Рассказала Сара и о себе. Как оказалось, она открыла собственную мастерскую всего два года назад, а до этого три года училась в Сиэтле у известного художника по стеклу. Слушая и наблюдая, Босх многое понял о ее характере. Не у каждого получится обрабатывать с помощью тяжелых инструментов что-то прекрасное, хрупкое и в то же время светящееся опасным огнем. Босх и Макферсон с трудом переносили жару, даже сняв куртки и стоя поодаль. Сара сказала, что температура печи доходила до двух с половиной тысяч градусов. Какой невероятной выносливостью надо было обладать, чтобы работать часами в таком соседстве! Пылающее окошко, куда время от времени стеклодувы помещали свое изделие, чтобы разогреть и наложить новые слои, наводило на мысль об адских вратах.
Наконец виноградный лист был готов и оставлен остывать. Сара велела помощникам прибраться в мастерской, а гостей попросила подождать в офисе, пока она приведет себя в порядок. Скудно обставленный офис - стол с четырьмя стульями, канцелярский шкаф, гардероб и угловая кухонька - служил одновременно и комнатой отдыха. На столе лежал пластиковый альбом с фотографиями готовых работ из стекла, созданных в мастерской. Мэгги Макферсон просмотрела их и пришла в полный восторг. Босх положил рядом свою папку.
- Как здорово! - продолжала восхищаться Мэгги. - Я бы тоже так хотела - уметь делать что-то из ничего.
Не успел он ответить, как в комнату вошла Сара Глисон. Без громоздкой маски, фартука и перчаток она оказалась миниатюрнее, чем он ожидал увидеть: рост едва ли метр пятьдесят, а вес - килограммов сорок. Босх вспомнил, что душевная травма, пережитая в детстве, иногда задерживает физическое развитие. Сара Глисон выглядела взрослой женщиной в детском теле.
Распущенные каштановые волосы, прежде собранные в узел, обрамляли осунувшееся лицо с темно-синими глазами. Джинсы, сабо на толстой подошве, черная фанатская футболка с эмблемой рок-группы. Сара направилась к холодильнику.
- Выпьете что-нибудь? - предложила она. - Спиртного ничего нет, но если хотите чего-то холодного…
Гости, поблагодарив, отказались. Из мастерской доносился шум уборки. Босх шагнул к двери и закрыл ее. Сара тут же обернулась с бутылкой воды в руке. На ее лице мелькнула настороженность. Он поднял руку в успокаивающем жесте и показал свой полицейский жетон.
- Не беспокойтесь, мисс Глисон. - Он раскрыл удостоверение и протянул ей. - Мы из Лос-Анджелеса, приехали поговорить с вами в неофициальном порядке.
- В чем дело?
- Меня зовут Гарри Босх, а это Мэгги Макферсон, она сотрудник окружной прокуратуры Лос-Анджелеса.
- Зачем было лгать? - возмутилась она. - Вы сказали, что хотите сделать заказ!
- Нет. Так подумал ваш помощник, а мы о цели своего приезда не сообщали.
Она все еще хмурилась - Босх уже совсем было решил, что разговор не получится, - но потом вдруг шагнула вперед, взяла удостоверение и принялась его изучать. Такое в многолетней практике Босха случалось всего несколько раз.
Сара Глисон подняла на него удивленный взгляд, и он невольно поморщился, уже зная, какой будет вопрос.
- Вы сказали - Гарри Босх?
- Можно просто Гарри.
- Иероним Босх… Вас назвали в честь художника?
Он кивнул:
- Моя мать любила его картины.
- Я тоже. Он многое знал о внутренних демонах в человеческой душе. Ваша мать за это его любила?
- Думаю, да.
Сара отдала удостоверение. Босх почувствовал, что настроение ее изменилось. Настороженность и раздражение прошли благодаря его знаменитому тезке.
- Ну и чем я обязана вашему визиту? - спросила она. - В Лос-Анджелесе я не бывала больше десяти лет.
Босх задумался. Если она говорила правду, значит, не приезжала, даже когда отчим был при смерти.
- Мы просто хотим поговорить, - сказал он. - Может, присядем?
- О чем поговорить?
- О вашей сестре.
- О сестре? Но я… Послушайте, да в чем вообще дело?
- Значит, вы не в курсе?
- В курсе чего?
- Давайте все-таки присядем, и я расскажу.
Отодвинув стул, Сара Глисон опустилась на него и закурила сигарету из мягкой пачки.
- Прошу прощения, - сказала она. - Теперь это единственная моя вредная привычка. Вы нагрянули так внезапно, что без сигареты не обойдешься.
Босх и Макферсон вкратце обрисовали события, в результате которых Джейсон Джессап оказался на свободе. Сара слушала с непроницаемым лицом. Ни слез, ни возмущения, ни вопросов о подробностях дела. Объяснила только, что все последние годы не общалась ни с кем из Калифорнии, не смотрит телевизор и не читает газет, потому что все это отвлекает от работы и мешает программе реабилитации.
- Мы собираемся снова судить его, мисс Глисон, - сказала Макферсон, - и приехали к вам, чтобы попросить о помощи.
Она надолго задумалась, потом спросила:
- Разве нельзя просто использовать то, что я говорила тогда? Это было так давно…
Макферсон покачала головой:
- Нет, так нельзя. Теперешние присяжные не должны даже знать о том первом разбирательстве - это изменило бы в их глазах вес представленных доказательств и настроило не в пользу обвиняемого. Поэтому свидетельства тех, кто скончался или уже недееспособен, мы будем зачитывать на процессе, не указывая источник материалов. Однако если свидетель жив и здоров, он должен предстать перед судом лично.
Сара словно не слышала. Она смотрела прямо перед собой, словно вглядываясь во что-то очень далекое. Выражение лица не изменилось, даже когда она наконец заговорила.
- Я всю свою жизнь пыталась забыть тот день, чего только не пробовала. Хотела окружить себя стеной… и наркотики, да… ладно, не важно. Короче, вряд ли от меня будет какая-то польза.
Макферсон хотела что-то сказать, но Босх перебил:
- Знаете что, давайте для начала просто обсудим, что вы все-таки можете вспомнить, хорошо? Ну не выйдет, так не выйдет. Вы много страдали, мисс Глисон, и мы не собираемся мучить вас снова.
Он ждал ответа, но она сидела так же неподвижно, устремив невидящий взгляд на бутылку с водой на столе.
Босх снова заговорил:
- Не будем пока вспоминать ужасный момент, когда вашу сестру увезли, а вот потом… Скажите, вы помните, как проходило опознание преступника?
Она медленно кивнула:
- Я помню, как смотрела из окна. Там, на верхнем этаже. Они слегка приоткрыли жалюзи, чтобы я могла выглянуть. Те, внизу, меня не видели… те мужчины. Он был в бейсболке, потом ее заставили снять, и тогда я увидела, что это он. Да, я помню.
В записях показаний Босх не встречал никаких упоминаний о головном уборе, не было бейсболки и на фотографиях. То, что Сара это вспомнила, было хорошим знаком.
- Какая была бейсболка? - спросил он.
- Не помню, вроде бы синяя.
- С эмблемой "Лос-Анджелес доджерс"?
- Не уверена… да я тогда и не разбиралась в таких вещах.
Босх кивнул и продолжал:
- Как вы думаете, если я покажу вам фотографии разных людей, вы сможете опознать того, кто увез вашу сестру?
- Вы имеете в виду - как он выглядит сейчас? Не думаю.
- Нет, - сказала Макферсон, - старые фотографии. Нам нужно, чтобы на суде вы подтвердили то, что сказали тогда.
Немного поколебавшись, Глисон кивнула:
- Да, конечно. Что бы я ни делала с собой все эти годы, лицо того человека не забылось.
- Ну давайте попробуем.
Босх открыл свою папку. Сара тем временем прикурила новую сигарету от окурка.
Подборка состояла из шести черно-белых фотографий мужчин примерно одного возраста, телосложения и цвета кожи. Фото Джейсона Джессапа 1986 года находилось в середине второго ряда, пятым по счету. Счастливое число для Босха.
- Не торопитесь, - сказал он.
Наступил один из решающих моментов в деле.
Сара Глисон сделала глоток воды и, отставив бутылку, склонилась над столом. Подумав немного, решительно ткнула пальцем в фото Джессапа:
- Вот он. Я так старалась забыть его лицо, но не смогла. До сих пор стоит перед глазами.
- Вы совершенно уверены? - спросил Босх.
Она снова вгляделась в фотографии, потом кивнула:
- Да, это тот самый.
Босх и Макферсон переглянулись. Опознание прошло удачно и по всем правилам. Не хватало лишь эмоциональной реакции со стороны свидетельницы. Очевидно, двадцать четыре года не прошли даром.
Гарри протянул Саре авторучку:
- Поставьте, пожалуйста, подпись и дату под тем снимком, что вы выбрали.
- Зачем?
- Чтобы подтвердить личность. Так положено для представления в суд.
Он отметил, что Сара даже не спросила, правильно ли она выбрала. Еще один хороший признак.
Убрав лист с фотографиями в папку, он нерешительно взглянул на Мэгги. Теперь самое трудное. Решится ли она сказать Саре о последних результатах теста или предпочтет ждать, пока та привыкнет к роли свидетеля?
Она решила не ждать:
- Сара, нам осталось обсудить еще один вопрос. Мы уже говорили об анализе ДНК, который позволил этому человеку потребовать нового суда и выйти на свободу - как мы надеемся, временно…
- Да.
- Мы сравнили результаты теста с банком данных Калифорнии и нашли совпадение. Семенная жидкость на платье вашей сестры принадлежала вашему отчиму.
Босх не сводил глаз с лица Сары. Никаких признаков удивления. Она знала.
- С 2004 года, - продолжила Макферсон, - в Калифорнии берутся пробы ДНК у всех подозреваемых по уголовным делам. В том же году ваш отец был арестован за наезд с нанесением телесных повреждений и бегство с места происшествия. Он поехал на красный свет…
- Отчим.
- Что, простите?
- Вы сказали - отец. Он не был моим отцом.
- О, прошу прощения… Короче, суть в том, что параметры ДНК Кенсингтона Лэнди из базы данных совпали с образцом, взятым с платья. Однако возраст следов на платье теперь уже точно определить нельзя. Они могли остаться и в день убийства, и за месяц до него.
Сара отрешенно смотрела перед собой, никак не реагируя на слова. Мэгги продолжала:
- Мы попытались объяснить этот факт… Вскрытие не нашло никаких следов сексуального насилия над жертвой, однако известно, что в тот день она была не в своем платье, а в вашем - оно ей нравилось, и вы ей дали поносить…
Она сделала паузу, но Сара продолжала молчать.
- В ходе будущего судебного разбирательства нам придется объяснить происхождение следов спермы на платье, иначе доказать ничего не удастся, и преступник останется на свободе. Я уверена, что вам бы этого не хотелось, правда ведь, Сара? Кое-кто полагает, что двадцати четырех лет тюрьмы достаточно за убийство двенадцатилетней девочки, и осуждает нас, но мы придерживаемся другого мнения и хотим, чтобы вы об этом знали.
Сара Глисон молчала, сжав губы. Босх ожидал слез, но сумбурная жизнь и многочисленные душевные травмы, по-видимому, заставили ее сердце очерстветь - а может быть, она и всегда отличалась стойким характером, несмотря на субтильную внешность. Так или иначе, когда она наконец заговорила, голос ее звучал глухо и ровно:
- Знаете, что я всегда думала?
Мэгги подалась вперед:
- Что, Сара?
- Тот человек убил сразу троих: мою сестру, мою мать… и меня. Никто не уцелел.
Наступила долгая тишина. Макферсон ласково погладила руку Сары.
- Простите нас, - шепнула она.
Сара Глисон вздохнула.
- Хорошо, я все расскажу.
13
Четверг, 18 февраля, 20:15.
Прошел всего день, а моей дочери уже не хватало материнской стряпни. Выбрасывая в помойку недоеденный сандвич с сыром, я корил себя за то, что умудрился испортить даже такое простое блюдо. Печальные размышления прервало жужжание мобильного телефона. Звонила Мэгги.
- Скажи что-нибудь приятное, - буркнул я вместо приветствия.
- Тебе предстоит провести вечер с нашей прекрасной дочуркой.
- Что ж, уже неплохо. Вот только моя готовка ей что-то не по вкусу… Это все?
- Наш главный свидетель готов к бою. Сара даст показания.
- Она его опознала?
- Да.
- Она объяснила результаты по ДНК, и мы оказались правы?
- Да, прямо в точку.
- Значит, она приедет и расскажет об этом в суде?
- Именно так.
Меня охватило радостное возбуждение.
- Что ж, Мэгги, хорошего больше чем достаточно… А как насчет плохого?
- Ну…
По спине побежали мурашки. Неужели Сара так и осталась наркоманкой? Кто же тогда ей поверит?
- Так что? Продолжай!
- Показания Сары можно в принципе оспорить, но говорит она очень уверенно. Она победитель, и это чувствуется. Не хватает только одного: эмоций. Много всякого повидала в жизни - похоже, душа перегорела. Ни слез, ни смеха, полная апатия.
- Ну, поработаем с ней, подготовим…
- Да, конечно, только осторожно. Нет, я не говорю, что все так уж плохо, она тебе понравится и, думаю, поможет нам засадить Джессапа.
- Отлично, Мэгги, просто здорово! Берешь ее на себя?
- Конечно.
- Ройс станет нажимать на метамфетамин - мол, потеря памяти и все такое. Потом ее образ жизни… короче, будь готова ко всему.
- Постараюсь. Значит, тебе достаются Босх и Джессап. Ты по-прежнему думаешь, что он даст показания?
- Джессап? Да, наверняка. Клайв знает, что иначе присяжные его не поймут. Да, я беру Джессапа и Босха тоже.
- По крайней мере у Гарри никаких проблем с прошлым.
- Если только Клайв чего-нибудь не придумает…
- Ты что имеешь в виду? - подозрительно спросила она.
- То, что нельзя недооценивать Ловкача. Вы, обвинители, слишком самоуверенны, и этим можно воспользоваться.
- Спасибо, ваше адвокатское величество! Зарублю себе на носу.
- Как там Гарри себя проявил?
- Он верен себе. А что у вас творится?
Я заглянул на кухню. Хейли сидела на кушетке, разложив перед собой на кофейном столике школьные тетрадки.
- Ну во-первых, у нас есть судья - Брайтман из сто двенадцатого отдела.
Она помолчала.
- Пожалуй, это никому не дает преимуществ. Она не обвинитель и не защитник, просто хороший юрист по гражданским делам.
- Ого, справедливый и беспристрастный судья - подумать только!
Мэгги промолчала.
- Назначила первое рабочее слушание по статусу дела у себя в кабинете, - продолжал я. - В среду в восемь утра до начала заседаний. Как бы ты это расценила?
- Пожалуй, это хорошо. Скорее всего хочет установить правила общения с прессой и вообще дисциплину навести.
- Вот и я так думаю. Ты в среду свободна?
- Надо заглянуть в календарь, но думаю, получится. Если что, подчищу дела заранее.
- Сегодня я дал Ройсу первую порцию сведений - по большей части материалы с первого процесса.
- Вообще-то можно было и подождать.
- Да, но зачем?
- Стратегия, Микки, стратегия. Чем раньше он их получит, тем лучше сможет подготовиться. Он же постарался прижать нас, требуя безотлагательного разбирательства. Ты мог бы отплатить той же монетой и не спешить открывать свои карты. Тридцать дней до суда, раньше не обязательно.
- Лучше я потяну со следующей порцией, а пока там только известные факты.
- В списке свидетелей есть Сара Глисон?
- Да, но под фамилией Лэнди, как в восемьдесят шестом. Новый адрес я не указывал. Клайв не знает, что мы ее нашли.
- С этим будем тянуть до последнего. Нельзя, чтобы ее беспокоили.
- Что ты ей сказала насчет сроков и времени?
- Дня два на процессе плюс дорога.
- С работы ее отпустят?
- У нее свой бизнес, начат всего два года назад. Есть большой проект, но особой спешки не видно. Думаю, она сможет освободиться когда понадобится.
- Вы еще в Порт-Таунсенде?
- Да, всего час как закончили беседу, потом перекусили и устроились в гостинице. Денек был еще тот.
- Завтра вернетесь?
- Собираемся. Рейс только в два, но нам еще нужно на пароме через залив перебраться, чтобы ехать в аэропорт.
- Хорошо, тогда позвони мне утром перед отъездом. Вдруг мне что-то еще придет в голову насчет свидетеля.
- Договорились.
- Кстати, вы там ничего не записывали?
- Нет, не хотели ее смущать.
- А на диктофон?
- Да нет, зачем.
- Ну и славно. Пусть это появится как можно позже. Ройсу можно дать те шесть фотографий с ее подписью, и хватит с него пока. И Гарри скажи, чтобы ничего не записывал.
- Скажу.
- Когда, ночью или утром?
- Как прикажешь тебя понимать?
- Ничего, это я так. Ну что, вроде все?
- Не совсем, - помолчав, сказала она. Я задержал дыхание, ощутив укол ревности. - Хочу пожелать спокойной ночи своей дочери.
- Да, конечно, - вздохнул я, расслабляясь. - Передаю трубку. Хейли! Поговори с мамой.
Часть вторая
ЛАБИРИНТ
14
Вторник, 23 февраля, 20:45.
Они сидели молча, по разные стороны обеденного стола. Босх изучал первые отчеты особого отдела, а она готовила уроки, обложившись учебниками перед раскрытым ноутбуком. В последнее время они очень мало общались: он с головой погрузился в дело Джессапа, отыскивая старых и новых свидетелей, а Мэдди, которая подобно своим родителям с трудом забывала обиды, все еще дулась за то, что ей не дали остаться с подружкой. Она почти не разговаривала с отцом и всячески портила ему настроение, в чем успела достигнуть совершенства.
Отчеты о наблюдении за Джессапом также доставляли мало радости - не своим содержанием, а постоянными задержками. Из особого отдела они переправлялись в отдел тяжких преступлений, где по три дня лежали в папке входящих документов, прежде чем попадали к Босху на стол. В результате он читал их с опозданием от трех до шести дней, и это не лезло ни в какие ворота.
В отчетах была информация обо всех передвижениях объекта с указанием даты, времени и места. Некоторые записи умещались в одной строке. Кроме того, прилагались фотоснимки, сделанные издалека, чтобы не привлечь к себе внимание, поэтому качество их было неважным.
Уже по первым страницам было ясно, что Джессап вел двойную жизнь. Днем его поведение полностью соответствовало заявленным планам, широко разрекламированным в прессе: он заново учился водить машину, дегустировал меню в ресторанах, делал трехмильную пробежку без необходимости то и дело разворачиваться у тюремной стены. Однако ночью Джессап становился совсем другим человеком - не подозревая, что каждый шаг его по-прежнему фиксируется полицейскими агентами и камерами. Он садился за руль и навещал самые отдаленные уголки города, бывая в барах, стрип-клубах и публичных домах.
Одна из его тайных привычек вызвала наибольшее любопытство Босха. На четвертую ночь свободной жизни Джессап выехал на Малхолланд-драйв, узкую дорогу, петляющую по горам Санта-Моника. Само по себе это было неудивительно - именно оттуда лучше всего любоваться видами Лос-Анджелеса, и дневными, и ночными. В прошлом Босх и сам любил там бывать. Однако Джессап не поехал ни на одну из смотровых площадок, а остановился у въезда в парк Франклин-Каньон. Обойдя запертые на ночь ворота, он проскользнул внутрь и пошел пешком.
Парк был пуст, и агенты не рисковали подходить близко, поэтому соответствующие записи в отчете были краткими:
20.02.2010 - 01:12 - объект вошел в парк Франклин-Каньон.