Я остановился возле трехэтажного здания клуба. Нижние окна были освещены. Карпов кряхтя выбрался из машины, застегнул куртку и насупился, готовясь к тяжелому разговору. Зато Виктор был бодр и даже как-то загадочно улыбался своими влажными пунцовыми губами.
- Идея мне одна в голову пришла, - заговорил Виктор, заговорщицки понижая голос. - Знаешь, что нужно с этим клубом сделать? У тебя электрик есть? Я имею в виду, проверенный, который тебя не сдаст? Есть? Вот и хорошо. Пусть устроит здесь короткое замыкание. Аккуратненько так, с небольшим возгоранием. Только смотри, не спали здание, оно еще, может, пригодится! Вызывай пожарных, отключай свет и отопление, дескать, пора проводку менять. Понял меня? Чтоб не от нас запрет исходил, а в результате, так сказать, стихийного бедствия.
Мне показалось, что Карпов поежился. Все-таки он жил здесь и, наверное, частенько сам посещал клуб вместе со своим семейством. Но возражать не посмел.
- Сделаем, - коротко ответил он, отводя глаза и низко наклоняя свою крупную голову.
3
Тех, кого мы приехали давить, было человек около пятнадцати. Большинство из них составляли мужчины с упрямыми, грубыми деревенскими лицами. Они смотрели на нас неприязненно. Женщины казались несколько мягче, хотя приветливостью тоже не лучились. Забастовщики разместились за длинным столом в кабинете директора. Они прихлебывали чай, с хрустом разгрызали дешевые сушки, кашляли и негромко переговаривались. Думаю, нервничали они не меньше нашего.
Рогову я узнал сразу, без труда - она выделялась из толпы. Это была черноволосая женщина лет тридцати пяти, очень худая и высокая, не столько красивая, сколько яркая. Цыганская кровь давала себя знать смуглой кожей и пронзительными черными глазами, сейчас - неприязненными и колючими. Назвать ее вслед за Карповым Милкой у меня не повернулся бы язык.
Из прочих я был знаком лишь с директрисой клуба, да и то поверхностно. Кругленькая, жизнерадостная, с восторженным выражением лица и ямочками на щеках, она и в старости не теряла детской непосредственности. При виде нас вскочила и засуетилась.
- Проходите, проходите, - подбегая к нам, заговорила она. - Пальто вот сюда можно повесить. Вы меня, конечно, не помните, Виктор Эдуардович? Мы с вами в Уральске встречались, на Дне нефтяника. Меня зовут Людмила Серафимовна. Разрешите, я вам присутствующих представлю.
- Бесполезно, - перебивая ее, отмахнулся Виктор с присущим ему пренебрежением к светским условностям. - Только время терять, все равно на сухую ничего не запомню. Тем более, что вас вон какая банда собралась! Давайте лучше выпьем, тогда и знакомство само пойдет.
Приблизившись к столу, он принялся доставать большие бутылки из пластикового пакета. Шокированная старушка обмерла. Заговорщики зашевелились.
- Мы сюда не пить собрались, - с нажимом произнес кто-то. - А серьезные вопросы решать. Нас на стакан не купишь!
Вероятно, это и был Ишуткин. Я не был уверен в правоте Карпова, назвавшего его гамадрилом. У Ишуткина был низкий лоб, густо заросший курчавыми темными волосами, глубоко посаженные глаза, приплюснутый нос и кустистые брови. Возможно, Ишуткин больше походил на шимпанзе - я не очень разбираюсь в породах обезьян. На вид ему было лет под сорок. Он был среднего роста, с длинными руками, жилистый и злой.
- Ты чего с порога людям хамишь?! - одернул его Карпов.
- Значит, заслужили, - ответил Ишуткин дерзко.
Карпов и впрямь был на редкость выдержанным человеком, если терпел несколько лет, прежде чем дать Ишут-кину в лоб. На его месте я бил бы Ишуткина каждый раз, когда видел, вместо приветствия и на прощание. Пусть это не улучшило бы его манер, но, по крайней мере, приносило бы мне моральное удовлетворение.
- Ну вот, - огорченно развел Виктор руками. - Сотню верст отмахал, в аварию угодил, а со мной даже выпить не хотят. Встретили, называется!
Я знавал немало людей, сказочно разбогатевших во время новой русской революции. Все они были превосходными актерами. Те, кто не владел талантом лицедейства, не пережил шальные девяностые годы. Виктор, только что приказавший избить двух неотесанных автолюбителей, а после еще и сжечь клуб, смотрелся сейчас простодушным гостем, которого незаслуженно обижают хозяева. В нем даже проступила какая-то безответность.
- Да пусть мужики выпьют немного, - подала голос Рогова. - Ничего страшного в этом нет. А мы компанию составим.
Она говорила спокойно, хотя не сводила с Виктора изучающего, острого взгляда.
- А вдруг они провокацию задумали? - как-то ревниво возразил ей Ишуткин. Он упорно не желал давать нам шанса.
- Само собой, - подхватил Виктор. - Я водку-то давно выпил, а в бутылки воды налил.
Рыжий здоровяк, сидевший в центре стола, прыснул, остальные тоже улыбнулись. Одно очко Виктор отыграл. Ишуткин бросил на него свирепый взгляд.
Две женщины в конце стола поднялись, собрали чашки с остатками чая и отправились их мыть. Я в это время неприметно осмотрел собравшихся. Мужчины были одеты в измазанные ватники, свитера и сапоги. На рыжем здоровяке под ватником была тельняшка, а на запястьях красовались татуированные якоря, видимо, когда-то он служил во флоте. Рядом с ним расположился сутулый лысый старичок с внешностью прожженного бюрократа, в ветхом, лоснящемся костюме и мятой белой рубашке, застегнутой на верхнюю пуговицу. Он с хитрецой косился на нас, будто припасал нам какую-то неприятность. Был еще совсем юный перепуганный мальчонка с бусинками раскосых глаз, должно быть, татарин или казах, и курносая миловидная девушка с длинной русой косой. Вообще компания подобралась довольно пестрая. Такую разномастную толпу не могла сплотить дружба. Ее объединяла ненависть к нам.
Женщины вернулись с чистой посудой, и Виктор с Карповым разлили водку по чашкам.
- А кроме водки ничего нет? - поинтересовалась курносая девушка, морщась от спиртового запаха.
- А ты не нюхай, - посоветовал ей Карпов. - Ты так пей, молча. Ну, за знакомство! - объявил он, поднимая чашку.
Карпов, Виктор и я все еще стояли. Глядя на нас, мужчины тоже поднялись и потянулись чокаться. Женщины остались сидеть.
- Вы уж извините, что закусить нечем, - сухо сказала Людмила Серафимовна. Как дама строгих правил, она, похоже, не могла оправиться от того, что встреча развивалась по самому неприличному сценарию. Точнее, совсем без сценария, как попало.
- Нам не впервой, - заметил Виктор и подмигнул рыжему здоровяку. Тот почесал грудь под тельняшкой и одобрительно крякнул.
Мужчины выпили до дна и зажевали сушками, а женщины лишь пригубили и отставили чашки в сторону.
- Значит, это ты собрался добычу останавливать? - весело обернулся Виктор к Ишуткину.
Его ребячливый, задиристый тон показывал, что в реальность подобных угроз он не верил. Однако Ишуткин не принял столь легкомысленной интонации.
- Не я, а коллектив! - парировал он сурово. - Народ так решил.
- Коллектив, говоришь? - как будто удивился Виктор, поочередно оглядывая забастовщиков.
Курносая девушка смутилась и покраснела, две другие женщины отвели глаза. Раскосый мальчонка тоже завозился, пытаясь спрятаться за чью-то спину. Зато старичок воспрянул, даже как-то обрадовался. Остальные мужчины сидели угрюмо, положив на стол кулаки с грязными ногтями. Судя по выражению их лиц, Виктор им не нравился и его шутливость они считали неуместной.
- На общем собрании так постановили, - наконец произнес кто-то. - Единогласно проголосовали.
Растопить лед Виктору не удавалось. Он на ходу поменял тактику.
- Неужто вы такую бучу подняли только из-за того, что я вам зарплату на пару недель задержал? - укоризненно проговорил он. - Я ведь в срок хотел рассчитаться, деньги уже приготовил, платежки подписал, да не успел. Налоговая полиция счета у нас арестовала. Слыхали, наверное, что они против нас затеяли?
Теперь он говорил с ними доверительно, по-свойски, показывая, что никаких секретов от них у него нет и камня за пазухой он не держит.
- Слыхали, конечно, - отозвался здоровяк, втягиваясь в диалог. - Вот только не поймем, с чего это на вас насели.
Но Ишуткин был начеку.
- Об этом мы после поговорим, - жестко отмел он миролюбивые инициативы Виктора. - А насчет зарплаты раньше надо было беспокоиться. У нас нынче другие требования созрели.
- Какие же? - удивленно поднял брови Виктор.
Ишуткин наморщил низкий лоб, сосредотачиваясь.
- Приватизацию будем отменять! - объявил он. - Народное имущество, стало быть, возвращать. Такая перед нами теперь стоит задача.
У Виктора округлились глаза.
- Чего вы намерены отменять? - переспросил он, не веря своим ушам.
Ишуткин не дрогнул.
- Сам знаешь, чего! - отчеканил он. - Ты государственную нефть незаконно захватил и думал, мы тебя всю жизнь терпеть будем?! Вот хрен ты угадал! - и он, перегнувшись через стол, сунул кукиш под нос Виктору.
Наглость, с которой он держался, была ошеломляющей. Я не разу не видел, чтобы кто-то вел себя так с начальником. Виктор обернулся на меня, ища поддержки, но я и сам был огорошен. Самым скверным было то, что развязность Ишуткина, не встречая нашего отпора, могла послужить заразительным примером для его товарищей.
- И как же ты намерен этого добиваться? - спросил я, выигрывая время.
- Добьемся, не волнуйся! - зловеще заверил меня Ишуткин.
Я взглянул на его жилистые руки, налитое кровью лицо, и подумал, что надеть ему стул на голову в любом случае успею. Это меня несколько успокоило.
- В суды пойдем, - с готовностью откликнулся старичок. - У нас уже все иски подготовлены. Папка целая, - он с удовольствием похлопал по пухлому обтрепанному портфелю, лежавшему у него на коленях. - Здесь только часть. А еще есть жалобы в разные инстанции.
Виктор посмотрел на него с отвращением.
- А это кто такой? - следом за Ишуткиным Виктор невольно срывался на грубость.
- А я тут на общественных началах, - охотно разъяснил старичок, ничуть не обижаясь. - Ветеран труда. Имею почетные грамоты и благодарности. Я в НГДУ инженером по технике безопасности начинал, потом начальником отдела двадцать пять лет отработал, а после уже на пенсию вышел. А сейчас вот профкому помогаю, когда попросят, - он почтительно наклонил голову в сторону Роговой.
- Мы, Виктор Эдуардович, если надо будет, и до президента страны доберемся, - пообещала та. - На Красной площади палаточный городок поставим.
Выпиравшие из-под платья ключицы подчеркивали ее болезненную худобу, но я почему-то ни секунды не сомневался, что, если потребуется, она доберется и до президента России, и до президента Соединенных Штатов. Теперь мне было ясно, почему Карпов именно ее считал зачинщицей мятежа - в ней ощущалась непреклонная сила. Между нами говоря, не дай вам бог влюбиться в женщину с таким характером. Когда она в вас разочаруется - а она рано или поздно разочаруется, - то из гордости не уйдет и никому не скажет об этом, даже вам, но ее убийственное презрение вы будете ощущать каждую секунду.
Кстати, сам Карпов, обреченно понурившись, топтался за спиной Виктора. Вероятно, он знал о требованиях забастовщиков еще накануне, но так и не решился нас предупредить. Вышло, однако, только хуже. Мы не были готовы к такой жести. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Обескураженный Виктор подвинул к себе стул с противным скрипом и сел.
- Да за что же вы на меня так взъелись?! - пробормотал Виктор с комическим отчаянием, подлинным или мнимым, я не разобрал. - Чем я вам так не угодил?
- Жизнь вы нам сломали, - серьезно и негромко ответила Рогова, глядя ему в глаза. - А больше - ничего плохого.
Виктор невольно отпрянул, обожженный ее словами. Заговорщики, напротив, разом загалдели.
- Как мы раньше жили, и как сейчас - это ж небо и земля! - воскликнул приземистый мужичонка, сидевший рядом с Роговой. - До сих пор от ваших реформ очухаться не можем!
- Прежде мы летом на юга ездили, считай, по два месяца в море купались, а теперь забыли, когда в Уральск выбирались! - отозвался другой мужик.
- Нефтяники при советской власти вообще первыми людьми считались. И профилактории у нас были, и санатории, и спецпайки за вредность нам выдавали! А сейчас в поликлинике лекарств не хватает. Загибаемся же!
Наперебой выплескивая наболевшее, забастовщики не слушали друг друга и не ожидали наших ответов. Их голоса звучали все громче и раздраженнее. Лишь рыжий здоровяк с матросскими наколками не участвовал в общей полемике. Он флегматично поглощал сушки, запивал их давно остывшим чаем и изредка крутил головой по сторонам, как будто не понимая, из-за чего поднялся такой гвалт. Между прочим, тон уже задавали женщины, еще недавно робевшие. Карпов, набрав в легкие воздуха, устремился нам на помощь.
- А вы забыли, как при советской власти по двадцать километров до участков на подводах ездили? - возмущенно гаркнул он, нависая над столом своим громадным телом. - Как в противогазах в резервуары с отборником за пробами лазили да рулеткой объем мерили?
Его заступничество лишь подлило масла в огонь.
- Эко ты спохватился! - откликнулась одна из женщин. - Зато людей вы сколько посокращали!
- Мне мамка говорила, что раньше к нам автолавки приезжали, - вдруг мечтательно встрепенулась курносая девушка. - Вещи всякие дефицитные привозили. Дубленки там, сапоги. А теперь нету ничего.
- Какой там дефицит, на колбасу еле хватает! - буркнул кто-то.
Я с сочувствием посмотрел на курносую и решил, что выездную автолавку я организую ей буквально на следующей неделе. Только без всяких мамок. Пусть лучше прихватит пару подружек в том же формате.
Забастовщики между тем продолжали изливать свои обиды.
- В школе отопления нет, детишки в пальто за партами сидят, то и дело простужаются!
- Все нянечки и воспитательницы из детского сада уволились, в Уральск уехали на заработки, здесь им жить не на что. А нам детей девать некуда, хоть на работу с собой бери.
- А производственный травматизм? - визгливым, как пила, голосом прорезал общий хор старичок-бюрократ. - Ведь он постоянно увеличивается. Только в прошлом году четыре человека попали в больницы из-за аварий! И десятки случаев остались незафиксированными. Я каждый квартал в Уральск отчеты отсылаю, а их никто не читает! - Он негодующе запыхтел.
Рыжий здоровяк доел сушки, поискал вокруг себя что-нибудь съестное, не обнаружил и очнулся.
- Да взять хотя бы День семьи! - бесцеремонно прервал он старичка, двинув его плечом так, что тот едва не слетел со стула. - Где он сейчас?
- Какой день семьи? - растерялся Карпов.
- День семьи! - стоял на своем здоровяк. - Каждый год весь поселок в клубе собирался, соревнования устраивали. Я с сыновьями приходил, трое у меня. По гирям всегда первое место занимал и еще по канату. Перетягивали его, помнишь? А теперь мне на чьем примере парней воспитывать? На Ишуткина, что ли?
Он явно не хотел воспитывать своих детей на примере Ишуткина, и я его понимал. Это наивное выступление в другое время вызвало бы улыбку, но сейчас нам было не до смеха. Виктор поначалу еще что-то возражал, но его слова тонули в шквале упреков. Осознав тщету своих усилий, он выразительно обхватил руками голову и сидел, ожидая, пока его противники выдохнутся. Он был похож на боксера, зажатого в углу в ближнем бою.
- Тише, тише! - старалась перекричать других Людмила Серафимовна. - Давайте по очереди! Я требую слова!
- Пусть Людмила Серафимовна скажет! - подняла голос Рогова.
Забастовщики постепенно затихли.
- Нельзя наш клуб закрывать, Виктор Эдуардович! - негодующе всплеснула директриса пухлыми маленькими ручками. - Это бесчеловечно! У нас же нет ни театров, ни музеев. Единственная библиотека - и та здесь, в клубе. Вы же отлично понимаете, Виктор Эдуардович, что только наличие культуры отличает человека от животного! Как же наши дети расти будут? Ведь они сюда каждый день приходят. Вы о детях подумайте, пожалуйста!
Она сделала паузу, ожидая его реакции. Виктор не ответил.
- Ему-то что?! - встрял Ишуткин. - В гробу он наших детей видел. У него самого дети, поди, за бугром живут.
- Что ты вечно за всех распрягаешься? - осадил его здоровяк. - Дай другим людям тоже высказаться.
- Неужели вы только из-за выгоды на такой шаг пошли, Виктор Эдуардович? - продолжала пытать Виктора старушка. - Да ведь и выгода тут при ваших доходах - смешная, вы и разницы не почувствуете. Разве нет? - она опять попыталась заглянуть в глаза Виктору. - Существует же в вашей жизни что-то выше выгоды?
- Откуда? - опять не утерпел Ишуткин. - У него одни доллары на уме!
- Да заткнешься ты или нет?! - вскипел Карпов.
Виктор машинально повертел в руке пустую чашку.
- Закрывать клуб никто не собирался, - проговорил он твердо. - Это какое-то недоразумение. Я готов все объяснить, только прежде хочу выслушать все претензии, а потом уж на них отвечу.
- Если будет что отвечать, - скептически заметила Рогова.
Виктору необходимо было выиграть время, чтобы оценить масштабы противостояния и что-то придумать в ответ. Рогова это, кажется, понимала. Людмила Серафимовна не отличалась проницательностью, но инстинктивно ему не доверяла. Старушка покивала головой, словно ее худшие опасения подтверждались.
- Я думаю, вы зла нам не желаете, - грустно заключила она. - Вы, вероятно, просто воспитаны иначе и принадлежите к той новой формации, которая считает, что главное в жизни - набить карманы. Пока мы помогали вам зарабатывать, вы о нас не думали и не вспоминали. А как только пришлось выбирать между нашими детьми и вашими деньгами, вы детишек готовы уничтожить. Вы извините меня за резкость - я против вас лично ничего не имею, я всю эту новую формацию не могу воспринять, - она поморгала круглыми подслеповатыми глазами и завершила с трогательной отвагой: - Я бороться с ней буду. И с вами бороться, Виктор Эдуардович!
Рогова посмотрела на нее и еле заметно улыбнулась - как мать ребенку. Ишуткин рывком подался к Виктору.
- Короче, я тебе по-простому все вылеплю, - угрожающе пообещал он. - В цвет. Людмила Серафимовна, божий одуванчик, тебе, значит, по-научному объясняла. А я - как есть.
- Валяй, - заранее скучая, подбодрил его Виктор. - Только давай выпьем сначала. Раз уж у нас такой разговор пошел.
Не дожидаясь согласия Ишуткина, Виктор наполнил чашки. Они оба торопливо махнули водку и разом выдохнули.