- И охота тебе, Карл, старое вспоминать… что было, то было. Да и зачем товарищу следователю это знать? - И, обращаясь уже непосредственно к Каушу, продолжала: - Что-то долго вас видно не было. Неужели нашли того злыдня?
- Пока нет, к сожалению, - сдержанно отвечал Аурел, - но поверьте, Эвелина Францевна (к счастью, он не забыл, как ее зовут), делаем все, что от нас зависит.
- Вижу, вижу… - в голосе женщины звучал упрек. - Вот бригадиршу зарезали, а где тот убийца? Ищи ветра в поле. Правильно Петя говорил: "Не найдут того, кто Розочку погубил, слабоваты наши сыщики, вот американская полиция в два счета разыскала бы…"
Зоммер испуганно взглянул на жену и пробормотал:
- Замолчи, Эва, прошу тебя.
- А почему я должна молчать? Я что, неправду говорю? Пусть слушает следователь. Не боюсь никого.
Кауш действительно слушал, и слушал с большим интересом.
- Какой Петя? - спросил он на всякий случай, хотя понял, что речь шла о соседе.
- Сосед наш, Краус Петр, он знает, что говорит, зря не скажет. Так и получилось. Когда Витьку Пысларя посадили, он сразу сказал: отпустят. Как в воду глядел.
- Да ваш сосед просто детектив какой-то, - сделал попытку пошутить следователь, хотя ему было совсем не до шуток. - Когда велось расследование, я вас предупредил, чтобы никому ни слова о том, о чем мы говорили. Скажите, только честно, вы ни с кем не делились?
- Ни с кем… Да и зачем? - пожал плечами Зоммер.
Жена его молчала, делая вид, что занята младенцем, которого она продолжала держать на руках.
- Что же ты молчишь, Эвелина? - тревожно спросил хозяин.
После некоторого колебания она смущенно сказала:
- Никому, только Пете… Уж очень он переживал…
Кауш попрощался с семьей.
Через несколько минут он уже беседовал с женой Крауса Гертрудой. Разговор не получался. Гертруда отвечала на вопросы неохотно, держалась скованно. Такое поведение женщины, муж которой только что арестован, было вполне объяснимо. Вместе с тем следователь чувствовал: она что-то скрывает, уходит от ответа по существу. По ее словам, в поведении мужа ничего подозрительного не было: выпивал в меру, зарплату отдавал до копейки, она даже сама ее получала. Возможно, и гулял с другими женщинами, но она не придавала этому значения. Замуж за Крауса вышла в Удмуртии, там и двое мальчиков родились. Потом переехали в Покровку, дом построили с помощью совхоза. Вот, собственно, и все, что узнал Аурел от женщины с невыразительным, скучным лицом.
Кауш чувствовал, что Гертруда сказала далеко не все о своем муже, а когда узнал, что родом она из одного с ним села, совсем уверился в этом. Живя в одном селе со своим будущим мужем, Гертруда не могла не знать, что он делал во время войны. В селах ведь все на виду.
Вернувшийся из Бадена майор кое-что разъяснил. Мало кто помнил в селе Краусов. Хорошо, что тамошний участковый, толковый парень, помог, разыскал, кого надо. Жила в селе бывшая семья Теодора Крауса. Девять детей. Подследственный был самым младшим. Говорили, что служил в фашистской армии, видели его в форме. Подробностей собрать не удалось.
- Да, не густо, - сказал Кауш, - немного мы о нем знаем. Этот человек пока загадка. И мы ее обязаны разгадать.
После обеда секретарша прокуратуры положила на стол следователя конверт, который доставил нарочный из совхоза. В конверте была характеристика на рабочего совхоза Крауса П. Т.
"…Нормы выработки выполнял при условии систематического контроля над ним. Бывали случаи некачественного выполнения заданий. В общественной жизни никакого участия не принимал. Был замкнут и с презрением относился к активным передовым рабочим. Был груб с рабочими, за что неоднократно получал замечания. Часто высказывал недовольство порядками в стране. Свое недовольство прямо связывал с низкой, по его мнению, оплатой своего труда. Хотел работать меньше, а получать больше. Восхвалял западный образ жизни. Авторитетом среди коллектива не пользовался…"
Сведения, которые раздобыл Поята, никак не расходились с этой характеристикой, а лишь дополняли ее некоторыми фактами. Привезли однажды в бригаду секаторы, изготовленные в ГДР. Краус повертел в руках один, другой и небрежно бросил: "Дрянь. Вот секаторы фирмы "Золинген" - это вещь". Рабочие это запомнили, как запомнили и другие подобные высказывания.
- Не наш человек этот Краус, - заключил свой доклад участковый.
- Наш или не наш, это разговор особый, и к нему мы еще вернемся. А пока давайте изучим версию Краус - Сухова. Что-то экспертиза затягивается, надо попросить ускорить.
Однако просить не пришлось: акт судебно-медицинской экспертизы вскоре был получен. В нем говорилось:
"Кровь Суховой Н. П. относится к группе 0 альфа-бэта (I). Кровь подозреваемого Крауса П. Т. относится к группе A-бэта (II). В пятнах на серой вельветовой куртке обнаружена кровь человека. Она по своим групповым свойствам относится к группе 0 альфа-бэта (I). Т. о., кровь на куртке могла произойти от Суховой Н. П. или от любого другого лица с одноименной группой крови и не могла произойти от Крауса П. Т.".
В содержимом, извлеченном из-под ногтей подозреваемого, были обнаружены следы крови той же группы, что и у убитой. Эксперты, расколов деревянную ручку кинжала, установили, что затекшая сюда кровь - той же группы, что у Суховой.
Папиросы "Север", найденные на месте преступления и изъятые у подозреваемого, были выпущены одной партией, о чем говорили совпадающие цифры на мундштуках и состав бумаги и табака.
"Интересно, что ты теперь скажешь?" - думал Кауш, вглядываясь в немного осунувшееся лицо Крауса, которого привели к нему в кабинет на допрос. Подозреваемый спросил:
- Сколько меня еще будут держать под замком? Если вы обвиняете меня в том, что я хранил этот старый обрез, из которого даже ни разу не выстрелил, то почему не передаете дело в суд? Я буду жаловаться прокурору.
- Жаловаться, конечно, ваше право, - спокойно отвечал следователь. - Но вот какое дело… Я обвиняю вас, Краус, кроме незаконного хранения оружия, еще в одном преступлении.
Краус поднял свои водянистые глаза и тотчас отвел их в сторону.
- В каком же еще? - спросил он глухо.
- В убийстве Суховой. Почему вы ее убили?
- Никого я не убивал, вы мне это дело не клейте, гражданин следователь.
- Ну хорошо, начнем по порядку. Ваше алиби не подтверждается.
- Что еще за алиби? - недовольно проворчал Краус.
- А то, что вы в момент убийства находились в другом месте.
- Да мало ли где я мог находиться… Мне что, справки надо было брать? Может, вы мне объясните, гражданин следователь? - В его голосе звучал вызов.
Каушу захотелось ответить резко, однако он сдержался:
- Давайте договоримся, Краус: вопросы задаю только я. Вы меня поняли?
Подозреваемый нервно заерзал на стуле. "Нервишки сдают", - отметил Кауш.
- Чего уж не понять, кто силен, тот и прав.
- Ошибаетесь. Силен тот, кто прав. Однако мы несколько отклонились. На вашей куртке экспертизой обнаружена кровь…
- Ну и что из этого? Палец порезал.
- Не торопитесь, я не все сказал. Группа крови не ваша, а Суховой. И на ноже, и под вашими ногтями тоже. За что вы убили бригадира? И помните - чистосердечное признание может облегчить вашу участь. Советую подумать.
Водянистые глаза Крауса зажглись такой злобой, что следователю стало не по себе. То, что он так тщательно прятал, прорвалось наружу.
- Да, я убил ее! - почти закричал он.
В дверях тотчас показался конвойный, но следователь сделал знак, чтобы он удалился: он понимал, что такой момент может больше не повториться.
- Да, я убил Сухову, - повторил Краус, - и если бы в тот день мне попался кто-нибудь из ее любимчиков, убил бы и его. Сердце не могло выдержать те обиды, которые мне нанесла Сухова со своими любимчиками. Она сама воровала и окружила себя ворами. Вместе воровали фрукты, вместе пропивали деньги, одна шайка-лейка. Она посылала своих любимчиков на самые легкие работы, а платила в два раза больше. Меня заставила скирдовать сено, а на полив послала своего любимчика, этого мальчишку сопливого, Устимовского Кольку. Он без году неделя в бригаде, а уже с вымпелом ходит. Передовик. Жена пошла за моей зарплатой, приходит и говорит: "Люди деньги загребают, а ты копейки". Я ей отвечаю: "Давно вижу такую несправедливость, а ничего сделать не могу". А потом мы Сухову на пенсию провожали, так ее подхалимы чего только не наговорили про нее… Слушать противно было. Думал, уйдет, наконец, с работы Надька. Нет, осталась, стерва. Выпил, значит, я, завернул нож в платок, положил в карман, и все…
Старое ружье выстрелило. Кто знает, быть может, это был не последний выстрел?
ЗАКОН ПАРНЫХ СЛУЧАЕВ
Итак, вина Крауса была установлена, и не только его признанием, но и объективными данными. Однако следователь не торопился передавать дело в суд. Он интуитивно чувствовал, что этот человек мог совершить и то, другое, нераскрытое преступление. Подозрения его усилились, когда пришел наконец ответ из информационного центра МВД СССР. Оттуда сообщали, что Краус П. Т., уроженец села Баден Раздельнянского района Одесской области, 24 августа 1947 года военным трибуналом войск МВД Приволжского округа был приговорен по статье 58-а УК РСФСР к 25 годам лишения свободы. Никаких подробностей в справке не сообщалось. "Где теперь архивы этого трибунала? - думал Кауш, перечитывая справку. - Попробуй найди. Но искать все равно надо…"
Он прочитал справку Мировскому и Пояте и спрятал ее в коричневую папку.
- А что это за статья - 58-я? - с интересом спросил участковый. - В нашем республиканском кодексе ее вроде и нет?
- Вы правы, лейтенант, 58-й нет сейчас и в кодексе Российской Федерации. Давно такая была, когда вы еще в школу бегали, не удивительно, что не слышали. Измена Родине - вот что это за статья. В новом кодексе это преступление классифицируется по другой статье.
- Но ведь Краус давно в нашем селе живет. Когда же он успел срок отбыть? Неужели сбежал?
- Маловероятно. Скорее всего, под амнистию попал. Впрочем, выясним.
- И учтите, - вступил в разговор майор, - если бы он сбежал, то вряд ли приехал бы сюда. Ведь родное село рядом, он понимал, что здесь будут искать в первую очередь.
- Все узнаем, товарищи. А пока давайте посоветуемся вот о чем. Существует в криминологии так называемый закон парных случаев…
- Знаю, изучали когда-то в школе милиции, - вставил майор. - Насколько я понимаю, вы хотите сказать…
- Да, именно это я хочу сказать, Владимир Иванович, - продолжил свою мысль следователь. - Между убийством Розы и убийством Суховой существует, вернее может существовать, связь. Оба преступления совершены с особой жестокостью, одним, так сказать, почерком, причем поблизости от рабочего места Крауса. Агглютиноген A, обнаруженный в свое время в пятне на платье девочки, присущ группе его крови - A-бэта (II). И вот еще что. Вызывает немалое подозрение сравнительно быстрое и полное признание Краусом своей вины в убийстве Суховой. Складывается впечатление, что он хочет помочь следствию.
- Помочь следствию? - с удивлением переспросил лейтенант. - Что-то я вас не понимаю, Аурел Филиппович. Зачем это ему?
- Затем, чтобы побыстрее передали дело в суд. Понимает, что "вышку" ему вряд ли дадут, учтут еще и полное признание. Именно на это он рассчитывает. Даже жалобой прокурору грозил: почему тянем со следствием. Хитер, ничего не скажешь. Получит срок - и дело с концом… Никто больше не вспомнит о Краусе. А этот повышенный интерес его к расследованию? Жена Зоммера по своей доверчивости ему все выбалтывала. Он был все время в курсе дела! Далее. Этот Краус, видно, человек чрезвычайно жестокий, мстительный, завистливый, коварный, словом - законченный негодяй. И вдруг проявляет такое участие в горе, которое постигло Зоммеров. Это тем более странно, что незадолго до этого он поссорился с ее отцом. Причина ссоры нам неизвестна. Оба молчат, и это заставляет думать, что поводом послужило не мелкое недоразумение, которое вполне объяснимо в отношениях между соседями, а нечто другое. Но что именно? Краус арестован и полагает, видимо не без основания, что причина ссоры будет свидетельствовать не в его пользу. Но почему молчит Зоммер?
- Боится этот Зоммер. Я так думаю, Крауса боится, он вообще не из храбрых, - высказал предположение Поята. - Вы, Аурел Филиппович, говорили, что Карл все спрашивал, сколько могут дать за хранение обреза. Он, наверно, рассудил: выйдет сосед через пару лет - глядишь, и дом загорится. Иди докажи, кто поджег. Знает, с кем дело имеет. Зря вы ему сказали, что Крауса арестовали за этот самый обрез. Нужно было прямо - что за убийство посадили.
- Эх, лейтенант, - укоризненно покачал головой Кауш, - на что вы меня толкаете? Мягко выражаясь - на дезинформацию. Крауса мы ведь тогда взяли за незаконное хранение оружия.
- Не знаю, как это называется, но нужно было так сказать, - не отступал Поята. - Для пользы дела.
- Лучше всего делу служит правда, - негромко ответил следователь, не столько лейтенанту, сколько самому себе, и добавил: - Вроде все. Будут замечания?
- У меня есть. - Мировский полистал свой блокнот. - Докладывал я начальнику управления о деле Крауса, он и говорит: "Знакомая фамилия". А память у нашего полковника феноменальная. "Подними дело Зильберштейна, зубного техника, его пять лет назад в Заднестровске убили. Кажется, по этому делу какой-то Краус проходил". Порылся я в архиве управления и нашел то дело. Тоже страшное, скажу я вам… Вы, Аурел Филиппович, тогда здесь не работали, поэтому можете и не знать, - как бы извиняясь за свою осведомленность, добавил майор.
- Не томите, Владимир Иванович, ради бога, - взмолился Кауш.
- Этот Зильберштейн, человек немолодой и довольно состоятельный, как и положено, впрочем, зубному технику, жил один. Специалист он был опытный и в клиентуре недостатка не испытывал. И вдруг однажды утром нашли его в квартире мертвым. Убивали его, как показала экспертиза, долго и мучительно. Очевидно, пытали, чтобы показал, где золото, деньги спрятаны. Ничего не сказал старик, а ценности в квартире были, и немалые. Это при осмотре обнаружили. Ну, стали раскручивать… Дверь не взломана, замок в порядке. Скорее всего, знакомые техника или пациенты его прикончили. Он старик был осторожный, чужим дверь не открывал. Установили: среди пациентов был и Краус. Допросили его. Улик собрать не удалось, и приостановили дело. Вот я и подумал: может, сейчас самый момент его возобновить?
- Возможно, возможно… - задумчиво произнес Кауш. - Только мы ведь никакими фактами не располагаем, одни предположения. Этого Крауса голыми руками не возьмешь.
- А мы осторожно, легонько так его пощупаем. Как будет реагировать - это важно.
- Ладно, если легонько, можно попытаться. Его недавно перевели в СИЗО, в Кишинев, так что вы теперь с ним вроде как земляки. - Следователь улыбнулся. - Вот и займитесь им, Владимир Иванович. А мы с лейтенантом здесь поработаем. Надо установить, чем он занимался в тот день, когда девочка пропала.
Легко сказать - восстановить во всех подробностях, час за часом, день, после которого два года минуло. "Тут и неделю спустя до истины не всегда докопаешься. - Аурел вспомнил путаницу с нарядами в злополучном жэке. - Да и едва ли наряды в совхозе сохранились". Однако учет труда, не в пример жилищно-эксплуатационной конторе, здесь оказался на высоте. Пожилая бухгалтерша достала из шкафа толстую кипу нарядов и выложила ее на стол. Кауш и Поята перебирали пожелтевшие от времени листки, пока не дошли до 16 августа. Из наряда следовало, что в тот день Краус работал на поливном аппарате с 13 до 19 часов. Под нарядом стояла подпись бригадира Суховой.
Поята сказал:
- Все ясно, Аурел Филиппович, можно идти.
Однако Кауш не торопился. Он решил проверить наряды и за последующие дни. Обратил внимание на наряд за 17 августа. Фамилии Крауса в нем не значилось, выходит, не работал. Один только день. Дальше его фамилия замелькала снова. Заболел? Но что за однодневная болезнь? Аурел вспомнил слова Гертруды: за годы их совместной жизни Краус ни разу не болел. Почему поливальщик в тот день не вышел на работу? Сухова уже не скажет, сам же он может придумать все что угодно. "Жена? - Без всякой симпатии Кауш вспомнил скучное лицо Гертруды. - Странно ведет себя эта женщина. То ли что-то знает о своем муженьке, то ли выжидает".
- Пошли, лейтенант, в бригаду.
- В какую бригаду? - не сразу понял Степан.
- Суховой.
Галину Величко, учетчицу, они застали за рабочим столом. Девушка перебирала костяшки счетов.
- Много работы? - сочувственно поинтересовался следователь.
- И не спрашивайте. А запускать никак нельзя, потом концов не найдешь.
- А мы как раз и пришли за одним из таких концов, милая Галина. Вы не помните, почему Краус не вышел на работу два года назад, 17 августа?
Задавая этот вопрос, Кауш не ожидал, да и не мог ожидать, точного ответа. Оказалось, что девушка помнит многое из того, что предшествовало этому дню.
- Видите ли, 17 августа Краус работал…
- То есть как работал? - удивился Поята. - В наряде его фамилии нет…
- Подождите, лейтенант, - остановил его Кауш, - разберемся. - И подумал: "Неужели и здесь повторится неразбериха с этими самыми нарядами? Прямо наваждение какое-то…"
Однако никакой неразберихи не было. Скорее напротив.
…В тот день бригадир Сухова, как обычно, обходила участок. Ее опытный хозяйский глаз зорко подмечал малейший непорядок. Она обратила внимание на огромную лужу воды, которая скопилась возле поливного аппарата Крауса. Лужа свидетельствовала о том, что к аппарату давно никто не прикасался. Самого же поливальщика поблизости не оказалось. Такого грубого нарушения Сухова простить не могла, да и не в ее характере было закрывать глаза на подобные вещи. После обхода она дала указание учетчице:
- Завтра не включай Крауса в наряд, сегодня он в прогуле. Пусть завтра и отработает прогул.
- А к концу дня, - вспомнила девушка, - прибежал Краус, возбужденный такой, и говорит бригадиру: так мол и так, Надежда Павловна, виноват, прогулял, но причина уважительная. - Я, - говорит, - в любой день отработаю, хоть в воскресенье, только из наряда не вычеркивайте.
- Так и сказал? - недоверчиво переспросил следователь словоохотливую Галину. - А вы ничего не путаете? - Ему показалось странным, что девушка запомнила такие детали, даже и при отличной памяти.
- Почему я все запомнила? Краус сказал тете Наде, что день рождения у него был, вот и загулял. Отмечал, значит. Оно и видно было, что выпивший. Вот потому и запомнила: не один год вместе работали, а о своем дне рождения раньше он и не заикался. Никогда не отмечал в бригаде, не то что другие… Скрытный, нелюдимый какой-то.
- Что ответила ему Сухова?
- Сказала: "Молодец, сам признался, завтра и отработаешь прогул, не поставим тебя в наряд". Он обрадовался, я даже удивилась: с чего бы это, большое ли дело…
- Большое, милая девушка, очень даже большое, - весело сказал Аурел. - Вы даже не представляете себе, как нам помогли. Спасибо!
Ничего не понявшая Галина долго смотрела вслед удалявшимся мужчинам и потом снова ловко задвигала костяшками счетов.