- Встретимся, - после замешательства произнесла она. - Приглашаю тебя в Пушкинский музей.
- Отлично. Когда?
- Через полтора часа у музея. Годится?
- Годится…
Через полтора часа Аверин взял Маргариту под ручку и провел в Пушкинский музей.
- В Египетский зал, - с воодушевлением произнесла Маргарита. - В прошлой жизни я наверняка была египтянкой. Внутри что-то подводит, когда я вижу египетские произведения искусства. Хотя, конечно, коллекция здесь ни в какое сравнение не идет с Каирским музеем.
- Ты была в Каирском музее?
- Была. В тринадцать лет. Отец два года работал в Каире… Жутковатое ощущение. Наверное, миллионы статуй. Потрясающее золото Тутанхамона. Длиннющие коридоры, вдоль которых в несколько ярусов идут саркофаги - только саркофаги.
Жутковато.
Аверина тоже завораживали витрины со статуэтками странных египетских богов. Не по себе становилось при взгляде на саркофаг и лежащую в нем мумию. Ему исполнилось десять лет, когда он впервые попал в Пушкинский. И Египетский зал поразил его до глубины души. В нем ощущалось что-то ирреальное, чувствовалось, как нигде, что наша действительность - лишь островок обыденности в великом океане тайн истории. В египтянах Аверину чудилось что-то чуждое и вместе с тем притягательное. Какая-то странная, бездонная, непонятная духовность, противоположная плотскому миру греков и римлян. Будто это инопланетная цивилизация, ничего общего не имеющая с земной. "Вы, греки, как дети", - говорили египетские жрецы Солону. И это было действительно так.
- Красавицы, - сказала Маргарита, стоя перед витриной и рассматривая статуэтки изящных египетских кошек. - Египтяне знали толк в красоте. Кошка для них была священным животным. Это европейцы в средние века жгли кошек, считая их порождением дьявола. Кошек обвиняли в том, что на Европу обрушилась чума, хотя именно кошки боролись с ней, уничтожая крыс. А египтяне кошек боготворили. Они их мумифицировали, тем самым выказывая им уважение. Тысячи и тысячи мумий кошек.
- У меня живет одно такое священное животное, - сказал Аверин.
- Я без ума от кошек, - улыбнулась Маргарита.
- Это ты мою не видела. Царапается, скандалит. Капризничает. Хозяина не уважает.
- У кошек нет хозяев. Кошки сами хозяева в доме. Так что это ты живешь в ее квартире, а не она в твоей. А у меня - пер Котик. Ленивый. Первое место на Московской выставке в этом году.
- Ну вот. Выясняется, мы два кошатника… - Неожиданно, поражаясь своему нахальству, Аверин спросил:
- Покажешь мне своего медалиста?
- Покажу, - Маргарита покраснела и опустила длинные ресницы.
- А когда?
- Да хоть сегодня…
Потом Аверин ощутил себя как бы разделившимся на две части. Одна часть его существа поддерживала беседу, острила, изрекала бесспорные и спорные истины. Другая жила предвкушением чего-то прекрасного, что обязательно должно случиться сегодня.
Маргарита жила в небольшой двухкомнатной квартире - евроремонт, белые стены, минимум мебели, глубокие кресла, огромный диван, телевизор "Сони", видеомагнитофон, две полки с видеокассетами. Судя по всему, в средствах она не стеснялась.
- Папа купил квартиру, - сказала Маргарита. - Уютное гнездышко.
- Действительно, - не мог не согласиться Аверин.
- Мне здесь очень нравится. Я обожаю уют… Михалыч, иди сюда, у нас гости.
С кухни неторопливо вышел здоровенный абрикосовый перс. Он двигался лениво, и казалось, его не волнует ничто на свете.
- Вот какие у нас коты. Мордатые. Красивые, - заворковала Маргарита, ставя Михалыча на стол и распушая пальцами баки. - Вот он какой. Не вороти нос. Познакомься с человеком.
Михалыч что-то пискнул и попытался спрыгнуть со стола.
- Никакого воспитания, - покачала она головой. - Вроде вовсе и не призер, а обычный помойный кот. Ест только вареную треску. От остального воротит нос. Это его папа разбаловал.
- А "Вискас"?
- На дух не переносит… Так, где у нас марочное вино? Слава, только для тебя. Отец из Испании привез.
Красное вино лилось в высокие бокалы, и Аверин зачарованно глядел на тонкую руку; держащую красивую фигурную бутылку. Солнце играло в хрустальных гранях.
- За тебя, - Аверин поднял бокал.
Тонко звякнул хрусталь.
После второго бокала в голове приятно зашумело. Аверин давно не пил такого хорошего вина. Но голова пошла кругом не от него, а от близости желанной женщины.
Он положил свою широкую руку на ее узкую ладонь. Маргарита потупила глаза и зарделась. Осторожно, боясь все испортить, он приблизился к ней, откинул прядь с ее лба, поцеловал легонько в лоб. Она вздрогнула и поежилась, залилась краской.
Прикрыла глаза. Их губы соединились. И время изменило для Аверина ход.
Все было как в сладком сне. Она прильнула к нему всем своим телом. Он гладил ее волосы, ощущая свое прерывистое дыхание. Легко расстегнулось платье. Небольшие точеные груди легли в его широкие ладони. Соски затвердели. В этой твердости он ощутил рвущееся наружу желание.
Они дрожащими руками сорвали друг с друга одежду, дурея все больше от нахлынувшей страсти. Они оба потеряли голову. В Маргарите в этот миг очень немного оставалось от скромной тургеневской девушки. На диване раскинулась пылкая, горячая, полная страстного желания женщина. Тело ее было прекрасно, податливо, губы чувственны. Их тела свивались в клубок. Кровь стучала в висках. Блаженство пронизывало всю Вселенную. Нежные его прикосновения отзывались стонами блаженства.
На улице стемнело. Утомленные, они лежали, прижавшись друг к другу.
- Это было прекрасно, милый.
- Я люблю тебя, - прошептал он.
- Мне ни с кем не было так хорошо. Ты останешься на ночь?
- А ты хочешь?
- Да.
- Только позвоню соседу, чтобы покормил кошку.
- Святое дело. Кошек надо кормить. И любить, - многозначительно произнесла она и прижалась мягкой грудью к его груди. И на них опять накатило неземное блаженство…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЛИК БЕСПРЕДЕЛА
В понедельник Аверин отправился на Петровку - поднимать дело по расстрелу на Кронштадтском бульваре. Он изучил ОД, которое висело на одном из оперативников второго отдела. Боба, лидер новой рэкетирской бригады, и его напарник Спортсмен, двухметровая, откормленная стероидами и анабо-ликами тумба, зашли в подъезд. Ребята были из молодых, да ранних, авторитетов признавать отказывались, считали, что достаточно иметь хорошие кулаки и несколько стволов, чтобы держать жар-птицу, за хвост. И сильно ошиблись в своих умозаключениях. Попытки взять контроль над вещевым рынком закончились плачевно - их расстреляли из "ТТ", все пули попали точно в цель, били с двух стволов. Но убийцы проколо-лись. Свидетель видел двух человек, выходивших из подъезда после того, как отгрохотали выстрелы. Притом одного из них он мог опознать - судя по всему, это был сам Артем Смолин.
Аверин положил ладонь на папку с материалами:
- Артем Смолин, правая рука Росписного, и его напарник Питон стреляли.
- Артем? - спросил Савельев. - Чемпион России по вольной борьбе?
- Да.
- Зачем ему самому понадобилось идти на дело? Мог бы и "шестерок" послать.
- "Шестерки" они и есть "шестерки". Надежды на качество - никакой. А нужно сработать на уровне.
- Двумя отморозками меньше стало, - сказал Савельев.
- Надо сделать так, чтобы двумя бандитами на свободе поубавилось.
- Как доказывать собираешься?
- Опознание. Пистолеты они выбросили в пруд недалеко от места убийства.
- Что за пруд?
- Большой Головинский пруд.
- Понятно. Найдем стволы - и что?
- Попытаемся установить, откуда они. Возможно, как-нибудь привяжем к хозяевам.
- Уж следов рук-то точно не найдем.
- Неважно.
Большой Головинский пруд оказался достаточно глубоким. Пришлось вызывать водолаза. Часа через полтора он извлек первый "ТТ".
- Там столько мусора, - отфыркиваясь, произнес водолаз.
- Ищи, браток, там еще один ствол должен быть, - сказал Аверин.
Еще через сорок минут извлекли на свет Божий второй "ТТ".
- Желтая сборка, - сказал Савельев. - Дерьмовая машинка. Всего на несколько выстрелов хватает.
- А им и нужно было несколько выстрелов, - сказал Аверин, упаковывая пистолеты.
Для ближнего боя убийцы пользуются с большим удовольствием оружием иностранного производства, изготовленным по советским лицензиям в Китае и других соцстранах. Качество оружия достаточно невысокое, надежность - тоже. Но первые несколько выстрелов оно производит достаточно точно, что и необходимо. Стоит оно недорого и без всякого сожаления оставляется на месте убийства или сбрасывается в каком-то тихом месте.
Потом оперативники отправились в окружную прокуратуру. Следователя, ведшего дело по расстрелу Бобы и Спортсмена, они застали в его крошечном кабинетике. Он с остервенением долбил на машинке постановление. На полу валялись отпечатанные листы.
- Здорово, Коля, - сказал Савельев.
Осторожно, чтобы не наступить на бумаги, он подошел к следователю и протянул руку.
- Привет, брат опер, - кивнул следователь, оторвавшись от машинки.
Не было человека в московской правоохранительной системе, которого Савельев не знал бы и по-приятельски не похлопывал по плечу.
- Какими судьбами? - осведомился следователь, мужчина лет тридцати пяти. На нем ладно сидел синий мундир с майорской звездой в петлицах. Под глазами пролегли тени. Он походил на человека крайне уставшего, зашившегося в многочисленных делах. Все столы и стулья были завалены папками, на сейфе стояли коробки с вещдоками, которым не нашлось места в камере хранения.
- На тебе подарочек, - Савельев извлек пистолеты.
- Это что за железо?
- Это стволы, которыми уделали Бобу и Спортсмена.
- Бобу? - Следователь задумался, потом щелкнул пальцами - А, вспомнил. Знаешь, после того расстрела столько народа угрохали. Вон, смотри, - он потянулся и распахнул дверцу сейфа. Сейф весь был забит папками с уголовными делами. - Ничего не успеваем. Только и делаем, что приостанавливаем следствие.
- Оформи поручение на производство осмотра, - потребовал Савельев. - И приобщай к делу, направляй на экспертизу.
- Слушаюсь, - сказал следователь.
- У нас есть два фигуранта, - объяснил Савельев. - Надо подвести под арест.
- Как с доказухой?
- Попробуем провести опознание.
- Это можно. А если не опознает? Свидетель - существо капризное. Сегодня он дает показания, а завтра насмотрится криминальной хроники, наслушается о бойне в Москве и решит, что жизнь дороже абстрактных интересов правосудия.
- Нам их нужно опустить в камеру, - сказал Савельев. - Хотя бы на трое суток.
- Это можно… Но лучше, если вы их с начинкой возьмете. Анаша, оружие. Тогда запрем на два месяца минимум, если суд не выпустит. И за это время подведем под убийство.
- Попробуем, - кивнул Савельев. - Хоть и нелегко.
- Кто хоть фигуранты?
- Братва московская. Авторитеты.
- Тогда адвокаты, как мухи на дерьмо, слетятся. Сразу подмазка в прокуратуру и в суд пойдет. Судьи сейчас всем меру пресечения меняют, кто подмажет. Им зарплату перестали платить, вот они и добирают недостающее на жизнь.
- А вам платят?
- Мало. Но в нас пролетарская злоба тлеет. Я бандюков из классового чутья в трюм опускаю.
- Молодец, Колян, давай твою руку, - Савельев пожал руку следователя.
В машине Аверин сказал:
- А он прав. Цеплять их надо сразу. Иначе слетят моментом. К Долгушину. - Савельев крутанул руль и обогнул троллейбус. - Поспрашиваем, вдруг он нам поможет их флажками, как волков, обложить.
- Давай.
Еще только ходили слухи о том, что РУОП выселят на Шаболовку. Долгушин обитал через несколько кабинетов от Савельева. Начальник отдела РУОПа сразу въехал в ситуацию.
- Понятно… Артем Смолин любит со стволом ходить. Можно подгадать момент и принять его. Двести восемнадцатая статья.
- И постановление об изменении меры пресечения за подписью народного судьи, - кивнул Савельев.
- Попробуем нейтрализовать такие гадские помыслы, как говорят урки, - сказал Долгушин. - А ты уверен, что вы его расколете?
- Никакой уверенности. Но попытаться можно. С экспертами посоветуюсь - может, привяжем как-то к нему ствол.
- Глухое дело. Сколько в воде пролежал… Ладно. Считайте, я включился в работу. Как чего - свистну. Запишем как совместное раскрытие.
- Вымогатель, натуральный, - возмутился Савельев.
- Что поделаешь! Жизнь сурова. У нашего начальника истерия - раскрытия требует. Орут благим матом - в РУОПе палок нет.
- Ладно, решим… Артема если опустим в изолятор - это хороший удар Росписному по зубам…
Вечером Аверин зашел в магазин. Одурманенный рекламой, он купил банку "Вискаса". Дома открыл ее, отложил немного содержимого в блюдце, которое поставил на пол. Потом позвал Пушинку, сосредоточенно гонявшую новую игрушку - пластмассовую собачонку.
- Иди, Пушинка. Папа тебе вкусненького принес. Пушинка чинно прошла в кухню, понюхала "Вискас" и брезгливо мяукнула.
- Ты чего ж не ешь? Столько денег стоит, привереда несчастная. Мне самому это есть, что ли?
Ответное фырканье можно было расценить как согласие. Пришлось варить рыбу и наливать молока.
- Заелась, животина.
Едва он подобрался к телевизору и сел с ногами в кресло, как затренькал звонок и появился Егорыч. Его сумку оттягивали четыре бутылки с пивом.
- Не, ну ты представляешь, чего эти супостаты творят, - начал он очередную политическую дискуссию, расставив бутылки на столе.
- Егорыч, отстань.
- Но они совсем от рук отбились. Неужели думают, что Россию проглотят с хвостом и чешуей и не подавятся.
- Кто?
- Да необольшевики эти. Ебелдосы.
- Брось ты, Егорыч, давай поговорим о прекрасном.
- Ницше писал - любовь и голод правят миром. Он ошибался. Миром правит телевидение.
- Егорыч. Пить мешаешь, - Аверин отхлебнул из кружки пиво, блаженно зажмурился.
Послышался звонок. Егорыч пошел открывать.
- Слава, к тебе такая женщина!
В комнате возникла Светлана. Она критически осмотрела стол с пивом, кивнула:
- Привет.
- Садитесь, Наташа, - вежливо пододвинул к ней стул Егорыч, и Аверин едва не подавился. Егорыч мельком видел всех его женщин и постоянно путал их имена.
- Я не Наташа, а Света, - произнесла Света возмущенно. - Который раз, Егорыч, видимся. Мог бы запомнить.
Аверин зажмурился, представив, как Егорыч возьмет и ляпнет сейчас: "Извини, все время тебя с Наташей путаю". Егорыч, видимо, и хотел ляпнуть что-то вроде этого, но прикусил язык, а потом бодренько произнес:
- Тьфу, с детства склероз на имена. Светочка, вам говорили, что вы прекрасны?
- Да? - Она окинула Егорыча серьезным взором.
- Вы прекрасны.
- Говорили, и не раз.
Света отхлебнула немного пива. Она не испытывала страсти к спиртным напиткам. А йогурт как раз оказался в холодильнике. Кроме йогуртов, она не ела ничего. Блюла фигуру, хотя и без того выглядела весьма воздушным созданием. Егорыч сделал попытку навести антиправительственную пропаганду, но Света отрезала:
- Вам бы все о совке мечтать, когда всем одинаковую долю из кормушки отмеривали и электрички за колбасой ездили.
- Это лучше, чем поезда с гробами. Мы вымираем.
- Кто должен вымереть, тот и вымирает. По партсобраниям соскучился, Егорыч?.. Оставь, надоела на работе политика.
Егорыч поскучнел. Он быстро допил пиво и исчез. Когда Света затащила Аверина в постель, он почувствовал себя похотливой двуличной скотиной, пользующейся доверчивыми женскими сердцами и лицемерно говорящей даме о любви. А ведь совсем недавно лежал в постели с другой и терял голову.
Впрочем, это был еще не предел. Вскоре он почувствовал себя уже трехличной сволочью. Они выключили свет. Светлана начала осыпать поцелуями его шею, а он лениво ласкал ее спину и его руки скользили все ниже. И тут раздался звонок в дверь.
- Это кто? - подозрительно спросила Света.
- Наверное, с работы, - прошептал, пытаясь подавить лживые нотки в голосе, Аверин.
- Врешь?
- Не вру.
- Зачем ты им нужен?
- На место происшествия поволокут. Опять кого-то грохнули.
- Черт их возьми.
- Будешь лежать тихо - сделаем вид, что меня нет дома.
- А можно.
- Нельзя. Но куда же я тебя оставлю?
- Ах ты мой котик, - она лизнула его шею.
Он на носках подошел к двери, поглядел в глазок. Ну, так и есть. Там стояла Наташа. И даже в глазок было видно, что лицо у нее злое. Она рассержена и слегка под мухой.
Он направился к кровати и нырнул под одеяло.
- С работы, - произнес он.
Звенел звонок минут пять. Потом в дверь зло пнули три раза, после чего все стихло.
- Нервные у тебя коллеги, - с еще большим подозрением произнесла Света.
- Работа тяжелая. Недостаток витаминов. Ночные смены.
- Ох, Аверин, - она впилась в его плечо острыми зубками. И Аверин в ближайший час смог убедиться, что она женщина очень ничего. Но и у него есть еще порох в пороховницах.
В Татарстане был убит депутат Верховного Совета республики. Преступники разделались с его водителем, при отходе расстреляли пост ГАИ, потеряли одного из своих подельников. Через несколько дней труп депутата нашли. Киллеров вычислили еще спустя какое-то время. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения татарских властей. Срочно приняли закон о чрезвычайных мерах по борьбе с преступностью. По нему лиц, подозреваемых в совершении преступлений, разрешалось в административном порядке задерживать на тридцать суток - без предъявления обвинения и процессуальной тягомотины, способной свести на нет любые потуги в борьбе с преступностью. Новый закон находился в вопиющем противоречии с законодательством России, но центральные власти, занятые борьбой друг с другом, закрыли на это глаза, позволив Казани самой решать подобные проблемы. Преступники решили продемонстрировать свое презрение к предпринимаемым против них усилиям. Через пару дней после принятия закона в городе Альметьевске на территории нефтекомплекса из автоматов были расстреляны четыре человека. Но татарская братва не правильно оценила ситуацию. Закон заработал. Результаты не заставили себя долго ждать. Преступники перестали ощущать себя дома уютно. Начались повальные задержания лидеров преступных группировок. И как следствие - пошли одно за другим раскрытия опасных преступлений. Стало очевидно, что государство, проявив хотя бы минимальную волю, способно в корне изменить криминогенную ситуацию. У Москвы такой воли не было с самого начала. Центр легко и просто оставил свой народ лицом к лицу со звереющей уголовной братвой. На совещании Ремизов сказал:
- Взялись за братанов в Казани крепко. Что это значит? Бандиты их двинут сюда.