"Муть собачья. Не иначе, книгу автор "самого популярного блога о пиаре" писать удумал. Ну, давай – давай". Повышенная писучесть сейчас наблюдалась у каждого второго коллеги по цеху, каждый что – то строчил. И норма Владимира Тендрякова в три – четыре печатных листа по сорок тысяч знаков каждый уже не казалась заоблачной – так, средне.
Сзади никто не бибикал, не моргал, мол, "чего плетешься", и через двадцать минут – опять – таки без пробок, и это в 10.30 утра по Москве и в Москве же, – был у старой боевой подруги.
Пиарщиц бывших не бывает
Она была ни жива ни мертва, впрочем, как и обычно. Это было ее перманентное состояние. Сказывалось многолетнее следование глупой максиме – "Пиарщик всегда на работе".
Вера Марковна… Ее месседж для других был: "Не будите во мне суку. Она и так не высыпается". В жизненный принцип "сапожник без сапог" укладывались ее желтые, с избытком фтора (а не от курения в подростковом возрасте, как думали многие) зубы, обтрепанные на низинах джинсы и постоянная прическа – каре, которой она не изменяла уже лет десять. И мужу она тоже не изменяла, по той причине, что его не было. И даже если бы был – не изменяла бы. Не в ее стиле. Постоянным деловым и сексуальным спарринг – партнером для нее был Геннадий. Но о детях пока не загадывали. Конечно, некогда.
"Надо не забыть показать Вере пулю. Кстати, где она?"
Пошарив в карманах, между семечками, кредитными карточками и рекламными проспектами букинистических магазинов, Геннадий нашел пулю. Позолоченная, острая, тяжеленькая. Зеленый ободок на нижней половине. Цифры: 28.07.2020.23:23. Похоже на срок годности.
– Привет.
– Короче, слушай. Не буду я тебя целовать, ты опять зубы забыл почистить.
Она сказала это в лицо Геннадию и даже не увернулась от прокуренного утреннего дыхания. Но целоваться, действительно, не стала.
– Забей, Вера.
– Неважно, конечно. В общем, мне приснился страшный сон. С элементами эротики, конечно, но для меня каждая такая неожиданность уже ужас. Шучу. Смотри – вот пуля.
"Маркировка 28.07.2020.23:13." – успел заметить Геннадий. Такой же зеленый ободок внизу по окружности, позолота.
– Я проснулась. Потянулась. Подошла к холодильнику за бутербродом с прошутто. И увидела дырку на холодильнике. Точнее, глубокую вмятину. Внизу валялась вот эта пуля. И – я вспомнила, что меня убили этой пулей. Буквально вчера, позавчера – не помню. Но ясно запомнила, что не успела выйти на кухню, как меня оглушило выстрелом. Видела пулю, которая вылетела из груди и сверкнула об холодильник.
– Следов крови нет, вот что странно. Кстати, утром я себя в кресле тоже обнаружил "живым", но ранее убитым.
– И у тебя тоже?
– Что же мы вчера пили…
– Это вообще – то не шутки.
– А одежда у тебя была порвана?
– Нет. Как и у тебя, я вижу. Опять спал в одежде. Мятый весь. Дай поглажу.
Геннадий Петрович поспешно разделся до трусов. И майки. Раньше, когда он ее носил, все говорили: "Сними – это некрасиво". Через год: "Сними майку летом из – под рубашки – это не модно". Геннадий был, как глухой, никого не слушал. На третий год, когда пришел в майскую жару в офис, ему сказали, наконец: "В майке под короткий рукав? Стильно!" Хорошо, что хоть не три года в одной и той же майке. До этого Геннадий Петрович еще не опустился, да и не опустится, некомильфо, да и деньги имеются. А вот принципам своим он не изменял. Именно поэтому два года назад он "подсел" на фильм "Залечь на дно в Брюгге", задело за живое. С тех пор он работал ходячим имхонетом – при случае и без оного всем его рекомендовал к обязательному просмотру.
"И на кого тогда можно полагаться? Государство пенсию не дает. Родственники с деньгами задерживают. Собес вообще со мной говорить отказывается", – бурчал телевизор.
"Первый канал" был включен у Веры Марковны с мотивацией: "Фу, какое это говно, но я все равно буду его смотреть – чтобы в этом раз от раза убеждаться". Это была реальная мотивация. Официальная же версия звучала как: "Я должна видеть, как работают мои самые главные конкуренты и гуру – администрация президента".
До дрим – тим со Старой Площади (метро "Китай – город") ей еще было не близко, хотя и не очень уж далеко. Начать она хотела с того, чтобы взять себе псевдоним, как сделали все в звездной команде. Но ее собственные имя – фамилия – отчество ей просто безумно нравились: Вера Марковна Револьвер. "Вот и подстрелили сам Револьвер непонятной пулей", – была сегодняшняя первая мысль утром у прожженной пиарщицы.
"А давайте спросим у зала", – продолжал холеный ведущий первого всероссийского.
Геннадий почему – то вспомнил свою юность, когда его волновали такие детские вопросы, как: "Почему первый канал называется "Первым каналом"? Кто ему вообще дал право приватизировать наглым образом самую выгодную кнопку, левую с края?" И только в одно из утр, когда мозг не перетирает какой – то остаточный с прошлого вечера бред – в последнее время все чаще именно так (в отпуске давно не был) – когда в голове чисто и светло, он понял, что сначала был далеко не "захват кнопки", а – слово, точнее, словосочетание. "Первый канал" назвался так в четкой надежде, что вся его паства добровольно подарит ему свою драгоценную первую кнопку. "В арабских странах, наверное, было бы по – другому, надо уточнить, когда в Каир полечу. А когда я туда полечу, Бог весть". То же самое и с "Авторадио". В машине его слушать никто не заставляет, но что еще в машине слушать, как не радио с приставкой "авто". "Фишка – быть первым", – к этому выводу Геннадий Петрович приходил с разных сторон, от разных мыслей, при различных обстоятельствах. И вскоре это тоже вошло в принцип, само собой.
"Первый канал" Геннадий Петрович тоже смотрел, причем именно в последние годы, когда пропагандистская машина имени Владимира Путина заработала на полную катушку. "Культуру" уважал, но не смотрел. И, разумеется, всем говорил наоборот: "Первый" – говно, "Культура" рулит. В его цеху так было принято.
"Главное – это полагаться на самого себя. Больше не на кого", – ответила тучная женщина в очках, сидящая в первом ряду уже не первую передачу.
"А Вы что думаете?"
"Ни государство, никто не поможет! Пенсионеров обкрадут! – Картинка дрогнула, все, что сказано было потом, услышали только зрители телестудии программы в записи, крамола нужна, но понемножку. Революция на "Первом", как никак – Геннадий оценил режиссуру. – Поэтому, я думаю, что только на себя надо полагаться".
– И до этих упырей дошло, – вставила Вера Марковна. – Новая национальная идея, которую государство втюхивает на "ура". На самих себя, мол, рассчитывайте. На нас не надейтесь.
– Вера, остынь. Хотя, я, конечно, пожалуй, соглашусь. Иди сюда.
– Штыкленников, отвали. Утро. Лето. Я не хочу опять в ванную тащиться. Давай лучше с пулями разберемся.
"Секса не будет, – подумал Геннадий. – А зачем я раздевался? Неужели, она будет гладить костюм, когда на повестке дня стоит такой важный вопрос, как наши убийства, или самоубийства".
– Вот, держи свой гидрокостюм! Купи на лето что – нибудь полегче. Будет жарко, говорят.
"Кто говорит? Когда она успела? Да, что – то я задумчив сегодня до чрезвычайности".
– Давай думать тогда.
Блямкнула эс – эм – эска: "Геннадий. Перезвоните. Эксклюзив от клиента спрашивают, а он не может. И журналист убегает. Помогите. На связи после 12 ч пополудни. Тонов". – "Вот мудаки, до сих пор без меня элементарных вещей решить не могут". Ответил: "ОКИ". Прикинул, сотрудник уложился в 140 знаков. "Вот сволочь, я ему мобильные оплачиваю, чтобы себя не стесняли ни в чем. А он – укладывается. Хотя нет, пожалуй, молодец", – обмусолил для себя по привычке ненужную мысль Геннадий Петрович. Финансами он давно не занимался – сосредоточился, как и мечтал, на стратегическом креативе и еще кое на чем.
Пара пиаров
Геннадий Петрович Штыкленников был старый потасканный с проплешинами козел мужчина в полном расцвете сил, 39 лет от роду.
Как говорят, "не был, не состоял, не привлекался". Точнее, не был заграницей очень давно. Не считать же, в самом деле, заграницей Прибалтику, Украину и ту же территорию бывшей Югославии. В браке от роду не состоял и не собирался. Сначала губила установка: "Сначала квартиру куплю, потом дачу, потом машину". Сделал все давно, правда, в обратном порядке. Пока делал покупки, видимо, жену выбрать забыл. Потом уже и реально некогда стало: проект – отдых – проект – проект – отдых – проект – проект – проект. "В молодости надо было начинать", – подумалось ему как – то летней ночью. Не привлекался, если не считать приводы в районные обезьянники в конце каждого дня рождения своих друзей. Поэтому и отмечали всегда в разных районах.
Первые деньги Штыкленников "поднял" на том, что "привез", как говорят его друзья, работающие в узком экономическом сегменте букинга российских диджеев, в нашу страну дурхайнандер-психологию (противоположность гештальт – психологии). Дело не то, чтобы пошло, но первый миллион (рублей) в карман был положен: тренинги, учебные пособия, лекции и т. п. Тема себя исчерпала, да и конкуренты – психологи задавили, журнал "Психолоджи" выпустили, от вала тетенек за сорок задолбался отбрехиваться: "Да как Вы можете классиков под нож пускать", и т. п. В общем, Геннадий Петрович понял одно: в душе он – ковбой. Кавалерийский наскок на поезд с бандой, дележка денег, отдых. И так до следующего курьерского поезда через прерии. Правда, со временем поезда стали длиннее, стали ходить перед его носом в разных направлениях одновременно, и времени на отдых практически не осталось. "Где моя молодость?" – об этом Геннадий Петрович и думать забыл.
Он мог купить любовь, не хотел. Не в его стиле. И бесплатно ему бы отдались, это как "два пальца об асфальт", как говорила начальница его курьерской службы Анна. Да некогда было убалтывать. И ведь, на один раз, не больше – те, кто с первого раза отдаются. Неэффективно. Вот и решил он в одной из командировок завести с коллегой ближайшее знакомство.
Тем более что коллега – Вера Марковна Револьвер – руководствовалась очень сходным убеждением: "Сначала выйду замуж за работу, а остальное приложится". Сначала она привлекла его как соискательница должности заместителя директора своей фамилией – звучно! "Эта выстрелит!" – его частной фирме тогда был нужен прорыв.
Вера Марковна уже работала заместителем директора крупного московского PR – агентства, была вице – президентом многих, конечно же, некоммерческих фондов и попечительских советов – в интересах своих клиентов. Так что, она умела и лицо держать, и дела реальные делать.
Потом он узнал еще одно ее убеждение: "Чтобы совмещать приятное и полезное, надо окружить себя пиарщиками". А поскольку ее прошлый директор на сексуальный объект никак не походил (толст и, к тому же, с перхотью – в его – то возрасте!), она отправилась на поиски в другие организации.
Геннадий Петрович был в отличной форме. Сначала ходил в спортивный зал, чтобы похудеть, а продолжил за тем, чтобы "сбрасывать негативную энергию", бить грушу и т. п. Его лысоватость – залысины и яркая макушка – Веру Марковну не пугали. Она была в курсе той поговорки: мол, пользуется успехом у женщин, умен, – и отлично. Как появилась лысоватость – это отдельная история. Особенным качеством Геннадия Петровича, которое очень ценили его клиенты, была способность как бы сращиваться со своими заказчиками, причем, со всеми сразу. В бытность, когда у него не было денег на аренду своего помещения, он снимал комнату пополам с одним юристом. Расплачивался пиар – услугами. Как облысел юрист (еще задолго, разумеется, до оказания ему пиар – услуг), Геннадий не уточнял, но через год уже стал обладателем похожих проплешин.
Сейчас Геннадий Петрович уже три года как трудился на предприятии "РосПиар" с пятидесятипроцентным государственным участием. Вера Марковна уже два с половиной года была его правой рукой и полноправным заместителем. Офис на Кузнецком мосту, два этажа опен – спейса, что важно – собственная выделенная парковка на территории торгового комплекса "Неглинная плаза", девяносто сотрудников. И – отдельные кабинеты с сообщающимся проходом. Особо, конечно, не забалуешь – двери было принято держать для сотрудников открытыми. Но не без баловства, конечно, по пятницам (поздно вечером) и понедельникам (рано утром).
И вот – командировка в Ашхабад. Город любви. Погода, как говорится, благоприятствовала. И интимная встреча двух коллег состоялась. На самом деле, им было просто интересно общаться друг с другом, и секс стал как бы продолжением общения. Они даже вместе додумались до такой мысли: "Отношения мужчины и женщины не сводятся к факту перепихона. Потребность в перепихоне не имеет прямого отношения к женщинам – он нужен (чаще всего мужикам) исключительно для самоутверждения и поднятия статуса в своих глазах и глазах других. В силу этого во время общения доморощенные самцы бессознательно транслируют партнёрше эту установку. Девушка бессознательно чувствует, что интерес не к ней, а она лишь средство разборок с самим собой. Нафиг ей это надо?" Романы на стороне им попросту были не нужны, хватало друг друга.
Так и нашли друг друга два одиночества – "Пара пиаров", как их называли особо смелые коллеги из креативного отдела ("Без башни – все можно"), и не увольняли их.
Первый клиент
– Геннадий, а ты помнишь своего первого клиента. Нет. Не так – помнишь свои детские страхи?
– Чего – чего? "Доктор, дядя моего школьного друга любил запускать воздушных змеев. Могу ли я иметь детей?". Спроси что – нибудь полегче.
– Не перебивай. Сейчас расскажу, к чему я так спрашиваю.
– Весь внимание.
– Когда – то я уезжала на выходные к бабушке с дедушкой. Каждую неделю почти. Родители меня сажали в троллейбус. Я на нем ехала от конечной до конечной станции. И от остановки еще минут пятнадцать идти.
Родители накормили "Московской картошкой", колбасой, кока – колой. И отвели на остановку – езжай, доченька, к бабушке, отдыхай, помоешься там. У нас в коммуналке горячей воды не было. Представляешь? Вчера на "колбасной электричке" в столицу катались.
Что – то на жаре из московских гостинцев протухло, а может, все разом протухло. Я ж на вкус не понимала – что такое свежая "картошка", колбаса, жвачка. Если жвачка бывает вообще свежей.
– Ближе к делу, Вера.
– У меня тогда дико заболел живот. И у троллейбуса электричество выключили. Я вот до сих пор не понимаю, как так – электричество отключают. А двери они на какие – то вольты открыть могут. Это за две остановки до нужной. Иду я по улице, лето, птички поют. Плевала я на птичек, сейчас в трусы наложу. Надо думать, дорогая. Что делать?
Я придумала. Сказала себе – вот, прямо сейчас загадываю. У меня проходит живот, а через десять лет снова заболевает. Я – то думаю, за это время успею бумажкой запастись. И стыд заодно потеряю – чтобы в ближайшие кусты нагадить. Да хоть и без бумажки! Загадывать в семь лет – лучше, чем гадить? Еще в милицию отведут.
– Каламбур оценил. И что дальше?
– Живот прошел. А через десять лет он у меня и так часто болел, что я не знаю, какой раз это было воплощение из загаданного в детстве. Наверное, от кофе. А может, и вернулось с процентами.
Помнишь, два года назад. Наш первый клиент. Какой – то левый клиент – найти посредством пиара покупателя на полуразрушенный свиноводческий завод в Воронежской области. Мол, заполоните нам весь Интернет информацией. И клиент какой – то странный. Он ко мне в воскресенье в спортзал приезжал. Тоже весь такой в спортивном, кожаная куртка, я татуировку у него видела на локте. Ты не видел, я его тоже на следующий день при подписании договора не узнала – очочки, костюмчик, ботиночки начищенные. Еще не хотел его брать, помнишь?
– Конечно.
– Мы тогда только акционировались. Со всеми мелкими клиентами начали проекты сворачивать, а тут – сверхсрочная ставка.
– Да. По – ковбойски хотел оторваться напоследок.
– Ты еще спросил: "А что, если не найдем покупателя Вам? Вообще, типа, пиаром продажи не делают", – еще чуть не начал лекцию читать, как на "рупиаре".
– "Мы вас убьем".
– И тогда подумала: "Взрослая вроде девочка. А все равно дай, загадаю. Предоплата есть, дело можно заваливать. А убьет он нас, а пускай, в День пиарщика, две тысяча десятого года".
– Нас? Ну ты даешь.
– Ну не меня же одну. Хам! Мы, кстати, нормально проект отработали. Так мне тогда показалось.
– Это ты по принципу "Клиент не отзвонил, значит – порядок"?
– Нет, ну правда. Я потом видела, все объявления и статьи, которые мы размещали, исчезли. Мы же пароли дали. И нас не убили. А вот более вероятной мне сейчас кажется версия заваленного проекта, засвеченного клиента, который светиться не хотел (а наши студенты – практиканты на публикаторах его имя в графе "отправитель" ставили), и отложенного двойного убийства.
– Бред. – Геннадий Петрович выдохнул свободного после такого "детектива". "Ничего серьезного".
– Пойдем, освежимся на балкон.
– Ты же знаешь, я не курю. Лучше пока минут пять вздремну – голова что – то раскалывается, со мной такое редко. После сна обычно проходит. Не буди. Через семь минут сам проснусь.
Вера взяла сразу три сигареты, маленькую рюмку настойки и кофе. Физзарядка для сосудов – это было бы так, если не три сигареты подряд, – она знала это, но через день на следующий спасалась женской мудростью "один раз можно". Бросила короткий взгляд на Геннадия. "Хорош. Но мыться три раза за утро не хочется".