- Запасной канистры у меня нет, конкретных указаний от начальства я не получил, - задумчиво пробормотал Нотбек, скорчив уголком рта выразительную гримасу, - значит, посижу пока здесь.
Конечно, унтер-офицер должен был схватить винтовку, мирно лежавшую в коляске, и ринуться вслед за командиром, не только выполняя свой долг перед фюрером и рейхом, но и следуя элементарной логике. Ведь его бездействие в условиях разворачивающегося сражения могли истолковать как трусость, за что по законам военного времени можно было легко угодить под расстрел. А подобный вариант молодого человека, безусловно, не устраивал.
С другой стороны, он отвечал за сохранность вверенного ему имущества, то есть мотоцикла, а на этот счет никто из офицеров, включая командира батальона, каких-либо распоряжений не отдавал. К тому же что-то подсказывало Нотбеку выдержать некоторую паузу, прежде чем бросаться в пекло. На уровне подсознания он чувствовал, что битва за мост лично для него является лишь прелюдией, а основные события, которые повлияют на его судьбу, скорее всего, еще впереди.
Поэтому, немного отдохнув, Артур все же встал на ноги и, делая вид, что чинит мотоцикл, принялся внимательно наблюдать за разгоравшейся схваткой.
На противоположном берегу, подожженные метким огнем, жирно чадили пять танков с яркими белыми крестами на бортах. Два из них так и не успели покинуть отрытые в земле укрытия, а три другие машины, судя по следам от гусениц, разбросанным вокруг комьям земли и полностью не сброшенным маскировочным сетям, очевидно, пытались задним ходом спешно выехать из своих окопов. Однако были поражены бронебойными или кумулятивными снарядами в самое уязвимое для них место - в корму. Что касается пулеметных расчетов, чьи огневые точки располагались в непосредственной близости от позиций танкистов, то о них напоминали только свежие воронки снарядных разрывов и присыпанные землей человеческие останки.
Сначала Артур не сообразил, где находится неприятель, и лишь присмотревшись к последнему из шести машин все еще остававшемуся на ходу "T-III", который, маневрируя, вел беглый огонь по танкам на мосту, догадался, что произошло.
"Русские диверсанты скрытно захватили восточную часть переправы и внезапно ударили с тыла по нашим парням! - констатировал Нотбек, откручивая крышку бензобака, дабы окончательно удостовериться, что он пуст. - Интересно, как им удалось это сделать и что в данной ситуации предпримет "гениальный" командир Ридмерц?"
Завинтив пробку на место, он перевел взгляд на ближнюю оконечность моста. Там тоже уже начался ожесточенный бой. Расположившиеся полукругом на речном берегу танки и бронетранспортеры вместе с залегшими в траве солдатами вели плотный огонь по вооруженным людям, в большинстве своем одетым в немецкую военную форму, которые укрывались за мешками с песком, сложенными в несколько рядов почти по всей ширине моста, и наугад постреливали в ответ. Позади них возле смятых перил бесполезной грудой железа застыл усеянный пробоинами легкий бронеавтомобиль "Хорьх". Из башенки броневика вился легкий дымок.
- Получается, что весь мост в руках у противника, это какое-то колдовство! - удивленно воскликнул Артур. - Но русских человек десять, не больше, и вооружены они только стрелковым оружием. Наши танки легко сбросят их в реку.
Будто услышав его слова, а на самом деле получив по радиосвязи команду от майора Ридмерца, "T-II" с бортовым номером 921, лязгнув гусеницами, двинулся вперед. Автоматическая 20-миллиметровая пушка танка, опустошая магазин за магазином, сериями по десять снарядов осыпала врага огнем, не позволяя советским диверсантам поднять головы. Казалось, еще немного, и бронированная машина просто раздавит практически беззащитных русских, перемешав их обезображенные тела с песком!
Но внезапно танк словно наткнулся на невидимое препятствие, окутался дымом и закрутился волчком. Ведущее колесо неуправляемой машины продолжало вращаться, разматывая по земле перебитую взрывом стальную гусеницу, а уже открылись люки, и экипаж полез наружу. Но тут еще один снаряд поразил поврежденный танк, проделав в левом борту башни рваную дыру и разорвавшись внутри, не оставив командиру и заряжающему никаких шансов. Спастись удалось лишь механику-водителю, выбравшемуся через люк, расположенный в верхнем лобовом листе корпуса бронированной машины и спрятавшемуся в отрытой неподалеку дренажной канаве.
А по мосту, стреляя на ходу, параллельными курсами ехали два танка. Над башней одного из них гордо развевался красный флаг. Это советские танкисты на трофейных машинах, разделавшись с единственным противостоявшим им вражеским "T-III", спешили на помощь товарищам.
Расстановка сил оборачивалась явно не в пользу гитлеровцев, ведь малокалиберные пушки легких танков и пулеметы "Ганомагов" во встречном бою не могли нанести существенного вреда "T-IV", хорошо защищенным двухдюймовой лобовой броней. Очевидно, до сих пор не участвовавшие в сражении зенитчики тоже это поняли, потому что принялись спешно опускать нацеленные в небо стволы 88-миллиметровых FlaK-36. Картина на поле битвы менялась с калейдоскопической быстротой, и теперь уже русские неминуемо должны были попасть под перекрестный огонь мощных орудий.
Однако красноармейцы быстро нашли выход, расположив танки друг за другом и на равном удалении от противоположных сторон моста, проще говоря, строго посередине его проезжей части. А поскольку позиции артиллеристов находились возле переправы и значительно ниже по отношению к уровню горизонта, чем поверхность моста, то при стрельбе под углом вверх в сектор поражения зениток танки не попадали! По этой же причине и немцы оставались недосягаемыми для ответного огня противника. Выражаясь шахматным языком, возникла патовая ситуация, в которой многое зависело от крепости нервов, ошибки одной из сторон или привнесенных извне обстоятельств…
…Артур Нотбек был настолько поглощен созерцанием разворачивающихся событий, что даже не заметил, как метрах в двенадцати позади него затормозил полугусеничный бронетранспортер с установленной над десантным отделением рамочной антенной. Выглянувший наружу офицер лет пятидесяти несколько мгновений внимательно смотрел на замершего соляным столбом молодого человека, но вскоре данное занятие ему, видимо, наскучило.
- Эй, мотоциклист! - крикнул он, перекрывая немного стихшие в настоящий момент звуки боя. - Вы там не уснули?
- Виноват, господин оберст-лейтенант! - обернувшись на голос и разглядев звание офицера, ответил Нотбек.
Он подбежал к остановившемуся "Ганомагу" и замер, вытянув руки по швам.
- Я слышу выстрелы на берегу, что происходит? - спросил оберст-лейтенант.
- Советские диверсанты уничтожили охрану вместе с приданной бронетехникой и полностью захватили мост, а наши пытаются выбить их оттуда!
- Ничего себе, - присвистнул офицер, нахмурившись, - и много там русских?
- Человек пятнадцать-двадцать, не больше, - сказал Артур.
- Всего-то, ну, это не страшно. С ними Ридмерц должен справиться легко.
Нотбек хотел еще сообщить про танки, попавшие в руки неприятеля, и открыл уже рот, но оберст-лейтенант взмахом руки дал ему понять, что тема закрыта.
- Вы из батальона разведки? - спросил он, меняя направление разговора.
- Так точно! - ответил Артур.
- Мне кажется, что я вас раньше уже где-то видел. И это было не на войне, - пристально вглядываясь в лицо молодого человека, произнес оберст-лейтенант.
Сморщив лоб и прищурив глаза, будто пытаясь вспомнить нечто важное, он несколько секунд простоял молча, а потом даже не приказал, а скорее попросил Артура:
- Представьтесь!
- Унтер-офицер Артур Нотбек! - отчеканил тот.
- Нотбек, ну, конечно же, - прошептал оберст-лейтенант, расплываясь в улыбке.
Растолкав сгрудившихся вокруг солдат, он спрыгнул на землю и бодрым пружинистым шагом, так не вязавшимся с его возрастом, подошел к унтер-офицеру. Артур молча наблюдал за ним, не понимая, чем вызвана такая странная реакция.
- Я фон Ройгс, - продолжая улыбаться, негромко сказал офицер. - Ты меня не узнаешь, Артур?
- Извините, нет, господин оберст-лейтенант, вы меня, наверное, с кем-то спутали, - ответил Нотбек, недоумевая, откуда фон Ройгсу известно его имя.
- Это вряд ли! Фамилия Нотбек не очень распространенная, к тому же ты как две капли воды похож на своего отца в молодости. Вернер, его ведь так зовут?
- Да, а маму Эльза, - тихо произнес Артур, внезапно и необъяснимо проникаясь доверием к фон Ройгсу. - Но откуда…
- Я приезжал к вам в Бамберг в тридцать втором. Это было в июле, тогда еще с утра лил сильный дождь, перешедший затем в град. Одна из ледышек стукнула тебя по голове, когда ты высунулся из окна. Ну же, вспомнил?
- Точно, - расплылся в радостной улыбке Артур, неожиданно озаренный поднявшимися из глубин памяти детскими воспоминаниями, - у отца был день рождения, и вы подарили ему новенькую машинку для стрижки волос. Он радовался, как ребенок. Она здесь со мной, я покажу!
Нотбек полез за пазуху, но его остановил предупреждающий жест фон Ройгса.
- Позже, Артур! К сожалению, пока мы разговаривали, возникла другая и гораздо более серьезная, чем два десятка русских диверсантов, проблема. Взгляни на тот берег. Видишь, на нас движется целая вражеская танковая армада. Что скажешь?
Нотбек посмотрел в указанном направлении и, несмотря на значительное расстояние, отчетливо различил характерные силуэты "тридцатьчетверок", словно грибы после дождя вырастающие на проложенной между холмов и тянущейся к реке дороге. Унтер-офицер насчитал не менее тридцати краснозвездных машин.
- Русских действительно много, - обернувшись к фон Ройгсу, хладнокровно произнес он, - если неприятель пересечет реку, то нам придется туго.
"Парень держится молодцом, хотя понимает, что ситуация выходит из-под контроля, - подумал оберст-лейтенант, флегматично кивнув в ответ и внутренне удивляясь абсолютно бесстрастному выражению лица Нотбека-младшего. - И он прав, нельзя позволить танкам противника захватить плацдарм на нашем берегу! Но как остановить продвижение русских, а главное, чем?!"
В этот момент ленивый треск пулеметных и автоматных очередей, являвшихся неотъемлемой частью вяло текущего позиционного боя, вспороли гулкие выстрелы зенитных орудий, а через несколько секунд восточный берег реки покрылся всполохами разрывов. Первый залп был пристрелочным, снаряды легли с большим недолетом и не причинили советским танкам никакого вреда. Однако решительные действия артиллеристов, скрытых от взора фон Ройгса вершиной холма, послужили ему ответом на заданный самому себе вопрос.
"Надо выкатить зенитки к переправе и прямой наводкой постараться уничтожить несколько головных вражеских машин, когда они окажутся на мосту, тем самым перегородив дорогу остальным. Тогда им не удастся реализовать свой количественный перевес! - осенило его. - Попробовать устроить русским некое подобие битвы при Фермопилах, почему бы и нет?"
Чтобы иметь лучший обзор местности, оберст-лейтенант в сопровождении Нотбека быстро пошел вперед. Поравнявшись с мотоциклом разведчика, фон Ройгс посмотрел вниз и заметил, что по одному орудию каждой из зенитных батарей нацелено в сторону ближней оконечности моста. Проследив за направлениями их стволов, он наткнулся взглядом на два танка с красным флагом и залегших перед ними вооруженных людей. И охватившая его эйфория мгновенно прошла.
- Танки, вот это сюрприз, - прошептал оберст-лейтенант, понимая, что задуманный им план действий трещит по швам. - С пехотой, конечно, разберемся, а вот насчет "T-IV" нужно хорошенько подумать, ведь они в щепки разнесут наши орудия, едва мы подвезем их к мосту. Какой же выход? Снизу зенитками танки не достанешь, а 20-миллиметровыми снарядами не возьмешь. Выманить на берег тоже вряд ли удастся. Единственный вариант - кинуть в атаку все имеющиеся силы и средства и с близкой дистанции попытаться забросать противника гранатами. Но стоит ли жертвовать сотней людей без всяких гарантий на успех, и кто ответит, если эта затея провалится? Кстати, почему не стреляют притаившиеся внутри бронированных машин русские? Они явно выдерживают паузу и делают это неспроста, наверняка здесь есть какой-то подвох…
Тут он вспомнил, что не один, и покосился на стоявшего рядом унтер-офицера, но последний очень натурально изобразил, что не слышал монолога фон Ройгса…
…Если бы охваченный сомнениями начальник разведывательного отдела дивизии вермахта знал, что пассивность советских танкистов объяснялась не военной хитростью, а лишь тем, что они почти целиком израсходовали имевшийся в наличии боекомплект и приберегли последние снаряды на самый крайний случай, то он, скорее всего, отдал бы приказ без промедления атаковать позиции неприятеля. И дальнейшие события, наверное, стали бы развиваться уже по иному сценарию. Но история, как известно, не имеет сослагательного наклонения…
Фон Ройгс был человеком смелым, но в то же время предусмотрительным и осторожным. Поэтому, не обладая информацией о реальной огневой мощи укрепившихся на мосту русских и не желая брать всю ответственность на себя, оберст-лейтенант решил подстраховаться.
- Бергер! - крикнул он, повернувшись к бронетранспортеру с рамочной антенной, выполнявшему роль машины связи.
- Я, господин оберст-лейтенант! - из-за солдатских спин показалась вытянутая, похожая на лисью мордашку, физиономия пожилого фельдфебеля.
- Передайте радисту, чтобы связался с майором Ридмерцом! Пусть от моего имени выяснит, где он и что собирается предпринять!
- Есть! - ответил фельдфебель, скрываясь из виду.
- Пока я жду информации от твоего командира, скажи мне, что с мотоциклом? - спросил фон Ройгс, тронув Артура за плечо.
Его голос звучал ровно, но уже без прежней мягкости и радушия, наоборот, в нем отчетливо проявились холодные властные нотки, которых Артур во время происходившего между ними минутами ранее разговора не замечал.
- Закончился бензин, господин оберст-лейтенант! - четко ответил Нотбек, сделав вывод, что "вечер воспоминаний" подошел к концу.
- Это поправимо! Шригерт, пусть кто-нибудь принесет емкость с горючим! Немедленно!
- Слушаюсь! - расслабленно наблюдавший за ними из второго бронетранспортера рыжий лейтенант стремительно исчез внутри.
Раздалось несколько отрывистых команд, и вскоре появился запыхавшийся солдат с канистрой в руках. Передав свою ношу Артуру, он быстро побежал назад.
- Заправьте мотоцикл, унтер-офицер, и ждите меня здесь на холме! Это приказ! - громко, чтобы слышали окружающие, сказал фон Ройгс.
И, увидев, что Нотбек озадачен подобным распоряжением, полученным от офицера такого уровня, ведь неподалеку продолжался бой, неожиданно заговорщицки подмигнул молодому человеку и еле слышно добавил:
- Я потом тебе все объясню, до встречи.
Под удивленным взглядом слегка ошарашенного унтер-офицера фон Ройгс забрался в "Ганомаг". Артур успел еще услышать несколько произнесенных в недрах бронетранспортера фраз, из которых следовало, что наладить контакт с Ридмерцом не удалось и теперь пытаются связаться с командиром танковой дивизии. Затем взревел двигатель, "Ганомаг" сорвался с места и, сопровождаемый второй машиной, направился в сторону захваченной русскими диверсантами злополучной переправы…
Глава 21
…- Глянь, Серега, новые фрицы появились! - воскликнул Каминский, стараясь перекричать гулко "ухающие" неподалеку зенитки.
Боец, опершись на локоть и не обращая внимания на изредка посвистывающие вокруг пули, приподнялся над мешками с песком, за которыми укрывались залегшие на мосту разведчики, и блестящими от возбуждения глазами разглядывал приближающиеся со стороны живописных холмов полугусеничные бронетранспортеры. Лейтенант Буренков, к которому обращался красноармеец, лежал на спине и курил, выпуская в яркое голубое небо аккуратные колечки сизого табачного дыма. Судя по блаженному выражению лица, это "высокоинтеллектуальное" занятие доставляло Сергею истинное удовольствие.
- Много этих засранцев? - лениво спросил он, прикрывая веки и протяжно зевая.
- Два броневика с десантом! - с непонятным для окружающих восторгом ответил Петр.
- И чего так орать, Петя, - недовольно пробурчал Сергей, отщелкнув пальцами окурок в сторону. - Парой больше, парой меньше, какая нам разница.
- Да никакой, - весело согласился Каминский, еще раз посмотрев в сторону немцев, которые, потеряв легкий танк, больше не предпринимали каких-либо действий, чтобы вернуть мост под свой контроль.
Он опустился рядом с другом, прокашлялся и, к великому удивлению Буренкова, запел, очень громко и жутко гнусавя:
- В моем окошке ветер воет, наверно, супостат идет! Всажу ему я пулю в брюхо…
- Замолчи, Петруччо! - взмолился Сергей, пальцами затыкая уши. - Или я сам тебя пришью!
- Тебя что, слова песни нервируют? - удивился Петр. - Я лично ее сочинил, по-моему, неплохо.
- Слова хорошие, можно сказать, душевные! - ухмыльнулся лейтенант.
- А в чем тогда дело?
- Исполнитель ты хреновый, Петя, вот что! Своим дивным вокалом ребят чуть до смерти не напугал!
- А мне кажется, всем понравилось, - окинув взглядом пытающихся скрыть улыбки разведчиков, добродушно сказал Каминский и рассмеялся.
Покачав головой, Сергей внимательно посмотрел на молодого красноармейца:
- Братец, ты случайно не заболел, уж слишком активный и веселишься без причины.
- Я совершенно здоров, а повод для радости есть, причем достаточно весомый!
- Ты о том, что успел покинуть "Хорьх" за считаные секунды до того, как гитлеровцы изрешетили его малокалиберными снарядами, превратив в дуршлаг?
- Нет, Серега, это хоть и позитивный эпизод моей славной героической биографии, но он уже остался в прошлом. Я имел в виду спешащих к нам на помощь танкистов полковника Думинина, которые не позднее чем через четверть часа уже будут здесь!
- Откуда такая уверенность, дружище? - встрепенувшись, недоверчиво спросил Буренков. - С места, где мы лежим, ничего не видно. Обзор перекрывают дырявый броневик и захваченные у гитлеровцев танки. Ты что, колдун?
- Все гораздо проще, дорогой товарищ, - покровительственно хлопнул лейтенанта по плечу Каминский. - Включи свою знаменитую логику. Как думаешь, кого обстреливают фашистские зенитки на восточном берегу? Вряд ли там гастролирует цирк шапито!
- Ну, конечно, - с досадой произнес Сергей, - какой же я кретин, должен был сразу догадаться!
- И еще один чрезвычайно важный, а точнее главный нюанс, - назидательным тоном продолжил Петр, - в промежутках между разрывами снарядов мой чуткий музыкальный слух (он сделал ударение на слове "музыкальный") уловил нарастающий шум дизельных танковых моторов, коими оснащаются наши "тридцатьчетверки" и "КВ". Как известно, у немцев танки работают на бензине. Из всего вышесказанного следует, что наши уже близко. Это к разговору о моих вокальных данных, вызывающих у некоторых граждан определенные сомнения.
- Сдаюсь, уложил меня на обе лопатки, - тряхнув знаменитым чубом, поднял руки Буренков.
И, увидев торжествующую улыбку на лице Каминского, ехидным голосом добавил:
- Но певец ты все равно хреновый, как ни крути!..