Теперь он был на сцене, там, где и должен быть человек театра, и сразу почувствовал себя свободнее. Он даже развеселился, представив себя, хотя бы отчасти, хозяином театра. Перегрин вгляделся в поток солнечного света, в котором плясали, плавали, трепетали потревоженные его присутствием пылинки. Он встал на освещенное место рядом со сломанным стулом и посмотрел на зрительный зал. Контрасты света и тени производили странный завораживающий эффект, зал казался призрачным, и Перегрин смог легко вообразить его заполненным зрителями мистера Руби. Касторовые шляпы, капоры, шали, пелерины. Шелест программок. Ряды бледных кругов вместо лиц. "Потрясающе!" - подумал Перегрин и, для того чтобы охватить взглядом весь зал, сделал шаг назад.
3
Падать неожиданно даже с невысокой ступеньки всегда неприятно. Но упасть так, как рухнул Перегрин, - в глубокую яму, наполненную холодной смердящей водой, - чудовищно, кошмарно, все равно что провалиться в небытие. Несколько секунд Перегрин осознавал только то, что ему было нанесено оскорбление действием. Он тупо смотрел на безумный вихрь пылинок в луче света. Ощутив скользкое дерево под пальцами, затянутыми в перчатку, ухватился покрепче. Вокруг была ледяная зловонная вода, он погрузился в нее по горло и висел на руках.
"О господи! - подумал Перегрин. - И почему я не какой-нибудь Джеймс Бонд? Почему я не могу с помощью одних рук выбраться на поверхность? Господи, не дай мне утонуть в этой навозной жиже. Господи, не дай мне пасть духом".
Впрочем, все не так плохо, решил Перегрин, вес его тела - одиннадцать стоунов - не приходился целиком на руки. Его поддерживало на поверхности то, во что он провалился. Но что это было? И где он находился? В театральной уборной, превращенной подземными водами в колодец? Лучше не рассуждать. Лучше действовать. Он пошевелил ногами, и жуткие, отвратительные волны всколыхнулись до подбородка. Нащупать твердой опоры под ногами ему не удалось. "Как долго я смогу так висеть?" - подумал он. Хрестоматийная строчка всплыла в памяти: "Много ли пролежит человек в земле, пока не сгниет?"
Что ему следует предпринять? Может быть, уподобиться лягушке, выпрыгивающей из воды? Стоит попробовать. По крайней мере, он сможет получше ухватиться за край. И он попробовал: оттолкнулся от воды, подпрыгнул и уперся ладонями в край сцены. На секунду ему показалось, что он вот-вот выберется, но ладони в насквозь промокших перчатках соскользнули назад по обветшалому краю. Он вновь пребывал в подвешенном состоянии. Вахтер? Если Перегрин долго не появится в конторе, пошлет ли вахтер кого-нибудь выяснить, почему он не вернул ключи? Но когда? Когда? И зачем он только отослал того малого с масленкой, что служит у братьев Фипс? Джоббинса. Может, стоит крикнуть? Существует ли на самом деле разбитое окно, через которое пробираются внутрь бродяги? Перегрин сделал глубокий вдох, и, раздувшись таким образом, слегка приподнялся над водой.
- Эй! Сюда! Джоббинс! - закричал он изо всех сил.
Крик прозвучал нелепо и поразительно глухо. Выдохнув, Перегрин вновь погрузился на прежний уровень.
Когда попытался прыгнуть, он возмутил не только воду. Неразличимый во тьме мягкий предмет плескался возле самого его подбородка. Вонь стояла омерзительная. Я не могу, подумал он, я не выдержу здесь. Пальцы его уже замерзли, руки одеревенели. Скоро, очень скоро, он перестанет ощущать руками край, останется только боль, и пальцы разожмутся. И что тогда? Плавать на спине в этой тошнотворной жиже и медленно замерзать? Задрав голову, Перегрин посмотрел на свои вытянутые руки. Ситуация предстала в совершенной очевидности: мышцы предплечья и кистей были страшно напряжены, пальцы ныли, а вокруг разливалась гниющая вода. Перегрин висел, потеряв счет времени, и вдруг понял, что наступает ужасный момент, когда тело перестанет его слушаться. Необходимо было что-то сделать. Немедленно. Еще одна попытка? Если бы было от чего оттолкнуться! А что, если до дна всего несколько дюймов? Но что представляло собой дно? Пол гримерной? Проход под сценой? Люк со сплошными стенками? Перегрин вытянул ноги и ничего не нащупал. Вода подступила ко рту. Он согнул ноги, оттолкнулся, подтянулся на руках и вынырнул из воды. Показался зрительный зал. Если бы он смог опереться локтями на край… Не вышло.
Но в тот момент, когда перед глазами смутно мелькнули бельэтаж и партер, он услышал звук, протяжный скрип, а еще через долю секунды увидел… что? Полоску света? И вновь услышал - кто-то кашлянул.
- Эй! - закричал Перегрин. - Сюда! Скорее! На помощь!
Он погрузился в воду и снова висел на пальцах. Но кто-то явно ходил по зданию. Шаги, приглушаемые ошметками ковра.
- Сюда! Ко мне, пожалуйста! На сцену.
Шаги замерли.
- Эй, вы слышите меня?! Ради бога, подойдите. Я провалился под сцену. Я тону. Почему вы не отвечаете? Кто вы?
Вновь зашлепали шаги. Где-то рядом хлопнула дверь. Та самая, через которую прошел он сам, сообразил Перегрин. Человек поднимался по лестнице. Вот он идет по сцене. Наконец-то.
- Кто вы? - спросил Перегрин. - Осторожнее, здесь дыра. И мои руки. Они в перчатках. Не наступите на мои руки. Помогите мне выбраться отсюда. Но будьте осторожнее. И скажите хоть что-нибудь.
Он запрокинул голову, вглядываясь в поток света. Чьи-то руки накрыли его пальцы, а затем обхватили запястья. В пятне света возник черный силуэт широкоплечего мужчины в шляпе. Перегрин вперился взглядом в лицо человека, но никак не мог его разглядеть.
- Это не трудно, - скороговоркой продолжал он. - Если вы сумеете хоть чуть-чуть подтянуть меня вверх, я выберусь.
Голова исчезла. Руки ухватились несколько иначе, и человек наконец заговорил:
- Отлично. Давайте.
Перегрин еще раз совершил прыжок, который сделал бы честь даже самой резвой лягушке, его подхватили под мышки, помогли вылезти на край сцены, и он распластался у ног своего спасителя. Он увидел дорогие ботинки, идеальные стрелки на брюках и полы пальто из тонкой шерсти. Перегрина била дрожь.
- Спасибо, - проблеял он. - Вы не представляете себе, как я вам благодарен. Господи, как же от меня несет.
Он встал на ноги.
Спасшему его безукоризненно одетому незнакомцу было на вид около шестидесяти. Перегрин наконец увидел лицо своего спасителя и подивился его необычайной бледности.
- Вы, видимо, мистер Перегрин Джей, - произнес тот. Голос звучал монотонно, бесстрастно и безапелляционно.
- Да, я… А откуда?..
- Мне сказали в агентстве недвижимости. Вам надо принять ванну и переодеться. Моя машина ждет на улице.
- Я не могу сесть в чью-либо Машину в таком виде. Извините, сэр, - отказался Перегрин. Его зубы отбивали чечетку. - Вы необыкновенно добры, но…
- Подождите секунду. Или нет. Идемте к выходу.
Перегрин, повинуясь жесту незнакомца, направился к двери, за которой была лестница, мужчина последовал за ним. Протухшая вода стекала с Перегрина, капала с кончиков перчаток, хлюпала и выплескивалась из ботинок. Они спустились и, пройдя через ложу и коридор, выбрались в фойе.
- Побудьте пока здесь. Я вернусь через минуту. - Незнакомец вышел под портик, оставив дверь открытой.
У входа Перегрин увидел "даймлер" с шофером за рулем. Перегрин стал подпрыгивать и размахивать руками, разбрызгивая вокруг воду, и тучи пыли осели на его промокшей одежде. Его спаситель вскоре вернулся вместе с шофером, который нес меховой коврик и теплое пальто.
- Полагаю, вам лучше раздеться, надеть вот это и закутаться в ковер. - Незнакомец протянул вперед руки, как будто собирался помочь Перегрину. Казалось, в нем борются искушение и отвращение. К своему изумлению, Перегрин заметил в его глазах нечто похожее на мольбу.
- Позвольте мне…
- Но, сэр, это невозможно. До меня противно дотрагиваться.
- Будьте так любезны…
- Нет, нет, это уж слишком.
Незнакомец повернулся и отошел. Руки он держал за спиной. Перегрин с некоторым удивлением отметил, что они дрожали. "О Боже! - подумал Перегрин. - Ну и денек сегодня. Надо что-то придумать и отделаться от него, но что?.."
- Позвольте вам помочь, - обратился шофер к Перегрину. - Вы, похоже, совсем окоченели?
- Я справлюсь. Мне бы только помыться.
- Не беспокойтесь, сэр. Все будет как надо. Оставьте одежду здесь, сэр. Я присмотрю за ней. А ботинки, наверное, лучше не снимать. Пальто вас маленько согреет, и ковер теплый. Готовы, сэр?
- Я не хочу быть вам обузой. Если бы я мог взять такси…
Незнакомец обернулся и посмотрел не в лицо Перегрину, но на его плечо.
- Я умоляю вас принять мое приглашение.
Весьма обеспокоенный экстравагантностью фразы, Перегрин не нашелся, что ответить.
Шофер быстро пошел вперед и открыл дверцы машины. Перегрин увидел газеты, разложенные на полу и заднем сиденье салона.
- Пожалуйста, проходите, - сказал его спаситель. - Я последую за вами.
Перегрин, шаркая ногами, прошел через портик и упал на сиденье. Подкладка пальто прилипла к телу. Перегрин получше закутался в ковер и попытался унять стучавшие зубы.
Какой-то мальчишка закричал: "Эй, глядите! Посмотрите на этого парня!" На улице появился сторож братьев Фипс и уставился на машину. Несколько человек остановились и показывали друг другу пальцем на Перегрина.
Когда его хозяин вышел из-под портика, шофер запер двери театра. Держа смердящую одежду Перегрина на вытянутой руке, он положил ее в багажник и сел за руль. В следующий момент они уже ехали по улице Речников.
Спаситель Перегрина сидел молча, глядя прямо перед собой. Перегрин выждал несколько секунд, а затем, пытаясь, и не без успеха, совладать со своим голосом, сказал:
- Я причиняю вам столько хлопот.
- Нет.
- Если бы… если бы вы были столь любезны отвезти меня в театр "Единорог", там я бы смог…
По-прежнему не поворачивая головы, мужчина произнес с чрезвычайной вежливостью:
- Я и впрямь буду вам весьма признателен, если вы позволите мне… - Он умолк, пауза длилась неоправданно долго. Затем он громко и отчетливо закончил: - …спасти вас. То есть я желал бы предоставить вам свой кров и услуги, чтобы вы привели себя в порядок. Я буду очень расстроен, если вы откажетесь. Страшно расстроен.
С этими словами он обернулся. Перегрин никогда не видел более неподходящего случаю выражения лица. Казалось, человек готов заплакать.
- Я несу ответственность, - продолжал странный незнакомец. - Если вы не дадите мне возможности исправить ошибку, я буду испытывать… чувство вины.
- Ответственность? Но…
- Нам недолго ехать. Друри-плейс.
"О черт! - подумал Перегрин. - Ну и вляпался же я". Впрочем, вполне вероятно, что наиболее очевидное объяснение поведения незнакомца окажется ложным, спаситель Перегрина, возможно, всего-навсего душевнобольной человек, а шофер за ним присматривает.
- Я все-таки не понимаю, сэр… - начал Перегрин и осекся: на переднем сиденье о чем-то беззвучно беседовали.
- Слушаюсь, сэр, - сказал шофер, подъехал к агентству недвижимости и вышел из машины. В окне над крашеным подоконником возникло испуганное лицо сурового стража. Лицо исчезло, и мгновение спустя вахтер выскочил из конторы и, обогнув машину, подбежал к хозяину "даймлера".
- Сэр, мне очень, очень жаль, что так случилось, - подобострастно затараторил он. - Весьма прискорбно, уверяю вас. Но, как я уже сказал вашему шоферу, я предупреждал посетителя. - До сих пор он не смотрел на Перегрина, но теперь глянул на него с упреком. - Я предупреждал вас.
- Да-да, - подтвердил Перегрин. - Так оно и было.
- Вот, видите. Спасибо. Но уверяю вас…
- Хватит. Была проявлена вопиющая халатность. До свидания. - Голос незнакомца резко переменился, теперь он говорил так холодно и жестко, что Перегрин невольно вытаращил глаза. Вахтер же отпрянул, словно его пырнули ножом. Машина тронулась с места.
Заработала отопительная система. К тому времени, когда они пересекли реку, Перегрин уже немного согрелся и его начало клонить в сон. Незнакомец больше не проронил ни слова. Когда взгляд Перегрина случайно упал на зеркало заднего вида, расположенное на стороне пассажира, он обнаружил, что за ним наблюдают с явным отвращением. Или нет. Почти со страхом. Перегрин быстро отвернулся, но краем глаза заметил, как рука в перчатке изменила угол поворота зеркала.
"Ну ладно, - подумал озадаченный Перегрин, - я моложе и сильнее него. Думаю, я смогу за себя постоять, но ситуация, конечно, идиотская. Стоит раздеть человека, и он превращается в посмешище. Хорошо же я буду выглядеть, если брошусь бежать по Парк-лейн в добротном макинтоше и меховом коврике… К тому же и то и другое является собственностью моего преследователя!"
Они уже ехали по Парк-лейн, затем свернули в боковую улочку, а оттуда в тупик под названием Друри-плейс. Машина остановилась. Шофер вышел и позвонил у двери дома № 7. Когда он вернулся к машине, дверь отворилась и на пороге показался слуга.
Спаситель Перегрина произнес сравнительно бодрым тоном:
- Идти недалеко. По ступенькам и - прямо в дом.
- Прошу вас, сэр, - сказал шофер, открывая дверь. - Чуть-чуть осталось.
Деваться было некуда. Из прохожих на улице оказалось лишь трое элегантных мужчин, мальчик-посыльный и дама в чрезвычайно облегающем наряде и с маленькой собачонкой на руках.
Перегрин вылез из машины и, вместо того чтобы опрометью ринуться в дом, повел себя как высокий гость. Он нарочито медленно поднимался по ступенькам, оставляя за собой вонючие следы, а меховой коврик волочился за ним наподобие шлейфа. Слуга посторонился, давая ему пройти.
- Спасибо, - с достоинством проговорил Перегрин. - Как видите, я упал в грязную воду.
- Вижу, сэр.
- Провалился по горло.
- Как неприятно, сэр.
- Думаю, не мне одному, - заметил Перегрин.
Появился хозяин.
- Прежде всего вам надо принять ванну, - сказал он, - и что-нибудь горячительное, чтобы унять дрожь. Позаботьтесь, Мосон.
- Конечно, сэр.
- А потом зайдите ко мне.
- Слушаюсь, сэр.
Слуга отправился наверх. Спаситель Перегрина вел себя сейчас как совершенно нормальный человек, и Перегрин подумал, уж не примерещилось ли ему всякое в результате пережитого ужаса. Хозяин говорил что-то об эффективности горькой соли, добавленной в ванну, о кофе с ромом. Перегрин слушал в оцепенении.
- Мне и вправду очень жаль, что я доставил вам столько хлопот. Вам, должно быть, противно иметь со мной дело, а ведь во всем виноват я сам.
- Но почему?!.. Да, Мосон?
- Не поднимется ли наш гость наверх, сэр?
- Конечно, конечно. Отлично.
Перегрина проводили наверх, в жаркую, приятно пахнущую ванную.
- Я подумал, что вы, сэр, не будете возражать против запаха сосны, - сказал Мосон. - Надеюсь, температура воды юс устраивает? Могу я пожелать вам легкого пара, сэр?
- Можете, - растроганно отозвался Перегрин.
- Видимо, я могу уже забрать коврик и пальто. И ботинки, - добавил Мосон. невольно изменив интонацию. - Банное полотенце на вешалке, горячий ром с лимоном рядом с ванной. Будьте так любезны, сэр, позвоните, когда будете готовы.
- Готов к чему?
- Одеться, сэр.
Похоже, выяснять, во что одеться, стало бы пустой тратой времени, посему Перегрин сказал лишь "спасибо". Мосон тоже сказал "спасибо" и вышел.
Ванна оказалась несравненным блаженством. Аромат сосны. Удобная щетка на длинной ручке. Мыло с сосновым запахом. И горячий ром с лимоном. Перегрин перестал дрожать, намылился с ног до головы, растер себя щеткой так, что кожа покраснела, окунулся в воду, вынырнул, выпил и попытался трезво оценить ситуацию. Это ему не удалось. Слишком много всего случилось. Через некоторое время он сообразил, что у него начинает кружиться голова. Нехотя, с отвращением, Перегрин встал под холодный душ, который привел его в норму. Растеревшись полотенцем и облачившись в махровый халат, он позвонил. Чувствовал он себя великолепно.
Вошел Мосон, и Перегрин сказал ему, что хотел бы позвонить, чтобы ему привезли одежду, не признаваясь, что на самом деле он толком не знал, куда звонить. Джереми Джонса, с кем он вместе снимал квартиру, наверняка нет дома, а домработница сегодня выходная. В театр "Единорог"? Кто-нибудь там должен быть, но кто?
Мосон проводил его в спальню, где был телефон. Кроме того, на кровати была разложена одежда.
- Думаю, размер вам подойдет, сэр, - сказал Мосон. - Мой хозяин надеется, что вы не откажетесь временно воспользоваться этой одеждой.
- Да, но послушайте…
- Мой хозяин будет очень признателен, если вы не станете возражать. Что-нибудь еще, сэр?
- Честное слово, я…
- Мистер Кондукис рад приветствовать вас в своем доме, сэр, и надеется, что вы спуститесь к нему в библиотеку.
Кондукис? Кондукис! С тем же успехом Мосон мог бы сказать "Онассис". Неужели это действительно был мистер Василий Кондукис? Чем больше Перегрин размышлял над этим вопросом, тем больше склонялся к положительному ответу. Но что, скажите на милость, понадобилось мистеру Василию Кондукису в разрушенном театре на южном берегу Темзы в пол-одиннадцатого утра, когда по всем правилам он должен был предаваться порочной праздности, плавая на собственной яхте где-нибудь в Эгейском море? И что ему, Перегрину, понадобилось в доме мистера Василия Кондукиса, сверкавшем (как вдруг осенило молодого человека) той изысканной и неподдельной роскошью, с которой Перегрин никогда не рассчитывал где-либо столкнуться, разве что на страницах определенного сорта романов. Впрочем, подобную литературу он все равно не читал.
Он оглядел комнату и почувствовал, что ему следовало бы скорчить презрительную мину. Мол, знаем мы, откуда взялось все это богатство. Затем он взглянул на одежду, лежавшую на кровати, и у него возникло впечатление, что ему предложили сыграть роль в костюмном спектакле. Он рассеянно взял в руки пестрый галстук, положенный рядом с рубашкой из плотного шелка, и прочел на этикетке: "Шарве". Где он читал про Шарве?
"Не хочу это надевать", - подумал Перегрин, сел на кровать и набрал подряд несколько номеров. Безуспешно. В театре не отвечали. Тогда он оделся. Хотя костюм был сшит в несколько консервативном стиле, Перегрин, к собственному изумлению, выглядел в нем весьма прилично. Даже ботинки пришлись впору.
Заготовив короткую речь, Перегрин спустился вниз, где его поджидал предупредительный Мосон.
- Вы сказали "мистер Кондукис"? - спросил Перегрин.
- Да, сэр, мистер Василий Кондукис. Будьте любезны, следуйте за мной, сэр.