- Ну что ж, Виктор Матвеевич, - сказал Кауш, - начнем по порядку: место и год рождения, национальность, семейное положение, место работы… были ли судимы и если да, то за что…
Пысларь, не поднимая головы, спросил:
- Это что, допрос?
- Да, гражданин Пысларь, допрос, - подтвердил Будников.
Кауш от неожиданности чуть не вздрогнул: столько в голосе подполковника, человека добродушного и уравновешенного, как считал он, было жесткости. Пысларь еще ниже склонил голову с остатками седых волос.
Он отвечал на вопросы, следователь заносил показания в протокол. Когда дошли до вопроса о судимости, Пысларь замялся. Потом сокрушенно заговорил:
- Чего уж там, пишите, как есть, все равно узнаете. Дали десять лет, давно это было, когда я механиком в эмтээсе работал. Послал одного знакомого человека к кладовщику купить запчасти, - туманно пояснил он. - Однако уж сколько лет прошло…
- В самом деле, давно, - согласился Кауш, - вернемся к сегодняшнему дню. Расскажите, где были, что делали 16 августа, только поподробнее.
- Где мне еще быть, на работе был. Вообще я должен был с 16-го, с понедельника значит, в отпуск идти, но тут неожиданно слесарь наш, Миша Порецкий, путевку получил, горячую какую-то, меня инженер Гаврилов и попросил еще поработать - дел, говорит, много, жалобы идут. Согласился. Мне ведь вес равно, когда в отпуск. Пришел в контору в восемь часов, техник говорит: пойдешь во двор дома № 89, на Колхозной улице, там уборная засорилась. Прихожу, открываю люк, вижу - все забито, одному не справиться, да и не обязан я один такую работу делать. Вернулся в контору и высказался технику, Махаринец его фамилия, хороший такой парень. Смотрю, Миша в контору заходит…
- Какой Миша? - уточнил Будников.
- Ну Миша этот самый, Порецкий.
- Вы только что сказали, что он получил горящую путевку и ушел в отпуск.
- Я сказал, что он получил путевку, правильно, но что он уехал, не говорил, - возразил Пысларь своим тихим голосом и кашлянул. Кашель был сухой, слабый, типичный для легочного больного. - С 17-го у Миши отпуск, он работал последний день.
- Продолжайте.
- Пришел, значит, Миша, а техник ему: пойдешь поработаешь с Пысларем. Со мной, стало быть. Тот, конечно, заартачился: завтра, мол, в отпуск иду, надо собраться, и все такое. Однако куда денешься, на работе ведь. Пошли мы с ним в дом по Второй Парковой, 30, квартира 5. Там еще старушка была, мать хозяина, что ли…
- А как фамилия самого хозяина?
- Как же, помню, Червинский. Отремонтировали канализацию в ванной - трубы текли. Потом зашли в соседний дом, на углу, по улице Труда, 294. Там в двенадцатой квартире, где Фокша живет, - бачок не работал…
- А кто дома был?
- Женщина какая-то, хозяйка, верно. Потом сам хозяин пришел. Пригласил еще нас пообедать. Сделали свое дело и вернулись в контору. Часа три уже было. Отпускные получили, зашли в магазин, я выпил стакан поды, а Миша - сока томатного. Потом он говорит: "Есть возможность зашибить живую копейку Недалеко, по улице Молодежной, 151, новый дом сдали. Один из жильцов, квартира 23, попросил добавить батареи. Холодно, говорит, зимой будет". Ну пошли, до семи вкалывали, купил я четыре буханки хлеба - и домой. - Замолчав, слесарь выжидательно взглянул на Будникова и Кауша.
- Скажите, Пысларь, - задал вопрос Кауш, - как вы добирались в тот день на работу?
- Обыкновенно, как всегда. До автобусной остановки пешком, а дальше на автобусе.
- А кого из знакомых встретили по дороге? Ведь не вы один ездите в город на работу.
- Конечно, не один, а кого встретил - не помню. Может, и были знакомые.
- Сколько у вас, Пысларь, пиджаков? - спросил Будников.
- Чего, чего? - изумился слесарь.
Удивился необычному вопросу и Кауш, но вида, естественно, не подал.
- Сколько пиджаков, спрашиваю, неужели не понятно?
- Да два всего, - смущенно пояснил Пысларь. - Один - который на мне, а другой по праздникам одеваю.
- А в чем вы были 16 августа?
Пысларь молчал долго, потом растерянно ответил:
- Не припоминаю.
- Не кажется ли вам странным, гражданин Пысларь, - сказал Будников, - такое: вы помните фамилии жильцов, номера домов и квартир, в которых работали в тот понедельник, вы даже помните, что пили в магазине именно минеральную воду, в чем я очень сомневаюсь, это после отпускных-то! А кого встретили из знакомых по дороге - не помните, во что были одеты - тоже не помните. Чем объяснить такую забывчивость?
- Говорю - не помню, значит не помню. - В голосе слесаря можно было уловить раздражение. - А почему - не знаю. Память, видно, ослабла.
- Вы знакомы с Карлом Зоммером? - продолжал допрос Кауш.
- Знаком, конечно, мы ведь соседи, на работу вместе ездим.
- А дочку его, Розу, знаете?
- В лицо, верно, знаю… знал, а так нет.
- Выражайтесь яснее, Пысларь! - взорвался подполковник. - Вас спрашивают, знали вы Розу Зоммер или не знали. Да или нет?
Пысларь испуганно поднял свои неестественно блестящие глаза на Будникова.
- Розу не знал, их много, детей этих, по улице бегает.
- Ну хорошо, - вмешался Кауш, - оставим пока это. А сейчас, Виктор Матвеевич, мы пойдем к вам в гости. Не возражаете?
- В гости? - удивился Пысларь. - Я вас вроде не приглашал.
- А мы так, без приглашения. Обыск у вас делать, Виктор Матвеевич.
Пысларь снова задумался, что-то припоминая, и наконец с усмешкой промолвил:
- А этот самый, как его… ордер у вас есть?
- Ордера у нас нет, Виктор Матвеевич, а вот постановление прокурора о производстве обыска имеется. Вот оно, ознакомьтесь. Ордера же были давно, когда вы в МТС работали. Отстаете от жизни, гражданин.
Гудым с удивлением увидел, что все трое вышли из здания сельсовета, однако ничего спросить не решился. Пысларь шел немного впереди, как бы показывая дорогу, или, возможно, потому, что считал себя уже арестованным.
Свернув на Лиманную, они прошли вдоль каменного забора, миновали пролом и метров через сто, там, где стена обрывалась, Пысларь остановился возле небольшого дома. Недавний ремонт лишь слегка скрашивал его убогий, запущенный вид; во дворе в беспорядке валялись заготовленные на зиму дрова, пустые банки из-под краски, доски и бог знает что еще.
- Не успели после ремонта прибрать, - почему-то счел нужным пояснить хозяин.
Ему никто не ответил, и все молча вошли в дом. Комнаты как бы являлись продолжением двора: здесь тоже был беспорядок.
- Принимай гостей, мать, - угрюмо обратился к жене Пысларь. Худая, преждевременно постаревшая женщина, чем-то очень похожая на своего мужа, растерянно посмотрела на него, перевела взгляд на незнакомых людей и послушно ответила:
- Я сейчас…
- Не трудитесь, не надо, - остановил ее Алексей Христофорович. - Мы совсем по другому делу.
Хозяева дома и понятые, которых попросили присутствовать при обыске, молча наблюдали, как подполковник перебирает старые бумаги на допотопной этажерке, роется в шкафах, поднимает слежавшиеся матрацы… Аурел не мог не отметить, что эту неприятную работу Будников делает высокопрофессионально и без брезгливости.
Обыск уже подходил к концу, когда подполковник, приподняв потрескавшуюся клеенку на кухонном столе, обнаружил акт сельсовета о техническом состоянии дома и копию чека на покупку лесоматериалов. Затем он открыл дверцу кухонного шкафчика, пошарил рукой и извлек довольно большой кусок ткани. Кауш и Будников, всмотревшись, увидели знакомый красно-голубой восточный узор, причудливо вьющийся по белому полю.
- Откуда это у вас? - спросил Кауш.
Ответила жена:
- Перед самой войной, когда Евдокия, старшая наша, родилась, начали готовить ей приданое. Тогда и купили. А как замуж вышла - подарили. Не весь кусок, он большой был. Она занавески сшила, на окна повесила, а когда подвыцвели да изорвались - на тряпки пустила. А я из того остатка занавеску сделала на плиту, но и она прохудилась. Стала на тряпки рвать, в хозяйстве все пригодится.
- Так чьи это тряпки, ваши или дочери?
- Да Евдокия вроде приносила как-то, сказывала, чтобы я постирала.
Провожаемые настороженными взглядами хозяев, Кауш и Будников вышли на улицу.
Дочь Пысларей Евдокия, по мужу Цуркан, жила на той же Лиманной. При обыске в ее доме не обнаружили никакой ткани, хотя бы отдаленно напоминающей изъятую у Пысларя.
В 18.00 В СЕЛЬСОВЕТЕ
Кауш и Будников медленно, устало брели по пустынным в этот послеобеденный час сельским улицам. Им встретилась лишь стайка мальчишек, спешащих по каким-то своим важным делам. Будников обернулся, посмотрел им вслед и задумчиво сказал:
- Вот кому хорошо, Аурел Филиппович. Никаких тебе забот, догуливают каникулы. Торопятся, сорванцы.
Он замолчал, задумался. Быть может, пришло на память голодное босоногое детство в деревеньке на Брянщине, без школы, без каникул; замученный фашистами отец… Кто знает, о чем думал этот устало шагающий немолодой человек.
Молча дошли до сельсовета. Здесь, как и утром, толпились люди, обсуждая сельские новости. При появлении Кауша и Будникова разговоры стихли, небольшая толпа расступилась, пропустила их. В селах новости разносятся быстро, и, кто именно были эти двое, здесь уже знали.
В "штаб-квартире" было прохладно. Кауш присел на стул, вытащил пачку "Дойны" и с удовольствием затянулся.
- Сейчас бы часок соснуть, Алексей Христофорович… - мечтательно протянул он. - Как вы считаете?
- Отличная мысль, но придется повременить.
Кауш лишь вздохнул.
- Как вам понравился Пысларь?
- Как говорят в Одессе - чтобы да, так нет, - в тон ему ответил подполковник. - Пренеприятный субъект.
- Да уж, приятного мало, - согласился Кауш. - Только жалкий он какой-то, этот слесарь…
Будников не дал ему закончить:
- Жалкий? А девчонку разве не жалко?
- Так ведь ничего еще не доказано, Алексей Христофорович.
В комнату вошли Поята и Сидоренко, пропыленные, с покрасневшими от солнца лицами. Было видно, что они даром времени не теряли.
- Намаялись мы со Степаном, сил никаких больше нет. Все село обошли…
- Давайте по порядку, - остановил их Кауш, - так будет вернее.
На долю Сидоренко и Пояты выпал трудный день, заполненный черновой работой, из какой и складываются будни оперативников. Шаг за шагом обходили они дома, опрашивали десятки людей. Захар Хельмицкий, о котором так нехорошо отзывалась старая Амалия, оказался веселым добродушным человеком, вовсе не похожим на злодея. Однако оперативники понимали, что внешнее впечатление еще ни о чем не говорит. Главное - у Хельмицкого было полное алиби: он только вчера приехал, ездил в гости к родственникам в Белоруссию.
Удалось разыскать и следы высокого загорелого блондина и его чернявого товарища со шрамом. Их видел кое-кто из сельчан, когда они направились к дому Трофима Скумпу. И сам этот дом, уединенно стоящий на самом берегу Днестра, и его хозяин пользовались в Покровке дурной славой. Из своих шестидесяти лет Трофим Скумпу трудился на пользу общества менее года. Причем год этот пришелся на тяжелое послевоенное время, когда хитрый Трофим подыскал себе теплое местечко в сельской пекарне. На том и кончилась его трудовая деятельность. Жил он тем, что удавалось вырастить на небольшом приусадебном участке и продать на городском рынке. Основным же источником дохода была сдача внаем комнаты. Сдавал он всем без разбора, документов не требовал. "Для меня самый главный документ, - цинично откровенничал пьяненький Скумпу, - это монета". Гостеприимством отдаленного дома иногда пользовались и сомнительные личности.
Немало хлопот доставляли участковому Трофим Скумпу и его квартиранты. И вот что любопытно: хозяин никогда не скрывал от Пояты, кто именно у него живет, и вообще давал полную информацию о своих постояльцах. Может быть, по этой причине Поята не принимал более действенных мер к старику, ограничиваясь серьезными предупреждениями. И на этот раз Скумпу, выслушав участкового, сразу признался: да, жили у него двое ребят, вчера съехали, куда - неизвестно. Говорили, что студенты из Ленинграда, приехали в Молдавию позагорать, фруктов поесть. Знали ли о том, что Роза пропала? Конечно, все село об этом говорило, да и сам он рассказывал им. Больше старик ничего добавить не мог, и Поята знал, что он сказал все.
- Скорее всего, мелкие аферисты, - прокомментировал это сообщение Будников. - Почуяли, что пахнет жареным, и решили поживиться. Как шакалы, - брезгливо поморщился он. - Однако к преступлению они никакого отношения не имеют. Только последний дурак решится на такой шаг: обнаружить себя после тяжкого преступления.
- Пожалуй, вы правы, - отозвался Кауш, - однако на всякий случай надо дать ориентировку.
Оперативникам удалось наконец побеседовать с трактористом Никитой Фроловым, которого они застали дома. Фролов, если не считать эмоциональной окраски его рассказа, ничего существенного к уже известному не добавил. Зато поливальщик Станислав Борщевич, работавший всю прошлую неделю на этом же массиве, рассказал кое-что любопытное. По его словам, 19 августа на том месте, где позже нашли девочку, никакого трупа не было.
Кауш и Будников переглянулись. Это как будто соответствовало предположению подполковника, что девочку не обязательно убили именно там, где нашли.
- А не ошибается ли этот поливальщик? - высказал сомнение Кауш. - Он придерживался другого мнения на этот счет.
- Все может быть, - задумчиво ответил Сидоренко. - Какой-то странный этот Борщевич. Говорит: что вы ищете, я, мол, знаю, кто это сделал. Спрашиваю: кто? Былинский, отвечает, его дом как раз напротив того пролома стоит. "А почему так думаете?" - "Все так говорят".
- А этому Былинскому, - пояснил Поята, - точно не знаю, но лет восемьдесят, не меньше, едва ноги переставляет…
Будников усмехнулся. Он встречал немало таких детективов-любителей, которые своими советами только путали следствие.
- …И еще Борщевич показал, - продолжал участковый, - что видел утром 16 августа на том участке какую-то девочку, лет десяти. Не Розу, а другую: кто она - не знает. Заметил еще троих мальчишек, которые рвали траву, для кроликов наверное. Там этой травы много, вся улица ее рвет. Потом, говорит, ребят прогнал сторож.
- Это уже что-то, - сказал Кауш. - Нам важно узнать, кто именно был в тот день на этом участке, кто в последний раз видел девочку. Обязательно нужно найти этих мальчиков и сторожа…
- И заодно проверить их, и тракториста и поливальщика тоже, - вставил Будников.
- Проверить, конечно, не помешает, - согласился Кауш, - но не слишком ли мы расширяем круг, Алексей Христофорович? Этак мы и всех жителей улицы проверять станем.
- Если надо - и проверим, Аурел Филиппович. А что прикажете делать? Фактов у нас маловато.
- Да, маловато, но не следует впадать в излишнюю подозрительность. Так мы можем слишком далеко зайти… Безусловно, кого надо - без внимания не оставим. Однако сосредоточимся на Пысларе. Не нравится миг этот человек, чувствую: что-то скрывает.
- Вот именно. С кем ехал в автобусе на работу - не помнит, а ведь, почитай, пол-автобуса - знакомые, во что был одет - не помнит. Зато отлично помнит не только номера квартир, но и фамилии жильцов у которых работал десять дней назад. Розу не знал, хотя живет почти рядом с Зоммерами.
- Да врет он! - воскликнул участковый инспектор. - Девочка чуть ли не каждый день играла с его внучкой. А внучка у Пысларя живет, это всем известно.
- Странная какая-то память у этого Пысларя, избирательная. Помнит то, что ему выгодно, - закончил свою мысль подполковник.
- Вот в этом я с вами на сто процентов согласен, Алексей Христофорович, - сказал Кауш, - хотя не исключено, что номера и фамилии он запомнил, так сказать, профессионально, давно ведь работает слесарем в жэке. Это первое. Второе. Я ведь догадался, почему вы его о пиджаках спрашивали.
- Почему? - хитро сощурился Будников.
- Очень просто. В тот день, когда его допрашивали, жарко было, а он в пиджаке пришел. Зябнет, видно. По утрам же, когда слесарь на работу ездит, сейчас прохладно. Пиджак он должен был надеть обязательно, а в кармане - записки, те самые, что мы нашли. Могли из кармана выпасть, вполне допускаю. В такой ситуации…
- Вероятно, товарищ следователь, - поддержал подполковник, - но с кусками ткани, что у Пысларя изъяли, дело посложнее. Зачем преступнику таскать с собой эти тряпки, да еще оставлять их на месте преступления?
- Положим, тряпки еще не идентифицированы, экспертиза покажет. А вообще здесь какая-то загадка.
Поята заметил:
- Да там всякого хлама полно, мы же видели. Вроде свалки устроили отдельные несознательные граждане. Не мешало бы наложить штраф на некоторых.
- Со штрафом пока подождем, - возразил Кауш. - Вот какая мысль возникла: допустим, преступник принес эти самые тряпки, чтобы выбросить за ненадобностью, увидел девочку… - Он не закончил, но все поняли, что хотел сказать следователь. - И тряпки эти мог принести и не Пысларь, а кто-то из его домашних. Хозяйка, жена? Нет, участие женщины в подобном преступлении исключается. Остаются сыновья, взрослые парни. Так или иначе Пысларь и его родственники - это у нас пока единственная ниточка.
Было решено выяснить до мельчайших деталей, где были, чем занимались в тот роковой для Розалинды Зоммер день, 16 августа, Виктор Пысларь и его сыновья - колхозный тракторист Савелий и рядовой колхозник Иван. Розыскную работу в Покровке должны были продолжить Будников и Поята, а Кауш и Сидоренко - в Заднестровске. Распределяя таким образом обязанности, руководитель группы стремился как бы "подстраховать" следствие от случайных ошибок: Поята будет работать рядом с опытнейшим Будниковым, а Сидоренко - вместе с ним, Каушем. И, кроме того, следователю хотелось самому проверить показания Пысларя. От этого зависело многое.
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ ВИКТОРА ПЫСЛАРЯ
На следующее утро Кауш пришел в прокуратуру, как всегда, раньше Балтаги. "Это и лучше, - подумалось Аурелу, - дел много, никто мешать не будет". Однако он чуть покривил душой. Непосредственного, хотя, может быть, и чуть занудливого, приятеля ему не хватало. Соскучился, что ли. Да и кто лучше Николая знает местные новости и вообще все, что делается на работе. "Однако новости от меня не уйдут, - рассудил Аурел, - а дело надо делать". Он открыл сейф и достал небольшой бумажный сверток, развернул и разложил на столе детское платьице в голубой горошек. При виде этого живого напоминания о судьбе его маленькой владелицы невольно сжалось сердце. Следователь внимательно осматривал важное вещественное доказательство. Но что это? Платье было чистенькое, совсем не похожее на то, в котором нашли девочку. Исчезли следы грязи, пыли, и бурое пятно на подоле как будто стало светлее. Платьице два дня назад принесла санитарка морга. Он тогда только мельком взглянул на него и сунул в сейф. Кауш еще раз осмотрел платьице. Похоже, что его выстирали, и тщательно. Но кто и зачем?
Он снял телефонную трубку, набрал номер судмедэкспертизы.
- Не удивляйтесь моему вопросу, Ольга Петровна. Скажите, никто из ваших сотрудников не стирал платье?
- Какое платье? - не поняла эксперт.
- То самое, в которое Роза Зоммер была одета.
Помолчав, эксперт с некоторой даже обидой ответила: