- И что же ты намерен нам предложить? Поддержку? Защиту от этих отморозков? - обратился Мал о к гостю. - Я правильно понимаю?
- Не совсем, - гость наклонил голову, словно бы прислушиваясь к чему-то. - Я предлагаю вам их самих.
- То есть?
- Я отыщу киллера, работнувшего четверых ваших коллег. Плюс к тому дам полную информацию о заказчике. Не безвозмездно, разумеется. Любая работа стоит денег. Рисковая работа стоит больших денег. Но она их действительно стоит.
- Ну, заказчика, я полагаю, мы и сами сумеем найти, - Мал о покачал головой. - А почему ты думаешь, что тебе удастся отыскать киллера?
Гость улыбнулся уголками губ:
- Поверьте, я представляю очень серьезную организацию.
- Ты - не мент, - проговорил Вячеслав Аркадьевич, глядя гостю в глаза. - Ментам такое дело по плечу, но они не стали бы им заниматься. Да и звон бы пошел. ФСБ?
- Вячеслав Аркадьевич, зачем вам лишняя информация? Скажем, нам очень не хочется, чтобы на нашей территории началась война. Много крови, суеты и напрасных хлопот. Нас более чем устраивает сложившийся баланс сил. Каждый имеет свой кусок пирога и не пытается отнять кусок у других.
Мал о кивнул.
- Мне нужно перетереть твое предложение с коллегами.
Гость поднялся.
- Разумеется. Я подожду в коридоре. - Он двинулся к двери, не обращая внимания на жующего шкафоподобного охранника. На пороге гость остановился, повернулся и посмотрел Мал о прямо в глаза: - Да, при обсуждении имейте в виду, что обычно я палец о палец не ударю, если не буду стопроцентно уверен в положительном исходе дела. Предпочитаю потратить лишнее время на подготовку подобного исхода. - Он усмехнулся. - И уж конечно, я не стал бы попусту беспокоить такого авторитетного человека, как вы, Вячеслав Аркадьевич.
Парень толкнул дверь и вышел. Охранник пропустил его, сам же остался стоять, ожидая дальнейших приказов. Вячеслав Аркадьевич оглядел сидящих за столом, спросил почти равнодушно:
- Ну? Что скажете?
- Пурга, - поморщился Пестрый. - Б…ь буду, пурга.
- А какой резон ему пургу гнать? Не на Колыме, поди, - заметил Челнок. - На барана он не похож. Да и не пришел бы сюда, если бы не хотел иметь с дела свой кусок. Нам ведь без разницы, что у него на уме. Пусть выяснит, кто беспределом занимается, а там видно будет. Мы его пока пощупаем и, если узнаем, что он на руку нечист, - завалим.
- А может, он, в натуре, вигоневый, - азартно, с едва заметными истерическими нотками вскинулся Пестрый. - Свекруха ментовская. Или на "махновцев" этих работает. Сольет нас, бабок срубит по-легкому - и в кусты! А нам башку подставляй! Замочить шашлыка прям щас - и концы в воду.
Челнок покачал головой. Ему не нравилась "феня". Он признавал жаргон, но пользовался им крайне умеренно, полагая, что бизнесмену о "фене" следует забыть. Пеструха же подобным образом самоутверждался.
- Не вижу смысла, - медленно сказал Челнок. - Даже если этот парень - наседка ментовская, что с того? Насчет дел мы при нем реальные вопросы не терли. Если он ссученный и мы его замочим, нас менты конкретно без всякого слива по стойлам разведут. А если работает на отморозков, то какого хрена вообще сюда приперся? Предупредить, чтобы ушки на макушке держали? Мне кажется, мужик реальный. И помощь он предлагает тоже реальную.
- Ну да, - осклабился зло Пестрый. - Он же нас конкретно на бабки разводит, как лохов. Насчет "махновцев" по-любому с братвой базар вести надо, а не с этим. Конкретно по делу вопросы решать.
- Ты что скажешь? - Мало повернулся к Боксеру.
- Может, он ведет двойную игру.
- Да чего тут говорить. Гнилое дело, ясен болт. Авторитетных людей валят. Причем валят всех без разбора, не объявляя, и наших, и синих. Кто, за что - непонятки сплошные. Теперь базар с братвой так и так придется тереть. За Америку звон на всю страну пошел. А уж после того, как Божу замочили, будет вообще - туши свет. Опять же мы тут. Братанов валят, а мы хлебалом щелкаем. Этот, - Боксер кивнул в сторону двери, - не фраер, по замашкам видать. Я думаю, пусть поработает. Надыбает нам "махновцев" - хорошо. Нет - у нас яйца не защемит. - Здоровяк подумал пару секунд и поинтересовался: - Кроха, а как он вообще прорисовался?
- Сочный его где-то надыбал, - ответил тот.
- Так Сочный же за бугром сейчас, нет?
- Маляву прислал. У них там тоже звон идет, что авторитетов валят.
- А Сочному-то что за дело?
- Он за бизнес реально опасается. Нас перемочат, с кем ему дела вести?
Боксер кивнул удовлетворенно:
- Сочный понты крутить не станет. Может, подпишемся?
Вячеслав Аркадьевич повернулся к сидящему по правую руку Борису Борисовичу, который серьезно прислушивался к разговору, по привычке изучая полированную крышку стола.
- Что ты скажешь, Боря?
Борис Борисович был единственным человеком в компании, имеющим довольно отдаленное отношение к уголовному миру. Он никогда не сидел, знал других авторитетов исключительно шапочно, общался только с подручными Вячеслава Аркадьевича.
Тот несколько секунд молчал, тщательно обдумывая каждое слово, затем негромко сказал:
- Думаю, нашего нового знакомого следовало бы тщательно проверить, и, если выяснится, что он действительно обладает возможностями, о которых тут заявлял, имеет смысл согласиться. В любом случае мы ничего не теряем.
- Какое впечатление он на тебя произвел?
- Он - профессионал, это ясно. Работает, скорее всего, на "контору". А "конторе" сейчас наши разборки невыгодны. Война - это всегда много крови и хлопот. Большие люди нервничают, бабки уплывают прямо из-под носа. Налаженный бизнес рушится. Я думаю, он предлагает реальную помощь, а не пытается нас разводить. Самое худшее, что может случиться: братва станет выяснять, кому было выгодно завалить авторитетов. И смотрите, какая неприглядная картина получается: с Колышем у нас были размолвки относительно спорных территорий, Божа год назад пытался подмять наши точки у вокзала. Вопрос, конечно, перетерли, к соглашению пришли по-мирному, но братва-то про наезды знает и может подумать, что заказ - наших рук дело.
- Тогда при чем тут Вяземский с Американцем? - перебил его Пестрый. - Они оба - мужчины реальные. У нас с ними никаких проблем не возникало.
- Если бы Вяземский и Американец узнали, что мы заказали таких бобров, как Божа и Колыш, они бы нас не поддержали. Сходняк нас объявил бы, и Американец с Вяземским были бы вынуждены взяться за волыны. У Американца вторая по численности бригада в городе. Вяземский идет следом за ним. - Борис Борисович вздохнул. - Мы это понимали и решили обезопасить себя на случай серьезных разборок. Потому-то и заказали Американца и Вяземского первыми.
- Ни болта себе раскладец, - Боксер покивал мощной головой, отчего на могучем загривке его образовались складки.
Пестрый цокнул языком:
- Да, б… Базара нет. Дела гнилые. Придется перед братвой ответ держать.
- Я не утверждаю, что именно так все произойдет, но это наиболее вероятное развитие ситуации. Слить братве убийцу и заказчика было бы самым простым решением проблемы, - закончил свою речь Борис Борисович.
- В общем, поступим следующим образом. - Мал о повернулся к Челноку: - Ты задействуй наши связи в ментовке и ФСБ. Выясни об этом парне все. Если всплывет что-нибудь подозрительное…
Тот кивнул:
- Скажу пацанам, они все сделают.
- И еще. Отбери пару ребят потолковее, пускай присмотрят за ним. Мужчина вроде реальный, но кто знает, что у него на уме.
- Ништяк.
Вячеслав Аркадьевич откинулся в кресле, покосился на стоящего у двери охранника:
- Скажи, пусть зайдет.
Гость вошел, спокойный, уверенный в себе. Мал о кивнул.
- Сколько ты хочешь?
- Двести тысяч. "Зеленью", разумеется, - ответил тот. - Плюс расходы по делу.
- Не многовато, братела? - снова окрысился Пестрый. Ему гость не нравился.
- Мне кажется, сумма вполне адекватна тем неприятностям, от которых я вас избавляю, - заметил гость, глядя при этом на Вячеслава Аркадьевича.
- Договорились. С чего планируешь начать?
- Поищу стукачей.
- Думаешь, в окружении "махновцев" водятся стукачи?
- В их окружении - вряд ли, - улыбнулся гость. - А вот в окружении убитых авторитетов они должны быть. Откуда-то киллер получал информацию о нравах и привычках жертв. Он очень грамотный человек и не стал бы полагаться на случай. Прежде чем приступать к работе, этот человек должен был выяснить все о своих жертвах.
- Разумно, - согласился Мал о .
- У меня уже есть кое-какие наметки, - сообщил гость. - Я постараюсь "пробить" их побыстрее.
- Быстро - это как? - поинтересовался Боксер. - Через неделю, через год, через два?
- Сегодня. Завтра. Может быть, послезавтра. Все зависит от того, как скоро мне удастся организовать дело.
- Годится, - Мал о кивнул. - Мне не звони. Появится реальная информация - сбрасывай Вадиму на трубку, он мне передаст. Если понадобишься - я сам тебя разыщу.
- Договорились, - гость взял со стола портсигар, сунул в карман.
- Аванс за свою работу получишь, как только представишь первый реальный результат, - добавил Мал о . - Боксер, скажи парням, пусть отвезут человека в город.
- Без базара. - Здоровяк поднялся из-за стола, кивнул гостю: - Пошли, братан. Доставим тебя в лучшем виде.
В сопровождении Боксера гость вышел за дверь.
* * *
"Вольво-940" подъехал к воротам "Мосфильма" в десять утра.
Димка вылез из салона, огляделся. На губах его блуждала улыбка. Тому было несколько причин. Во-первых, он сегодня женился. Причем на самой красивой девушке в мире. Во-вторых, он первый раз получил возможность посмотреть на настоящую киносъемку.
Временами ему казалось, что, если бы его отец, Вячеслав Аркадьевич Мал о , не настоял на том, что Дима должен стать бизнесменом, он обязательно занялся бы именно кино. Таинственный мир киноколдовства притягивал его сильнее магнита. Дима старался смотреть все фильмы, выходящие на экран. В его комнате, оборудованной самой мощной системой "домашний кинотеатр", наряду со стеллажами, заполненными книгами, стояло несколько стеллажей с видеокассетами. Две с половиной тысячи фильмов. Такова была его личная коллекция. Отец относился к увлечению сына довольно снисходительно. Единственное, чего он требовал, чтобы "все эти видео-шмидео не мешали учебе". Дима старался вовсю. Единственное время, которое для него было свято, - кинофестивали. Он летал в Сочи смотреть фильмы на "Нике", целыми днями просиживал в кинотеатрах во время Московского международного, а пару раз, с разрешения отца, летал в Канны. Втайне Димка надеялся постепенно влиться в кинотусовку, стать в ней своим. Это были детские надежды. Никто не обращал на него внимания, а он, сын одного из самых известных авторитетов страны, смотрел, открыв рот, на прогуливающегося по пляжу режиссера Говорухина, несущего на руках крохотную собачку, на певца Розенбаума, пьющего разливное пиво и аппетитно жующего крупных вареных раков, на жарящегося под солнцем актера Абдулова, на катающегося на водном мотоцикле Еременко. Как же Димка хотел быть принятым в их мир, но… мечты оставались лишь мечтами. Киномиру не было никакого дела до него, Димки. Собственно, именно в Сочи, на кинофестивале, он и познакомился с Натальей. Она приехала с каким-то начинающим режиссером. Режиссер был на полторы головы ниже своей спутницы, зато держался с таким апломбом, словно его фамилия была Спилберг или Коппола.
Первый раз Димка увидел их в холле гостиницы. Остаток вечера они с охранником - Чингизом - провели в холле, но незнакомка так и не появилась. На следующее утро Дима сидел на балконе и наблюдал за входом в гостиницу. Через два часа его терпение было вознаграждено. Он заметил Наташу и ее кавалера, направляющихся на пляж.
Димка не стал терять времени. Подхватив Чингиза, отправился следом. Отыскать парочку не составило большого труда. Кинотусовка держалась особняком. Попивая пиво, режиссер втолковывал что-то таким же, как и он сам, молодым и малоизвестным, а Наташа лежала рядом и не обращала на их треп ровным счетом никакого внимания. Чингиз из-под руки оглядел пляж, хмыкнул:
- Хорошая девушка. Кстати, она его совсем не любит.
- Почему ты так решил? - спросил Дима.
- Ей с ним скучно, - пожал плечами Чингиз.
Мал о -старший всегда посылал на подобные мероприятия именно Чингиза. Тому было несколько причин. Первая: Чингиз был одним из лучших бойцов в бригаде. Когда он присматривал за Димкой, Вячеслав Аркадьевич чувствовал себя спокойно. Вторая: Чингиз был рассудителен. Третья: Чингиз, в отличие от большинства членов их структуры, вполне мог объясняться с людьми, почти не прибегая к помощи повседневного жаргона, что на кинофестивале было очень кстати. Ну и, наконец, четвертая: Чингиз был Димке… не другом, наверное, но почти другом.
- Слушай, Чингиз… - Дима замялся, не зная, как сказать то, что хотел сказать. - Только не в обиду, ладно? Давай так, я к ней подойду, а ты в сторонке пока подождешь.
Сказать по правде, Дима ощущал себя в присутствии Чингиза довольно неуверенно. Как пигмей рядом с "Мистером Вселенная". Нет, он вовсе не был задохликом-ботаником, но до Чингиза явно не дотягивал.
- О чем базар, братка? - Чингиз понимающе улыбнулся. - Я вообще солнце не люблю. Вон там сяду, в тенечке, - и кивнул на парапет набережной.
- Спасибо, Чингиз.
Дима никогда не называл Чингиза его бригадным прозвищем. Из уважения.
- Не за что. Главное, запомни: она его не любит.
Чингиз пошел к парапету. И большинство отдыхавших на пляже смотрели ему вслед. Девушки с интересом, мужчины с завистью.
Дима подхватил свободный лежак и двинулся к кинокомпании. Чингиз наблюдал за ним издали. На тонких его губах играла понимающая улыбка.
- …Лукас как режиссер - полное барахло, - запальчиво вещал режиссер, время от времени прерываясь, чтобы отхлебнуть холодного пивка. - То, что он делает, вообще искусством назвать нельзя! Чистая ремеслуха!
Димка опустился на лежак в метре от компании, откинулся, прикрыл глаза, рассматривая Наташин профиль из-под полуприкрытых век.
- Ты "Звездные войны" первые смотрел? Ну, полное же г…о! Там сюжета на десять минут! Я бы такое мог километрами мотать, даже не появляясь на съемочной площадке, только раздавая указания по телефону.
- Чего ж не мотаешь-то?
Димка вдруг с ужасом понял, что эти слова произнес именно он. Аж в животе стало холодно от страха. Режиссер повернулся, с изумлением посмотрел на появившегося невесть откуда паренька. Наверное, он ожидал, что тот скажет еще что-то, даст возможность съязвить в ответ, но Дима молчал, и режиссер счел для себя унизительным вступать в спор с мальчишкой.
- Так вот, я и говорю…
- Я спросил, чего же не мотаешь, если можешь? - повторил Дима и увидел улыбку на губах Наташи. Она не открыла глаза, просто улыбнулась, но и этого оказалось достаточно, чтобы Дима почувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Режиссер подавился начатой фразой и снова повернулся.
- А ты, собственно, кто такой? - с мрачной брезгливостью спросил он.
- Это не важно, - ответил Дима и открыл глаза. - Лукас, может быть, и ремесленник, однако он никогда и не утверждал, что снимает произведения искусства. Лукас просто зарабатывает деньги. И он - гений.
- Почему это гений? - вскинулся режиссер.
- Да потому, что сумел выбить из продюсеров сто миллионов долларов на самый продолжительный рекламный ролик в мире. Ролик, демонстрирующий возможности его собственной студии спецэффектов. Два с лишним часа визуального ряда. Называется, как ты справедливо заметил, "Звездные войны: Призрачная угроза". Но Лукас не просто гений, он вдвойне гений, потому что заставил весь мир смотреть свой ролик, да еще и платить за это деньги. Сотни миллионов долларов. А что сделал ты? Каковы сборы с твоего последнего фильма? Сколько он стоил и какую принес прибыль?
- Не в этом дело, - вспыхнул режиссер. - Я не снимаю компьютерных поделок! А настоящее произведение искусства…
- …может быть понято и принято только истинными ценителями, - вздохнул скучающе Дима. - Ты это хотел сказать?
- Примерно, - согласился режиссер.
- Значит, это ты снимаешь барахло, а не Лукас, - заявил Дима. - Сними хоть один фильм, который соберет пусть не сотню, но хотя бы десять миллионов долларов, а потом твори свои шедевры. Докажи, что ты чего-то стоишь.
- С нашими бюджетами…
- …невозможно снять ничего коммерчески успешного, - вновь закончил за режиссера Дима. Наташа открыла глаза и посмотрела на него с явным интересом.
- Вот-вот, - согласился режиссер.
- Сколько стоил твой последний фильм?
- Да Миша всего только одну картину снял, - подал голос кто-то из группы.
- Не важно, - Дима приподнялся на локте. - Сколько она стоила?
- Четыреста тысяч, - с вызовом ответил Миша.
- "Ведьма из Блэр" стоила шестьдесят тысяч, а сделала сборы в шестьдесят миллионов.
- Сравнил. "Ведьма из Блэр" обязана успехом мифу. Сказке.
- Создай свой миф. На сэкономленные триста сорок тысяч. Не можешь? Ладно. "Музыкант" Родригеса стоил меньше сотни, а собрал миллионы. Спилберг снял "Дуэль" всего за полтинник. Кронненберг делал свои первые фильмы на деньги, которые занимал у друзей и знакомых. Так, может быть, дело не в бюджете, а в отсутствии таланта?
Миша напрягся. Он явно не знал, что сказать.
- Между прочим, критики писали о моем фильме восторженные отзывы.
- Это не показатель. В наше время мнение критиков покупается так же легко, как жвачка. Оперируй фактами. Каким тиражом разошлись видеокассеты с твоим фильмом? Сколько раз его показали по телевидению в течение года? По какому каналу? В какое время?
- Не моя вина в том, что нашего зрителя испортили американскими поделками категории "Б".
- Так говорят все неудачники, - Дима снова откинулся на лежак и прикрыл глаза. - Зритель - не дурак. Его не заманишь в кинотеатр умными разговорами. Сделай интересный фильм, и у тебя будут полные залы.
- Ладно, я - г…о и бездарь. А ты-то, такой умный, сам снял чего-нибудь? Или только и можешь языком молоть?
- Я не снимаю кино, - ответил Дима. - Я его смотрю.
- Я так и подумал, - кивнул удовлетворенно Миша. - Советы подавать - все мастера, снимать только никто не умеет.
- Но! - Дима поднял палец. - Я при этом не облаиваю Лукаса.
Миша возмущенно фыркнул, одним могучим глотком допил пиво, отставил бутылку и скомандовал Наташе:
- Пошли. Что-то голова разболелась. Давно я рассуждений дилетантов не слушал.
Миша поднялся, подхватил с лежака тенниску и шорты. Его бывшая аудитория притихла. Никто не хотел ссориться с возможным работодателем. Всем известно, сколько безработных сейчас в отечественном кино.
Дима снова открыл глаза, улыбнулся. Он вдруг почувствовал, что стал на шаг ближе ко всей этой компании. Еще чуть-чуть, пару шагов…
Наташа взяла полотенце.
- Мы даже не искупались.