11
В ту ночь Ив не пришла. Джона, пьяный от адреналина, места себе не находил: сейчас бы рассказать Ив, как все вышло и какое решение он принял в поезде по дороге домой.
Как он ни злился, все же понимал, что главным образом от внезапного разрыва пострадает Ханна, а не ее отец. Надо отучать ее постепенно, как снимают с наркотика.
Вплоть до Рождества он продолжит регулярные визиты. Три с половиной месяца, ничего страшного, он уже вытерпел целый год хаоса. Три с половиной месяца - это четырнадцать недель, при нынешнем его расписании - еще пять или шесть раз съездить. Столько-то он выдержит - ради Ханны, во имя Ханны, в память.
И первую неделю каникул он должен провести с ней. Он мог бы отказаться от своего слова, черт с ним, но страшно было подумать, как Джордж преподнесет это Ханне. Джона больше не желает тебя видеть. Можно заставить Джорджа попотеть, можно вынудить его извиниться, но ехать в конце концов придется.
Угроза сорвать Джорджу отпуск в любом случае была на девяносто процентов блефом: Джоне требовалось увидеть реакцию Джорджа - и свою собственную. Понять, каково это: сказать "нет". И теперь он знал: очень даже ничего самочувствие. Не то чтобы прекрасное, но вполне терпимо. Терпел же он противоположную крайность, когда соглашался на все.
С Рождеством все его обязательства заканчиваются. Начиная с января он сведет посещения, скажем, к одному разу в месяц. Потом раз в два месяца, в три. В апреле у Ханны день рождения, это не обсуждается. А затем - никаких обещаний.
Он хотел поделиться с Ив. Пусть не приписывает заслугу себе - эти мысли давно уже вызревали в его мозгу, - но спасибо, что подтолкнула в верном направлении. Рассказать ей - в какой-то степени подтвердить, как много она для него значит, пусть он пока не совсем - или даже вовсе не - готов признаться ей в любви. "Ты указала мне путь", - скажет он ей. На первых порах этого ведь будет достаточно, чтобы удовлетворить ее?
Джона ждал и ждал. В полночь явился Ланс и прямиком направился к "Плейстейшн".
- Все еще не спишь?
Обрадовавшись возможности отвлечься, Джона отодвинул от себя учебники:
- Бессонница.
- Облом.
С полчаса Джона следил за тем, как Ланс рубится с зомби.
- Как, говоришь, называется эта игра?
- Чувак, здорово, что ты просишь меня заполнить провалы в твоем знании современности, - провалы до самого земного ядра, по правде сказать. Это классика, "Обитель зла".
- Там есть персонаж по имени Бендеркинг?
- Как-как?
- Проехали.
Потерпев многократное поражение, Ланс выключил телевизор и мрачно уставился на темный экран:
- Что-то я без особой пользы провел день.
- Отточил координацию между глазом и рукой.
- Так родители оправдывали видеоигры на рубеже восьмидесятых и девяностых, - кивнул Ланс. - Это подтверждается медицинскими исследованиями?
- Насколько мне известно, нет.
- Беру свои слова назад. Кое-чего я сегодня достиг: съемка продолжается. Мой "Гражданин Кейн".
- Показал бы мне как-нибудь.
- Сию минуту, Верный Глаз! - Ланс выбежал из гостиной.
- Нет-нет, не… У меня еще… Ланс, не надо!
- Дайджест за последние дни. - Ланс вернулся, потрясая диском. - Революционная вещь.
Джона вытерпел четыре минуты Ланса, читающего немецкий киножурнал, - листает словарь, шевелит губами; две минуты Ланса на зарядке; шесть минут Ланса с расческой перед зеркалом; девять минут - Ланс курит, глядя в потолок.
- По-моему, это верно передает, кто я есть.
Тридцать секунд Ланс на экране чистил зубы, и на том терпение Джоны лопнуло. Он готов был заявить об этом вслух, но картинка на экране сменилась - появилась слабоосвещенная гостиная.
Джона Стэм.
- Мое любимое, - прокомментировал Ланс.
На экране Ив шла по диагонали через гостиную. Босая, серая прямая юбка, шерстяной свитер, как всегда. На прошлой неделе она приходила в таком наряде.
- Боже! - задохнулся Джона.
- Разобрать слова трудно, разве что подкрутить звук. В смысле, когда разговаривают. Когда дойдет до дела, будет достаточно громко.
Джона промолчал: его взгляд был прикован к руке в нижнем левом углу экрана. К его собственной руке. Значит, камера где размещалась? Он попытался вычислить - оказалось не проще, чем на лапароскопии.
- Даже интересно, почему никто из соседей полицию не вызвал? Вы, ребята, просто животные какие-то. Можно подумать, тут человека убивают.
Джона смотрел, как Ив взгромождается на него. Они почти выпали из кадра: Ив увлекла его на пол. Не та ли это ночь, когда Ив выбросила его галстук в окно? Та самая: вон полетел.
Хороший был галстук.
- Ты никогда не говорил мне, что склонен к эксгибиционизму, чувак. В том-то и прелесть дружбы, всегда узнаешь что-то новое.
Ив: само терпение. Балерина, которой в партнеры достался гиппопотам. А он… на кого он похож? Напряженный, придурковатый, нелепый… Так смотрятся на мгновенном фото посетители аттракциона, выползающие с чертова колеса. Если показывать людям, как они выглядят в припадке страсти, монастыри живо наполнятся. Ив как-то странно обмякла, перекатившись на бок. Что это - пассивность ? Вот она снова в кадре, верхом на Джоне, и наведенная на резкость камера открыла Джоне что-то новое: Ив пыхтит, работает бедрами, содрогается всем телом, но выражение лица - равнодушное. Пассивность? - спрашивал он только что. Хуже, чем пассивность. Скука.
Он потянулся за пультом, но Ланс отскочил в сторону:
- Погоди, сейчас будет самое интересное.
- Выключи.
- Ты что?
- Я не собираюсь на это смотреть.
- Почему бы и нет?
- Это я. - Джона попытался вырвать пульт, Ланс быстро отступил за шезлонг.
- Ну-ну, - сказал он, в миролюбивом буддистском жесте раскрывая ладони. - Охолони.
- Поверить не могу, на хрен!
- Ребята, вы проделали всю работу, вам и вся честь.
- Я просил не ставить здесь камеру. Куда ты ее засунул?
- Чувак…
- Куда?
Ланс показал: на холодильнике, между полупустыми коробками хлопьев. Как раз там, где он с самого начала запретил прятать камеру. Джона полез за ней.
- Я притащил ее сюда пару недель назад поснимать себя и забыл убрать. А когда взял - смотрю, тут ваши любовные игры. Ну ты и зажигаешь, чувак. Я оторваться не мог, как ты начал шурудить.
- Не был бы ты говном, сразу бы оторвался.
- Чувак, благодаря тебе у меня подписка выросла вчетверо. Ты мой самый популярный блок…
- Какой я тебе блок, на хрен!
- Послушай, при чем тут я, если тебе охота заниматься этим по всей кварти… эй! - Ланс едва увернулся от мандарина, который врезался в стену и оставил на ней пятно Роршаха. - Ты меня покалечишь. Прислушайся к голосу разума, чувак… и поставь это на место.
Высунув руку с "Плейстейшн" за окно, Джона потребовал:
- Дай сюда камеру.
- Камера - всего лишь сосуд, чувак. Ты - художник, который наполняет этот сосуд. Прошу тебя, поставь приставку на пол.
- Ты выложил нас в Интернете.
- Нет, нет! Я стер вас с сервера. Это последняя копия.
- Кто угодно мог скопировать для себя.
- Не, чувак, не… - Ланс вытянул губы трубочкой и выдохнул: - Точно.
- Точно!
- Интернет-видео недолговечно, чувак. Через неделю про тебя и думать забудут, че! Ты ж не какая-нибудь знаменитость.
- Завязывай с камерами.
- Как, совсем? Ты что?
- Тут чтоб больше не было. Никаких камер в гостиной.
- Хорошо. Хорошо. Все, как ты захочешь. Поставь приставку - аккуратнее.
- Камеру!
Со вздохом Ланс передал ему камеру, и Джона вернул "Плейстейшн" на свободный от пыли прямоугольник на телевизоре. Затем выдрал диск и сломал его пополам.
- Чувак, это ни к чему… ооооо, да успокойся же! Жаль, что ты не ценишь собственное творчество. Камеру мне когда отдашь?
Джона швырнул обломки диска в мусорное ведро.
- Мама написала мне на "мыло", - продолжал Ланс. - Она считает, что твоя партнерша притворяется. Все не по-настоящему, думает она. А парень из Куала-Лумпура обиделся, что вырезали оргазм.
Джона одним движением послал камеру за окно, с высоты пятого этажа. Она грохнулась на тротуар против дома, две девчонки, прихлебывавшие из скрытой коричневым бумажным пакетом бутылки, завизжали в испуге. Ланс подбежал к окну, дружески обнял Джону:
- Прости, что расстроил тебя, чувак. Я тебя люблю, Джона.
- И я тебя, Ланс.
- Послушай, есть идея. Давай смотаемся вместе в Атлантик-Сити. Или в Грейсленд. Снимем полнометражку. Сам подумай: у тебя стресс, мне отпуск не повредит… ну что ж ты уходишь, когда я с тобой говорю, это невежливо!
12
Вторник, 21 сентября 2004
"Синяя команда", вторая неделя практики
Всякое сходство, которое могло быть у Симоона с покойным братом, Симоону удалось стереть с помощью хорошего ухода за собой. Плотного сложения, черноусый, с ямочкой на подбородке. В кожаной куртке и в солнечных очках.
- Под Аль Капоне косит. Вот его сторожевой пес. - Белзер открыл другую папку, заполненную отксерокопированными письмами, ходатайствами, решениями суда.
Он хранил у себя фотографии всех, с кем приходилось иметь дело: помогало не путаться в людях и, как он уверял, угадывать их слабые места. Роберто Медина был облачен в дорогой серый костюм с жилеткой, золотая цепь от часов. В целом даже симпатичен, если не считать гигантских бровей. Улыбка уверенного в себе красавчика, щечки латиноамериканской поп-звезды.
- Первостепенный засранец, - прокомментировал Белзер. - Явился ко мне, прошелся по кабинету, все проинспектировал. "Замечательный вид, - сказал. - Приятно иметь такой большой офис. У меня офис маленький, в Бронксе, вы знаете". Как будто мне следовало извиниться за это или впечатлиться, уж не знаю. Пустился рассказывать, как он по вечерам учился в юридической школе. "Работал посудомойщиком". Потом глянул туда, - Белзер ткнул в литографию на дальней стене, - и говорит: "Что это, как мило". Прочел плакат, черт его побери. Представляешь? "Элсворт Келли - какая-то знаменитость?" Я сижу, жду, когда он к делу перейдет, а он читает мои плакаты. "У вас тут словно в музее, - говорит. - Я в искусстве почти не разбираюсь. Государственная школа ". Хрен. Честное слово, сынок, я бы отодрал этого засранца даже охотнее, чем ты сам.
Джона перестал слушать. Он вспоминал, что сказал ему Бендеркинг, когда он отпрашивался на два часа.
Я тебе не мамочка. Не хочешь вкалывать тут - свободен. У каждого поступка есть последствия, и тебе придется иметь с ними дело.
Не хватало только завалить практику по хирургии. И ведь это реальная угроза: парочка четверокурсников, вынужденных проходить практику по второму разу, маячила в коридоре - бледные трупы, Сизифы за нелезущим в горло завтраком. В окончательной оценке суммируются и другие баллы, к тому же еще предстоит экзамен, но если Бендеркинг поставит себе целью раздавить Джону, это в его власти.
Белзер, не жалея своего времени, разъяснил Джоне суть претензий семейства Инигес, подчеркивая технические моменты, благодаря которым, как он уверял, иск провалится.
- Расизм? - переспросил Джона.
- Так он утверждает. Мол, действия Рэймонда сводились к самозащите.
- Она ползла. И - и - откуда вообще им знать? Я там был, а их там не было.
- Эй, парень, меня обрабатывать без надобности. Я просто воспроизвожу слова Медины. Дескать, ты застал эту сцену и решил, что если цветной мужчина - он все время твердит о "цветном мужчине" - и белая женщина подрались, значит, цветной - заведомо обидчик. Не таращься на меня так, сынок, не я же это придумал. Это он говорит. Послушай, что он пишет: "Мистер Инигес соответствовал стереотипным предрассудкам вашего клиента, и ваш клиент счел себя вправе прибегнуть к насилию. За эту ошибку он должен расплатиться". - Белзер поднял глаза. - "Стереотипные представления"! Выразительно сказано! Болтать эти ребята умеют. Медина сметлив - он знает, что ему не выиграть. Но задать белому трепку - уже удовольствие.
- Что вы ему сказали?
Белзер ответил:
- Я сказал ему: "Славно, Боб! Мы вызовем свидетельницей мисс Жжонс и спросим ее, казалось ли ей - учитывая три колотые раны в спине и одну в руке, - что ее жизни угрожает опасность. Думаю, присяжные примут нашу точку зрения, особенно когда я изложу им многочисленные случаи агрессии со стороны Рэймонда, в том числе обвинение, предъявленное ему в 1992 году, - он напал с бейсбольной битой на коллегу, - а из пансиона его едва не выгнали за ссоры с персоналом. Или можно пойти другим путем и выслушать показания помощницы окружного прокурора, которая назвала моего клиента (существует запись этого разговора), цитирую, "одним из храбрейших людей, каких она когда-либо видела". Думаю, мы также убедимся в том, что Рэймонд, чья смерть якобы причинила вашему клиенту, цитирую, "серьезные финансовые затруднения", более десяти лет не платил налогов - и не потому, что уклонялся, а потому, что не имел никаких доходов. Думаю, присяжным полезно будет узнать, что, согласно банковскому отчету, ваш клиент посылал брату пятьсот долларов в месяц на прожитье. Прям голову себе сломал, Боб, что у вас за математика: избавление от убытка в шесть тысяч в год вы объявляете финансовой потерей. Заодно я сообщу присяжным, что вы умышленно направили моему клиенту повестку не по домашнему адресу, а на работу, в больницу, где он лечит тяжело больных людей, тем самым безответственно помешали нормальному ходу жизненно важных для пациентов процедур и нанесли ущерб репутации моего клиента. Также полагаю, что присяжные согласятся: моему клиенту причинены тяжкие моральные страдания и это дает ему право в свою очередь подать иск и требовать компенсации. Уверен, любое жюри присяжных - хоть белое, хоть чернокожее, хоть какого вам угодно цвета - присудит моему клиенту изрядную сумму из наследства Рэймонда Инигеса, то есть за счет вашего клиента". - Белзер примолк, отдышался и подытожил: - Примерно так я ему сказал. Может, не дословно, однако смысл такой.
- И что он ответил? - поинтересовался Джона.
Белзер пожал плечами:
- Увидимся в суде.
К вечеру вторника отсутствие Ив растянулось уже на четыре дня и Джона занервничал. Он то и дело отрывался от учебников и поглядывал в окно. Посылал ей письма по электронному адресу. Господи, пусть бы купила себе, наконец, мобильный, он готов за него платить.
Без нее решимость Джоны быстро слабела. В среду он позвонил Джорджу, что-то мямлил, помирился. Извиняться ни тот ни другой не стал, но оба молча дали понять, что будь у них шанс переиграть тот субботний день, они бы вели себя по-другому. Джона подтвердил обещание провести с Ханной каникулярную неделю - ради Ханны, подчеркнул он, не ради Джорджа. На что Джордж ответил: "Я и прошу ради нее". Повисла пауза. На том разговор и закончился. А он-то рассчитывал определиться раз и навсегда.
Джона раскрыл бумажник и достал клочок картона, оторванный от краешка одной из папок Белзера, на нем он записал домашний телефон Инигеса, пока адвокат наведался в туалет.
Телефон на том конце прозвонил трижды, ответила женщина с голосом диджея. Джона спросил Симона.
- Кто это?
- Знакомый его брата.
Сынок, что ты творишь, нельзя сближаться с ними…
Щелчок - взяли другую трубку. На заднем плане тихонько - саксофон и барабаны.
- Слушаю.
- Мистер Инигес?
- Да. Кто это?
- Я Джона Стэм. - Он передохнул. - Я тот, кто…
- Мне известно, кто вы.
- Извините за беспокойство. Мой адвокат не разрешил мне делать это, но я хотел - хотел попросить прощения за то, как вышло с вашим братом. Вряд ли вы мне поверите, но я вовсе не хотел ранить его. Клянусь. Ничего страшнее со мной в жизни не случалось, и мне очень, очень жаль. Вам, наверное, все равно, но я должен был сказать вам.
Инигес повесил трубку.
Сосредоточиться на занятиях он не мог, провел весь вечер, разыскивая Ив через "Гугл" и получая все те же скудные результаты: Жжонс Ив не найдена; Жжонс И., просто Жжонс - пустышки, вместо этого поисковик предлагал вывести его на старых друзей и одноклассников, Джону уже тошнило от этой заманиловки. Попытка закрыть браузер вызвала шквал всплывающей рекламы: Камеры-шпионы! Вы - миллионный посетитель! Убей кролика и получи MP3-ПЛЕЙЕР БЕСПЛАТНО! Они размножались быстрее, чем Джона успевал их закрыть, и сбой системы он принял как избавление.
Телефонного справочника в доме не было. Люди моложе тридцати пяти ими уже не обзаводятся.
На сайте провайдера не нашлось ни Ив Джонс, ни Ив Жжонс. Ни в Хобокене, ни в Нью-Йорке, ни в пригородах.
Он позвонил сестре.
- Джона-бой, рада тебя слышать.
- И я тебя.
- Добудешь мне лекарств? Буду торговать на работе. Все коллеги принимают успокоительное, одна я не при делах.
- Проблемы со сном?
- Нет. Но иногда я вырубаюсь на несколько часов и прихожу в себя в мотеле на шоссе I-95 без кошелька и нижнего белья. Что у тебя слыхать?
- Хотел попросить тебя посмотреть одного человека в базе данных выпускников Йеля.
Мясисто присосалась на место дверца холодильника, в трубке послышался щелчок открывающейся банки и смачный глоток.
- Самое приятное в беременности - запрещены низкоуглеводные напитки, - сообщила Кейт. - Я уж и забыла вкус кукурузного сиропа.
- Колу нельзя, в ней кофеин, - обеспокоился он.
- Это спрайт, - пояснила Кейт. - Знай свое дело. Так кто у нас из Йеля?
- Я познакомился с девушкой, она училась с тобой на одном курсе, хотел побольше разузнать о ней.
- О, Джона-бой подружкой обзавелся.
- Просто знакомая. - Оправдывается, как шестилетка. Сестры - они доведут.
- Джону девушка нашла, за врача она б пошла.
Он терпеливо ждал.
- Ладно, ладно. Сейчас посмотрю… Боже, ну и беспорядок у меня в кабинете. Приезжай, приберись, а?
- Щас.
- Спасибо, дорогой братик. И я тебя люблю.
Копия матери. Джона словно воочию видел Кейт в роскошной библиотеке на первом этаже, которую она превратила в свой кабинет: стеллажи взметнулись на шесть метров, до самых балок. Когда они с Эрихом купили дом - денег больше, чем надо, а недвижимость падала в цене, - Кейт пошутила: обратятся к книготорговцам, которые поставляют старые, нечитабельные тома на вес.