- Они вломились прошлой ночью ко мне в дом. Пришли, чтобы убить меня. Но я хитрее их. Я закрываю двери на дополнительные замки, чтобы они не смогли добраться.
- Вы сообщили об этом в полицию? - спросил Джад.
- Конечно, нет! Полиция с ними заодно. У них приказ застрелить меня. Но они не смеют, пока вокруг люди, поэтому я держусь в толпе.
- Я рад, что вы дали мне эту информацию, - сказал Джад.
- Что вы собираетесь с ней делать? - с жаром спросил Берк.
- Я очень внимательно вас слушаю, - сказал Джад. Он указал на магнитофон. - Все это записывается на пленку, и если на вас нападут, у нас будет запись о заговоре.
Лицо Берка просветлело.
- Ей-богу, это здорово! Пленка! Это поможет их прихватить!
- Почему бы вам снова не лечь? - предложил Джад.
Берк кивнул и скользнул на кушетку. Он закрыл глаза.
- Я устал. Не спал несколько месяцев. Не смею закрыть глаза. Вы не знаете, что это такое - когда все против вас.
В самом деле? Он подумал о Мак-Гриви.
- Ваш привратник не слышал, как к вам ломились? - спросил Джад.
- Разве я вам не говорил? - ответил Берк. - Уже две недели, как я уволил его.
Джад быстро перебрал в уме последние встречи с Берком. Лишь три дня назад Берк описывал, как он "сегодня отодрал мальчишку-привратника". Значит, чувство времени пациента тоже нарушено.
- Кажется, не говорили, - заметил Джад. - Вы уверены, что прогнали его две недели назад?
- Я не делаю ошибок, - отрезал Берк. - Как я, черт побери, стал вице-президентом одной из крупнейших в мире корпораций? Только потому, что у меня острый ум, доктор, и не забывайте этого.
- Почему же вы уволили его?
- Он пытался меня отравить.
- Каким образом?
- Ветчиной с яйцами. Заправил их мышьяком.
- Вы пробовали ее?
- Конечно, нет, - фыркнул Берк.
- Как же вы узнали, что она отравлена?
- Я различаю запах яда.
- И что вы ему сказали?
Лицо Берка выразило довольство.
- Ничего не сказал. Избил так, что из него полезло дерьмо.
Чувство провала овладело Джадом. Начни он раньше, он уверен, что смог бы помочь Харрисону Берку. Но время истекло. В психоанализе всегда существует опасность, что тонкая материя клапана, дающего выход эмоциям, может порваться и выпустить те примитивные страсти и чувства, которые прячутся в уголках разума, как испуганные звери в ночной тьме. Свободное общение - первый шаг в лечении. В случае с Берком оно сработало бумерангом. Три встречи с доктором высвободили ранее скрытую агрессивность. Казалось, с каждым сеансом состояние Берка улучшается, он соглашался с Джадом, что нет никакого заговора, просто он утомлен работой и эмоционально истощен. Джад полагал, что подводит Берка к той черте, где они смогут глубоко проанализировать его состояние и начать атаку на самый корень проблемы. Но все это время Берк хитрил и лгал. Он проверял Джада, позволяя ему продвигаться дальше, к уготованной ловушке, чтобы узнать - не был ли он одним из "них". Харрисон Берк являл собой ходячую бомбу с часовым механизмом, готовую взорваться в любую секунду. У него не было родственников, которых можно предупредить. Следует ли Джаду позвонить президенту компании и сообщить о своих выводах? Если он сделает это, будущее Берка сломано. Его придется поместить в лечебницу. Был ли правильным его диагноз: Берк - параноик с потенциальной уголовной способностью? Джад знал, что решение придется принимать ему одному.
- Харрисон, я хочу, чтобы вы дали мне обещание, - сказал Джад.
- Что за обещание? - осторожно спросил Берк.
- На тот случай, если они попытаются перехитрить вас и заставить совершить какое-нибудь насилие, чтобы посадить вас в тюрьму… Но вы слишком умны для этого. Как бы они вас ни провоцировали, я хочу, чтобы вы пообещали, что не причините им зла. И тогда они не смогут тронуть вас.
Глаза Берка засияли.
- Ей-богу, вы правы, - сказал он. - Так вот каков их план! Ладно, мы окажемся поумнее, не так ли?
Джад услышал, как открывается и закрывается дверь приемной. Он взглянул на часы. Прибыл следующий пациент. Джад спокойно выключил магнитофон.
- Думаю, на сегодня достаточно, - сказал он.
- Вы записали все это на магнитофон? - горячо спросил Берк.
- Каждое слово, - сказал Джад. - Никто не сможет причинить вам вреда. - Он помолчал. - Не думаю, что вам следует идти сегодня на работу. Может, отправитесь домой и отдохнете?
- Не могу, - шепнул Берк. В голосе его слышалось отчаяние. - Если я не пойду в офис, они снимут мою табличку с двери и приделают такую же с другой фамилией. - Он наклонился к Джаду. - Будьте осторожны. Если они узнают, что вы мой друг, то постараются добраться и до вас.
Берк прошел к двери, ведущей в коридор. Он чуть приоткрыл ее и, высунув голову, огляделся. Затем быстро выскользнул.
Джад посмотрел ему вслед, с болью в сердце думая о том, каким образом ему придется повлиять на жизнь Берка. Быть может, если бы Берк пришел к нему шестью месяцами раньше… Внезапная мысль заставила его похолодеть. А что если Харрисон Берк уже убийца? Возможно, он причастен к смерти Джона Хенсона и Кэрол Робертс? Берк и Хенсон легко могли встретиться. Несколько раз за прошедшие месяцы сеансы лечения Берка по времени следовали за сеансами Хенсона. И Берк не раз опаздывал. Он мог столкнуться с Хенсоном в коридоре. Несколько таких встреч могли подействовать на его параноидное состояние, и Берк мог решить, что Хенсон преследует его, угрожает ему. Что касается Кэрол, Берк видел ее каждый раз, приходя в офис. Не вообразил ли его больной разум, что и от нее исходит угроза, устранить которую можно лишь с ее смертью? Сколько на самом деле продолжается болезнь Берка? Его жена с детьми погибли при пожаре. Был ли это несчастный случай? Надо разузнать об этом.
Он открыл дверь в приемную.
- Входите, - сказал он.
Анна Блэйк грациозно поднялась и с теплой улыбкой двинулась к нему. Джад вновь почувствовал, как дрогнуло сердце, - как тогда, когда он увидел ее впервые. В первый раз после смерти Элизабет он испытал глубокое, волнующее чувство к женщине.
Они не были похожи. Элизабет была маленькой блондинкой с голубыми глазами. У Анны Блэйк были черные волосы и совершенно необычные, фиалкового цвета глаза, окаймленные длинными темными ресницами. Высокого роста, с приятной, изящной фигурой. Классическая патрицианская красота. Она казалась бы неприступной, если бы не живой ум и тепло глаз. У нее был низкий, мягкий голос с чуть заметной хрипотцой.
Ей было лет двадцать пять. Без сомнения, эта женщина была самой красивой из всех, которых когда-либо видел Джад. Но Джада привлекало что-то, таившееся за этой красотой. Почти ощутимая сила притягивала его к ней, какая-то необъяснимая реакция, чувство, что он знает ее давным-давно. Те эмоции, которые он считал угасшими в себе, вновь вылились на поверхность, удивляя его своей интенсивностью.
Она появилась в офисе Джада тремя неделями раньше без предварительного назначения. Кэрол объяснила ей, что график приемов заполнен и доктор вряд ли сможет взять нового пациента. Но Анна попросила разрешения подождать. Она просидела в приемной два часа, и Кэрол, наконец сжалившись над ней, провела ее к Джаду.
Он мгновенно почувствовал такую сильную эмоциональную реакцию на ее присутствие, что сперва даже не смог уловить, о чем она ему говорит. Он помнил, что попросил ее присесть и она назвала свое имя. Анна Блэйк. Не работает. Джад спросил, в чем заключалась ее проблема. Ее знакомый доктор упоминал, что Джад - один из лучших психоаналитиков в стране, но когда Джад спросил, кто этот доктор, Анна уклонилась от ответа. Насколько Джад понял, она нашла его фамилию в телефонном справочнике.
Он попытался объяснить ей, что он просто не в состоянии взять новых пациентов - его график уплотнен до предела, - и предложил порекомендовать несколько хороших аналитиков. Но Анна хотела лечиться у него. В конце концов Джад согласился. Внешне, если не считать того, что она испытывала некоторый стресс, она казалась совершенно нормальной, и он был уверен, что проблема ее сравнительно проста и легко разрешима. Он нарушил свое правило не принимать пациентов без рекомендации их врача и пожертвовал ланчем, чтобы начать лечение Анны. Она появлялась в кабинете Джада дважды в неделю, но он узнал о ней не намного больше, чем в первую встречу. Зато он больше узнал о себе. Он влюбился - впервые после Элизабет.
Во время той первой беседы Джад спросил Анну, любит ли она мужа, тут же возненавидев себя за желание услышать "нет". Но она сказала:
- Да. Он добрый и очень сильный.
- То есть в какой-то мере это образ отца? - спросил Джад.
Анна взглянула на него своими невероятными фиалковыми глазами.
- Нет. Я не искала воплощения отцовского образа. В детстве я жила счастливо.
- Где вы родились?
- В Ревире, городке возле Бостона.
- Ваши родственники живы?
- Отец жив. Мать умерла от удара, когда мне было двенадцать.
- Мать с отцом жили дружно?
- Да. Они очень любили друг друга.
Это проявляется в тебе, радостно подумал Джад. В сравнении с другими пациентами и их несчастьями, связанными с умственным расстройством, с которым он так часто встречался, - видеть здесь Анну было все равно, что вдыхать апрельскую свежесть.
- А братья или сестры?
- Нет. Я была единственным ребенком. "Испорченное дитя".
Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх. Это была открытая, дружеская улыбка, без всякой аффектации.
Она рассказала ему, что жила за границей, где отец служил в госдепартаменте, а когда он женился второй раз и переехал в Калифорнию, она поступила в ООН переводчицей. Она бегло говорила на французском, итальянском и испанском. Будущего мужа она повстречала на Багамах во время отпуска. Он владел строительной фирмой. Вначале он не произвел впечатления на Анну, но оказался настойчивым и убедительным кавалером. Через два месяца после встречи они поженились. Она была замужем уже шесть месяцев. Жили они в поместье в Нью-Джерси.
Это было все, что Джад узнал за полдюжины встреч. Он до сих пор не имел ни малейшего понятия о том, что ее тревожит. Эмоциональный барьер не позволял ей обсуждать эту тему. Он вспомнил некоторые вопросы, которые задал ей во время первого визита.
- Ваша проблема связана с вашим мужем, миссис Блэйк?
Нет ответа.
- Вы подходите друг другу физически?
- Да (обеспокоенно).
- Вы подозреваете о его связи с другой женщиной?
- Нет (изумленно).
- У вас связь с другим мужчиной?
- Нет (сердито).
Он задумался, пытаясь определить подход, который может сломать барьер. Решил попробовать технику рассеянных уколов: затрагивать различные главные аспекты, пока не попадет в "нерв".
- Вы ссоритесь из-за денег?
- Нет. Он очень великодушен.
- Какие-нибудь трения с родственниками?
- Его родителей нет в живых. Мой отец живет в Калифорнии.
- Вы или муж когда-нибудь имели дело с наркотиками?
- Нет.
- Вы не подозреваете мужа в гомосексуализме?
Тихий, теплый смех.
- Нет.
Он поднажал, потому что должен был это сделать.
- У вас было когда-нибудь сексуальное сближение с женщиной?
- Нет (укоряюще).
Он затронул алкоголизм, фригидность, боязнь беременности, - все, с чем обычно сталкивался. И каждый раз она смотрела на него задумчивыми, умными глазами и отрицательно качала головой. Давлению она не поддалась.
- Пожалуйста, будьте со мной терпеливы. Пусть будет по-моему.
Он позволил ей говорить о том, о чем хотела она сама. Она побывала с отцом в разных странах и встречала удивительных людей. Обладала быстрым умом и неожиданным юмором. Он обнаружил, что им нравятся те же книги, та же музыка, те же драматурги. Она относилась к нему с теплотой и дружелюбием, но он не мог уловить ни малейшего намека на то, что она видит в нем не только врача. Это было горько сознавать. Он годами подсознательно искал женщину, похожую на Анну, но теперь, когда она вошла в его жизнь, его обязанностью было помочь ей разрешить проблему, в чем бы та ни заключалась, и отправить домой, к мужу.
Когда Анна вошла в кабинет, Джад пересел на стул рядом с кушеткой и ждал, когда она ляжет.
- Не сегодня, - сказала она спокойно. - Я просто зашла посмотреть, не могу ли я помочь.
Он уставился на нее, лишившись на мгновение дара речи. За последние два дня нервы были так натянуты, что это простое участие выбило его из колеи. Глядя на нее, он чувствовал страстное желание вылить все, что в нем накопилось. Рассказать ей о кошмаре, поглотившем его, о Мак-Гриви и его идиотских подозрениях. Но он знал, что не должен делать этого. Он был врачом, она - пациентом. Хуже того. Он любил ее, а она принадлежала человеку, которого он даже не знал.
Она продолжала стоять, глядя на него. Он кивнул, не доверяя своему голосу.
- Я очень любила Кэрол, - сказала Анна. - Зачем кому-то понадобилось убивать ее?
- Не знаю, - сказал Джад.
- У полиции есть какие-нибудь подозрения на этот счет?
Еще бы! - с горечью подумал Джад. Если бы она только знала!
Анна заинтересованно смотрела на него.
- У полиции есть кое-какие теории, - сказал Джад.
- Знаю, как ужасно у вас на душе. Я просто хотела зайти и сказать, как я вам сочувствую. Я даже не была уверена, будете ли вы сегодня здесь.
- Я и не собирался приходить, - сказал Джад. - Но, так уж получилось, что я здесь. Поскольку встреча состоялась, почему бы нам не поговорить о вас?
Анна колебалась.
- Я не уверена, что есть еще что-то, о чем мы могли бы говорить.
Джад ощутил толчок в сердце. Пожалуйста, Боже, не допусти, чтобы она сказала, что мы больше не увидимся.
- Я уезжаю с мужем в Европу на следующей неделе.
- Это чудесно, - выдавил он.
- Боюсь, я даром заставила вас потратить время, доктор Стивенс, и я прошу извинения.
- Пожалуйста, не надо, - сказал Джад хриплым голосом.
Она причиняла ему боль. И даже не догадывалась об этом. Он вел себя, как инфантильный подросток. Он ощутил физическую боль из-за того, что она уходит. Навсегда.
Она открыла сумочку и достала деньги. У нее была привычка платить наличными после каждого визита в отличие от других пациентов, присылавших чеки.
- Нет, - быстро сказал Джад. - Вы пришли как друг. Я просто благодарен.
Джад сделал то, чего никогда не делал с другими пациентами.
- Я хотел бы, чтобы вы вернулись сюда еще раз, - сказал он.
Она взглянула на него.
- Почему?
Потому что я не могу отпустить тебя так скоро, подумал он. Потому что никогда не встречу никого, похожего на тебя. Потому что мне хотелось встретить тебя раньше. Потому что я люблю тебя.
Вслух он сказал:
- Я думал, может нам стоит закончить все это - привести дела в порядок. Поговорить немного, чтобы была уверенность, что вы избавились от своих тревог.
Она озорно улыбнулась.
- Вы имеете в виду - чтобы я вернулась за выпускным свидетельством?
- Что-то в этом роде, - сказал он. - Вы сделаете это?
- Если вы хотите, то конечно.
Она поднялась.
- Я так и не дала вам возможности вылечить меня. Но знаю, что вы прекрасный врач. Если мне когда-нибудь понадобится помощь, то я приду к вам.
Она протянула руку. Рукопожатие было твердым и теплым. Поток чувств снова захватил его, и он удивился, что она не замечает этого.
- Увидимся в пятницу, - сказал он.
Он смотрел, как она вышла в коридор, потом опустился на стул. Более одиноким он не чувствовал себя никогда. Но он не мог сидеть вот так, без дела. Надо искать ответ, и если его не найдет Мак-Гриви, то он сам должен сделать это раньше, чем Мак-Гриви уничтожит его. Он проанализировал ситуацию с отрицательной стороны: Мак-Гриви подозревает его в двух убийствах, которых он не совершал, но не может доказать этого. В любой момент его могут арестовать, и это будет концом профессиональной карьеры. Он полюбил замужнюю женщину, которую увидит еще лишь раз. Он заставил себя переключиться на положительную сторону. И не смог найти ни единого проклятого плюса.
Глава пятая
Остаток дня прошел так, как будто Джад находился под водой. Некоторые пациенты упоминали убийство Кэрол, но более беспокойные были настолько погружены в себя, что не могли думать ни о чем, кроме собственных проблем. Джад пытался сосредоточиться, но мысли уходили в сторону, в попытках найти объяснение того, что произошло. Позже он прослушает записи, чтобы уловить пропущенное.
В семь часов, проводив последнего пациента, Джад подошел к бару в углублении стены и налил себе неразбавленного виски. Спиртное резко ударило по нему, и он вспомнил, что не завтракал и не обедал. При мысли о еде ему стало плохо. Джад сел на стул и сосредоточился на убийствах. Итак, в делах пациентов не было ничего такого, что могло бы послужить для кого-то из них поводом к убийству. Украсть их мог бы попытаться шантажист. Но шантажисты - люди трусливые, живущие слабостью других, и если бы Кэрол поймала такого человека и он убил бы ее, то это было бы сделано быстро, одним ударом. Он не стал бы мучить ее. Здесь должно быть какое-то другое объяснение.
Джад долго сидел так, медленно процеживая в уме события последних двух дней. Наконец, он вздохнул и сдался. Посмотрел на часы и увидел, что уже совсем поздно.
К тому времени, когда он покинул офис, шел десятый час. Он вышел навстречу порывам ледяного ветра. Снова пошел снег. Кружась, он мягко обволакивал все вокруг, и, казалось, город нарисовали на холсте красками, и они растекаются, не успев высохнуть: водянистые серые и белые тона небоскребов и улиц. По другой стороне Ленксингтон-авеню в витрине магазина красно-белое объявление предупреждало: для рождественских покупок остается только шесть дней.
Рождество… Он решительно прервал мысли о нем и зашагал по улице.
Вокруг было пустынно, если не считать одинокого прохожего вдали, торопившегося домой, к жене или любимой. Джад обнаружил, что думает об Анне. Вероятно, она дома, с мужем, обсуждает день, проведенный им в офисе, расспрашивает его о работе… Или же они отправились в постель и… Перестань! - сказал он себе.
По улице гулял ветер, машин не было, поэтому, не доходя до угла, Джад начал переходить улицу наискосок, направляясь к гаражу, в котором оставил машину. Дойдя до середины, он услышал позади шум и обернулся. К нему приближался большой черный лимузин с выключенными фарами, шины его шуршали по легкому снежному покрову, как бы пытаясь выйти из заноса. Пьяный дурак, подумал Джад, его заносит, он разобьется. Джад повернулся и прыгнул к тротуару - к безопасности. Машина вильнула за ним, увеличив скорость. Она была уже меньше чем в десяти футах. Джад слишком поздно понял, что его намеренно пытаются сбить.