя в глаза немигающим взглядом, предупредил:
– Бди. А если пробдишь, я вырву тебе глаза за ненадобностью. Андестенд ми?
– Йес! – пискнул "секьюрити".
– Вот и отличненько. И помни – я отвечаю за свой базар, а ты – за все, что здесь случится в мое отсутствие.
Не дожидаясь ответа, Дейл вышел на улицу и подошел к машине, у которой кучковались "волкодавы". Следом за ним из подъезда выскочил Чип.
– Ты откуда? – спросил его Дейл. – Вроде, вперед меня выходил?
– Пожарный люк на чердаке запер. Это, конечно, против правил пожарной безопасности, но мы сейчас не пожара опасаемся, правда?
Дейл согласился, признавая решение друга.
– Что дальше? – поинтересовался один из "волкодавов".
– Так… – почесал нос Чип. – Выставляем два поста. Один здесь, у дома. А второй – с другой стороны, с улицы. Пасем до утра. Часов в шесть-семь караул подменят, а около девяти – общий сбор, инструктаж, и в десять выезжаем на объект три. Удовлетворяет?
– При гонорарах, что вы платите, трудно найти неудовлетворительный план, – ухмыльнулся телохранитель. – На какое время рассчитывается операция?
– Предварительно – на неделю. А там видно будет, по результатам разведки.
– Ништяк, шубейку жене куплю, а то достала уже, говорит, что хуже собаки живет. У той шуба, мол, есть, а у нее нет.
– Ладно, шутки в сторону, – посерьезнел Чип. – Пора закругляться, а то я стоя, как лошадь, спать начну. Посты выставим в машинах. На улице будешь ты, – он ткнул пальцем в одного из спецов, – а во дворе…
– Я, – вдруг заявил Дейл.
Все обернулись к нему, глядя кто с непониманием, кто с сочувствием, кто с облегчением. После столь бурной ночи караулить еще несколько часов, причем, самых тяжелых, предутренних, удовольствия мало, но все понимали, что "бурундуки" только что прилетели с другого конца Земли, и, наверняка, стоят на ногах только за счет железной воли.
– У тебя поехала крыша, – констатировал факт Чип.
– Да я все равно не засну, – отмахнулся Дейл. – Голова другим забита. К тому же, в Штатах сейчас день, а я еще не акклиматизировался. Не надо на меня смотреть, как на больного! – вспылили он в ответ на скептические лица "волкодавов". – Сказал – отдежурю, значит, так оно и будет!
– Да будет так! – вздохнул Чип. – Если ему в башку чего втемяшится, то уже не выбьешь. Значит, в шесть ты меняешь Семена, – он указал на еще одного телохранителя, – а мы с Михалычем заедем за Дейлом. Михалыч остается здесь, мы перекусим, и в девять все – кровь из попы, штык из носу – в офисе на инструктаже. А теперь – спать.
Телохранители расселись по двум машинам. Чип подошел к другу, протянул ключи от машины:
– Я тебя понимаю, ты волнуешься. Но так ты надорвешься. Ты не можешь все сделать один, надо же и отдыхать когда-то. Может, передумаешь?
– Нет, – помотал головой Дейл. – Отдохну завтра. Я чувствую – что-то должно произойти. Я не знаю – что. И я хочу быть здесь, когда это "что-то" случится. Может быть, только я смогу почувствовать, что это началось, и смогу предотвратить.
– Ну, как знаешь. – Чип хлопнул Дейла по плечу. – Если что – сразу звони. Лучше выдерни меня без пользы, чем отдуваться в одиночку. Договорились?
Дейл кивнул, и Чип направился к ожидающему его "Мерседесу". Когда машины выехали со двора, Дейл подошел к Семену, доставшемуся ему в напарники.
– Ты берешь фасад и левый фланг, я – тылы и правый. Следи за крышей и пожарной лестницей. Чуть что – сразу вызывай, но без причины эфир не засоряй. В машине не курить, музыку не включать, на провокации не реагировать.
Дейл посмотрел на Семена. Тот согласно кивал головой, принимая сказанное к сведению, но глядел с укоризной. Дейл смутился.
– Ладно, я что-то разболтался. Не маленький, сам знаешь, как работать. Двигай, утром встретимся.
Семен улыбнулся, сел в машину и выехал со двора, занимая позицию. Это был сорокалетний мужчина, настоящий специалист в своем деле, прошедший школу знаменитой "девятки", занимавшейся личной охраной высокопоставленных государственных чиновников. Ему достаточно было назвать диспозицию и коды для связи, остальное он и сам знал получше Дейла. А он прочитал ему целую лекцию, словно это был пацан, сидящий сейчас с резиновой дубинкой в фойе. Каково, если аспирант матфака начнет учить доцента? Дейлу стало стыдно, хоть извиняйся по рации. Просто это дело настолько важно, что можно и правилами приличия немного пренебречь. Главное, чтобы Семен это почувствовал и проникся моментом. А профессиональные обиды – это ерунда, лишь бы результат был.
Сидор стоя у окошка на кухне видел, как погрузилась в машины и отъехала вся команда, как отчалил Семен. В оставшемся во дворе человеке он без труда узнал Дейла. Глаза у него зоркость не потеряли и в очках пока не нуждались. "Вот поросенок!" – подумал Сидор. – "Столько времени на ногах, а все никак не угомонится. Медаль что ли ему дать? Так он не за нее работает. Хороший мальчишка".
Он заварил чаю, выпил пару чашек без сахара, наслаждаясь терпким вкусом и ароматом напитка, выкурил сигарету не торопясь, и пошел в кабинет. Надо было чем-то занять мозги. Спать не хотелось, хотя усталость во всем теле была неимоверной. Документы, что ли просмотреть, раз время свободное выдалось? Просто валяться в постели без сна, ожидая прихода Морфея, Сидор не любил. Когда тебе перевалит за шестьдесят, начинаешь ценить оставшееся тебе время, и сон кажется уже не желанным отдыхом, а малоприятной необходимостью, неизбежным злом, так сказать.
Дейл забрался в машину и сдал назад, остановившись в проходе между домами, чтобы видеть одновременно и торцевую стену с пожарной лестницей, и тыльную сторону дома. Если Семен занял подобную позицию с противоположной стороны, в чем сомневаться не было никаких причин, то теперь в дом можно попасть только через канализационные и водопроводные трубы, либо с вертолета или дельтаплана на крышу. Оставалось сидеть и ждать.
Настроив кресло "Мерседеса" так, чтобы было удобно, Дейл поерзал на сиденье, занял оптимальное положение, и замер. Каждый, кому приходилось подолгу сидеть в машине, знает, как это трудно. Уже через несколько минут даже мягкий кожаный салон "Мерседеса" начинает давить и натирать тело, мышцы затекают, кости начинают ныть, а спина становится деревянной. Когда ты едешь, все эти симптомы почти незаметны, но стоит просидеть полчаса в неподвижной машине, и тебя начинает нещадно ломать. Особенно достается спине и "пятой точке". Ты начинаешь ворочаться, изгибать тело, меняя положение, привставать, сползать. Смена положения на короткий срок помогает, но периоды облегчения становятся все короче и короче, и скоро все тело становится сплошным болящим пролежнем. Какое уж тут наблюдение за обстановкой! Еще через некоторое время ты начинаешь ощущать непреодолимое желание выйти из машины и размяться. Мысль эта преследует тебя, пока не станет навязчивой идеей, которая обволакивает весь твой мозг, выдавливая из него все остальные мысли. Это сродни малой нужде, невозможность справить которую может довести человека до сумасшествия.
Дейла эти проблемы не волновали. Он умел отключаться, причем не полностью, а только те области сознания, которые в данный момент не были необходимы. Его тело одеревенело, двигались только веки при моргании и слегка вздымалась от дыхания грудь. Но внимание не было рассеянным. Он воспринимал окружающее, как видеокамера, и был сейчас похож на древнее изваяние. В таком положении он мог оставаться не один час, даже вода и пища ему сейчас не были нужны.
Он видел освещенное окно кухни Сидора, и воочию представляя, как тот сидит за столом с сигаретой, а перед ним стоит чашка чая. Это был ежедневный ритуал, который совершался только дома. Как и любой "совок", Сидор много времени проводил на кухне, которая "старым русским" часто заменяла и столовую, и гостиную, и банкетный зал. Но чужие кухни его не привлекали, только своя.
Дейл с удовлетворением отметил, что шеф не забыл задернуть занавески. Правда, на легких шторах время от времени появлялась его тень, но не часто, и не торча неподвижно, как восковая кукла Шерлока Холмса. Вероятность того, что кто-то будет стрелять "на тень", слишком мала, так же, как и мала вероятность попасть в такую мишень. Вот если из гранатомета шарахнуть, то… Но от всего не застрахуешься, тогда придется и на крыше зенитные орудия ставить, чтобы дом не разбомбили. В конце концов, задача телохранителя вовсе не в том, чтобы спасти клиента во время покушения или полностью предохранить его от всех возможных неприятностей, как думает большинство непосвященных, а в том, чтобы либо предотвратить саму возможность покушения, либо создать такие сложности на пути исполнителя, чтобы проведение самого покушения стало невыгодным и с материальной точки зрения, и с точки зрения подготовки. Ведь чем более сложная требуется подготовка, тем более велика возможность исполнителю или засветиться, или оставить следы. В такой обстановке киллеры часто или вообще отказываются от исполнения задания, или, после разведки, запрашивают такую цену, что отказываться приходится уже заказчику. Ну а от дураков или полных отморозков никто не защищен, потому и ни одна служба безопасности, включая полулегендарных израильтян, никогда не дает стопроцентной гарантии. Переса своего они таки просрали, и застрелил его не суперпрофессионал, а какой-то придурок-студент. И Рейгана подстрелил не снайпер, а шизанутый идиот, захотевший попасть в газеты, чтобы о его скромной персоне узнала некая звезда, к которой он воспылал пламенной страстью. Ну а наши многочисленные банкиры, олигархи, депутаты и авторитеты, которых киллеры планомерно и методично истребляют, по большому счету и не охраняются вовсе. Некоторые настолько беспечны, что охраной не пользуются, а большинство нанимают пару жлобов, которые могут, в лучшем случае, дверь в лимузине открыть или за сигаретами для шефа сбегать. Именно из-за таких горе-телохранителей эта профессия и стала в России одной из самых опасных для жизни, потому что отстреливают их вместе с хозяевами направо и налево, так как наемные убийцы их совсем не боятся, мешают они не больше, чем стоящий на пути стул. От хорошей собаки пользы больше бывает. Тех же, кто прочувствовал угрозу и не поскупился на настоящую охрану, почему-то не убивают. Даже странно. Ну не любят киллеры с профессиональными телохранителями связываться, и все тут! И трудно их за это осуждать, ведь не жалеющие своей жизни фанатики убивают политических деятелей, а за коммерсантами охотятся наемники, которые умирать за идею не собираются. Даже специалист вроде знаменитого Солоника откажется от дела, если шансы сделать его и уйти – один к десяти.
Свет на кухне, наконец, погас. "Угомонился, старик", – подумал Дейл. – "Пора бы ему на боковую". Он и сам был порядком измотан, хотя никогда бы в этом не признался. Он прошел хорошую жизненную школу и выносливостью обладал феноменальной, но и у него четкость восприятия немного снизилась от усталости. Он не обратил внимания на то, что в спальне свет не загорался, будто Сидор разделся и улегся в постель не включая освещения. Семен на другой стороне улицы увидел, как зажегся свет в окне кабинета, но тоже не придал этому никакого значения. Просто объект решил поработать. И в том, что свет не гас до самого утра, тоже не было ничего необычного. Дейл заволновался бы уже через полчаса, почему шеф спать не ложится, но Семен не обладал его шестым чувством. Он просто безупречно выполнял порученное ему задание и ни на секунду не смыкая глаз следил за фасадом и своим торцом дома.
Войдя в кабинет, Сидор не стал зажигать верхний свет, включив только неяркую настольную лампу. Он сел за большой старый письменный стол, на котором не лежало ни одной бумажки. Сидор имел жегловскую привычку ничего не оставлять на столе и переворачивать документы, когда к нему кто-нибудь подходил. В современном русском бизнесе любую информацию необходимо было хранить не меньше, если не больше, чем в уголовке сороковых.
Сидор посидел немного, размышляя. В квартире было тихо, как под землей. Соседи спали глубоким сном, даже те, кто не заплатил налоги и, по мнению телевизионных рекламщиков, спокойно спать не должен. Машин на улице почти не было, дождь давно кончился. Только большие напольные ходики мерно отсчитывали время. Сидор любил этот звук, словно из детства, но сейчас в мертвой тишине стук маятника бил ему по голове, отзываясь звоном, и навевал мысли о могильном склепе. Сидор встал и рукой остановил маятник.
Теперь тишина стала полной. "Вот так будет лучше", – решил Сидор и, захватив папку с документами из офиса, снова сел за свой стол, на котором, при желании, можно было бы сыграть в большой бильярд или малый теннис. Он бегло просмотрел бумаги и бросил их на стол. В папке не было ничего такого, чтобы требовало немедленного внимания, так, обычная рабочая рутина – сводки, отчеты, планы, прайс-листы. Сидор положил сцепленные в замок руки на стол и задумался.
Он в очередной раз прокрутил в голове планы на завтра. Работать на даче можно было не хуже, чем сидя в офисе. Несколько встреч, на которые нужно выезжать, придется отложить, раз уж обещал "хомякам" неделю не высовываться. Сидор представил себе картину осадного положения, в котором ему придется пребывать целую неделю – вооруженные охранники во дворе и наблюдатели на крыше, строгий пропускной режим, посетители, которых будут просвечивать металлоискателем… Нет, серьезных людей лучше будет пока не приглашать. Настоящий полнокровный бизнес прервется на две недели – неделя в Штатах, и неделя в осаде. Зачахнуть он, конечно, не зачахнет – фирма работает в автономном режиме, без его участия. Но кое какие сделки, все же сорвутся, факт.
И черт с ними! Всех женщин не поимеешь, все пиво не выпьешь, все деньги не заработаешь. Есть, в конце концов, проблемы и поважнее. Эту неделю и надо им посвятить, сам Бог так распорядился, вырвав в его сумасшедшем графике целых семь дней. Когда он еще смог бы найти столько времени для решения личных проблем, не связанных с зарабатыванием уже на фиг не нужных денег. Денег было уже столько, что в бизнесе он не нуждался. Положи их в банк, только не в наш, а то без штанов останешься, а в нормальный, западный, и на одни проценты, даже ихние, мизерные, но надежные, можно жить, как султан, ничего не делая. Вот только скучно так, зарабатывание денег для Сидора было не необходимостью, а хобби, единственно возможным образом жизни.