Глава 20
Джон Рэндол устало посмотрел на большие настенные часы. Три часа дня.
Банковский охранник стоял в ожидании. Джон поднял руку и махнул. Охранник пошел закрывать входную дверь. Одновременно двое кассиров захлопнули окошечки, опустили решетки и стали запирать кассы.
Возмущенная толпа вкладчиков, стоявшая в двух длинных очередях к кассам, загудела и двинулась к Джону. Да, пдумал он, самоубийство Карсона взбудоражило Порт-Клер, словно цунами.
Он оглянулся - дверь в кабинет президента оставалась закрытой. Рядом, в помещении операционистов, контролеры из финансового управления штата продолжали педантично просматривать документы. Им удалось обнаружить еще несколько нарушений, но до окончательного результата еще было далеко - Карсон проделал все как настоящий профессионал. Документы о транс-ферных операциях, передаточные надписи, отчеты - на всех этих отчетностях все было тщательно подделано. Правда, теперь, когда вышло наружу все, никто не понимал, как мог Карсон столько времени удерживаться на плаву.
- Когда мы получим наши деньги? - закричал нервный клиент в конце очереди. - Почему вы опять закрываете кассы у нас перед носом?
- Мы всегда закрываемся в это время. Вы знаете наше расписание, - сказал Джон терпеливо. - Вы получите ваши деньги, я заверяю вас. Мы застрахованы, и все, что мы, возможно, потеряли, будет вам возвращено благодаря страховке. Не волнуйтесь.
- Откуда мы знаем, что нас не обманывают? - продолжал кричать тот же вкладчик. - Я помню, как нам говорили то же самое в тридцать втором году, когда погорел банк Соединенных Штатов.
- Тогда все было иначе, - пытался объяснить Джон, - а сегодня по федеральному закону все счета в сумме до десяти тысяч долларов обеспечены покрытием из казны. Кроме того, наш банк застрахован и против краж, и против мошенничества. Вы получите все до пенни!
- Это вы так говорите, - настаивал беспокойный клиент. - Но признайтесь, у вас нет сейчас наличных, чтобы выдать нам наши деньги.
Признайтесь, ну!
- Да, у нас нет наличных. Но ни один банк не имеет постоянно в кассе столько наличности, чтобы можно было сразу же отдать вклады такому количеству клиентов. Наличность приходит и уходит. У каждого банка точно такие же проблемы - мы должны пускать деньги в оборот для того, чтобы прирастал капитал и мы могли бы выплачивать вам проценты по вашим вкладам.
У нас сотни депозитов - и все они в обороте. Так работают все банки. И если вдуматься, то все очень просто.
- Не такой уж глупец! - не унимался человек. - Если я не уплачу проценты по закладной, вы, то есть банк, отберете мой дом. А если банк не выплачивает мне мои денежки - что я должен делать?
- Банк выплатит вам все.
- Как, если вы закрылись?
- Банк не закрылся! - повторил в который раА Джон. - У нас на счетах достаточно средств, чтобы вернуть вам всем ваши деньги. Но нам необходимо время, чтобы получить по нашим счетам наличность в других банках. И если вы дадите нам это время, я. обещаю вам, что все вы получите ваши деньги полностью.
- Мистер Рэндол, почему мы должны верить вам после того, что произошло? - спросил другой мужчина. Джон отыскал его глазами в толпе и посмотрел ему прямо в лицо. Он заговорил громко, медленно, четко, так, чтобы все могли его расслышать:
- Потому, мистер Сандерс, что я, так же, как и вы, всегда работал, чтобы заработать на жизнь, И каждый грош, который я мог отложить, вкладывал в этот банк. И я не волнуюсь.
Мистер Сандерс некоторое время молчал, вглядываясь в лицо Джона, затем повернулся к окружающим его людям и сказал:
- Я буду ждать вместе с мистером Рэндолом, люди. А как вы?
- Мы тоже, - крикнул кто-то из толпы. Мистер Сандерс протиснулся к Джону, протянул ему руку и сказал:
- Верю, что вы сдержите обещание, мистер Рэндол!
Джон кивнул. Он боялся произнести слово - в горле стоял комок. Еще несколько людей
пожали ему руку, и затем толпа медленно вылилась через открытые охранниками входные двери на улицу.
Возвращаясь к своему столу, Джон увидел, что Артур Дейли и еще несколько других членов совета попечителей вышли из кабинета президента банка и стоят в дверях, глядя на него. Несколько часов они просидели там, закрывшись с главным контролером, обсуждая положение дел, и, наверное, вышли, привлеченные шумом. Как бы в подтверждение этой мысли, Артур кивнул ему, и попечители вернулись в кабинет.
Через три дня Джон был избран президентом Порт-клерского национального банка.
Джон только что сел за завтрак, когда спустилась Джери-Ли и присоединилась к нему.
- Последнее время ты встаешь рано, - сказал он, - особенно сегодня.
- Почему особенно сегодня? Я всегда встаю рано, - возразила Джери-Ли.
- По воскресеньям? Когда нет занятий?
Джери-Ли слегка покраснела.
- Я хотела пройтись по магазинам.
- Ты? - удивленно поднял брови Джон. - Хм, я всегда считал, что ты терпеть не можешь заниматься покупками.
- Завтра день рождения мистера Торнтона, - она покраснела еще сильнее. - Я бы хотела найти для него что-нибудь особенное.
- Сколько ему исполнится?
- Сорок семь.
Джон удивился.
- Я почему-то думал, что ему гораздо больше.
- Многие так думают. Мне кажется, потому, что его первая пьеса была поставлена на Бродвее, когда ему было всего двадцать три года.
- Все равно он старше меня... - сказал Джон, которому было сорок три.
- Не так уж и намного, - возразила Джери-Ли. - Самое странное в том, что он совершенно не кажется старым, - она бросила быстрый взгляд на отца.
- Ты понимаешь, что я имею в виду?
Джон кивнул, поднял свою чашку кофе, сделал небольшой глоток.
- Вчера он заходил в банк. Мы довольно долго разговаривали.
Джери-Ли встала, подошла к плите, налила себе кофе, села и только после этого спросила:
- О чем же?
- Главным образом, о делах. Он отнесся с пониманием к тому, что произошло у нас в банке. Если бы он захотел, он мог бы доставить нам очень серьезные неприятности, поставить в трудное положение. Стоило ему решить забрать свои деньги из банка полностью, как началась бы такая цепная реакция, что нам пришлось бы закрыть банк.
- Но он этого не сделал.
- Нет, - ответил Джон и больше ничего не сказал. Но про себя подумал о том, как удивительно все складывается: если бы не Уолтер Торнтон, он бы никогда не был избран президентом банка...
Все произошло в тот вечер, когда контролеры закончили проверку банковских счетов и документов. Выяснилось, что самые большие суммы исчезли со счетов Торнтона - больше двухсот тысяч долларов. Совет попечителей в полном составе поехал к нему и обратился с просьбой выразить банку доверие и не переводить свои деньги в другой банк.
Он согласился без особых колебаний. Но поставил одно условие. Позже Артур Дейли рассказал об этом Джону и даже привел точные слова мистера Торнтона:
"Я не переведу деньги при одном условии, единственном - Джон Рэндол станет президентом банка".
По словам Артура, совет вздохнул с облегчением:
- они и сами пришли к такому же выводу, поэтому согласиться с этим условием было для них легче легкого...
Джон внимательно следил за тем, как дочь намазывает масло на тост.
- И еще мы говорили о тебе, - сказал он наконец.
- Да? - спросила она и откусила тост. Проглотив, спросила с видимым безразличием. - И что же он сказал обо мне?
- Он сказал, что у тебя есть способности и ты можешь писать. И что тебе следует очень серьезно продумать, в какой высший колледж ты поступишь после окончания нашего.
- Он мне уже говорил об этом.
- Ты действительно хочешь стать писателем? - спросил с любопытством Джон. - А что произойдет, если ты выйдешь замуж и у тебя будет большая семья?
- Ой, папа! - вспыхнула она румянцем. - Когда это еще будет! Я до сих пор еще не встретила мальчика, с которым я бы хотела, громко говоря, создавать семью. И, кроме того, писательский труд - единственное, что можно делать в любое время, по своему усмотрению, когда тебе захочется.
- Он сказал, что ты должна уже сейчас начать подавать прошения о приеме. В конце концов, до выпуска осталось не так уж много времени.
- Он обещал мне кое-что разузнать. И тогда я смогу выбирать и на чем-то остановиться.
- Он и об этом упомянул и пообещал держать нас в курсе.
- Держать в курсе? - удивилась Джери-Ли.
- Да, - подтвердил Джон. - Он собирается уехать на длительное время - Голливуд, Европа, потом опять Голливуд.
Джери-Ли некоторое время пила кофе молча. Потом спросила:
- Он ничего не говорил о пьесе на Бродвее?
- Нет, - ответил отец, - он не упоминал ничего похожего на бродвейскую постановку.
Она нажала кнопку звонка, и за дверью мелодично прозвучал сигнал.
Дверь открыла секретарша Торнтона.
- О, Джери-Ли! - воскликнула женщина. - Я не ожидала вас. Мы в разгаре сборов. Укладываем вещи. Я скажу ему, что вы пришли.
Женщина ушла в библиотеку, прикрыв за собой дверь. Подождав немного в прихожей, Джери-Ли прошла через гостиную на террасу. Бассейн был уже укрыт на зиму. Холодный ноябрьский ветер налетал со стороны пролива. Она поежилась и подняла воротник куртки.
- Джери-Ли! - он стоял в дверях. Она обернулась на звук голоса.
- Становится совсем холодно, - сказала она.
- Да, - согласился он. - Входите сюда, здесь гепло Она прошла за ним в гостиную.
- Я не ждал вас сегодня, - сказал он.
- Завтра у вас день рождения, - сказала она и протянула ему маленький, перевязанный ленточкой сверток. - Я хотела бы сделать вам подарок.
Он смущенно взял сверток.
- Откройте, - сказала она. - Мне бы очень хотелось, чтобы вам понравилось.
Он торопливо развязал ленточку, развернул сверток и извлек маленькую записную книжку в обложке из дорогой черной кожи. На корешке в специальном кармашке лежал тонкий золотой карандаш.
- Какая прелесть! Но почему вы выбрали именно записную книжку?
- Потому что вы вечно ищете, куда записали телефон.
Он кивнул.
- С днем рождения! - сказала она.
- Спасибо, - выдавил он улыбку. - Я становлюсь старым.
- Вы никогда не постареете, мистер Торнтон, - сказала она. - То, что вы пишете, делает вас вечно юным.
Он почувствовал, как что-то сдавило ему горло и перехватило дыхание.
- Спасибо... - с трудом произнес он и взял себя в руки. - Действительно, огромное спасибо. Это самое приятное из всего, что когда-либо мне говорили.
Она постояла молча, глядя на него, потом, наконец, сказала:
- Думаю, что мне надо бежать, мистер Торнтон. Меня ждут дома к обеду.
- Джери-Ли, - сказал он, не двигаясь с места.
- Да, мистер Торнтон?
- Завтра я уезжаю, - сказал он, глядя ей в глаза.
- Я знаю. Отец сказал мне.
- Меня не будет здесь долгое время.
- Отец и это сказал мне.
Он опять помолчал, потом буквально заставил себя сказать:
- Пьесу я забрал из театра. Я не считаю, что она закончена.
Она не ответила.
- Вы сами - писатель, - сказал он и криво улыбнулся, - вы скоро на собственном опыте узнаете, что иногда с нами происходят такие вещи.
Она кивнула.
- Где-то в середине повествования, - продолжал он, - вы сворачиваете на неверный путь и через некоторое время сами перестаете понимать, о чем идет речь.
- Или обнаруживаете, что слишком хорошо понимаете, о чем ведется речь, но не хотите себе признаваться в этом, - сказала она тихо.
Он опустил глаза.
- Простите меня, Джери-Ли, мне очень жаль.
- Мне тоже очень жаль, мистер Торнтон, - ответила она, и на последних словах голос ее дрогнул. Она повернулась и вышла из комнаты.
Он подошел к окну, откуда мог наблюдать за тем, как она садится в машину и медленно отъезжает.
В это время из библиотеки раздался голос секретарши:
- Уолтер, вы хотите взять с собой наброски чикагского рассказа?
Он не ответил - непролившиеся слезы жгли ему глаза. Машина Джери-Ли завернула за угол, выехала на дорогу и скрылась за поворотом.
- Уолтер, брать наброски...
- Я скоро вернусь! - крикнул он и выбежал из дома.
Глава 21
Все это происходило так давно - семнадцать лет тому назад - и в то же самое время, словно только вчера... Семнадцать лет - это что? Половина жизни? Да, половина...
Но сколько бы событий ни произошло с тех далеких осенних дней, стоило ей нажать нужную кнопку в сознании, как немедленно все возвращалось к ней, словно из таинственной бесконечной кладовой памяти. Все возвращалось...
Она отогнала воспоминания волевым усилием и посмотрела на часы, висящие на стене напротив ее больничной кровати. Было уже четыре часа дня.
Ее соседка давно покинула больничные стены, и из всех сегодняшних пациентов осталась лишь она одна.
Вошел врач и сел рядом с кроватью на ослепительно белый треногий табурет. Посмотрел внимательно сквозь сильные линзы очков на Джери-Ли, улыбнулся. Из-за этих линз глаза его казались огромными.
- Ну-с, как мы себя чувствуем?
- Подыхаю от скуки, - сказала она. - Когда мне можно убираться отсюда?
- Прямо сейчас. Я только подпишу историю болезни и заполню документы на выписку...
Он взял температурную карточку, закрепленную в ногах кровати, сделал какую-то отметку и нажал кнопку вызова сестры.
Сразу в дверях возникла крупная чернокожая добродушная сестра.
- Да, доктор? - сказала она.
- Мисс Рэндол может идти домой, - сообщил он ей. - Помогите ей, пожалуйста, собраться.
- Да, доктор, - сказала она и обратилась к Джери-Ли:
- Там, внизу, мэм, джентельмен в комнате ожидания сидит с двенадцати, ждет вас.
- Что же вы мне не сказали?
- Он сказал, что не торопится, может подождать, не хочет вас тревожить, - сестра прошла в крохотную комнатку для одежды, достала вещи Джери-Ли и принялась раскладывать их на постели. - А теперь, дорогая, разрешите, я помогу вам встать с постели.
- Я вполне оправилась, - ответила Джери-Ли, во когда встала на ноги, то внезапно почувствовала слабость и ухватилась за протянутую черную руку сестры. - Спасибо, сестра.
Та широко улыбнулась.
- Через минутку все будет в порядке, дорогая. Обычно хватает минуты, чтобы мы, женщины, смогли оклематься и утвердиться на своих на двоих.
Джери-Ли пошла в ванную комнату. Когда она вышла, доктор все еще был в палате, ждал ее.
- Я бы хотел осмотреть вас через неделю. Она молча кивнула.
- И никакого секса, пока я не разрешу, - добавил он строго и потом хмыкнул:
- Дайте отдохнуть этому местечку.
Она подняла глаза на него и улыбнулась своим мыслям: секс - самое последнее, о чем она сейчас думает. Но все же ответила в тон его неуклюжей шутке:
- А другим местом я тоже не могу работать? Теперь он засмеялся откровенно и позволил себе поерничать:
- Это уж не моя область, и вам придется проконсультироваться с дантистом!
- Заметано, док!
- Серьезно, отдохните несколько дней, не спешите окунаться с головой в работу.
- Обязательно, док. Спасибо!
Он вышел из палаты, и она начала одеваться. Когда она закончила, появилась сестра с креслом-каталкой. Джери-Ли скептически посмотрела на нее.
- Неужели мне выезжать на люди в сей карете? - издевательски спросила она сестру.
- Таковы наши правила, - совершенно серьезно ответила та. - До самой двери.
- В таком случае необходимо подкрасить губы, - заявила Джери-Ли с чисто женской логикой и внимательно оглядела себя в зеркале. Немного тона на щеки тоже не помешает, подумала она, доставая косметичку. Удивительно, как быстро появляется специфическая больничная нездоровая бледность.
В первый момент она его не узнала. Темные зеркальные очки, шатенистые накладные фальшивые усики, хотя, как правило, он не признавал никакой растительности на лице и тщательно брился. И в добавление ко всему этому маскараду еще и парик, скрывающий его от природы вьющиеся темные короткие волосы.
Узнав его, она едва сдержалась, чтобы не расхохотаться на весь приемный покой - настолько нелепо он выглядел.
- Как ты, Джери-Ли? - неестественно тонким голосом спросил он, стараясь скрыть свой глубокий, бархатный баритон.
- Просто великолепно.
- Сестра, - распорядился он, - машина ждет у входа.
Сестра кивнула и покатила кресло к двери, выехала по пандусу к машине. Он взял на прокат "Континентл" вместо своей машины - у него был великолепный "Корниш" с откидным верхом.
Он заботливо открыл дверцу, и сестра помогла Джери-Ли перебраться на переднее сидение.
- До свидания, - сказала сестре Джери-Ли. - Спасибо вам.
- Мы всегда будем рады вам, дорогая, - ответила сестра. - Желаю удачи.
Он достал двадцатидолларовую банкноту и протянул сестре.
- Благодарю вас, мистер Баллентайн, - сказала сестра, опуская деньги в карман халата. Ее черное, лоснящееся добродушное лицо расплылось в улыбке.
Она склонила голову и ушла.
Он застыл, рот его смешно приоткрылся. Потом растерянно спросил Джери-Ли:
- Как она умудрилась узнать меня? Джери-Ли от души веселилась и самым неприличным образом хихикала.
- Ох, Джордж, ты, может быть, и кинозвезда первой величины, но ни на грош не смыслишь в искусстве грима.
Он обошел машину и, хлопнув дверцей, сел за руль.
- Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал меня, - проворчал он обиженно, как большой ребенок.
- Не волнуйся, выбрось из головы. Кого она только тут не повидала - приезжают, уезжают. Она не станет болтать.
- Я просто не могу позволить себе такую роскошь, как новые сплетни и болтовня, - сказал он, трогаясь с места. - И без того в студии с меня не слезают с этими разговорами.
- Я сказала, не волнуйся.
Наконец, он вспомнил о главном.
- Как ты-то?
- О'кей.
- Правда о'кей?
- О'кей.
- Скажи, тебе полегчало теперь, когда все уже позади?
- А тебе? - спросила она.
- Как гора с плеч, - признался он. - По-моему, мы сделали единственно правильную вещь. Она потянулась за сигаретой.
- Разве ты так не думаешь? - спросил оя.
- Если ты так считаешь...
Он протянул руку и похлопал ее по плечу.
- Я был совершенно прав, ты сама убедишься. Завтра утром ты проснешься и поймешь, что я был совершенно прав.
- Завтра утром я собираюсь проснуться в таком жутком похмелье, что даже и не вспомню, что было сегодня, - буркнула она.
- Что с тобой, Джери-Ли? Чего еще ты от меня хочешь?
- Ничего, - ответила она искренне, - абсолютно ничего. - И она откинулась в удобном кресле.
Нет, у всех мужиков что-то не в порядке с умственными способностями, что-то не в порядке... Почему они всегда считают, что женщины хотят от них чего-то такого, чего они не собираются дать? Особенно если ты ничего ае просишь и ничего не хочешь - вот чего они совершенно не в состоянии понять своими мужскими мозгами.
В ее жизни было только двое мужчин, которые так не чувствовали и не думали. Один - ее отец, другой - Уолтер Торнтон.
Все, чего они хотели, это - давать, давать ей.