- Да, - кивнул он, - не хочу, чтобы из-за печати терялось качество фотографии. Это ведь одна из составляющих хорошей работы. Да ты же сама фотограф.
- Ну, я только начинающий. Мне еще многому нужно учиться.
- У тебя есть замечательные снимки, - с воодушевлением сказал Александр. - Серия "Казино", например… А портрет старика… В нем чувствуется такая глубина. Никогда бы не подумал, что автор этой работы - такая молодая красивая девушка.
- Ты меня перехвалишь, - смутилась я и закурила новую сигарету, - лучше расскажи о себе. Ты давно занимаешься фотографией?
- Пользоваться аппаратом научился в школе, а вот снимать по-настоящему начал лет восемь назад. Хочешь посмотреть мои работы?
- Это было бы здорово, - обрадовалась я. - А где?
- У меня, конечно. Можем поехать прямо сейчас. Хотя, - он задумчиво посмотрел на часы, - минут через двадцать. Мне нужно встретиться с одним человеком.
Предложение оказалось неожиданным. Ночной визит к малознакомому мужчине не был у меня запланирован. "Визит в бар у тебя тоже не был запланирован, - сказала я себе, - но ты в баре. Ладно, там видно будет. В конце концов, у тебя есть газовый пистолет, на всякий пожарный…"
Александр как будто и не ждал от меня ответа. Он был задумчивым, если не сказать отрешенным. Потом извинился, подошел к барной стойке, о чем-то спросил Пахома и направился к выходу. Тут же к нашему столику подсел Вован.
- Не помешаю? - вперил он в меня бесцветные глаза.
- Здесь занято, - с раздражением ответила я.
- Да ты не думай, - "успокоил" меня Вован, - я Сашку Шилкина сто лет знаю. Хочу кое-что у вас спросить, - он замялся, пытаясь, как мне показалось, подобрать подходящие слова.
- Может, в другой раз, - предложила я, надеясь таким образом избавиться от назойливого завсегдатая.
Но не тут-то было.
- Ты не девушка легкого поведения, - весело произнес он, пытаясь заглянуть мне в глаза. - Нет, вы не обижайтесь, этих я знаю. У них на лице ровным счетом ничего не написано.
Вот свалился на мою голову, физиогномист несчастный. Знаток. Как говаривал Остап Бендер, таких знатоков нужно убивать из рогатки.
Я не стала реагировать и, поднявшись, прошла к барной стойке.
- Еще кофе, пожалуйста.
Кроме невинной просьбы была у меня еще и надежда, что Вован за это время подыщет какой-нибудь другой объект для беседы. Но через считанные минуты он присоединился ко мне у стойки.
- Пахомыч, - довольно трезвым голосом сказал он, - сотвори-ка мне коктейльчик какой. Не слишком крепкий. Вы от меня не бегайте, - повернулся он ко мне, - я ведь действительно хочу знать…
- Послушайте, Вован, не знаю, как вас там по отчеству, - не выдержала я, - если будете ко мне приставать, я вас застрелю.
- Да, - усмехнулся он, - вы девушка с чувством юмора. Это сейчас большая редкость. Все эти ночные бабочки… У них на уме только как бы подхватить клиента с лопатником, распираемым от валюты…
Я не стала слушать его спич и с чашкой кофе пошла за свой столик. Вован направился за мной, но передумал. Причиной его поспешной ретировки было появление в конце зала Шилкина.
Фамилия Александра была мне знакома. Я только сейчас осознала, с кем сижу за одним столиком. Работы Шилкина выставлялись и в России, и за границей. Из статей, которые мне довелось прочесть о нем, я помнила немного. Он не давал интервью, жил уединенно в каком-то загородном доме, часто бывал в Париже, Праге и Хельсинки. В общем, он был знаменитостью.
- Скучаешь? - Александр сел за столик и залпом осушил остатки мартини.
В его глазах был какой-то таинственный блеск, впрочем, мне могло и показаться в свете новых сведений, всплывших в моей памяти.
- Нет, веселюсь, - пробормотала я, прикуривая сигарету. - Твой старый приятель развлекал меня во время твоего отсутствия.
- А, Вован, - усмехнулся Шилкин, - оригинальная личность. Мы с ним вместе в МАрхИ учились. Я, правда, до диплома не дотянул, ушел на вольные хлеба после третьего курса, а он закончил. Правда, по специальности тоже ни одного дня не работал.
- А чем он занимается? - поинтересовалась я, глядя, как у выхода маячит его невысокая фигура.
- Сейчас он мастер тату, - объяснил он, - у него здесь неподалеку кабинет. А раньше чем только ни занимался… Пожалуй, я еще выпью, - добавил Шилкин и направился к стойке.
- Слушай, Саша, - сказала я, когда он вернулся с новым бокалом мартини, - ты действительно уверен, что не хочешь заявить о том, что произошло сегодня?
- А что произошло? - спросил он. - Ну, что тебя сбила машина. Кажется, "шестерка". Может, нужно попробовать разыскать ее.
- Да я уже и думать об этом забыл, - улыбнулся Александр. - Просто был пьяный водитель, решил покуражиться. Хорошо, что я вовремя его заметил и успел подпрыгнуть, а то бы остался калекой.
- Вот видишь, - беспокоилась я по-настоящему, - а если он еще на кого-нибудь наедет?
- Он уже давно спит, если не въехал в какой-нибудь забор или стену дома. Нет, это нереально.
- Я не разглядела, какого она была цвета. Кажется, серого? - я вопросительно посмотрела на Шилкина.
- Не знаю, как-то не до того было.
Несколько минут мы сидели молча.
- Ну что, пошли, - предложил Александр и, не дожидаясь ответа, поднялся с кресла.
- Ты встретил своего знакомого?
- Он не придет, - уверенно произнес Шилкин.
Я надела на плечо "Никон" и сумочку и направилась к выходу. Охранник, уткнувшись в газету, одиноко сидел в холле. Шилкин помог мне одеться и стал надевать пальто, когда из коридорчика, ведущего к туалету, выбежала одна из девиц, которые подпирали стену.
- Ой, блин, убили, убили, - заголосила она истошным голосом, показывая в сторону туалетов, - Настюху убили.
- Ленка, - детина в камуфляжной форме оторвался от газеты, - кончай орать.
- Настю Белову убили, - сказала девица на полтона ниже и приложила ладонь ко рту.
- Хватит пургу нести, - недоверчиво сказал охранник, но на всякий случай схватился за дубинку, висевшую на поясе.
Наверное, любопытство родилось раньше меня. Оставив Шилкина у гардероба, я двинулась следом за охранником, на ходу снимая с плеча "Никон". Миновав туалет, мы очутились в небольшом закутке, где была лестница, ведущая наверх. На каменном полу лежала девушка лет двадцати, а может, моложе: толстый слой косметики не позволял определить точный возраст. Рядом с ней валялась маленькая коричневая сумочка и ярко-зеленое пальто.
Детина был в замешательстве. Я сделала несколько снимков и склонилась над девушкой. Взяла ее за запястье, пытаясь нащупать пульс. Ее короткое трикотажное платье сильно задралось, и я одернула его.
- Ну что уставился? - Я повернулась к детине. - Вызывай "Скорую" и милицию.
- Она и правда того?.. - боязливо поинтересовался охранник.
- Не знаю, - зло сказала я, - давай быстрее.
- Надо дяде Сереже сначала сказать, - пробормотал детина и поплелся к холлу.
"Какой еще дядя Сережа?" - подумала я и, достав из сумочки "моторолу", сама вызвала "Скорую" и милицию. Похоже, Настя была действительно мертва. Я заметила у нее багровые синяки, словно зловещее ожерелье обернуло шею. Кто-то задушил ее. Мне показалось, что на меня смотрят. Я резко обернулась и увидела Шилкина. Но смотрел он не на меня, а на распростертый на холодном полу труп. Выражение его глаз заставило меня съежиться.
- Ты меня напугал, - сказала я, выпрямляясь.
- Эх, Настя, - не замечая меня, произнес Шилкин.
- Ты ее знал? - Я сделала шаг по направлению к Александру.
Он словно очнулся и перевел взгляд на меня.
- Ты что-то сказала?
- Ты был с ней знаком? - повторила я свой вопрос.
- Да, - Шилкин кивнул и, резко развернувшись, пошел по коридору.
Глава 2
Я осталась у лестницы, но через несколько секунд рядом со мной очутился гардеробщик - молодой парень с черными усиками, прихрамывающий на левую ногу. Следом за ним подошел шатен лет сорока в коричневом костюме и черной майке. Его можно было принять одновременно за мента и уголовника. Он был высокого роста, плотный, с короткой стрижкой с бачками. Полноватое лицо с крупным носом и пухлыми губами было сердитым и возбужденным. Его можно было бы назвать красивым, если бы не холодный блеск ореховых глаз. Я вспомнила, что видела его в зале - он сидел через столик от нас с Шилкиным.
- Кто обнаружил труп? - громко спросил он. - Ты, Кирилл? - его взгляд остановился на хромом.
Гардеробщик молчал, тогда шатен посмотрел на меня.
- Ты, что ли? - грубо бросил он.
- Вы что, из милиции? - проигнорировала я его вопрос.
- Отвечай, когда тебя спрашивают. - Он шагнул навстречу и грозно посмотрел на меня.
- Мама не велела мне разговаривать с незнакомыми мужчинами, - съязвила я, хотя мне было страшновато. Что поделать, козерожье упрямство не давало мне покоя.
- Я старший следователь прокуратуры, майор Волков, - выдавил он.
- Очень хорошо, - улыбнулась я, достала из сумочки блокнот и записала его данные, - Ольга Юрьевна Бойкова, фотокорреспондент еженедельника "Свидетель". Только труп обнаружила не я.
- Кто обнаружил? - Он посмотрел на Кирилла, обескураженный моим заявлением.
- Дюкова Оксанка, - нехотя ответил Кирилл.
- Где она?
- Была в холле, - буркнул гардеробщик и направился к коридорчику, - вы же мимо нее прошли.
- Товарищ майор, - повернулась я к Волкову, - а вы здесь по работе или отдыхаете?
- Я всегда на работе, - сурово бросил он и крикнул вслед прихрамывающему гардеробщику: - Кирилл, давай сюда Дюкову и вызови милицию.
- Милицию я уже вызвала, - невозмутимо сказала я.
- Ольга Юрьевна, кажется, - майор с раздражением посмотрел на меня, - вам не пора домой, к маме?
- Ну что вы, товарищ майор, - сыронизировала я, - такой горячий материал.
Я вышла в холл и огляделась. Шилкина нигде не было видно. Охранник нервно прохаживался возле дверей, Дюкова, размазывая тушь по щекам, шла к майору, красавчик Дени исчез, когда мы с Шилкиным вышли в холл.
- Извините, - обратилась я к гардеробщику, занявшему свое место, - вы не видели, где мужчина, который был со мной?
- Александр, что ли? - сочувственно посмотрел на меня Кирилл и пожал плечами, - ушел, наверное.
В это время открылась входная дверь, и в холле появился человек с тупым выражением на лице. На нем была короткая дубленка нараспашку, надетая на спортивный костюм. Круглая, как шар, голова с ежиком жестких седых волос, бульдожья шея, утопающая в складках, лоснящихся от жира.
- Где? - только и спросил он у детины, сразу бросившегося к нему.
- Там, дядя Сережа, - детина показал в сторону коридорчика.
Я поняла, что это кто-то из начальства, скорее всего владелец этого ночного заведения. Пристроившись за ним, я снова очутилась в закутке рядом с лестницей.
- Когда она пришла? - майор вперил тяжелый взгляд в Дюкову.
- Не помню, - та еще растирала слезы, - минут сорок назад.
- Она что, не работала сегодня? - продолжал майор.
- Не знаю, я сегодня ее не видела.
- Где Денис, черт возьми?
Наверное, он спрашивал про красавчика Дени. Дюкова едва сдерживала рыдания.
- Не знаю, он ушел, мне ничего не сказал.
- Привет. - Дядя Сережа хмуро кивнул Волкову, пристально смотревшему на него. - Что, опять?
- Иди пока, - разрешил Волков Дюковой, - только далеко не уходи. Это уже вторая, Сергей, - показал на лежащую на полу девицу Волков, - придется, наверное, на время прикрыть твое заведение.
- Ладно, кончай, Николай Васильевич, - ты же знаешь, что это не только у меня, вон и в "Коньке-Горбунке", и в "Руси" было такое… Что, нас всех теперь закрыть?
- Но две подряд только у тебя, - возразил майор.
- Погоди, не торопись, - зашептал дядя Сережа, - договоримся как надо. За мной не заржавеет, ты меня знаешь.
Я стояла за спиной дяди Сережи, и ни он, ни Волков меня не замечали. Но, когда дядя Сережа шагнул к майору, мое место укрытия было обнаружено.
- Вы еще здесь, Ольга Юрьевна? - еле сдерживая ярость, спросил Волков.
Я не успела ему ничего ответить, потому что в это время в коридорчике раздался топот тяжелой обуви и у лестницы в сопровождении охранника появились несколько человек в милицейских бушлатах.
Молодой офицер, старший по званию среди прибывших, обратился к Волкову:
- Капитан Ерофеев. Что у вас здесь?
Волков представился.
- Похоже, ее задушили.
Рассудив, что мне здесь делать больше нечего, я, стараясь не привлекать внимания, покинула закуток, где стало слишком тесно. Выйдя в холл, я села на диванчик и закурила. Где же Шилкин? Почему он так внезапно исчез? Если уехал домой, то почему ничего не сказал мне? Со стороны коридорчика появилась Дюкова. Она привела в порядок лицо и наложила свежий макияж. Подойдя к диванчику, она плюхнулась рядом со мной и, закинув ногу на ногу, достала сигарету.
- Огоньку не найдется? - как ни в чем не бывало спросила она, держа руку с сигаретой на отлете.
Я молча протянула ей зажигалку. Ей было не больше двадцати, но боевая раскраска прибавляла ей лет пять-шесть.
- Видела тебя с Шуриком, - сказала она, прикурив. - Ты давно с ним?
- Только сегодня познакомилась, - растерянно ответила я.
- Похоже на него, - ухмыльнулась Оксана, манерно выпуская в потолок струю дыма. - Он уже показывал тебе свои работы?
- Ты его знаешь? - спросила я в ответ.
- Мы его все знаем, - загадочно произнесла она.
- Знаешь, где он живет? Мне нужно его увидеть.
- Что, слинял? - Она развернулась в мою сторону. - Могу показать, только не сейчас, мне еще показания давать.
- Настя была твоей подругой? - поинтересовалась я.
- Можно и так сказать, - кивнула Оксана, - подруга по несчастью.
- То есть? - Я с недоумением посмотрела на свою собеседницу.
- Ты что же думаешь, дежурить тут по ночам и рисковать жизнью - милое занятие? - с вызовом спросила она.
- Я вообще ничего не думаю. Чтобы человек задумался о судьбе другого, он должен хотя бы на краткое мгновение представить себя на месте этого человека…
- Вот и я про то же, - с фамильярной небрежностью произнесла Оксана.
- Но мне очень, очень трудно представить себя…
- Проституткой? - резко спросила она.
- Да. - Я отвела глаза в сторону, - конечно, я могу вообразить, с каким риском и…
- Все вы, благочинные да благопристойные барышни, привыкли изъясняться намеками. Да не бойся, я уже разучилась обижаться на таких, как ты, моральных дамочек, - с горькой иронией произнесла Оксана, продолжая пускать дым в потолок, - с меня довольно сутенеров да ментов.
- Денис - твой сутенер? - решила я пополнить запас знаний подробностями из жизни местных ночных бабочек.
- Да, он классный парень, - оживилась Оксана. - Я ведь раньше по вызову работала, приходилось с разными сутиками общаться. Ну и мерзкий народец, скажу я тебе. А Дениса можно героем назвать. Он не дает в обиду своих девочек. Конечно, и наказать может, в морду плюнуть, пощечину дать или ногой пнуть, но другим в обиду не даст.
- У него, наверное, "крыша" неслабая, - предположила я.
- Это нас не касается. Главное, что он пока для нас господин. С голоду пропасть не даст. Тоже, конечно, с загонами… Но вот Настька трепак подцепила, так он ее деньгами поддерживал, на лекарства, на жрачку давал. Лишь бы поднять девку, - с горячностью, на драматическом подъеме вещала Оксана.
"Поднять, чтобы та снова могла на него работать", - мысленно прокомментировала я великодушное поведение сутенера.
- А с Шилкиным ты как познакомилась? - "наивно" спросила я.
Оксана улыбнулась, а потом заливисто рассмеялась. Но вовремя осеклась. Обстановка не располагала к подобным проявлениям чувств. Она одарила меня долгим недоверчивым взглядом, в котором были и любопытство, и немой вопрос. В общем, посмотрела на меня, как на глупую девчонку, которая все еще пребывает в счастливой и безмятежной уверенности, что детей приносит аист.
- А ты че, не понимаешь? - Ее глаза излучали лукавство.
- Он пользовался твоими услугами?
- Наконец-то! - еле подавила смешок Оксана, - но не только, - с гордым и таинственным видом произнесла она, - девочки, в том числе и я, работали у него в качестве фотомоделей.
- Не понимаю, - искренне удивилась я.
- Ну, он нас снимал, - с застенчивой улыбкой сказала Оксана.
Эта улыбка скрадывала так уродовавший ее лицо макияж.
- Сначала снимал, а потом… Он один из лучших клиентов, - ее детская непосредственность подкупала и смешила.
- И что же он делал с этими фото?
- Увеличивал, говорил, что хочет собрать их всех в один альбом.
- Смелый и благородный шаг.
- Он хочет, чтобы в нас видели не проституток, а людей, - неуклюже выразилась Оксана.
- Фотомоделей, - уточнила я, - без ссылок на профессию.
- Угу, - с некоторой обидой на мое уточнение сказала Оксана.
А может, это бессознательное отвращение к древнейшей профессии говорит во мне, мое ханжеское воспитание? Шилкин, наверное, посмеялся бы надо мной. А при чем тут Александр? Он что, гуру? Откуда все-таки чувство, нет, какая-то инстинктивная уверенность в том, что этот человек, неординарный в своих проявлениях, становится для меня воплощением того подлинного и непоколебимого, к чему я всегда стремилась? Не сотвори себе кумира, Бойкова, - пригрозила я себе и снова обратилась к собеседнице:
- Интересный тип, так ты обещаешь помочь мне его найти?
- Если хочешь, запиши мой адрес и телефон. Мичурина пятнадцать, квартира три. Я живу там с подругой. Ее зовут Рита. Если она возьмет трубку, спросишь меня.
Я достала записную книжку и ручку. Оксана продиктовала телефон.
- Огромное тебе спасибо, - искренне поблагодарила я.
- Чего уж там, - великодушно махнула рукой Оксана, - чао.
Я вышла из бара в полной сумятице чувств. Неприятный осадок, оставшийся в моей душе от криминального происшествия, нейтрализовали наполненные житейской философией мысли.
В мире, где все скрупулезно высчитывается и просчитывается, невероятно ценна искра настоящей человеческой теплоты, той, о которой мечтал Сент-Экзюпери. Не важно, от кого она исходит и кому адресуется. Проститутки, маргиналы, тети с авоськами… О чем это я? Как только ты пытаешься подобрать слова для какого-то откровения, они испаряются, вместо легкой пыльцы тысячи восторгов и признаний остается рыхлый песок противно хрустящих на зубах затасканных слов.
Я нажала на педаль акселератора и рванулась осваивать унылые просторы ночного города. Мой путь лежал домой.