Действие напрямую связано с мотивацией, которую рекламное сообщение должно активизировать. Выделяется два типа мотивации – мотивация "от" и мотивация "к", соответственно, целесообразно использовать оба этих механизма. Технологически это может выражаться в игре на чувстве безопасности и стремлении к новому. Этот механизм воздействия можно сопоставить с концепцией Ю.М. Лотмана, выделяющего три культурально обусловленные способа поведения: соответствие социальным стандартам и стереотипам, нарушение социальных стандартов в рамках существующей системы стереотипов и разрушение социальных стереотипов и выход за рамки существующей системы. Первый тип поведения Лотман называл поведением умного, второй тип поведения – поведением дурака, и третий тип поведения – поведением сумасшедшего. "Бинарное противопоставление дурака и сумасшедшего может рассматриваться как обобщение: дурак – умный и умный – сумасшедший. Вместе они образуют тернарную структуру: дурак – умный – сумасшедший. Дурак и сумасшедший в таком построении не синонимы, а антонимы, предельные полюса. Дурак лишен гибкой реакции на окружающую его ситуацию. Его поведение полностью предсказуемо. Единственно доступная ему форма активности – это нарушение правильных отношений между ситуацией и действием. Действия его стереотипны, но он применяет их не к месту – плачет на свадьбе, танцует на похоронах. Ничего нового он придумать не может. Поэтому поступки его нелепы, но полностью предсказуемы. "Дураку" противостоит "умный", его поведение определяется как нормальное. Он думает то, что надлежит думать по обычаю, правилам ума или практическому опыту. Таким образом, его поведение тоже предсказуемо, оно описывается как норма и соответствует формулировкам законов и правилам обычаев. Третий элемент системы – безумное поведение, поведение сумасшедшего. Оно отличается тем, что носитель его получает дополнительную свободу в нарушении запретов, он может совершать поступки, запрещенные для"нормального" человека. Это придает его действиям непредсказуемость. Последнее качество, разрушительное как постоянно действующая система поведения, неожиданно оказывается весьма эффективным в моменты остроконфликтных ситуаций" [22] .
С этими типами поведения связаны и состояния сознания: счастье, скука и свобода. Загнанность в рамки общепринятых стандартов "умного" соответствует скуке, но поскольку сознание обычно противится скуке, оно вынуждено балансировать между поисками свободы и счастья. Поскольку и то, и другое предельно абстрактно и в значительной степени утопично, человек вынужден искусственно моделировать ситуации, в которых он был бы свободным и счастливым одновременно. Именно такой моделью должна быть реклама. Товарный миф представляет не свойство товара, а его способность делать человека свободным и счастливым одновременно. Поскольку в реальности это может осуществиться разве что чудом, мотив чуда широко популярен в рекламе.
Основным способом построения рекламного сообщения является не логика, приводящая доводы, призванные аргументировано убедить клиента, а риторика, призванная воздействовать на его сознание. Риторика делится на классическую, или риторику красноречия, и агональную, соревновательную риторику, цель которой – не формулировка смысла, а управление человеческим поведением. Агональная риторика позволяет превратить рекламное сообщение в новое культурное пространство, связывающее потребителя и рекламодателя новым типом отношений.
Структура риторического сообщения, выделенная еще две с половиной тысячи лет назад Аристотелем, включает в себя три составные части: пафос, логос и этос. Пафос – комплекс чувств и эмоций, относящихся к объекту, логос – система доказательств и этос – система соответствий речи определенному фону социальных верований. Соответственно, структура воздействия строится не на железных доводах, аргументах и силе убеждения, а на эмоциональном фоне, логической рамке и рамке социокультурных стереотипов.
Структура рекламного воздействия заключается в целенаправленном моделировании этих частей. Так, в области пафоса зачастую используется целенаправленное сокращение дистанции между потребителем и рекламируемым объектом, например, за счет юмора или снижения уровня серьезности, что предполагает более близкие, панибратские отношения. Однако, это уместно не всегда – например, снижение серьезности в финансовой сфере (допустим, банковских услуг) чревато непредсказуемыми последствиями и, как правило, неуместно. Впрочем, известны случаи сочетания высокого уровня серьезности и статусности с легким оттенком юмора (к примеру, в рекламных роликах "Всемирная история. Банк Империал"), или использование для трансляции юмористических сообщений обособленных и нетрадиционных каналов коммуникации, создающих особое культурно-стереотипное пространство с метасообщением "здесь можно" (например, использование сети Интернет для вирусного маркетинга).
В области логоса особое значение имеет не столько создание логических убеждений и аргументов, сколько создание видимости логичности и воздействие на бессознательные аспекты восприятия. Задача не столько убедить, сколько создать ощущение убежденности.
В области этоса основная задача – создать социально-культурную рамку, связывающую образ рекламируемого объекта, образ его потребления и образ потребителя с системой социальных стереотипов в единую мифологическую структуру.
Для того чтобы связать этос, логос и пафос в единую стилистическую структуру, часто используются метафоры и метонимии. Метафоры перенаправляют мышление в сторону нужной логической структуры, за счет своей поэтичности отключая критичность сознания и создавая видимость убедительности. Метонимии позволяют совместить рекламируемый объект с тем комплексом ассоциаций и ощущений, которые должен испытывать клиент при покупке товара (например, рекламируя диетические продукты на фоне символов красоты, стройности и сексуальности). Метафоры и метонимии сливаются с символами, формируя мифологему бренда и семиотическую структуру, сочетающую сущность бренда, суть рекламного сообщения, слоган, логотип и сопутствующие атрибуты.
Мифомоделирование как основа социальных манипуляций
В процессе жизнедеятельности любое живое существо неизбежно оказывает влияние на другие живые существа, изменяя и корректируя их поведение. Однако, в человеческом обществе из всей многоликости аспектов коммуникации выделяют те, которые условно объединяют в категорию "манипуляция" и клеймят черным словом. Здесь самое время задаться вопросами: что есть манипуляция и чем она не является, как это делается, и как это делают с нами.
Часто говорят: "он мной манипулировал – заставил сделать то, чего мне делать совсем не хотелось!". Иногда говорят, что манипуляция – это программирование поведения человека. Однако, если человеку приставили к горлу нож, его поведение программируется достаточно точно, и он легко соглашается сделать то, чего делать не хочет. Но назвать это манипуляцией язык не поворачивается ни у кого.
Не является манипуляцией и обман. Как пишет С.Г. Кара-Мурза, "простой обман, будучи одним из важных частных приемов во всей технологии манипуляции, сам по себе составить манипулятивное воздействие не может. Лисица, выманивая сыр у Вороны, даже не может быть названа обманщицей. Она же не говорит ей: брось, мол, мне сыр, а я тебе брошу сырокопченой колбасы. Она просит ее спеть. Ложная информация, воздействуя на поведение человека, нисколько не затрагивает его дух, его намерения и установки" [23] . Е.Л.Доценко в книге "Психология манипуляции" поясняет: "Например, кто-то спрашивает у нас дорогу на Минск, а мы его направляем ложно на Пинск – это лишь обман. Манипуляция будет иметь место в том случае, если тот, другой, собирался идти в Минск, а мы сделали так, чтобы он захотел пойти в Пинск" [24] .
Итак, главной, и самой страшной особенностью манипуляции сознанием является воздействие на сферу чувств и желаний, систему ценностей и систему мировосприятия человека. Исходя из позиции мифомоделирования, манипуляция – это изменение и корректировка системы мифологем человека, встраивание в его комплекс мифов и архетипов новых образов, сюжетов, сценариев и способов жизни. Что неизбежно влечет за собой новые стремления и желания, новые поведенческие и мыслительные стереотипы. Для мифомоделирования манипуляция сознанием актуальна как действенный инструмент воздействия на матрицу мифа отдельного индивида или группы людей. С другой стороны, многие принципы воздействия на матрицу мифа могут применяться как в манипулятивных, так и в терапевтических целях, что позволяет говорить о мифомоделировании как о психотерапевтической системе.
Что может являться инструментами манипуляции сознанием? Коммуникативные приемы, технологии рекламы и PR, речи политиков, статьи в газетах и новостные сюжеты на телевидении… Но это лишь частности. Диапазон манипулятивных технологий намного шире, а разнообразие контекстов, в которых они применяются, позволяет говорить о социуме и культуре в целом как о некой "матрице", комплексе взаимосвязанных и переплетенных манипулятивных и программирующих технологий.
Парадокс в том, что сознание человека изначально запрограммировано на определенные способы мышления, определенные жизненные сценарии, запрограммированы сиюминутные желания и жизненные стремления. Запрограммированы в глубоком детстве – сценариями и образами сказок, мультфильмов, книг, песен. Начиная с того очевидного аспекта, что человек изначально ставится в четко заданную систему ценностей, в которой заранее предопределено, что и когда нужно хотеть, к чему нужно стремиться, как нужно себя вести в тех или иных ситуациях и, главное, как нужно мыслить и что нужно думать. Это ли не манипуляция в наипрямейшем ее понимании – человек с детства приучается быть программируемым и предсказуемым и вести себя так, как предписывает социально-культурный код. Этому коду необходимо следовать ежеминутно, взаимодействуя в социуме с другими индивидами.
Здесь кроется очень важный нюанс. Если взаимодействие людей происходит в рамках определенного кода и набора социально-ролевых моделей и стереотипов, выход за рамки этого кода одним индивидом ставит других участников процесса коммуникации в положение неопределенности. На этом строятся техники НЛП, направленные на прерывание стратегии ("разрыв шаблона") – резкий выход за рамки социального кода (а значит, и за рамки адекватности) прерывает коммуникативную стратегию собеседника, что сопровождается ступором и трансовыми состояниями сознания. Тогда выход за рамки социального кода может изначально рассматриваться как способ повышения социальной эффективности и, одновременно, защитного средства против чужеродных манипуляций – действия неадекватного человека трудно предсказать, а значит, им трудно манипулировать. При этом экологичность такого метода остается под вопросом, и не всегда однозначна совокупность плюсов и минусов.
Но формированием социального кода дело не ограничивается. Сказкотерапевты хорошо знают, что, выбирая в детстве любимую сказку, человек, по сути, программирует свою судьбу. В значительной степени мы формируем свою судьбу, проецируя на себя те сюжеты и образы, которые глубоко нас затронули в детстве. "Перекодировкой" таких сюжетов и занимается сказкотерапия, сходные техники представлены в НЛП и процессуальной терапии А. Минделла.
Можно поставить вопрос еще глубже, возведя его на уровень коллективного бессознательного, описанного К.Г. Юнгом. Тогда набор мифологем, архетипов и образов предопределен изначально, и у человека нет иного выхода, кроме как пойти по одному из путей, предначертанных на неких трансперсональных уровнях бытия.
Но и этого мало – инструментами манипуляции являются все знаковые системы, с помощью которых индивиды взаимодействуют между собой. Средством манипуляции может являться язык и текст – даже не только слова, но и промежутки между словами, интонации, театральные паузы. Чем не манипуляция язык жестов, тем паче что действует он в обход сознания? Здесь мы опять выходим в необычайно широкую сферу: как говорил признанный мастер манипуляции и пропаганды Муссолини, "Вся жизнь есть жест", а значит, все в этом мире может быть средством манипуляции, поскольку все в этом мире мифологично или может быть обыграно теми или иными мифологемами. Мифологичен даже костюм: А.Ф. Лосев описывает случай, когда между священником и прихожанкой возникли пылкие чувства, но религиозный сан запрещал им быть вместе. Тогда священник расстригся и явился к своей пассии "в штатском", чтобы сделать ей предложение. На что она заявила, что в таком виде он ей не нужен. В результате священник повесился на воротах своего монастыря. Как пишет Лосев, "После этого только ненормальный человек может считать, что наш костюм не мифичен и есть только какое-то отвлеченное, идеальное понятие" [25] .
Однако, социальные и культурные манипуляции – процесс не стихийный, а управляемый и направляемый в интересах управляющих групп. И если социальная потребность в манипуляции возникает одновременно с социумом и реализуется отчасти интуитивно за счет религиозно-культурных институтов, то политическая потребность в массовых манипулятивных методиках возникает на этапе формирования "гражданского" общества, ставшего основой современной западной демократии. Потребность в массовой манипуляции возникает тогда, когда простого подавления и принуждения оказывается недостаточно для эффективного управления.
Наиболее остро это потребность проявилась в эпоху образования США. У "отцов нации" и состоятельного слоя Соединенных Штатов появилась острая потребность контролировать огромную толпу свободных индивидов, не прибегая к государственному насилию (оно было попросту невозможно и противоречило самой идейной основе американского индивидуализма). В то же время не было возможности взывать к таким этическим нормам, как уважение к авторитетам – США заселили диссиденты Европы, отрицающие авторитет. Так возник новый в истории тип социального управления, основанный на внушении. Писатель Гор Видал сказал, что "американскую политическую элиту с самого начала отличало завидное умение убеждать людей голосовать вопреки их собственным интересам".
Говоря о манипуляции как о социально-политической технологии, нельзя обойти стороной учение Антонио Грамши, описывающее основы манипулятивных схем государственных масштабов. По Грамши, власть держится не только на насилии, но и на согласии. Соответственно, важнейшей задачей становится воздействие на сознание людей с целью внушения им нужных мыслей и мнений. Достигается это как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Притом воздействие идет не на сознание индивида, не на его убеждения установки, и даже не на его мысли и чувства. Изменения направлены на "культурное ядро общества", изменения в котором постепенно приводят к изменению мнений и суждений живущих в обществе индивидов. Грамши называет этот процесс "подрывом культурного ядра".
На что надо воздействовать в культурном ядре? Вовсе не на идеи противников или те установки, которые должны быть изменены, а на обыденное сознание, повседневные, маленькие мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия – неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. "Массы как таковые, – пишет Грамши – не могут усваивать философию иначе, как веру". В качестве примера он приводил церковь, которая поддерживает религиозные убеждения посредством непрестанного повторения молитв и обрядов.
В этом отношении здравый смысл Грамши определяет как "стихийную философию трудящихся", и уделяет огромное значение роли вещей. "Дизайн ширпотреба" является главным инструментом внедрения в сознание культурных ценностей. Это делается, в частности, для нейтрализации здравого смысла и его замены внушенными ценностями и желаниями. При этом, чтобы в обществе сохранялась стабильность и видимость целостности, важно создание связей, не ведущих к единству, но формально объединяющих социум – общие устремления, общие ценности, общие образы и мифологемы. В современном обществе хорошей иллюстрацией является культ гламура.
С другой стороны подходит к вопросу наука о психике человека. Огромную роль в развитии техник воздействия на психику оказало открытие высшей нервной деятельности, особенно работы И.П. Павлова, В.М. Бехтерева, а также психоанализ 3. Фрейда. На их основе были созданы концепции внушения. Выделяется два типа внушения: непосредственное прямое внушение, направленное на убеждения, чувства и установки человека в обход его сознания, и внушение рациональное, направленное на сознание человека. В последнем случае изменяются не сами суждения, а их объект – убеждения остаются прежними, но человек должен подумать "так вот в чем дело" или "так вот кто виноват". Возникает отвлеченная мысль, что известной советской поговорке "если в кране нет воды, значит, выпили жиды" ничего не мешает быть связанной с определенными политическими процессами. Возникает вопрос: как же при этом сохранить видимость объективности? Ответ – предложить несколько вариантов интерпретации. Тогда как сделать так, чтобы человек выбрал из них именно нужный? Нужно сделать его несколько более правдоподобным. На этом принципе строилась комментированная пресса.
Другой способ воздействия – воздействие на инстинкты. Этим активно пользовались в своей пропаганде фашисты, обращавшиеся не к рассудку, а к инстинктам, используя два сильнейших инстинкта человека: Эрос и Танатос. Чтобы их мобилизовать, они с помощью целого ряда ритуалов превращали аудиторию, представляющую разные слои общества, в толпу – особую временно возникающую общность людей, охваченную общим влечением. Фашисты исходили из фрейдистского сексуального образа: вождь-мужчина должен соблазнить женщину-массу, которой импонирует грубая и нежная сила. Второй блок приемов, с помощью которых фашисты фанатизировали массы, обращаясь к подсознанию, опирается на другой главный в психоанализе Фрейда инстинкт – инстинкт смерти, Танатос. "Культ смерти пронизывает всю риторику пропаганды фашистов. "Мы – женихи Смерти", – писали фашисты-поэты. Режиссеры массовых митингов-спектаклей возродили древние культовые ритуалы, связанные со смертью и погребением. Цель была разжечь, особенно в молодежи, самые архаические взгляды на смерть,предложив, как способ ее "преодоления", самим стать служителями Смерти (так удалось создать особый, небывалый тип нечеловечески храброй армии – СС)" [26] .
Еще один способ внушения основан на сублиминальном, или подпороговом восприятии, основанном на ограниченности сознательного анализа поступающей информации – сознание способно отследить только определенный диапазон сигналов, поступающих в мозг через каналы восприятия. Наиболее известный пример, основанный на этой технологии – эффект 25 кадра.