Одинокая леди - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" 16 стр.


- А я ничего не могу с собой поделать. Пойми - я одна на свете...

- Ты вовсе не одна, - сказал он и положил руку мне на плечо. - Я рядом.

- Спасибо. Очень мило...

Он отвел меня обратно к кушетке.

- Еще бокальчик шампанского?

Я сделала глоток и вдруг почувствовала, что мне неприятно пить.

Возбуждение кончилось. Настроение стремительно падало.

Я поставила бокал на столик для коктейлей - вокруг стеклянной ножки возник крохотный влажный кружок на полированной поверхности. Я уставилась на него. Прежде я немедленно вытерла бы столик и поставила бокалы на серебряный поднос, специально купленный Уолтером для этих целей - он терпеть не мог винных и алкогольных пятен на тщательно подобранной им старинной мебели.

А сейчас мне было наплевать.

- Думаю, что мне пора спать, - заявила я.

- Еще не вечер! - запротестовал Гай.

- Я устала, как собака, - сказала я. - День был безумно длинным.

Бесконечным. Утром я была в Мексике, в суде - он начинался в восемь тридцать. К одиннадцати я уже сидела в самолете. Потом... За два дня ни минуты отдыха.

- Что ты сделала с обручальным кольцом? - неожиданно спросил он.

- Ничего. Ношу... - и я протянула руку. На пальце поблескивало кольцо.

- Это нехорошо. Тебе надо от него избавиться.

- Почему?

- Дурная примета. Ты не почувствуешь себя свободной, пока не избавишься от него, - он щелкнул пальцами. - Придумал! В Рено, напротив суда, есть небольшой мост. Когда женщины выходят после развода, они идут на мост и бросают кольца в реку. И мы поступили так же.

- Но мы не в Рено, - сказала я с остатками пьяной рассудительности.

- Не имеет значения - я знаю подходящее место. Только надень пальто.

Через несколько минут мы уже спустились и ловили такси.

- Озеро в Центральном парке, - сказал Гай таксисту, забираясь в машину. - Причал рядом с лодочной станцией.

- Вы не сумасшедший, мистер? - спросил таксист. - По ночам они там не дают лодки.

- Вези, мой добрый возничий! - патетически воскликнул Гай и с видом лорда неопределенно помахал в воздухе рукой. Он откинулся на сиденье, когда таксист с места набрал скорость, описал большую дугу и въехал на территорию Парка со стороны авеню Америкас. Сунул руку в карман, достал еще один косячок и тут же прикурил. Выдохнул дым и удовлетворенно затих.

Но в этот момент таксист внезапно притормозил и оглянулся на нас без всякой улыбки.

- Вы бы лучше прекратили курить, мистер, - сказал он. - Вы что, хотите, чтобы нас замели?

Гай расплылся в улыбке, протянул самокрутку шоферу и сказал с нетрезвым радушием:

- Расслабься, парень... прибалдей... Получай свой кайф от жизни.

Шофер послушно взял косячок, сделал лару основательных затяжек и вернул Гаю.

- Неплохая травка, мистер. Неужели тут достали?

- Привез лично сам из Калифорнии на прошлой неделе. Разве здесь достанешь такое отличное дерьмо? - и он сунул косячок мне. - Дерни и ты, беби.

Я затянулась. Снова стало легче. Уолтер никогда не одобрял курение всевозможных травок, разве что иногда, когда мы оставались совсем одни. Но мне никогда не удавалось забалдеть сильнее, чем ему с помощью виски.

Машина остановилась, и шофер сказал:

- Вот мы и приехали, мистер.

- Не выключай счетчик, - приказал Гай, открывая дверь. - Мы вернемся через минуту, не больше, - и дал ему остатки косячка. - На, - сокращает ожидание. Мы - туда и обратно...

Таксист одной т"укой взял бычок, а в другой я заметила у него монтировку - видимо, он поднял ее с полу кабины.

- Ладно, идите. И да поможет Господь легавому или ненормальному, если они сунутся ко мне.

Мы прошли по дорожке к пристани и, выйдя на дос-чатый помост, облокотились на перила, глядя на воду. Было совершенно тихо - ни ветерка, вода лежала неподвижно - ни морщинки, ничего...

- Сними кольцо, - скомандовал Гай. Оно не слезало-Видимо, отекли пальцы. Я посмотрела беспомощно на Гая.

- Что же теперь делать?

- Предоставь мне! - изрек он, приложил руки ладонями ко рту и закричал шоферу:

- Эй, у тебя есть напильник? Шофер тут же закричал в ответ:

- Вы полагаете, что у меня кузнечная - мастерская на колесах, а не такси?

Гай торжественно объявил мне:

- Такси нынче уже не те, что бывали o" старые времена!

Он взял мою руку и повел в темноту. Мы спустились с причала, прошли по мокрой, пружинистой траве к самой воде, и он приказал:

- Опусти руку в воду.

Я присела, вытянула руку, но дотянуться до воды н^ смогла и посмотрела на него растерянно.

- Никак не дотянусь, - сказала я, словно просила прощения - и все это совершенно серьезно.

- Дай мне вторую руку, я подержу тебя! - распорядился он с той же серьезностью.

Я подчинилась. Он крепко ухватил меня за руку, и я наклонилась к воде.

- О'кей? - спросил он.

- О'кей, - деловито ответила я и почувствовала, что вода такая холодная, что пальцы начали неметь. - Вода просто замораживает.

- Великолепно! Именно то, что нужно! - заявил он и отпустил мою руку...

У берега было неглубоко, и когда я выпрямилась, вода почти достигала колен. Я ужасно замерзла, промокла и чувствовала себя более чем неуютно.

Он протянул мне руку, я ухватилась за нее и выбралась на берег.

Весь обратный путь к машине он виновато извинялся. А я была так зла, что даже не могла слова сказать.

Таксист уставился на нас, и когда Гай открыл дверцу, сказал:

- В таком виде я вас в машину не впущу.

- Тут у меня есть десять долларов сверх счетчика, - сообщил ему Гай.

- А еще косячок найдется с калифорнийской травкой?

- Найдется.

- Тогда десять баксов и травка, - сказал таксист.

- О'кей!

Мы наконец влезли в машину и с ревом мотора покинули лодочную станцию.

- Нам надо поскорее уезжать, - пояснил шофер. - Если вас тут засекут, то потащат в участок за купание в озере.

Гай снял пиджак и набросил мне на плечи. И тут я увидела, что обручальное кольцо все еще на моем пальце, и на меня буквально накатил приступ нелепого смеха. Я хохотала так, что слезы покатились из глаз.

Гай не понимал ничего.

- Не вижу причин для веселья, - буркнуд он" - Ты можешь схватить воспаление легких.

Его тон и то, что он сказал, только подлил" масла в огонь моего истерического смеха.

- Мы... вы... ведь собирались бросить в воду обручальное кольцо, а вовсе не меня!

Дома я сразу же поднялась в спальню, сбросила мокрую одежду и спустилась вниз, закутанная в тяжелый теплый махровый купальный халат. Он сидел на краешке кушетки. Завидев меня, поднялся и обеспокоенно спросил:

- Как ты - все в порядке?

- Прекрасно! - ответила я и посмотрела на бар. - Сандвичи остались?

Купание всегда возбуждает во мне дикий аппетит.

- Осталось более чем достаточно. Я приготовлю кофе.

Мы оба заметно протрезвели.

- Я ужасно виноват, - сказал он наконец.

- Не суетись, - ответила я. - Последних два часа я наслаждалась каждой минутой, ей-Богу! Если бы ты не пришел, я б, наверное, провела ночь в тоске и мрачных мыслях, без сна, испытывая жалость к самой себе, что всегда отвратительно.

- Вот и хорошо, - улыбнулся он и стал пить кофе. Сделав несколько глотков, задумчиво посмотрел на меня.

- О чем ты думаешь? - спросила я.

- О тебе. О том, как все должно теперь измениться.

Я напряглась и молча ждала продолжения.

- Изменения в твоей жизни неизбежны. Надеюсь, ты и сама отдаешь себе в этом отчет?

- Догадываюсь - так будет точнее. Но не совсем представляю, в чем они выразятся.

- Для начала, и это первое, - ты уже не миссис Уолтер Торнтон - отныне и вовеки. И это сразу же многое меняет. Двери уже не будут открываться перед тобой так легко.

Я кивнула.

- Я до известной степени готова к этому. Я частенько думала: люди принимают меня и идут навстречу мне потому, что я им интересна или же только видят во мне жену Уолтера Торнтона?

- Скорее всего, и потому и поэтому, - сказал он дипломатично. - Но не забывай, что хорошо относиться к жене Торнтона в нашем кругу еще и выгодно.

- Но я та же самая, ничего во мне не изменилось, - неуверенно сказала я. - И у меня остались все те способности, которые все видели, когда я была его женой.

- Согласен.

- Ты что-то пытаешься мне сказать и юлишь. Говори.

Он не ответил.

И тут в глубине сознания стала смутно вырисовы-ваться одна мысль. Я интуитивно почувствовала, что мысль эта не так уж и далека от истины. Но я не сразу спросила его - так ли это.

- Фэннон по-прежнему считает мою пьесу интересной. Насколько мне известно, он приобретает на нее права, - сказала я очень осторожно.

- Да, он по-прежнему считает твою пьесу интересной, но он не собирается приобретать на нее права до тех пор, пока не увидит переработанный вариант.

Я молча обдумывала услышанное - в начале этой недели Фэннон крутился вокруг меня и чуть ли не силой пытался всучить мне чек. Так, значит, за один день буквально все изменилось. О разводе он мог прочитать в утренних газетах - они успели с информацией...

- Получается, что он считал - именно Уолтер будет переписывать пьесу за меня? - спросила я.

- Не совсем так, конечно, но... Скорее всего, он полагал, что Уолтер всегда окажется рядом в случае, если что-то нужно будет основательно переделать.

Я почувствовала, как во мне поднимается возмущение.

- Вот же дерьмо! Теперь он не получит ньесу, даже если всерьез захочет.

- Ты дослушай меня, дослушай, потому что я твой друг и я тебя искренне люблю. И кроме того, я верю в тебя - так уж получилось, да. Итак, урок номер один. Фэннон на сегодня лучший театральный продюсер в городе, и если он все же захочет получить твою пьесу, ты отдашь ее.

- Он грязный, сальный старикашка! Каждый раз, когда я с ним разговариваю, он раздевает меня глазами, и так, что я чувствую себя вываленной в грязи!

- А это уже урок номер два. Ты занялась делом, которым заправляют сальные, грязные старикашки и гомики. И с ними придется уживаться.

- Может быть, есть кто-то, кто находится между этими двумя малопривлекательными группами дельцов от искусства? - спросила я.

- Между ними находится тихий городишко Порт-Клер.

- Спасибо, знаю.

- Тогда ты должна понять и то, о чем я тебе толкую. Нью-Йорк - Великий Город! Бо-оль-шой И если ты добилась чего-то здесь, это означает, что ты добилась успеха во всем мире!

- Я начинаю бояться! - хихикнула я. - Хотя, если говорить откровенно, я понимаю, что Уолтер умудрялся каким-то образом делать так, что асе, вроде, казалось легким и простым.

Он взял меня за руку.

- А вот бояться не надо. Ты отлично справишься. У тебя есть талант.

Тебе нужно только научиться бороться.

- Если бы я знала - как, - сказала я. - Мне никогда раньше не приходилось делать это. Я ведь прямо из родительского дома попала в налаженный дом Уолтера. Маленькой девочкой... А он не хотел, чтобы я выросла.

- Ну, в этом всегда заключалась одна из стоящих перед Уолтером проблем, - заметил Гай. - Он вечно пытается переписать жизнь так, как он переписывает свои пьесы, если ему что-то не понравилось. Но в реальной жизни многое от него ускользало, и он никак не мог понять, что же происходит и почему. Именно так. А ты выросла, несмотря ни на что.

Правильно я говорю?

- Сейчас я вовсе не так уверена, что выросла.

- Во всяком случае, я так считаю! - провозгласил он и поднялся на ноги. - Уже три часа утра. Пожалуй, пора дать тебе немного поспать.

Я проводила его до двери.

- Приходи ко мне в офис во вторник, в десять утра. Мы поработаем над пьесой, И я угощу тебя ленчем.

- Спасибо, Гай, но не надо угощать меня ленчем - наверное, у тебя есть дела поважнее.

- И урок номер три: когда режиссер или продюсер приглашает тебя на ленч, ты говоришь: "Да, сэр!".

- Да, сэр.

Он рассмеялся и поцеловал меня в щеку.

Я закрыла за ним дверь, вернулась в комнату, огляделась - необъяснимым образом она вдруг показалась мне совершенно незнакомой, чужой.

И вдруг я отчетливо поняла почему.

Я больше здесь не жила.

Глава 3

Автомашина отца стояла у самой двери, поэтому мне пришлось "становиться, не доезжая до поворота к нашему старому дому. Я выключила мотор, и в этот момент из дома вышел мой брат и быстро пошел к моей машине.

В первый момент трудно было даже поверить, что это Бобби. Он вымахал за шесть футов, да еще серо-голубая форма военно-воздушных сил делала его и выше ростом, и старше на вид, чем его двадцать лет.

Он обошел машину и открыл дверцу.

- Священная корова! - воскликнул он, перегнулся, заглянул в машину и так и впился глазами в отделанную деревом панель управления "ягуара" последней модели.

- Ты бы мог вначале сказать сестре "хэлло".

- Сестра, она всегда сестра. А новая машина - это радость без конца, - сказал он, целуя меня в обе щеки.

- Почему ты в форме? Или учебный центр военной подготовки студентов

перебазировался в наш дом? Вместе с тобой?

- Не-а! - ответил он. - Я зачислен в этот центр и уже заканчиваю подготовку. Кроме того, я подумал, что пока буду доучиваться в своем колледже, война может кончиться без меня. Тогда я решил - почему бы и нет?

И вот я подал рапорт. Словом, в понедельник я уезжаю на авиабазу в Сан-Антонио, - выпалил он одним духом.

- А что сказала мама? - спросила я.

- Ты же знаешь... - он скривился. - Скандалила и плакала.

- На этот раз я ее не осуждаю - она была права, - сказала я, вышла из машины и открыла багажник. Он достал мой небольшой чемодан.

- Ради всего святого, не начинай и ты! - взмолился он. - Мать выдала мне более чем достаточно.

Я захлопнула с силой багажник и пошла за ним по дорожке к дому.

- Нам нечего делать во Вьетнаме, - сказала я ему в спину. - У нас там нет никаких дел. Мы там ничего не забыли. Но до тех пор, пока наши медноголовые будут находить парней вроде тебя, война продолжится.

- Слушай, ты стала походить на всех этих нью-йорских комми.

- Не будь дерьмом, Бобби, ты же отлично знаешь, что я просто не хочу даже думать о том, что мой маленький брат поедет подставлять свою голову под выстрелы в эти идиотские джунгли.

- Вот о чем бы уж не стал беспокоиться" сестричка, - сказал он. - Президент утверждает, что к Рождеству все будет кончена, а мне еще корпеть в военной училище два года, так что скорее всего я упущу этот шанс в любом случае.

Он остановился перед крыльцом, оглянулся ва машину и сказал:

- А я не знал, что у тебя такая новая машина.

- Ей уже скоро год.

- А выглядит как новенькая.

- Не люблю да и не умею особенно ездить на машине в городе.

- Какие обводы... - вздохнул он. - Дорогая?

- Пять тысяч. Он свистнул-Твоя или Уолтера?

- Моя. Заплатила из своих собственных денег. Уолтер считает, что ничего, кроме кадиллака, не стоит покупать.

- Значит, она у тебя и останется?

- Конечно.

Он впервые с момента встречи посмотрел мне в глаза.

- Мне очень жаль, что у тебя так получилось - развод и все такое.

Уолтер мне нравился. Я выдержала его взгляд.

- Мне тоже нравился. Но у нас ничего не получилось. И развод оказался наилучшим выходом для нас обоих.

Он открыл передо мною дверь.

- Собираешься куда-нибудь вечером пойти? Я сразу же сообразила, к чему он клонит.

- Хочешь попросить машину?

- У меня сегодня несколько свиданий, что-то вроде отвальной.

Я отдала ему ключи.

- Только смотри, будь осторожен: машина - зверь.

Он ухмыльнулся, и на мгновение я узнала в нем маленького мальчика из нашего детства, которого всегда вспоминала.

- Спасибо, сестренка. Я поведу ее, словно коляску с младенцем.

Мать до окончания обеда помалкивала, во всяком случае, не взялась за меня всерьез. Но когда со стола все было убрано, она прошла вслед за мной на веранду.

Я закурила, и некоторое время она молчала. По лицу было видно, что она категорически не одобряет мое курение, но пока сдерживается.

- У тебя уже готова квартира? - наконец спросила она.

- Да. Перебираюсь в понедельник.

- Надеюсь, дом в безопасном месте, - я каждый день читаю в газетах о всяких кошмарных случаях.

- В безопасном.

- А швейцар есть?

- Нет. Дома со швейцарами для меня слишком дороги. Не могу позволить себе такую роскошь.

- Удивляюсь, что Уолтер позволил тебе.

- Мы развелись, и это все его теперь не касается.

- Я уверена, что он выделил бы тебе больше денег, если бы ты только прямо сказала ему об этом.

Вот теперь стало ясно, к чему она завела весь разговор.

- Почему бы тебе не спросить меня прямо и откровенно о том, что у тебя на уме, мать? Ты хочешь выяснить, сколько денег выделил мне Уолтер?

- Тебе не никакой необходимости сообщать мне об этом. Это не мое дело.

- А я не собираюсь скрывать. Он не выделил мне ничего.

- Ничего? - повторила мать, и в голосе ее отчетливо послышалось недоверие. - Как он смог поступить так с тобой? Мне кажется, что это просто ужасно!

- Это я так поступила. Я отказалась от его денег. Мне ничего не нужно от него.

- Но ты же говорила мне, какую солидную сумму он платит своей первой жене. Так почему же. ты не получила ничего?

- Я сказала - я ничего от него не хочу, мать!

- Но ты была его женой шесть лет! - запротестовала она. - Как же ты собираешься теперь жить?

- Я буду работать, мать. И у меня закончена пьеса, которую, вероятно, поставят. Кроме того, у меня приглашения на несколько ролей в разных обозрениях и шоу.

- А вдруг ничего не реализуется? Что ты будешь делать?

- У меня есть небольшие сбережения. Уолтер никогда не позволял мне тратить из моих денег ни пенса. Так что все так и лежит в банке.

Она молчала, ожидая продолжения.

- Ты бы хотела услышать, сколько?

- Тебе нет никакой необходимости сообщать мне и об этом, - повторила она свою фразу, но при этом поглядела на меня выжидательно. - Все это меня не...

- Я знаю, мать, что все это тебя не касается, - сказала я с неприкрытым сарказмом в голосе. - Но я скажу тебе тем не менее: у меня на сегодня одиннадцать тысяч долларов.

- Всего-навсего? Мне казалось, что ты получала семьсот пятьдесят долларов в неделю, пока шла пьеса, и ты была занята в ней. Что ты сделала со всеми этими деньгами?

- Большую часть съели налоги. У Уолтера самый высокий процент, а мы с ним не разделяли доходы. Кроме того, машина. Платья, Наконец, мебель в новой квартире.

- Может быть, тебе следовало бы продать машину. С моей точки зрения, в городе машина вообще не нужна. Особенно такая дорогая, как эта.

- Но она мне нравится, мать. Если бы не нравилась" я бы ее не купила.

- Я думаю, что было бы лучше, если бы ты советовалась со мной и отцом перед тем, как что-то сделать.

Я промолчала.

- Уолтер хороший человек и был тебе хорошим мужем. Ты не должна была покидать его.

Назад Дальше