- А как же? Половину - в общак, как всегда.
- Нормально, - проворчал Хромой. - Мы всю работу сделали, а половину - отдай чужим дядям.
- Не чужим дядям, а своим пацанам, - поправил Бык.
- Слышь, парни, - заговорщицки наклонился к нам Теща, - а может, мы по общаку наш шалман обрежем маленько?
- Как это обрежем? - нахмурился Бык.
- Никто ж не знает, сколько мы стрясли. Сотню на круг кинем - и ништяк. Андрюха не сдаст, верно?
Бык посмотрел на него с сожалением, как на неразумного.
- Знаешь, сколько нормальных пацанов на такой фигне спалилось? Не знаешь? Море! Дорожка-то известная: пацан по первяне протянет фаску - с рук сойдет. Он еще раз дурку забьет - опять проканало. Потом еще, еще, и понеслось! Хавает, не разбирая, крысит, блин, и думает, что никто не сечет, а другие пацаны за его спиной уже шушукаются. И вдруг, раз его - и на правеж! Отнимут все, да еще и опустят... Надо тебе это, нет?
- Да не о том речь, чтоб скрысить, - заступился Хромой. - А о том, что в других бригадах треть засылают, а у нас половину!
В целом дух товарищества был Хромому чужд, но жадность побуждала вмешаться.
- Другие бригады пасутся, а к нам Ходжа приезжает! - возразил Бык строго.
- Он же не бесплатно к нам приезжает, - буркнул Хромой.
- Слышь, парни, - вновь встрепенулся неугомонный Теща, - а давай ореховской братве из андрюхиной доли отдадим! И Ходже тоже. Получится экономия. А то мы на троих пилим, да еще в общак отстегиваем, а он все под себя гребет. В натуре не правильно.
- Ты вчера случайно головой о дно бассейна не ударялся? - спросил я, пораженный его наглостью.
- А че ты жмешься? - принялся стыдить меня Хромой. - Мы за тебя под пули лезем, а ты крохоборствуешь.
- А ты не лезь под пули, - посоветовал я. - Дома сиди, страусов разводи.
- Погодь, не кипятись, - взялся уговаривать меня Теща. - Ты сделай пацанам шаг навстречу, они тебе за это...
- Три в обратку! - перебил я. - Или четыре?! Знаешь, сколько я трогательных баек знаю про отзывчивых пацанов? Слушать устанешь.
- Нашли кого лечить! - засмеялся Бык. - Он губернаторов разводит, а уж вас, если надо, так обдурит, что вообще на нулях останетесь.
- Опять облом! - вздохнул Теща.
- Пропадешь ты через жадность, - мрачно предрек мне Хромой.
- Отцу Клименту нужно подбросить трошки, - вспомнил Бык. - Завтра зарулим к нему, как обратно поедем.
- Ему-то с какой стати?! - возмутился Хромой. - Он вообще не при делах.
- Он при делах! - отрезал Бык. - Он божественные дела делает.
- Да мало ли их, попов разных, всех содержать, да? На праздники и так жертвуем, че еще надо? Я гляжу, ты вообще начал не в ту степь двигаться. Может, тоже в монахи уйдешь?
- В монахи - не прокатит. Не моя масть. А насчет Бога и всякой там другой религии - я к этому очень даже серьезно отношусь.
- В натуре что ль? - удивился Теща.
- Просто я не рисуюсь, крестов с брилами не таскаю, не то что некоторые. А то другие пацаны в церковь на Пасху едут, аж к этой, к паперти "мерсы" подгоняют, плотником!
- Можно подумать, ты пешком в церковь ездишь, - недоверчиво усмехнулся Теща.
- Пешком, не пешком, а понты перед Богом не колочу. Я подальше тачку ставлю и канаю так, скромненько. Старухи вокруг, тетки разные и я промеж них. Бог на меня сверху смотрим и радуется. Гляди, говорит, вон Бык ко мне пришел, овца божья.
- Овца Божья? - переспросил я. - Ты?
- А че ты больно удивляешься? Меня Бог таким сотворил.
- Каким?
- Таким! Вот какой я есть, таким и сделал. Мать - уборщица, отца нет, сеструха старшая еще со школы на дрянь присела, только и мыслей - где травануться. Дома делать нечего, в школе - скучно. Я с уроков, бывало, сбегу и в подворотню! Там шпана, своя романтика. Меня с детства к блатным тянуло, ни один кипеш во дворе без меня не обходился. В двенадцать лет меня уже на учет в комнату милиции поставили как злостного хулигана, а в четырнадцать я на малолетку загудел. Вот и скажи, в чем я виноват? - Он обвел нас взглядом.
- Ни в чем, - подтвердил Теща. - Дай чирик!
- Отвали.
- Тебе нравится так жить? - спросил я.
- Не знаю, - он обезоруживающе по-детски улыбнулся. - Живу как умею. Сколько там на мне грехов - пусть черти считают. Но только одно я скажу: Бог мою правду тоже видит. И плохое мое, и хорошее - все ему известно. Каким он меня сделал, таким и любит! А убьют меня, овцу Божью, он по мне плакать будет!
***
После обеда я позвонил Косумову.
- Наконец-то! - воскликнул он, когда я представился. - Куда ты делся?!
- Извини, задержался. Мелкие неприятности.
- Да, слышал, слышал! Я уж в Уральск звонил, узнать, что творится, а мне докладывают: сбежал во время обыска. Я чуть не упал!
- Кстати, это ничего, что мы такие вещи по телефону обсуждаем?
- Не беспокойся, здесь эта мышиная возня никому не интересна, тут в другом масштабе люди работают.
- А нельзя ли попросить масштабных людей, чтоб они оставили мою мышиную жизнь в покое?
- Можно, можно, - засмеялся он. - Приезжай.
- Куда?
- В прокуратуру, куда еще.
- А меня на проходной не загребут случаем?
- Зачем тебя грести?
- Ну, все-таки я... как бы помягче выразиться...
- В розыске? Подумаешь! Мало ли кого ваши бараны в регионах в розыск объявят, что ж теперь всех ловить, что ли? Им там заняться нечем, а у нас дел невпроворот! Давай скорее, я уже пропуск на тебя выписываю.
- Еду.
Узнав о том, что я собрался отвезти в прокуратуру свою долю, миллион долларов, Бык пришел в ужас.
- Ты че, блин, совсем офонарел? Мозги от табака высохли?! - Бык не курил и считал эту привычку исключительно вредной, гораздо хуже, чем употребление алкоголя. - Ты еще зад вазелином заранее намажь! Да он тебя прямо в кабинете примет! Вякнуть не успеешь - на нарах очухаешься! Это ж даже не мент, это прокурор! Про-ку-рор!
- Не кричи. А как, по-твоему, я должен поступить?
- Откуда я знаю! Но денег с собой брать нельзя, это точно. И стрелку лучше перебить. Назначь ему, допустим, в том кабаке, где мы с Ходжой базарили, там нас хотя бы предупредят, если он облаву задумает.
- Ему нужны деньги, а не я. Пока он их не получит, закрывать меня нет смысла, а после того, как получит, - тем более.
- Тоже верно, - признал Бык. Некоторое время он молча кусал губы, потом вдруг решил: - Я с тобой поеду!
- Зачем?
- Затем! Для подстраховки. Звони своему ментяре, скажи, что с пацаном будешь, с товарищем.
Спорить было бесполезно, да, честно говоря, и не очень хотелось, с ним вдвоем мне было спокойнее.
Косумову сообщение о товарище-пацане пришлось не по вкусу, встречаться при свидетелях он поначалу отказался. Пришлось долго уговаривать, клясться, что товарищ - вовсе не товарищ, а близкий родственник, проверенный, ничего в делах не понимающий и к тому же страдающий полной амнезией. В конце концов, Косумов нехотя уступил.
В прокуратуру нас вез Хромой, Теща сидел рядом с ним, а мы с Быком позади. Оба бандита относились к нашей затее крайне неодобрительно, и в "мерседесе" царило гробовое молчание.
- Здесь тормозни, - потребовал Бык примерно за квартал до прокуратуры. - Дальше не ехайте. Бабки, главное, стерегите. Если через час нету нас - сваливайте! Звоните ореховским и человеку, пусть думают, как нас вынимать.
- Может, все же не полезете в логово? - спросил Хромой.
- Надо! - ответил Бык, убеждая не то его, не то себя.
- Считай, как явку с повинной залепить, - мрачно проворчал Хромой. - Пацаны не поймут.
Теща тяжело вздохнул.
- Чует мое сердце, примут вас, - замогильным голосом возвестил он.
- Не каркай! - сквозь зубы ответил Бык.
Хромой напряженно кашлянул:
- Слышь, а если вас захомутают, то с доляной твоей как быть?
- Пару страусов купи, - посоветовал я. - Пока мы срок отмотаем, они размножатся. Выйдем, а нас целое стадо встречает.
Бык коротко выдохнул и полез из машины.
- Если нормально прокатит, сегодня с телками замутимся, - пообещал он, ставя ногу на тротуар.
- А червонец дашь? - встрепенулся Теща.
- По полтиннику дам.
Хромой не проявил по поводу этого обещания никакого энтузиазма. Вероятно, он уже рассчитал, что если нас все-таки закроют, то он возьмет и больше.
***
Кабинет Косумова находился на том же этаже, что и приемная генерального прокурора, только в самом конце коридора. Выглядел кабинет весьма скромно: тесная прихожка с обшарпанной мебелью и пожилая неприветливая секретарша, которая продержала нас на ногах минут пятнадцать, прежде чем закончила печатать какие-то бумаги и соизволила о нас доложить.
Косумов мимоходом обнялся со мной и пожал руку Быку, не сводя с него настороженного взгляда. Он вообще был довольно напряжен. Поначалу я решил, что это из-за Быка, но, как позднее выяснилось, не вполне угадал.
Бык между тем напустил на себя дурашливость, как он часто делал в общении с представителями власти.
- Гляди, какие потолки высокие, - задрав голову и озираясь, заметил он. - Метра три?
- А черт ее знает, - нетерпеливо пожал плечами Косумов. - Ребята, вы извините, у меня времени в обрез, мне скоро к генеральному бежать, документы нести. Привез, о чем договаривались?
Последний вопрос адресовался мне и, вероятно, был продиктован отсутствием в моих руках чемодана, способного вместить несколько миллионов долларов, которые он от меня ожидал. Я замялся, подыскивая дипломатичное объяснение.
- Три с половиной, - заключил Бык, завершая осмотр. - Не допрыгнешь.
И в доказательство он подпрыгнул, задрав руки наверх. Косумов раздраженно покосился в его сторону.
- Я не решился сюда везти, - ответил я честно.
Косумов с досадой выругался.
- Почему? Чего испугался? Тут - прокуратура, а не блатхата!
- То-то и оно, - вздохнул Бык, примеряясь к новому прыжку. - И бабки отнимут, и закроют.
Косумов насупился.
- Это кто? - спросил он у меня напрямую.
- Я по безопасности, - доброжелательно пояснил Бык, передумав прыгать. - На общественных началах.
- Бандит, что ли? - догадался Косумов.
Бык скроил обиженную гримасу.
- Чуть что, сразу бандит! Я ж тя ментом не обзываю!
- Зачем ты его привез? - спросил меня Косумов сердито. Он начал злиться и в его голосе зазвучал наждачный акцент.
- Это не я его привез, а он меня, - ответил я. - Без него меня бы уже поймали. И деньги тоже он помог мне добыть...
- Ограбил, что ли, кого-нибудь?
- А ты других способов не знаешь? - парировал Бык. - Тоже мне, прокурор!
- Ну и где они?
- Какой ты шустрый, - ухмыльнулся Бык. - Я еще до потолка не допрыгнул, а ты уже грузишь. Бабки в надежном месте, поблизости...
- Вот и везите! - перебил Косумов. - А то устроили какие-то прятки, детский сад, только время теряете. У нас тут сейчас каждый час все меняется: утром одно, а вечером другое. Сегодня я могу вам помочь, а завтра неизвестно, что будет.
- Вторник будет, - сказал Бык миролюбиво. - Или там среда...
Косумов только поморщился, сочтя его шутку глупой.
- Выборы скоро, - выразительно проговорил он.
- Это как-то связано с нашим делом? - спросил я.
- Крупная игра пошла, - продолжал Косумов, понижая голос. - Я-то человек маленький, в стороне стою, а генеральный наш - во как увяз! - Он показал рукой выше макушки.
- Ему-то зачем вся эта политика? - удивился Бык.
Косумов взял со стола пульт телевизора, включил и прибавил громкость.
- Он еще в прошлом году с Березовским зарубился, ордер на его арест выписал, но схватить не успел, кто-то Березовского предупредил. - Косумов говорил так тихо, что нам приходилось вытягивать шеи и напрягать слух. - Тот сбежал, ну и, конечно, Деду нажаловался. Дед шефу голову намылил, пригрозил, что если наш еще раз сунется, куда не просят, то вылетит отсюда, как пробка! Наш сперва перепугался, затих, а после вдруг обиделся. Характер у него бабский, капризный, - прибавил Косумов с долей презрения. - Не боец.
Генеральный прокурор, которого мне случалось видеть на телеэкране, действительно не отличался мужественной статью. Маленький, кругленький, с редкими волосами, тщательно зачесанными поперек лысины, он во время своих выступлений картавил и жеманился.
- Побежал он к Лужкову, - продолжал Косумов. - Тот его с распростертыми объятиями принял, ну еще бы! Генеральный прокурор страны полез в оппозицию, прямо как в Штатах. Только ведь у нас не Штаты, - Косумов покачал головой. - Совсем другой расклад. Дед как узнал, что Лужок с шефом задружились, вовсе озверел! Вызвал нашего к себе и так наорал, что тот со страху заявление написал по собственному желанию. Чуть не плакал, когда вернулся. Я лично его часа два утешал, даже с работы увез в баню париться. - При этих словах Косумов сделал неприличный жест, чтоб у нас не оставалось сомнений в том, что генеральный прокурор утешался в бане отнюдь не паром.
- Давно он написал заявление? - спросил я.
- Да недели три назад. Я еще не очухался от всей этой катавасии, а тут новый поворот. В общем, он в больницу залег, чтоб время выиграть, туда к нему сразу вся оппозиция помчалась во главе с Лужком. Не знаю уж, как они его накручивали, что обещали, но он опять воспрял. Теперь он - главный борец за правду, рвется Ельцина свергать. Каждый день на работу из больницы приезжает, правда тайком. На всякий пожарный не выписывается, продлевает больничный. Но нас собирает, командует, задания раздает - что еще на деда накопать, кого из Семьи в разработку взять. Уголовные дела мы забросили, не до них, с утра до вечера одной политикой занимаемся. Дурдом самый настоящий. Сегодня он как раз по телевизору выступает, будет коррупцию в Кремле разоблачать, а мы ему документы готовим.
- Ну и чем, по-твоему, весь кипеш закончится? - заинтересованно спросил Бык. - Кто кого завалит?
- Откуда я знаю? - многозначительно улыбнулся Косумов.
- Брось, - подмигнул ему Бык. - Уж ты-то все знаешь...
Эта фамильярная лесть подействовала на кавказское самолюбие Косумова.
- Два варианта, - проговорил он. - Либо шах умрет, либо ишак сдохнет.
- Не понял, - сказал Бык. - Можно мне разжевать?
- Могут импичмент президенту вынести. А могут и нашего убрать.
- Как убрать? - вытаращился Бык. - На глушняк, что ль?
- Зачем на глушняк, - снисходительно улыбнулся Косумов. - На пенсию.
- А если он не пойдет!
- Его спрашивать не будут. Подставят на чем-нибудь - и до свиданья.
- На чем же его подставят?
- На телках, на взятках, мало ли! Было б желание, а повод найдется. Это он звонит! - Косумов метнулся к столу и схватил трубку. Выражение лица его сразу переменилось.
- Да, товарищ генерал-полковник! - отрывисто пролаял он, вытягиваясь и выпячивая грудь. - Так точно! Приготовил, как вы велели, папка целая набралась. И по заграничным счетам, и по дочкам, и по поездкам жены. Сейчас? Вы же вроде велели к шести? Раньше решили? Гримироваться надо? Шутите, товарищ генерал-полковник? Зачем такому красивому мужчине гримироваться?! Иду! А по зятю нужны материалы? Бегу.
Он положил трубку, посмотрел на нас и покачал головой.
- Надоело до черта! - пожаловался он, не испытывая никакого смущения по поводу продемонстрированного только что служебного рвения. - Мечешься меж двух огней, не знаешь, где обожжешься. Ну так как мы решим?
Бык почесал в затылке.
- Завтра позвоним, - проговорил он.
- Не надо звонить, - с нажимом возразил Косумов. - Надо привозить. А то поздно будет.
- Вот работенка у ментов! - возмущался Бык, когда мы шли по коридору. - Сидишь на жопе, а тебе со всех сторон бабки тащат. Ходжа, слышь, хоть по стрелкам пыряет, а эти прямо не выходя шуруют. Кстати, ты понял, как он про подставу чухнул?
- Как?
- Да он сам ее и готовит. Забубенит от души дорогому начальнику!
- Ты думаешь?
- Я уверен. И знаешь, что я еще думаю? Все же это он тебя другим ментам слил!
Я промолчал. Честно говоря, сейчас я и сам был готов в это поверить.