Питт пошел к своему начальству с просьбой о разрешении на вскрытие лорда Огастеса, но ему сказали, что прежде чем обращаться к мировому судье, нужно хорошенько все обдумать. К этому вопросу нельзя подходить безответственно, и они должны все взвесить, чтобы не скомпрометировать себя.
Питт был рассержен и разочарован, но он знал, что этого следовало ожидать. Трупы аристократов не вскрывают без крайней необходимости, и смерть их не расследуется.
На следующий день Макдафф сделал все, что было в его силах. Питту пришел ответ прямо в его кабинет, что нет оснований обращаться к мировому судье с подобной просьбой. Он не знал, сердиться или радоваться по этому поводу. Без вскрытия вряд ли когда-нибудь будет доказано убийство. В свидетельстве указано, что имела место естественная смерть от сердечного приступа. А Томас достаточно узнал доктора Макдаффа, чтобы не сомневаться, что тот ни за что не откажется от своего диагноза, тем более публично. Но раз не было убийства, Питт вынужден будет доискиваться, кто вырыл тело и оставил его на видном месте. Однако он ни секунды не надеялся узнать ответ на этот вопрос. Со временем это дело погребут под более срочными, и Доминика и Фицрой-Хэммондов оставят в покое.
Но, конечно, тот, кто вырыл Огастеса из могилы, так легко не сдастся. Если он (или она) считал или даже знал наверняка, что совершено убийство, то у него (нее) могли возникнуть еще какие-то идеи на предмет того, как привлечь к этому внимание. Бог его знает, что он (она) сделает дальше!
Питт терпеть не мог нераскрытые дела. Ему была симпатична Алисия, и хотя она вела совершенно чуждый ему образ жизни, он даже сочувствовал ей. Ему не хотелось бы узнать, что она убила своего мужа или была к этому причастна. А ради Шарлотты он надеялся, что это не Доминик.
Пока что Питт ничего не мог сделать, и он вернулся к делу о подлоге, которым занимался до того, как лорд Огастес свалился с кеба к его ногам.
В половине шестого, когда снаружи было темно, и газовые фонари тускло светили в тумане, младший констебль открыл дверь и доложил, что к нему пожаловал мистер Кордэ.
Питт был поражен. Первым делом он подумал, что совершено новое нарушение закона и странный преступник, обуреваемый нетерпением, опять решил дать ему подсказку. Питту сделалось нехорошо при этой мысли.
В кабинет вошел Доминик. Воротник его был поднят, шляпа низко надвинута на лоб. Нос его покраснел, плечи сгорбились.
- Боже мой, до чего мерзкая погода. - Он уселся на неудобный стул с жесткой спинкой, с тревогой глядя на Питта. - Мне жаль тех бедняг, у которых нет ни очага, ни постели.
Вместо того чтобы спросить, зачем тот пришел, Питт сказал то, что вертелось у него на кончике языка:
- Их тысячи, причем в двух шагах отсюда. - Он встретился взглядом с Домиником. - И у них также нет ужина.
Доминик поморщился. Раньше ему не хватало воображения, но, быть может, он изменился за прошедшие годы? Впрочем, ему просто могло не понравиться, что Питт так буквально воспринял замечание, брошенное вскользь, и ответил со всей серьезностью.
- Это правда, что вы хотите сделать вскрытие тела лорда Огастеса? - спросил Доминик, снимая перчатки и доставая из кармана белый льняной платок.
Питт не мог упустить шанс узнать истину.
- Да.
Доминик высморкался, и когда он поднял взгляд, лицо у него было непроницаемое.
- Зачем? Он умер от сердечного приступа. Слабое сердце - это у них фамильное. Макдафф вам скажет, что смерть произошла от естественных причин и не явилась неожиданностью. Он слишком много ел и редко отдыхал. Все время слышишь, как умирают такие мужчины, как он, которым за шестьдесят. - Доминик спрятал носовой платок в карман. - Разве вы не понимаете, как это отразится на семье, особенно на Алисии? Ей и так нелегко приходится со старухой, а представьте себе, каково с ней будет жить после вскрытия! Она обвинит во всем Алисию и скажет, что ничего подобного не случилось бы с Огастесом, не женись он на ней. Если бы Алисия не была моложе его более чем на тридцать лет, никто бы и не подумал о вскрытии!
- Возраст тут ни при чем, - устало возразил Питт. Ему хотелось оставить это дело, просто выкинуть его из головы. - Это из-за того, что тело дважды выкапывали и оставляли там, где его невозможно было не найти. Совершено преступление, и мы должны сделать все, чтобы не допустить его повторения. Вы, конечно, это понимаете?
- Тогда захороните его и поставьте стражу! - с раздражением предложил Доминик. - Никто не станет выкапывать тело, если там будет стоять полисмен. Это нелегкая работа - раскидать землю и поднять гроб из могилы. Они должны делать это ночью, и нужно много инструментов - лопаты, веревки и все такое. И он был не один - это же очевидно.
Питт не смотрел на него.
- Это мог бы сделать в одиночку сильный мужчина, не особенно напрягаясь, - возразил он. - И ему не нужны веревки: ведь гроб оставили, забрав только труп. Мы могли бы поставить там констебля на одну-две ночи, даже на неделю. Однако рано или поздно нам придется снять пост, и тогда преступник снова придет и сделает свое дело.
- О боже! - Доминик закрыл лицо руками.
- Или же он придумает что-нибудь другое, - добавил Питт, - чтобы заставить нас действовать.
Доминик поднял голову.
- Что-нибудь другое? Например?
- Не знаю, - признался Томас. - Если бы я знал, то, возможно, мог бы это предотвратить.
Доминик поднялся.
- Я не допущу вскрытия! - Лицо его покраснело. - Многие обитатели Парка употребят все свое влияние, чтобы воспрепятствовать этому - например, лорд Сент-Джермин. И если понадобится, мы наймем кого-нибудь караулить могилу, чтобы тело покоилось в мире. Только сумасшедший нарушает покой мертвых!
- Сумасшедшие еще много чего делают, - согласился Питт. - Мне жаль, но я не знаю, как это остановить.
Покачав головой, Доминик медленно двинулся к дверям.
- Это не ваша вина, и вы не несете ответственности. Мы должны что-то предпринять - ради Алисии. Передайте от меня привет Шарлотте и Эмили, если увидите. До свидания.
Дверь за ним закрылась, и Питт долго смотрел на нее, чувствуя себя виноватым. Он не сказал Доминику, что вскрытия не будет, так как хотел, чтобы тот высказался, и теперь чувствовал себя еще хуже. Вскрытие могло бы навсегда покончить с подозрением в убийстве. Возможно, Томасу надо было так и сказать. Но почему же Доминик сам этого не понимает? Или же он опасается, как бы вскрытие не показало, что действительно имело место убийство? Виноват ли Доминик, или просто боится за Алисию? А может быть, он всего лишь хочет избежать скандала? Ведь тогда откроются старые раны, что всегда бывает при расследовании. Ему никак не забыть о Кейтер-стрит.
Однако если Доминик настаивал, чтобы дело замяли, то нашелся, по крайней мере, один человек, которому этого не хотелось. Утром Питт получил довольно надменное письмо от старой леди, в котором она напоминала, что его долг - узнать, кто и почему потревожил лорда Огастеса в могиле. Если совершено убийство, то нужно раскрыть его и наказать преступника. В конце концов, Питту платят жалованье именно за это!
Томас наградил старую леди весьма нелестным эпитетом и убрал письмо в верхний ящик стола. Оно было написано на простой белой бумаге, наверное, она бережет красивую почтовую бумагу для своих светских знакомых. У инспектора промелькнула мысль, что неплохо бы показать это письмо начальству. Пусть они обсудят между собой, что важнее для их карьеры и не вызовет ли запрет на вскрытие гнев старой леди, пользующейся значительным влиянием в обществе.
Томас все еще размышлял на эту тему, когда вошла Алисия, закутанная в меха до самого подбородка. Ее появление вызвало комментарии в полицейском участке, и у констебля, доложившего о ней, были круглые от удивления глаза.
- Здравствуйте, мэм. - Питт предложил ей стул и сделал знак констеблю, отсылая его. - Боюсь, что не могу сказать вам ничего нового, иначе зашел бы сам и рассказал.
- Да. - Она смотрела куда угодно, только не на Питта. Неужели ее интересуют коричневатые стены и аскетичные эстампы, а также коробки, доверху наполненные папками? Томас ждал, пока Алисия соберется с духом.
Наконец она взглянула на него.
- Мистер Питт, я пришла попросить, чтобы вы не продолжали расследовать дело о могиле моего мужа… - Это была уклончивая формулировка, и, осознав ее нелепость, Алисия продолжила, запинаясь. - Я… я имела в виду, что выкопали тело. Я пришла к убеждению, что это сделал какой-то сумасшедший, и это просто акт вандализма. Вам его никогда не поймать, и нет смысла продолжать.
Внезапно Питту в голову пришла одна идея.
- Да, я могу и не поймать его, - медленно произнес он. - Но если я не буду продолжать это дело, может случиться большая беда, которая коснется и вас. - Он посмотрел ей прямо в глаза; если бы Алисия отвела взгляд, было бы ясно, что она его избегает.
- Я вас не понимаю. - Она покачала головой. - Мы похороним его и, если нужно, наймем слугу, чтобы стерег могилу, сколько понадобится. Каким же образом это может навлечь на нас беду?
- Вполне возможно, что это просто сумасшедший. - Томас слегка подался вперед. - Но, боюсь, не все в это поверят.
У женщины вытянулось лицо, и Питту даже не потребовалось произносить слово "убийство".
- Пусть думают, что им угодно. - Алисия подняла голову и плотнее запахнула меха.
- Так и будет, - сказал Томас. - И кое-кто может вообразить, будто вы запретили делать вскрытие именно потому, что вам есть что скрывать.
Она побледнела, ее пальцы теребили мех.
- Люди порой бывают жестоки, - продолжал инспектор. - Кто-то, несомненно, заметил, что мистер Кордэ от вас без ума, а кое-кто завидует вам из-за этого. - Питт подождал пару минут, пока до нее дойдет эта мысль. Он хотел было добавить, что возникнут подозрения, но в этом не было необходимости.
- Вы хотите сказать, что люди начнут обсуждать, не был ли он убит? - сухо произнесла она. - И скажут, что это Доминик или я?
- Может быть. - Теперь, когда Томас снова подошел к этой теме, ему было трудно говорить. Если бы только он сам в это не верил! Однако Питт вспомнил визит Доминика и, глядя, как Алисия сидит с убитым видом, теребя воротник, понял, что она и сама в глубине души ни в чем не уверена.
- Они не правы! - пылко воскликнула Алисия. - Я не причиняла Огастесу вреда никогда, и я уверена, что Доминик… мистер Кордэ также этого не делал!
Терзаемая страхом, она пыталась убедить себя в том, что говорит. Питту часто приходилось слышать подобный тон, когда в душу человека закрадывается первое сомнение.
- Так не лучше ли позволить вскрытие? - мягко сказал он. - Чтобы доказать, что смерть была естественной? Тогда никто больше не станет обсуждать это дело, и все согласятся, что это была естественная смерть.
Томас наблюдал за лицом Алисии, на котором отражались разные чувства: сначала надежда, затем сомнение и наконец боль от того, что вскрытие может неоспоримо доказать убийство.
- Вы не думаете, что мистер Кордэ мог убить вашего мужа? - резко спросил он.
Алисия бросила на него сердитый взгляд, не на шутку разгневавшись.
- Нет, конечно, не думаю!
- Тогда давайте докажем с помощью вскрытия, что это была обычная смерть, и положим конец сомнениям.
Алисия колебалась, взвешивая все аргументы "за" и "против".
- Мать Огастеса этого не позволит.
- Напротив, она написала письмо, в котором сама просит об этом. - Теперь Питт позволил себе действовать деликатнее. - Возможно, ей, как и всем, хочется, чтобы недоброжелатели умолкли.
Алисия скорчила насмешливую гримасу. Она знала не хуже, чем Питт, чего хочет старая леди. А еще ей было известно, что именно будет твердить старуха до своего смертного часа, если не сделать вскрытие. Как и предполагал Томас, это решило дело.
- Хорошо, - согласилась она. - Вы можете поставить мое имя на прошении и подать его тому, кто решает такие вопросы.
- Благодарю вас, мэм, - спокойно произнес Питт. Он не испытывал радости от победы. Ему редко приходилось сражаться столь упорно, но в этой победе был привкус горечи.
Вскрытие никогда не бывает приятным, но теперь вскрывали тело человека, умершего почти месяц назад, и это было ужасно.
Питт присутствовал на вскрытии, потому что при данных обстоятельствах там должен был находиться кто-нибудь из полиции; к тому же ему хотелось самому поскорее все узнать. День был очень холодный и сумрачный, прозекторская - мрачная и обезличенная, как братская могила. Бог его знает, сколько мертвецов лежало раньше на этом выскобленном столе.
Патологоанатом был в маске, и Питт, к счастью, тоже. Запах был кошмарный. Они работали несколько часов в тишине, которую прерывали лишь краткие указания. Различные органы извлекались и исследовались на предмет наличия в них яда. Сердце осмотрели особенно тщательно.
Когда все закончилось, Питт вышел из прозекторской, совершенно окоченевший, борясь с подступавшей к горлу тошнотой. Поплотнее запахнув пальто, он до самых ушей укутался в шарф.
- Ну что?
- Ничего, - ответил хмурый патологоанатом. - Он умер от сердечного приступа.
Питт молчал. С одной стороны, он надеялся на такой ответ, но, с другой стороны, не мог в него поверить.
- Не знаю, что именно вызвало смерть, - продолжал патологоанатом. - Сердце не в таком уж плохом состоянии для человека его возраста. Слегка ожиревшее, и артерии немного утолщены, но не настолько, чтобы это убило его.
- Это мог быть яд? - задал Питт неизбежный вопрос.
- Мог, - ответил патологоанатом. - В организме много дигиталиса, но доктор говорит, что его принимала от сердца старая леди… Покойный тоже мог принимать дигиталис. Правда, такое количество вряд ли могло причинить вред, однако я не могу ничего утверждать с полной уверенностью. Люди реагируют на лекарства по-разному. К тому же он давно мертв, так что трудно что-либо сказать наверняка.
- Значит, он мог умереть от отравления дигиталисом?
- Мог, - подтвердил патологоанатом. - Впрочем, вряд ли. Простите, что не смог вам особенно помочь, но тут просто не за что ухватиться.
Питту пришлось удовольствоваться этими словами. Врач был профессионалом и честно выполнил свою работу. Вскрытие ничего не доказало, зато теперь всем станет известно, что полиция что-то подозревает.
Томас боялся сообщить эту новость своему начальству. Позволив себе роскошь вернуться из больницы в полицейский участок в кебе и добравшись до места, он вышел под дождь. Перепрыгивая через две ступеньки, взбежал по лестнице и укрылся под навесом крыльца. Там он отряхнулся, разбрызгивая воду, и наконец вошел.
Томас направился в дальний конец холла, собираясь подняться по лестнице к начальству, но столкнулся с молодым краснолицым сержантом.
- Мистер Питт, сэр!
Инспектор остановился, досадуя на задержку: ему хотелось поскорее завершить неприятную беседу с начальством.
- В чем дело? - осведомился он.
Сержант сделал глубокий вдох.
- Еще одна могила, сэр, я имею в виду, еще одна разрытая могила, сэр.
Питт замер на месте.
- Еще одна могила? - спросил он с бессмысленным видом.
- Да, сэр, осквернена, как первая. Гроб на месте, а трупа нет.
- И чья это могила?
- Некого мистера Портьеса, сэр. Точнее, Уильяма Уилберфорса Портьеса.
Глава 4
Питт не сказал Шарлотте ни о второй могиле, ни о результатах вскрытия. Эту новость она узнала два дня спустя, днем. Шарлотта только что закончила домашние дела и уложила Джемайму, когда позвонили в дверь. Поденщица, которая приходила по утрам три раза в неделю, уже ушла, так что Шарлотте пришлось самой открывать дверь.
Она была так поражена, увидев на пороге Доминика, что сначала не могла вымолвить ни слова и стояла, даже не пригласив его войти. Он так мало изменился, что, казалось, это ожившие воспоминания постучались к ней в дверь. Лицо у него было точно таким, как ей запомнилось: темные глаза, нервные ноздри, красивый рот. И поза у него была такая же непринужденная. Но теперь у нее не перехватило дыхание. Она видела и улицу, и белое каменное крыльцо соседнего дома, и деревья.
- Мне можно войти? - спросил Доминик, ощущая неловкость. На этот раз самообладание утратил он, а не Шарлотта.
Опомнившись, она смутилась от того, что держит его на пороге.
- Конечно, - сказала Шарлотта, отступая. Наверное, она выглядит нелепо. Они же старые друзья, которые несколько лет прожили в одном доме, когда он был ее зятем. Поскольку он до сих пор не женился (хотя Сара умерла почти пять лет назад), его даже можно по-прежнему считать членом семьи.
- Как вы поживаете? - спросила она.
Доминик улыбнулся, пытаясь перекинуть мостик через разделявшую их пропасть.
- Очень хорошо, - ответил он. - И, насколько мне известно, вы тоже. Я теперь сам это вижу, да и Томас рассказывал мне об этом, когда мы встретились на днях. Он сказал, у вас дочь…
- Да, Джемайма. Она сейчас наверху, спит.
Шарлотта вспомнила, что огонь горит только в кухне. Слишком дорого отапливать еще и гостиную - да и в любом случае она проводит там так мало времени. Женщина повела Доминика по коридору, остро ощущая разницу между подержанной мебелью и дощатым полом и обстановкой в доме на Кейтер-стрит, где было пятеро слуг. Но в кухне, по крайней мере, тепло и чисто. Слава богу, она только вчера надраила плиту, а стол выскоблен добела. Нет, она не станет извиняться - не столько из-за себя, сколько из-за Питта.
Шарлотта взяла пальто гостя и повесила за дверью, затем предложила ему кресло мужа. Доминик сел. Она знала, что он пришел, потому что ему что-то нужно, и скажет все сам, когда подыщет слова. Пить чай еще рано, но он, вероятно, замерз - да и что же еще ему предложить?
- Спасибо, - сразу же согласился Доминик.
Он украдкой окинул взглядом комнату, подмечая признаки бедности. Все предметы интерьера были старые и любимые, и каждый прежний владелец в свою очередь начищал и чинил их.
Доминик слишком хорошо знал Шарлотту, чтобы пускаться в светские любезности. Он помнил, как она таскала газеты из буфетной дворецкого, когда отец не разрешал ей их читать. Доминик всегда относился к ней как к другу - скорее как к приятелю, а не к женщине, понятия не имея, что причиняет ей этим боль.
- Томас рассказал вам об осквернении могилы? - вдруг задал он прямой вопрос.
Шарлотта стояла у раковины, наливая воду в чайник.
- Да, - ответила она ровным голосом.
- Он рассказал вам многое? - продолжал Доминик. - Сказал, что это лорд Огастес Фицрой-Хэммонд и что его выкопали из могилы дважды и оставили там, где он был бы сразу же найден? Второй раз - на его собственной скамье в церкви, где его обнаружили члены семьи.
- Да, он мне сказал. - Шарлотта завернула кран и поставила чайник на плиту. Что же ему предложить? Время ленча прошло, а для чая слишком рано. У нее нет ничего достойного, чтобы предложить гостю. В конце концов, она решила угостить его печеньем с имбирем, которое сама испекла.
Он с беспокойством следовал за ней взглядом по комнате.
- Было сделано вскрытие. На этом настоял Томас, хотя я и просил, чтобы он не…