Полина умолкла, услышав про полицию. Села в предложенное кресло и плакала беззвучно, сжавшись в комок. Так страдает вольный зверь, попавший впервые в клетку. Разве только не плачет он при этом.
* * *
Хеджи позвонил Прокопову.
– Я в курсе, – сказал Прокопов. – Летите в Анталью. Оттуда в восемь вечера по-местному чартером в Москву. Вам за время полета сделают бумаги. Там в Анталье наше консульство, они уже занимаются. А из Стамбула самолет только в час пятьдесят. Вы к тому времени уже будете в Москве. Я хотел вам самолет зафрахтовать. Бизнес-авиация. Но оказалось – срочно не получится ни за какие деньги. Согласовывать надо разрешение на полет. И так получается, что дольше.
Пока Хеджи разговаривал с Прокоповым, Полина беззвучно плакала рядом.
– Вы где сейчас? – осмелился осведомиться Хеджи.
– Я в Лондоне. Но завтра утром уже буду в Москве. Ты позвони мне из Антальи, когда будешь вылетать. Я своим скажу – вас в Москве встретят.
– Хорошо, – сказал Хеджи. – Я позвоню.
Отключил свой телефон и приобнял Полину. Она не отстранилась.
– Он в курсе, – сказал Хеджи. – И говорит, что так надо.
Полина молчала, но уже не плакала.
– А я сдрейфил, – вдруг признался Хеджи. – Думал, нас конкретно развели. Анталья! – Он покачал головой. – Попали типы в лапы к янычарам!
– Страшно! – прошептала Полина. – Боже, как страшно!
* * *
В Анталье все произошло с калейдоскопической быстротой. Сопровождавший их турок стал звонить кому-то сразу, едва самолет коснулся посадочной полосы.
– Нас ждут, – сказал он Полине. – Самолет задержали.
Когда подали трап, турок поднял опекаемую им пару и увлек за собой, в то время как остальные пассажиры еще оставались на местах.
У трапа стоял автомобиль аэродромной службы. Турок распахнул перед Полиной и Хеджи дверцу:
– Быстро!
Подчинились безропотно.
Автомобиль помчался через поле аэродрома к стоявшему в отдалении самолету. Иллюминаторы лайнера были освещены, горели бортовые огни. Когда машина приблизилась, Полина и Хеджи рассмотрели наконец российский триколор на хвостовом оперении лайнера.
У трапа их ждали несколько человек.
Из остановившейся машины турок выскочил первым, распахнул предупредительно дверцу:
– Быстро!
Он переговорил о чем-то со стоявшими у трапа турками. А еще там был человек славянской наружности. Он протянул Полине какую-то бумагу:
– Это документ, по которому вы сможете вернуться в Россию. А вы помните меня? Я приезжал к вам в больницу в Фетхие.
Сейчас он был не просто вежлив, а подобострастен.
– Куда летит этот самолет? – спросила у него Полина.
Казалось, она удивила его своим вопросом. Он даже растерялся.
Турецкий пограничник проштамповал документы Полины и Хеджи.
– Быстро! – сказал им прилетевший с ними из Стамбула турок.
– Быстро! – нервно подогнала их сердитая российская стюардесса.
Полина и Хеджи побежали вверх по трапу. Следом за ними поднялась одна только стюардесса.
В салоне было много русских лиц. И ни одного турка. Эти люди, которым пришлось провести в самолете почти час, смотрели на припозднившуюся парочку с открытой неприязнью, вмиг распознав в них тех, из-за кого пришлось здесь столько париться.
– Теперь хотя бы знаем, из-за кого мы столько здесь торчали, – послышался чей-то злой голос.
Но Полина, кажется, даже не услышала.
– Куда летит этот самолет? – спросила она.
Ей зло рассмеялись в ответ.
– Может, девушка еще ошиблась рейсом? – предположил кто-то.
– Куда летит самолет? – добивалась ответа Полина.
И женщина, сидевшая неподалеку, произнесла с иронией:
– А вы куда вообще собрались? Я например, лечу в Москву.
В Москву! В Москву!!!
Полина склонилась и поцеловала опешившую женщину.
* * *
Прокопов не подвел, и в московском аэропорту Полину и Хеджи встречали двое шкафообразных малых. Они посадили своих подопечных в шестисотый "Мерседес" и помчались в Москву по ночной дороге, распугивая редкие машины сигналом-"крякалкой".
Привезли Полину к ее дому, вместе с нею поднялись на нужный этаж, и перед дверью квартиры вдруг случилась заминка.
– У меня нет ключей, – сказала Полина.
Остались в Турции. Конечно. Хеджи искал выход.
– А соседям ты комплект не оставляла? – спросил он.
Полина покачала головой.
– Родных у тебя здесь нет, – вслух рассуждал Хеджи. – Прокопов завтра прилетит, но у него ключей нет стопудово…
Все-таки посмотрел вопросительно на Полину. И снова Полина покачала головой. Нет у Прокопова ключей, кто бы сомневался. И получалось, что нигде им ключами не разжиться.
Люди Прокопова переглянулись.
– Надо вызвать Службу спасения, – быстро сказал Хеджи.
Он не хотел, чтобы эти два шкафа взяли инициативу в свои руки. Сейчас предложат отвезти Полину в какую-нибудь из прокоповских квартир. Или снимут для Полины номер в гостинице.
– Тут есть квартира, – сказал один из здоровяков. – Прокопова. Классное место. Полная безопасность. Мы присмотрим.
– Я никуда не поеду, – нахмурилась Полина.
Здоровяки тотчас присмирели, признавая за ней право самой решать, как поступить. Под одобряющим взглядом Полины Хеджи вызвал Службу спасения. Когда те приехали и стали вскрывать замки, проявились соседи – время было позднее, и шум не мог не привлечь внимания.
– Полиночка! – сказала женщина-соседка. – Что случилось, дорогая?
Полина только развела руками, извиняясь за причиненные неудобства.
– Может, к нам? – предложила женщина. – Чего же вам на лестнице стоять. Они тут долго провозятся.
То ли задели ее слова спасателей, то ли они на таких замках давно набили руку, но справились они споро.
Полина вошла в свою квартиру. За ней переступил порог Хеджи. А те двое, что привезли их сюда, сказали только "Спокойной ночи!" и аккуратно прикрыли дверь.
Полина прошла в комнату, включила свет. Хеджи тенью перемещался за ней. Полина обернулась и сказала:
– Оставь меня. Я устала.
– Мне уйти? – спросил Хеджи, нисколько не обидевшись.
– Да.
* * *
Хеджи вышел из квартиры, бесшумно прикрыл за собой дверь, сделал несколько шагов вниз по лестнице и опустился на ступеньку. Прижался спиной к стене, прикрыл глаза, и вдруг сцены сегодняшнего дня закружились в хороводе. В его сознании промелькнули балкон Галатской башни, солнечные блики на воде Босфора, стройные, как карандаши, минареты, торгующие леденцами на холме Чамлыджа смуглолицые турченята, чайки над причалом Эминьоню, огонь в жаровнях рыбацких лодок, нежный аромат жареной рыбы, огни вечернего Стамбула, крик созывающего на молитву муэдзина, запахи Египетского рынка и блеск драгоценностей копеечной цены, гонка в аэропорт, самолет, другой самолет… Этот день был бесконечен, и столько он в себя вместил, что было невозможно не почувствовать смертельную усталость. Хеджи уже был готов провалиться в сон, как вдруг послышался шорох. Он встрепенулся.
Ниже, на лестничной площадке, стоял один из тех двоих, что встречали их с Полиной в аэропорту.
– Остался дежурить? – сказал понимающе здоровяк.
– Ты, я вижу, тоже, – беззлобно огрызнулся Хеджи.
Здоровяк невозмутимо пожал плечами. Такая служба, мол, мы люди подневольные, нам приказали бдить – мы бдим.
* * *
Ранним утром приехал Прокопов. Он поднялся по лестнице и наткнулся на невыспавшегося Хеджи.
– Здрасьте! – сказал Хеджи.
– Она дома? – спросил Прокопов вместо приветствия.
– Да.
– Как она?
– Я вас хотел предупредить, – сказал Хеджи. – С ней большие проблемы. Она попала в такую переделку…
Тут Прокопов сделал знак рукой своим людям, которые поднялись вслед за ним. Отправлял их прочь. Не хотел, чтобы они присутствовали при разговоре. Здоровяки послушно спустились на два пролета лестницы.
– Путешествовала по Турции, – сказал Хеджи. – Там на нее напали. Разбили голову. Она долго была без сознания. Теперь провалы в памяти. Что-то помнит, что-то нет. Все перепуталось в голове. Смотрит на меня и не может вспомнить, где мы с нею познакомились. Ей кажется, что она меня по телевизору видела. А про наши с нею встречи – тут полный мрак.
Прокопов слушал и чернел лицом. Попадись ему сейчас обидчики Полины, порвал бы в клочья, так он был страшен.
Увидев взломанный замок квартиры, Прокопов вопросительно посмотрел на Хеджи.
– Ключи, деньги, документы – все пропало в Турции, – доложил Хеджи.
Прокопов хрустнул пальцами. Бросил коротко "Будь здесь!" – и вошел в квартиру.
Полина сидела в комнате на стуле. Кроткая. В напряженном ожидании. Ладони, как первоклашка, держала на коленях. Глаза бездонные. Они оба замерли. Ни один, ни другой не могли сдвинуться с места несколько мгновений. Потом Прокопов решительно шагнул, сгреб Полину в охапку и сказал:
– Доченька!
Гладил по волосам, как маленькую. Нащупал пластырь, руку задержал, Полина сразу отстранилась.
– Больно? – спросил Прокопов.
– Да, – ответила Полина, уткнулась лицом в его грудь и заплакала.
– Не надо, – просил Прокопов и нежно ее гладил. – Все позади. Теперь ты будешь в безопасности. Я увезу тебя отсюда. Хочешь, поедем к нам на Кипр. Хочешь, в Лондон, я там дом купил недавно. Я тебе где хочешь дом куплю, хоть на Канарах, хоть на Багамах. Но я тебя теперь не оставлю. Не знаю, кто тебя обидел и как они тебя в этой Турции вычислили. Но это по моим делам конкретно. Из-за бизнеса моего. Решили зацепить меня. Через тебя мне руки укоротить.
Он говорил и озлоблялся все больше. В какой-то момент Полина отстранилась от него, и тут он осекся, заподозрив, что напугал ее.
Но она спросила – только чтобы удостовериться:
– Ты правда мой отец?
– Конечно, – сказал он просто.
* * *
У Прокопова были дела в городе. Он хотел оставить Полину под опекой своих людей, но Полина решительно запротестовала, и ему пришлось уступить. Единственное, на что согласилась Полина, – не покидать пределов квартиры в одиночку. Хеджи вызвался навестить ее вечером и куда-нибудь вывезти. Полина не возражала.
Люди Прокопова ушли только после того, как в двери поменяли рассверленные прошедшей ночью замки.
Вечером приехал Хеджи. Полина до сих пор не пришла в себя и не выглядела отдохнувшей. Пережитый шок еще долго будет напоминать о себе, подумал Хеджи.
– Тебе и здесь тревожно? – решился спросить он.
Она молча кивнула в ответ.
– Все наладится, – пообещал Хеджи.
– Как ты думаешь, я больна? – вдруг спросила Полина и посмотрела так требовательно, что нельзя было не ответить.
– В каком смысле? – заюлил Хеджи.
– Отец сказал, что хочет показать меня врачам.
Тут Хеджи не нашелся, что сказать.
– А у меня действительно проблемы, – внезапно призналась Полина. – Я знаю, что мы с тобой знакомы, но не помню, где познакомились. Я знаю, что люблю Криса Ри, – взяла со стола компакт-диск, – но я не помню, как мне достался этот диск.
– Я тоже многого не помню. Например, где и какой диск я покупал.
– Ты меня хочешь так утешить? – спросила Полина, и Хеджи смешался, обнаружив, что в подобном утешении его собеседница не нуждается.
– Может, уже поедем? – предложил Хеджи, только чтобы поменять тему разговора. – Я знаю один ресторан – там тебе понравится.
– Хорошо, – сказала Полина и взяла со стола пластиковую кредитную карту. – Только учти – я сама плачу за себя.
– А там хоть деньги есть, на этой карте? – не сдержался Хеджи.
Мало ли что, Полина и про это, может быть, забыла. На пластике нет ни копейки, но это выветрилось из ее головы, как и многое другое.
Полина поняла и усмехнулась невесело.
– Тут двадцать тысяч долларов. Так мне сказал отец. Он мне оставил эту карту сегодня утром.
* * *
Интерьер ресторана "Никосия" был выдержан в деревенском стиле: деревянные столы и лавки, неровные стены, с потолка свешиваются высушенные тыквы-погремушки. Людей было немного. Хеджи и Полина сели за свободный столик. Из недр ресторана вынырнул парень с папками меню, улыбнулся дружелюбно, сказал:
– Добрый вечер!
Почти пропел. И вид у него был такой, будто он очень рад гостям и так давно их ждал, что уже заждался.
Полина готова была изучить меню, но Хеджи вдруг сказал:
– Нам два мусакаса "Лара-Бич", пожалуйста.
Официант кивнул.
– Что-нибудь еще?
– И "Коммандарию", – добавил Хеджи. – Спасибо.
Официант ушел.
– Ты ведь любишь мусакас, – сказал Хеджи.
– Да, – подтвердила Полина.
Но выглядела она растерянной. Никак не могла привыкнуть к тому, что Хеджи знал ее привычки. Хотя, казалось бы, чего тут странного, если он знал ее давно. Вот только с этим "давно" у нее были проблемы.
– Мои сегодня прилетели, – сказал Хеджи, чтобы отвлечь Полину от невеселых мыслей. – Из Стамбула.
Полина смотрела непонимающе. Нелегко ей было переключаться с одного на другое.
– Мы там ботву всякую снимали про турок, – сказал Хеджи. – Янычары, муэдзины, османы…
Он махнул рукой.
– Янычары – это кто? – спросила Полина, чтобы поддержать беседу.
Официант принес два бокала с рубинового цвета вином.
– Янычары – это воины в Османской империи, – сказал Хеджи. – Ведь прежде турки в Турции не жили. Они были кочевниками и пришли с востока…
Официант не уходил, стоял у их столика, и можно было подумать, что он очень заинтересовался тем, о чем рассказывает Хеджи.
Хеджи и Полина одновременно посмотрели на него. Официант улыбнулся.
– Спасибо, – сказал с нажимом Хеджи.
Официант ушел.
– Он странный, – оценила Полина.
– Так вот, о турках, – продолжил Хеджи. – Они двигались с востока, захватывали земли и города, и случалось так, что тюркское племя численностью в десять тысяч человек покоряло какой-либо регион, где проживали сто тысяч аборигенов. Им все время не хватало людей. Понимаешь? Их было слишком мало для того, чтобы такими большими территориями управлять и чтобы защищать границы. И они придумали такую штуку, как янычары. Турки были мусульманами, а захватывали они в основном те земли, где жили христиане. И вот они из христианских семей забирали мальчиков, обращали их в ислам и обучали разным наукам и военному делу. Из них потом получались чиновники и воины. Они не помнили своих христианских родственников, для всех них отцом был их султан. И семьями им нельзя было обзаводиться, их жизнь была – служение султану. Они были преданы султану, как псы. Они делали такую карьеру в своем янычарском войске, какая самим туркам и не снилась. Едва ли не все военачальники были из янычар, все главные сановники империи – тоже. И это казалось им нормальным. Они другой жизни не знали. И прошлого своего, я думаю, они не помнили. А если чего-то не помнишь – так его, можно сказать, и не было.
– Это ты про меня? – спросила Полина.
Хеджи осекся.
– Я совсем не про тебя, – пробормотал он. – Я про турок.
Но получилось, конечно же, неловко.
– Хорошее вино, – оценила Полина.
Продемонстрировала Хеджи, что не держит зла.
– Можно будет посмотреть материал, – сказал Хеджи. – Тот, который мы отсняли в Турции. Там много интересного. Я не догадывался, если честно, пока поездка эта не случилась. А как туда собрался, готовился, читал – мамочки мои! – как интересно. А уже когда своими глазами все увидел…
Официант принес парящие керамические горшочки.
– Вам нравится у нас? – спросил он у Полины вкрадчиво.
Полина вопросительно посмотрела на Хеджи. Мол, неужели здесь так положено?
– Нам нравится, – ответил за Полину Хеджи.
Официант поджал губы и удалился.
– Он странный, – снова сказала Полина. – А мусака у них великолепная. И вино. Как называется?
– "Коммандария".
– Чье оно?
– Кипрское.
Полина подняла глаза на Хеджи и задумалась.
– Ты говорил, что я уезжала на Кипр, – сказала она. – И там меня Александр Александрович спасал. Отец. Значит, и это вино я там пила?
И этого она не помнила.
– Да, – сказал Хеджи.
– И ты меня сюда привел не просто так, – обвела взглядом ресторанный зал Полина. – Я здесь бывала раньше?
– Да, – подтвердил Хеджи.
Тут Полину осенила догадка, и она растерялась.
– Так вот почему он такой странный! – прошептала Полина, округлив глаза.
– Кто?
– Официант! Он меня знает! Я тут набедокурила когда-то? Или права качала? Ты не в курсе?
Она была такой естественной сейчас, что не заподозришь, что она лукавит. Такую растерянность не сыграешь.
И Хеджи тоже растерялся. Потому что не знал, как ей сказать. Решился, наконец.