– Даже не начинай, Паш, я все равно поеду. Это ваши трудности, а не мои. У меня подруга замуж выходит за порядочного человека, есть основания считать, что общество получит крепкую счастливую семью, хочу стать свидетелем этого события.
– Ну еще бы, ты скорее на выборы президента не пойдешь, чем на свадьбу.
– Ну и сравнения у тебя!
И мы бы опять поругались, если бы я не вспомнила, что Эля с Машкой уже уехали в Краснодар, а Пашка по-прежнему упирается.
– Не надо дергать тигра за усы, – к месту и не к месту вставлял он новое выражение, которое приклеилось к нему после визита к ним в управление коллег из Приморья.
Пашка с таким упорством отказывался ехать, что я начала подозревать самое страшное – что он боится.
Все это время я ни словом не обмолвилась Элеоноре о наших с Егоровым разногласиях, чтобы не волновать невесту перед свадьбой. За два дня до события Матюшина позвонила и с тревогой спросила, когда мы выезжаем. Я не знала, что ей ответить, и попросила к трубке Михаила. Начала я с главного:
– Миш, Пашка ни в какую не хочет ехать на вашу свадьбу.
– Как это – не хочет?
– Не знаю, разговаривай с ним сам, я исчерпала все аргументы. Он говорит, что это опасно.
– Дай ему трубку, – поняв, в чем дело, попросил Белый.
Наверное, Белый знал волшебное слово – Пашка сдался на второй минуте разговора.
У меня уже все было готово к отъезду, и на следующий день рано утром Егоров, Бильбо и я наконец отправились исполнять почетную обязанность свидетелей.
Столица Краснодарского края утопала в февральском солнце, поражая нас зелеными газонами, фиалками и подснежниками. За бортом было плюс восемнадцать. Настроение было прекрасным, о возможных неприятностях думать не хотелось. Егоров ворчал, что вот так и наживают люди геморрои, но я ему не верила. Когда так тепло и можно ни о чем не думать, кто же станет портить себе настроение?
А когда мы разместились в апартаментах с видом на Кубань, даже у Пашки настроение поднялось, хоть он и обзывал меня безголовой, но это скорее для порядка.
Элеонора первым делом показала мне платье из Парижа, туфли известного итальянского дизайнера и украшения от ювелира с мировым именем.
Эля брала реванш, и я ее не осуждала, только старалась не испортить подруге настроение.
Михаил с Пашкой куда-то исчезли, и мы с Элеонорой смогли немного поболтать. Тут-то и выяснилось, что на свадьбу ожидается Шалва Гургенович.
Я всплеснула руками:
– Ты хоть понимаешь, что они поубивают друг друга?
– Кать, ну так получилось. Шалва звонил все время, спрашивал, как ты, как у тебя дела, живешь ты с Егоровым или нет. Жаловался мне, что не может тебя забыть. Ну и как-то вышло, что не пригласить его стало невозможно, – оправдывалась подруга. – Может, все обойдется?
– Да, отличный способ меня забыть – увидеть еще раз. А Мишка знает, что ты пригласила нашего друга?
– Знает, конечно, я с ним согласовала список гостей.
– И много народу будет?
– Почти семьдесят человек.
– Отлично. Будем праздновать по принципу "Что за свадьба без драки", – с обидой выговорила я подруге.
– Но это ведь от тебя зависит, подерутся они или нет!
– От меня? Ты не знаешь мужчин!
Мы едва не поссорились с Элеонорой, но я вовремя вспомнила, что у нее завтра свадьба, и заставила себя закрыть рот. Да и что толку ссориться, если оба уже все равно приглашены и завтра встретятся. Павел с детства отличался драчливостью и небрежным отношением к приличиям. От него можно было ожидать любой выходки, уж кто-кто, а Белый это должен знать. "Что-то тут не так", – с сомнением подумала я и отвела Белого в сторонку.
– Миша, как ты мог допустить такой прокол? Я о Шалве говорю.
– Да ничего не будет, успокойся, я Пашку уже предупредил, объяснил, что Шалва мой гость, он понял.
– Ну-ну, ты плохо знаешь своего друга. Я предупредила, на всякий случай запомни это.
– Катерина, расслабься.
– Как скажешь.
Конечно, я нервничала и незаметно наблюдала за Пашкой. Он вел себя на удивление спокойно, даже как-то не верилось, что он знает о сопернике. Скорее наоборот, Егоров был подозрительно нежен и внимателен. Сердце не отпускала тревога, и чем дальше, тем тревожнее мне становилось.
Вечером, когда мы остались вдвоем, Егоров включил программу "Криминальные новости". Корреспондент вел репортаж из Дагестана, где была обезврежена очередная бандитская группировка. Пашка застыл перед экраном, и только когда новости закончились, обратил внимание на мои колени. Выключив телевизор, Пашка подмял меня под себя, заглянул в вырез и пожаловался:
– У меня сексуальная зависимость от тебя, Кать.
Спросить, что это значит, я не успела, Пашка поцеловал меня так, что разговоры пришлось отложить.
Суматоха наступившего утра вытеснила из головы все, кроме церемонии.
Начало положила Элеонора, позвонив из кресла парикмахера. Ее тонкий вкус требовал, чтобы ей сделали гладкую головку с нежным букетиком в тяжелом узле волос. Мастер считала, что это совсем не парадная прическа, что невесте на голове положено носить сложносочиненные букли, и Эля уже была близка к обмороку. Сказав ей то, что она от меня ждала, я достала из коробки туфли, приготовила свою сумочку и уже собиралась надеть платье, но тут Егорову потребовалась моя помощь.
– Кать, у меня рубашка помялась.
Пока я гладила, Пашка подошел к столу, на котором лежали мои вещи.
В зеркале на стене я видела, что Пашку чем-то заинтересовала моя сумочка. Он открыл ее, повертел в руках и вернул на место. Хмыкнув, я накинула рубашку на плечики и крикнула, что все готово, а сама наконец занялась собой. Когда я вышла к Егорову, он нахмурился и раздул ноздри:
– Готова к встрече со своим виноделом?
Я и сама видела, что выгляжу сокрушительно.
Парчовое платье цвета фуксии с декольте на спине делало меня неотразимой. Замшевые туфли цвета бордо, сумочка в тон туфлям и вечерний макияж дополняли мой наряд. Егоров старался на меня не смотреть, а когда я спросила, что с ним, он зло ответил, что предвидит из-за меня трудности в своей жизни.
Когда мы с Пашкой подъехали к Дворцу бракосочетаний, гости уже толпились на крыльце. Над толпой возвышалась голова Шалвы Гургеновича. Его глаза магнитом притягивали меня, он подошел, пощекотал мою щеку усами, не удержался и сказал:
– Клянусь мамой, ты как кинозвезда.
Я криво улыбнулась и быстро отошла от Шалвы, чтобы не дразнить своего тигра.
Найдя Элеонору, я залюбовалась ею. Вне всякого сомнения, это был ее день, она была королевой. Мне даже на минуту стало жаль, что мы с Пашкой обошлись без свадьбы, но я вспомнила, сколько мне лет и что у меня уже была в жизни свадьба, и пристыдила себя.
Наконец зазвучал свадебный марш, началась сентиментальная церемония, разбавленная шутками и разными глупейшими заданиями для жениха и невесты. Мне показалось, что сценарий больше подошел бы для другой возрастной категории молодоженов, но Эля с Мишкой выглядели взволнованно-счастливыми, и я опять себя пристыдила.
После церемонии начались ритуальные катания по городу со всеми традиционными остановками: Вечный огонь, храм, парк и что-то там еще. Чем дальше, тем скучнее мне становилось. Жених с невестой не интересовались окружающими красотами, вышло, что это мы с Егоровым посетили все достопримечательности города, возложили цветы, зажгли свечи, бросили монетки и так далее.
Пашка тоже заметно томился, пока не вспомнил о двух бутылках шампанского.
К ресторану я подъехала уже не совсем трезвая.
Мы с Егоровым заняли места слева и справа от новобрачных, но я сидела под прицелом глаз Шалвы, и кусок в горло не лез, а вот напитки проливались туда легко, поэтому я часто прикладывалась к бокалу с шампанским. Пашка поднялся со своего места, произнес речь и вручил под аплодисменты гостей наш подарок. Это был ключ с пультом от сигнализации на брелке с эмблемой "ауди". Мишка растрогался и прижал Пашку к своей широкой груди.
Эстафета перешла к коллегам Михаила, и я удалилась в дамскую комнату. Когда я вышла из туалета, под дверью меня уже ждал винодел.
– Надо поговорить, – решительно взяв меня за руку, сказал он и куда-то потащил.
Шампанское не то чтобы пьянило, а делало смелее, и когда Шалва Гургенович тащил меня по ресторанным лабиринтам, я и не подумала возражать.
Закрыв за нами дверь какого-то подсобного помещения, он обнял меня и горячо зашептал на ухо волнующие слова. Шепот Шалвы и его ладони на моей обнаженной спине возбуждали, я уже плохо соображала, тут он легко приподнял меня и посадил на стол.
– Мой Кето, – лаская, шептал он, – Кето, я так люблю тебя, с ума схожу по тебе.
Его руки оказались на моих коленях, подол платья пополз вверх. Пора было остановиться.
– Шалва, я вышла замуж.
– Знаю. Зачем ты это сделал?
В глазах у него стояла грусть, он так же решительно сдернул меня со стола и потащил на улицу.
Когда мы оказались во дворе ресторана, я услышала неясный шум. Наконец шум усилился настолько, что я смогла различить Пашкин голос и топот бегущих ног.
Шалва обнял меня и прижал к себе. Я попыталась отстраниться, но его руки вдруг стали жесткими.
– Шалва, – попросила я, – отпусти.
– Нет, – изменившимся голосом ответил мой поклонник, и в то мгновение, как из ресторана выскочили Белый с Егоровым, в руке у Шалвы появился пистолет.
– Стоять! – крикнул он Пашке и Мишке, при этом привычного грузинского акцента я не услышала.
Шалва перехватил меня под грудью и куда-то потащил.
– Шалва, – крутила головой я, – что ты делаешь?
– Молчи, женщина, – велел он, а сам тащил меня к припаркованным во дворе машинам.
Белый с Егоровым держали Шалву на мушке, но стрелять не решались. Прикрываясь мной, винодел зашел за какой-то фургон, втолкнул меня в открытый кузов, закрыл двери и сел за руль. Заработал двигатель, машину пару раз тряхнуло, и, набирая скорость, она выехала на дорогу.
В фургоне было темно, от выпитого шампанского мне сильно хотелось в туалет, и, потерпев некоторое время, я стала стучать в перегородку.
Фургон сбросил скорость и встал.
Шалва открыл кузов. Наступив на собственный подол, я неловко вывалилась из фургона прямо на руки похитителю:
– Мне нужно в туалет.
– Здесь везде туалет. – Шалва Гургенович гостеприимным жестом показал на лесочек вдоль дороги.
Я огляделась. На противоположной стороне трассы стояла серьезная черная машина. Сквозь боковое стекло было видно, что внутри никого нет.
– Подходит, – согласилась я и поковыляла на шпильках в заросли каких-то голых кустов.
Пришлось долго маскироваться, чтобы с дороги не были видны мои манипуляции. Присев, я огляделась, вытащила из сумочки мобильник и набрала Пашкин телефон.
– Катя, – предостерег он, – твой винодел никакой не винодел. Он и есть тот человек, которого мы ищем. Он – руководитель сети террористических организаций.
– И ты знал это и позволил ему увести меня? Или… – Я замолчала, сраженная догадкой. – Как ты мог, Егоров? Великие цели требуют великих жертв, да?
Пашка сопел в трубку.
Прикрываясь ладонью, я зашептала:
– Егоров, если я вернусь, напишу на тебя жалобу министру внутренних дел, министру здравоохранения, в комиссию по правам человека и президенту. Таким, как ты, не место в органах! Может, у тебя есть план?
– Как можно дольше делай вид, что ты принимаешь его ухаживания за чистую монету, – посоветовал мне муж.
– Это и есть твой план? Родина хочет, чтобы я легла с ним в постель?
– Не успеешь, не мечтай. Ваш фургон уже засекли, – разочаровал меня Егоров.
– Не торопись, я решила получить удовольствие.
– Катька, кончай издеваться. Это не моя идея, я вообще-то был против.
– Так я тебе и поверила, извращенец.
За полем виднелись какие-то строения, до которых на шпильках было не добежать.
Пришлось возвращаться к фургону. Подворачивая ноги и спотыкаясь, я выбралась на дорогу. Шалва притянул меня за шею и жадно поцеловал. Мне показалось, что его возбуждала опасность.
– Мужчина должен похитить любимый женщин, – объяснил он мне.
– Традиция?
– Да, традиция.
– А пистолет тебе зачем?
– Это чтобы твой Егоров не смог мне помешать.
– И что теперь?
– Надо ехать, – просто сказал похититель.
Он взял меня за руку и в хорошем темпе перевел через дорогу. Мы подошли к тому самому черному лимузину, который стоял у обочины. Я успела разглядеть значок БМВ. Шалва щелкнул пультом, распахнул передо мной дверцу, и я втянула носом запах новой обшивки.
Сменив транспорт, Шалва сменил и направление. Закатное солнце теперь светило в спину, даже мне стало понятно, что мы едем на юго-восток.
"Вот теперь меня точно похитили", – совершенно отчетливо поняла я.
Страх омерзительным холодом сдавил грудь. Я полезла в сумочку, пытаясь успокоиться, достала пудреницу, помаду и, подкрасив губы, повернулась к Шалве Гургеновичу:
– Нам далеко?
– Далеко.
– А есть мы где-нибудь будем? Ты увез меня со свадьбы голодную.
– Скоро будет придорожное кафе хорошее, там остановимся и поедим. Если ты обещаешь хорошо себя вести, – добавил он.
– Можешь быть спокоен, именно так я и буду себя вести.
Он положил мне ладонь на колено и стал гладить:
– Кето, я еле дождался нашей встречи.
Я закрыла глаза, борясь с судорожным желанием отбросить его руку. Слишком хорошо я помнила, какой беспомощной чувствовала себя во власти Дуйкова. В голове настойчиво крутился вопрос: "Кто он в действительности, этот винодел?"
В сгущающихся сумерках мы подъехали к скоплению кафе и ресторанчиков, расположившихся вдоль дороги. Я почти вошла в роль счастливой влюбленной, которую похитили с ее согласия.
Войдя в кафе, я шепнула Шалве, что хочу в туалет. Мы заняли столик, когда к нам подошел официант, Шалва Гургенович попросил его проводить меня в дамскую комнату. Официант кивнул и пригласил меня следовать за ним. Мы прошли насквозь зал, небольшую кухню, и я оказалась… на улице. Во дворе стояло деревянное сооружение с вырезанным сердечком на двери. Вокруг расстилалось чистое поле.
Открыв дверь с сердечком, я подверглась газовой атаке и сочла за лучшее не входить внутрь.
Обойдя строение, я набрала телефон Пашки и объяснила ему, что теперь надо искать не фургон, а БМВ. И продиктовала номер.
– Где вы сейчас? – полюбопытствовал муж.
– Найди по запаху, раздолбай, – огрызнулась я.
– Кать, у тебя в сумочке радиомаяк, старайся с ней не расставаться ни при каких обстоятельствах. И еще. Я люблю тебя.
– Вы совсем обалдели с Белым? – осознав то, что сказал мне Егоров по поводу радиомаяка, зашипела я в трубку, но она пискнула несколько раз, и дисплей погас. Телефон разрядился.
"Радиомаяк? Что за бред? Кто им дал право?" – в бешенстве спрашивала я себя.
Очнулась я от холода. Спина, открытая почти до копчика, замерзла, и, вздрагивая, я все-таки присела за строением. Растеряв всю респектабельность, я вернулась в кафе.
Шалва перехватил меня на входе, обшаривая мое лицо настороженным взглядом, поинтересовался:
– Почему так долго?
– Там так гадко воняет, пришлось искать варианты, – с нервным смехом ответила я.
– Мой Кето, у тебя все будет самое лучшее, потерпи только, – нежно целуя меня в висок, пообещал Шалва.
Рука его между тем легла на мою сумочку, он мягко потянул ее к себе, открыл и извлек телефон. Я с интересом наблюдала, как Шалва пытается его включить.
Убедившись, что мобильник разряжен, похититель вернул его в сумочку, а сумочку – мне.
– Ты меня в гарем везешь?
Шалва Гургенович поднял брови:
– Зачем гарем, Кето, я христианин.
Я посмотрела на винодела с затаенной надеждой: вдруг и правда христианин? Хотя одно другому не мешает.
Нам принесли ужин, но сама мысль о еде была мне неприятна.
– Шалва, я хочу шампанского.
Шалва Гургенович пить не стал, а я подняла фужер и призналась:
– У меня есть тост. Хочу выпить за настоящих мужчин, решительных и смелых, которые хорошо знают, чего хотят и всегда добиваются своего. – Я осушила бокал и виновато посмотрела на Шалву Гургеновича. – Я все-таки нервничаю. Вдруг у нас с тобой не сложится?
– Ни о чем не беспокойся, Кето, верь мне, – погладив меня по руке, убедительно попросил похититель.
– Меня еще никогда не похищали, – хихикнула я, чувствуя, что хмелею.
"Если я напьюсь, может, он не станет приставать. А если станет, то пьяной мне будет не так страшно", – в отчаянии думала я.
Но как только ужин был съеден, Шалва заторопил меня:
– Кето, нам пора, поехали.
Он обнял меня и повел к выходу.
На улице резко похолодало, в машине тоже было холодно, и, несмотря на шампанское, меня бил озноб. Шалва снял с себя пиджак, набросил мне на плечи, прижал и крепко поцеловал. Я подалась к нему, пытаясь понять, где он прячет пистолет, но Шалва сделал над собой усилие, оторвался от меня, и мы тронулись в путь. Довольный, он бросил на меня смеющийся взгляд:
– Потерпи, мой Кето. Я сам только об этом и мечтаю.
Но я успела обшарить взглядом его большую фигуру. Что-то тяжелое находилось в кармане брюк, возможно, это было оружие.
Машина легко летела вперед, стрелка спидометра установилась на делении сто восемьдесят, меня немного укачало, я согрелась и задремала. Время от времени я открывала глаза, замечала указатели населенных пунктов и опять впадала в полудрему, в надежде, что все скоро закончится, нужно только немного потерпеть. Вопрос – сколько?
"Неизвестно, как обернется дело. Если эти два болвана, Пашка с Мишкой, не успеют, Шалва вывезет меня за границу без паспорта. И не поможет мне никакой радиомаяк, а в горах он совсем перестанет посылать сигнал. А может, мы вообще уже вне зоны его действия, тогда надежда только на себя. Я ведь не почтовый голубь, чтобы вернуться через границу. Значит, мне никак нельзя ее пересекать. Господи, – взмолилась я, – помоги".
Я тряхнула головой, избавляясь от навязчивых мыслей:
– Шалва, нам далеко?
– Еще немного, и мы будем на месте, нас ждут горячий ванна и мягкий постель.
В это самое время на горизонте появились огни.
– Что это, Шалва?
– Владикавказ.
"Елки-палки, совсем времени не остается, – заерзала я, – нужно что-то срочно придумать, чтобы задержаться в этом последнем русском городе".
Огни постепенно увеличивались в размерах, незаметно превращаясь в уличные фонари и рекламные вывески.
Мне вдруг пришла в голову утешительная мысль, что, возможно, Пашка и Мишка ждут меня, и сейчас, вот прямо сейчас нас остановит патруль, меня пересадят в родные "жигули" и увезут домой.
Мы въехали в город, который ничего не заметил и продолжал спать. Нас никто не остановил. Шалва беспрепятственно подрулил к частному дому с высоким забором из дикого камня и загнал БМВ во двор. Кутаясь в его пиджак, я вышла из машины. Лиана увивала вход от калитки до крыльца, тропинка терялась в саду.
– Чей это дом? – спросила я.
Не отвечая на мой вопрос, Шалва достал с притолоки ключ, открыл дверь и пригласил:
– Проходи, Кето.