- Мне некуда идти. И потом, Ивицын обещал оставить внизу охрану.
- Ну я б на это надеяться не стал. Охранник посидит до десяти вечера и уйдет. А если даже не уйдет, все равно даже на улицу не вылезет, когда вам снова стекла начнут бить. Может, подумаете?
- Мне некуда идти! И почему я должна уходить из собственной квартиры?
- Потому что находиться здесь становится опасно! Думаете, вам хулиганы побили окна? Нет! Это не хулиганы! Это общественное мнение во всей его красе! Которое только начинает проявлять свою великую любовь к вам!
- Что же делать? Если милиция не собирается меня защищать, положусь на бога.
- А ваша сестра? Вы не хотите переехать к ней хотя бы до суда?
- Вы думаете, что после суда меня оставят в покое? Нет, у Юли своя жизнь, я не хочу ей мешать. И потом, положение еще не безысходное. Бывает и хуже. Нет, я никуда не уйду.
- Как хотите. Я вас предупреждал.
Вечером я снова осталась в квартире одна. Старалась понять, что нет смысла бояться - все равно, что бы ни произошло, я ничего не смогу изменить. Теперь мне не сможет помочь никто. Разве только судьба.
Черные, навеянные особенной горечью мысли травили мозг: ради кого ты терпишь все это? Ради убийцы, если твой муж действительно убил? Все эти люди верят в его вину. Может, ошибаешься именно ты, а не они? Я гнала эти мысли прочь. Но через некоторое время они снова возвращались - черные, тяжелые, злые.
Андрей плохой человек. Слабый, поддающийся чужому влиянию, абсолютно безвольный. Человек, который не умеет бороться с соблазнами и сомнениями. Для таких легче всего отступить. Способный на предательство и трусость… Может, убийцы и должны быть такими. Не знаю. Только он - не убийца. Он слишком слаб для того, чтобы убить. Я знаю это. Чувствую. Понимаю. Он способен на любую подлость или коварный поступок. Но он никого не сможет убить.
Прошло еще несколько дней. В моей квартире больше ничего не случилось. Об аресте Каюнова стали писать газеты, выходящие в других городах, - скупо, несколько жалких строчек, режущих, словно по сердцу ножом. Зато о ночных событиях в моей квартире ни в газетах, ни в новостях не было ни слова. Не было и в тех сплетнях, которые Роберт мне приносил.
- А знаете, чего все ждут? - сказал он.
- Чего же?
- Результатов экспертизы. Вот тогда действительно станет ясно. Между прочим, для окончательного вердикта съехались медицинские шишки со всей страны. Вам теперь осталось только молиться, чтобы вашего мужа признали психом… Из психушки человека гораздо легче вытащить, чем из настоящей тюрьмы…
- Не понимаю…
- Если будет доказано, что он псих, то есть не соображал, что делает, его отправят в психушку и суда не будет, не будет и смертной казни. А из психушки всегда легко вытащить кого надо. Понимаете? Я тут ищу кое-какие концы к этим шишкам. Серьезно говорю: единственное спасение вашего мужа - чтоб его признали психом.
И текли деньги сплошным потоком в липкие руки Роберта, и пять тысяч долларов первоначального гонорара стали просто копейками по сравнению с тем, сколько я заплатила ему потом. Так незаметно оказался закрытым мой личный счет в банке и остались только счета Андрея, которые я не могла тронуть…
Мы столкнулись с Робертом на лестнице. Я шла в магазин, чтобы купить хлеб и кое-что из продуктов. Он схватил меня за руку и сказал:
- Танечка, понимаете…
У него было красное растерянное лицо. Я спросила:
- Вы были в прокуратуре? Пришло заключение, не так ли…
Он молчал. Я встряхнула его за плечи:
- Говорите!
Он подбирал слова.
- Да говорите же, ну! Что там написано? Я спрашиваю!
- Психически нормален, с сексуальными отклонениями.
- Не верю.
- Что не верите?! Я почти наизусть заучил: психически нормален, с сексуальными отклонениями! Педофил! Убийства совершал в полном рассудке, отдавая себе отчет…
- Роберт, что вы говорите! Но могут же быть мои свидетельства…
- Не унижайтесь, это все равно ничего не даст. Вы заинтересованное лицо с подмоченной моральной репутацией…
- Я?! Да как вы смеете…
- Весь город о вас судачит. О вас и директоре четвертого канала, о том, как вы попали на этот канал…
- Это ложь!
- Может быть, но какое теперь все имеет значение? В вас хотят видеть манящий ореол сияющего порока, неподвластный обычному обывателю. Вы слишком красивы, и, даже если взять в расчет только это, порядочности и нравственности вам не простят…
- Я же могу доказать… Господи…
- Что вы докажете? А знаете, вы покраснели. Не скажешь, что вы были звездой. Ваши свидетельства в расчет не примут, только посмеются и плюнут вам же в лицо. Тем более что есть в реальности заключение судмедэкспертизы… Ваш муж…
- Не повторяйте! Это чушь! Чушь собачья! Кому знать, как не мне…
- Вас так тянет все время унижаться передо мной? Да прекратите, в конце концов! Успокойтесь! У вас есть больший повод для волнений: к концу этого дня заключение появится во всех газетах полностью, во всех новостях без сокращений! Вы понимаете это? Полностью, без сокращений!
И тогда моя сумка полетела в него.
- Но вы же обещали! У вас же были какие-то концы! Что же теперь - суд, расстрел, да?
- Танечка, я ничего не смог сделать.
Он довел меня до дверей квартиры, и в собственной гостиной со мной случилась истерика. Когда я чуточку успокоилась, спросила его:
- Вы читали заключение лично?
- Да.
- Значит, вы видели его и держали в руках?
- Ну конечно!
- Тогда я тоже хочу его видеть!
- Зачем?
- Вот хочу - и все.
- Мне кажется, это уже невозможно. Оно в прокуратуре.
Я потянулась к телефону и набрала номер Ивицына.
- Это Татьяна Каюнова. Я хотела бы увидеть заключение экспертизы.
Молчание. Несколько позже:
- К сожалению, нельзя. Заключение находится у прокурора, оно подшито к делу и будет передано в суд. Но ваш адвокат его видел.
- Да. Я хотела бы сама.
- Это невозможно и не положено. Достаточно было ознакомить защитника…
- Все, что написано в заключении, - заведомая ложь!
- Пожалуйста, успокойтесь! Работала высококвалифицированная комиссия, ведущие специалисты страны, причем достаточно долго. Не может быть никакой ошибки.
- Это неправда! Мой муж - полноценный здоровый мужчина. Я могу это доказать!
- С каких пор вы стали профессором психиатрии?
- Я его жена!
- Понимаю, как вам тяжело. Прожить столько лет с человеком и вдруг узнать, что он…
- Ничего вы не понимаете и не можете понять! - Бросила трубку.
- Зачем вы это сделали? Неосторожно разговаривать с ним таким тоном! - укоризненно сказал Роберт.
- Плевать мне на осторожность! И на ваше мнение! Я еду в прокуратуру.
- Вы сошли с ума!
- Нет! Я еду к прокурору!
Я вскочила с места и стремительно пошла к выходу, по дороге отыскав свою сумочку и в ней - ключи от машины. Роберт бежал за мной следом, я заперла дверь, и мы пошли к стоянке.
- Вы больная! Совершенно ненормальная! Но разя ваш адвокат, придется ехать с вами.
В прокуратуре дежурный попытался меня задержать, но я сказала:
- Если хотите меня остановить - вызовите подразделение ОМОНа!
И бегом бросилась к лестнице. Дежурный выскочил из-за заграждения, принялся что-то кричать, но я не разбирала слов. Рядом бежал Роберт, потный и задыхающийся.
Секретарша в прокурорской приемной попыталась преградить мне дорогу, но я оттолкнула ее и ворвалась в кабинет. Прокурор сидел за столом. Увидев меня, он очень удивился, брови его поползли вверх и лицо приняло глупое выражение.
- Я хочу видеть заключение экспертизы по делу Каюнова!
- Что вы хотите? - Он поднялся из-за стола.
Я стояла перед ним и тяжело дышала.
- Как вы сюда вошли? - спросил он.
- Я хочу видеть заключение!
- Слышал. У меня его нет.
Краем глаза я увидела на столе белый листок с гербом известного медицинского института в углу, бросилась к столу, но он перехватил листок и так же быстро спрятал его в ящик.
- Отдайте! Я хочу знать, кто сфабриковал эту ложь! Немедленно отдайте!
- Вон отсюда! - сказал он спокойно, но угрожающим тоном.
- Вы подменили заключение!
- Сами выйдете или вызвать охрану?
- Вы за это ответите! Это же уголовное преступление!
Он нажал кнопку на столе, и через секунду в кабинет ворвались двое здоровенных омоновцев.
- Ну как, сами уйдете? Или вас вывести? - спросил прокурор.
Только теперь я обратила внимание на Роберта, который стоял рядом со мной с лиловым лицом, трясущимися руками, и, вытирая платком лысину, гнусаво бубнил:
- Танечка, это неблагоразумно, выйдите отсюда, не следует себя так вести, пожалуйста, вернитесь домой…
Я повернулась и покинула кабинет прокурора. На последнем лестничном пролете первого этажа я пошатнулась и упала бы, если б Роберт не подхватил меня.
- Вы вели себя просто чудовищно! - сказал он. Я ничего не ответила.
Потом мы вернулись в мою квартиру, и, блуждая по комнате, Роберт проповедовал, что еще не все потеряно, что эту экспертизу можно оспаривать и вообще существует масса всяких надежд… И, перескакивая с одного на другое, тут же начинал о том, что мне не следует вести себя так, что я могла попасть в скверную историю, меня могли задержать, и даже он не смог бы меня вытащить… На что я ответила, что он не смог бы вытащить таракана из тарелки, не то что человека из тюрьмы… Потом сказала:
- Оставьте меня одну.
- Я позвоню вам завтра вечером. - Он захлопнул за собой дверь.
В спальне я легла на кровать, вдавливаясь лицом в подушку. На тумбочке стояла фотография Андрея, и глаза его лучились удивительным светом. Я подняла голову:
- Я люблю тебя. Я тебя люблю, что бы ни говорили все вокруг! Очень тебя люблю! Ты меня слышишь?
Он не слышал. За окном ветви деревьев плакали на ветру. В собственной жизни я полагалась на судьбу очень редко.
Заключение экспертизы принесло слишком сильную боль. Я ждала выпуска утренних газет (где должно было появиться заключение полностью), как самого страшного проклятия. Полностью - это значит масса безумных, пустых слов, не соответствующих истине. Кто их придумал? Зачем? Завтрашним утром город будет смаковать по деталям мою оплеванную любовь и почти убитую душу. Пытаясь смириться, спрашивала: почему, за что… Но была лишь бессонница - и ночи моей любви, полузадушенные воспоминания о счастье. Их нельзя выставлять толпе напоказ, они испарятся от одного прикосновения чужих рук. Они уже исчезают - счастливые воспоминания о прошлом. Когда боль отступала, каждый раз прихватывая с собой новые нервные клетки, я говорила себе, что я просто патентованная дура, идиотка, кретинка, повредившая Андрею всем, чем только могла, потому что слова, сорвавшиеся с моих губ, не прощают. Не прощают обвинения в подмене заключения, которое я проорала в кабинете прокурора. Как повернулся мой язык, громко, во всеуслышание крикнуть правду… Естественно, заключение я в глаза не увижу. Мне его никто никогда не покажет - это понятно. Существует явная установка на информацию, которая нужна, чтобы убить Андрея. Кому нужно его убить? Если б можно было доказать, что в заключении все неправда, потому что… потому… Фотографии! 26 июля! Это фотографии! Как же я могла забыть! Девчонка, ворвавшаяся в мою квартиру! Стоп. Фотографии - подделка. Да, но кто будет об этом знать? Никто не станет разбираться. На снимках изображен Андрей с девицей в самом разгаре любовного акта. Единственный выход: убедить их, что у Андрея была любовница, значит, он нормальный. Я бросилась к шкафу, в один из ящиков которого утром 26 июля положила злополучный конверт. Только сейчас, восстанавливая все в памяти, я понимаю, какую жестокую шутку сыграла со мной судьба. Это дико, чудовищно: любящая жена пытается доказать своре бешеных бессовестных псов, что у супруга давно была любовница, а значит, он нормальный. Такой, как все…
Фотографии при обыске не пострадали. Небольшой конверт упал за стенку и так остался лежать. Даже я отыскала его с трудом. И вот теперь я уже готова на все… Я даже предпочитаю видеть его с другой, чем там, где он находится теперь. Я решила не посвящать Роберта в свой план.
Утром я сидела в кабинете Ивицына, наблюдая, как изменяется его лицо. Наконец он оторвался от снимков.
- Почему вы не говорили раньше?
- Думала, что этого можно избежать.
- Вы ее знаете?
- Знаю только ее имя - Вика. Больше ничего.
- Расскажите еще раз, как получили фотографии.
- Это было утром 26 июля. Она позвонила, и я открыла ей дверь. Сказала, что уже почти год она любовница Андрея. Я ей не поверила, пока не получила эти снимки. Еще сказала, что Андрей был против ее встречи со мной, но она его не послушала, потому чтохочет выйти за него замуж. Я пыталась ее выгнать, она стала устраивать скандал. В конце концов я вызвала охранника, и он ее выставил.
- Вы показывали фотографии мужу?
- Да. Он сказал, что уже порвал с ней, потому что хочет остаться со мной. С помощью снимков (их сделал какой-то ее приятель) она пыталась шантажировать Андрея.
- Кстати, никто из друзей вашего мужа и работников галереи никогда не видел рядом с ним другой женщины. Мы опрашивали их всех.
- Это естественно. Женатые мужчины не любят выставлять своих любовниц напоказ всем.
- Чего вы хотите добиться?
- Разве это не показывает ошибочность экспертизы?
- Охранник, дежуривший у вас дома, категорически отрицает, что выводил из вашей квартиры каких-то девиц. Утверждает, что вообще не видел вас утром.
- Но охранников же было двое… - Я еще не поняла полностью, какой удар мне готовится.
- Вы сами прекрасно знаете, что у вашего мужа не было других женщин!
- Я не понимаю…
- А я вот понимаю, что вы лжете, и эти фотографии - подделка.
Он бросил снимки на стол.
- Искусная подделка, которую сфабриковали вы сами. Посмотрите сейчас на свое лицо - более яркого признания вины мне не приходилось видеть. Никаких любовниц не существовало! Боже мой, как пришла вам в голову эта чудовищная мысль! Знаете, следует усомниться в вашей нормальности.
Теперь он стоял, возвышаясь надо мной. Я чувствовала на своих губах вкус катастрофы.
- Вам будет предъявлено обвинение в попытке запутать следствие с помощью ложных улик. Вслед за своим мужем вы предстанете перед судом!
- Но я не лгу! - Крик вырвался из меня помимо воли. - Она действительно принесла мне эти фотографии в то утро!
- Замолчите! - Ивицын и не собирался меня слушать. - Неужели вы рассчитывали, что я полный идиот и не смогу отличить поддельные фотографии от настоящих? Или я сегодня первый день работаю следователем? Знаете, я вам искренне сочувствовал, но сейчас ясно вижу: вы такая же плесень, как и ваш муж! А теперь уходите и не забудьте позвонить своему адвокату!
- Позвольте мне все вам объяснить!
- Я обещаю вам, что к завтрашнему утру отыщу фотографа, который сделал эти снимки по вашему заказу! А теперь уходите отсюда, иначе я вас задержу. Вон отсюда!
Глава 12
- Представлять ваши интересы - все равно что бросаться головой вниз с обрыва. Но я никогда не ожидал того, что вы сделали! Я просто не ожидал такого от вас!
Взвинченный до предела, взбешенный и страшный, Роберт бегал по комнате, сотрясая воздух. Впустую. Я сидела на диване, поджав ноги, и совершенно не слышала его слов.
- Можете искать другого адвоката! Нет, все, хватит! Плевать я хотел на вас и на ваши деньги! Слышите? Я плюю на ваши деньги и отказываюсь работать!
- Хватит сотрясать воздух!
- Нет, вы сами понимаете, что натворили? Вы попадете в тюрьму!
- Роберт, я не понимаю, что происходит! Я не могу этого понять!
- Вы что, еще и сумасшедшая?! Вы не понимаете, что вас посадят? Кое-кому не терпится это сделать!
- Заткнитесь, в конце концов! Ни в какую тюрьму я не попаду потому, что ничего не сделала! Пожалуй, только одно - рассказала правду. Где-то убивают войны, где-то - болезни, бедность, голод, а здесь - правда.
- Что вы тут философствуете?! Плевать я хотел на ваши деньги и на вас тоже!
- Черта с два! Прекратите ломать комедию и давайте думать, как возможно доказать, что никаких фотографий я не делала.
- Если бы у нас существовал, как на Западе, суд присяжных, то, слушая вас, все до единого обливались бы слезами умиления.
- Бог мой, Роберт, да прекратите наконец истерику! Меня тошнит от вашей эмоциональности! Давайте ближе к делу!
- Хорошо! Я вас в сотый раз спрашиваю, какого черта вы поперлись туда с этими фотографиями, не показав их мне и не посоветовавшись со мной?
- Я хотела просто помочь Андрею! Я ничего подобного не предполагала!
- Да уж, конечно! Если вы хотите совсем отмазаться, понадобятся деньги. Много-много-много денег. Вы разоритесь.
- Пусть. Если это поможет Андрею.
- Да при чем тут Андрей? Речь идет о вас! Вы понимаете? Только о вас! Вашему Андрею уже никакими деньгами помочь нельзя! Его уже ничего не может спасти. А вас - может. Я еще точно не знаю, какая понадобится сумма. Следует заплатить Ивицыну, еще кое-кому. Потребуются наличные - и сразу.
- Вы что имеете в виду? Вы заплатите Ивицыну, ион прикроет дело?
- Нет, вы не просто дура, вы патентованная, марочная идиотка!
- Роберт!
- Вы где живете? Вы на луне живете? Вы с луны свалились? У меня просто здоровья нет вас выносить! Вы городите чушь, которую даже пятилетний ребенок постыдился бы сказать. Я вам объясняю: потребуются деньги, чтобы заплатить Ивицыну и нужным людям, тогда дело будет закрыто, и все обойдется только истерическим криком о вашей безнравственности! Скажите лучше, фотографа они действительно могут найти?
- Да откуда, какого, к черту, фотографа? Вы что?.
- Ладно, но если вы мне солгали…
- Вы устроите еще одну истерику, потом потребуете побольше наличных и свалите загорать на Кипр!
- Да ну вас к черту!
Я успела взять себя в руки за одну только ночь. На следующее утро мы с Робертом ехали к Ивицыну, чтобы окончательно обо всем договориться. Чтобы уточнить сумму, которую я должна заплатить. По дороге, в машине, Роберт давал мне последние наставления:
- Держитесь уверенно и спокойно. Не митингуйте, громко не выступайте. Не дай вам бог повторить выходку в прокуратуре. Если станете себя так вести - вам никто уже не сможет помочь. Не нервничайте! Успокойте себя тем, что через несколько дней вы увидитесь с мужем.
- Это правда?
- Да. Время суда приближается. Вспомните, я же обещал вам свидание, но только перед судом. Ведите себя спокойно и молитесь, чтоб на суде не слушалось и ваше дело.