- Ты откуда вообще такой взялся? - с места в карьер начал Ишуткин. - Вот я всю жизнь нефтяником работаю. Все это объединение на моих глазах и начиналось. Это наша была компания. Государственная. И государство об нас заботилось. Зарплаты с коэффициентом нам платило, всякое такое. А ты вылез, как из-под земли, и все захапал! - Ишуткин заводился все больше. - По какому праву? Ты же в нефти ничего не рубишь! Бензин от сырца не отличишь. Ты раньше на рынке чем попало торговал, так я слышал. Да в чем ты вообще понимаешь? Только в одном: как украсть! И украл! - не выдержав, Ишуткин вскочил, но тут же снова сел. - И стал ты мой хозяин, а я должен на тебя батрачить. А ты за это будешь надо мною измываться. Надбавки ты мне срезал, деньги, мною заработанные, хочешь - выдашь, а хочешь - нет. Сбережения, какие у меня были, - все пропали. Я нынче машину продаю, не на что мне ее содержать стало. Может, ты купишь? Тебе же все подряд надо! - он с ожесточением обрушил кулак на стол. Посуда подпрыгнула и зазвенела. - Ты чего добиваешься? Чтоб мы здесь сдохли все? Да сдохнем, сдохнем! Только тебе-то от этого какая прибыль?!
Последнюю фразу он выкрикнул прямо в лицо Виктору.
4
Вокруг стояла леденящая тишина. Виктор смотрел на Ишуткина молча, с напряженной улыбкой на губах, не зная, что ответить. Пора было что-то предпринимать.
- Ты полагаешь, это он все подстроил? - задумчиво спросил я Ишуткина.
- Ты о чем?- непонимающе уставился он на меня. Он все еще пребывал в разоблачительном угаре.
- Ну, все несчастья, что вы тут хором перечисляли, - пояснил я. - Курорты позакрывал, детские сады, надбавки, больницы.
До сих пор я практически не принимал участия в разговоре, и сейчас все повернулись ко мне.
- А кто же? - без тени сомнения выдохнул Ишуткин. - Он да Храповицкий. Да еще третий у них есть, фамилию его я запамятовал.
- Шишкин, - подсказал старичок. - Шишкин Василий. У меня тут даже год рождения его записан, - и он принялся рыться в своем портфеле.
- Вот они втроем за все и отвечать должны! - припечатал Ишуткин.
- Японские шпионы, - предположил я. - Или американские.
- При чем тут шпионы? - спросил здоровяк.
- Уж больно много они наворотили, - пояснил я. - И цены на нефть уронили, и экономику страны разрушили, и инфляцию ввели. Советский Союз, наверное, тоже они развалили, больше некому. И как мы их, гадов, всей Россией проворонили? Куда смотрели?!
- Издеваешься? - догадался Ишуткин. - Смешно тебе?
Сам он был мрачнее тучи.
- Постой, - подал голос Виктор. Короткой передышки оказалось достаточно, чтобы он пришел в себя. - Вы что-то и впрямь всех собак на меня повесили! Я за чужие грехи отвечать не собираюсь. А то так Ишуткин скоро заявит, что я его бабушку изнасиловал. Вы скажите, в чем я лично перед вами не прав, а я честно признаюсь, смогу это исправить или нет. Только давайте конкретно!
- С вами, Виктор Эдуардович, как ни говори, толку все равно не будет, - возразила Рогова. - За людей вы нас не считаете, слов своих не держите.
- Я своих слов не держу?! - возмутился Виктор. - Когда же такое было?
- Да ты на все свои обязательства наплевал! - бросил ему Ишуткин.
- На какие обязательства? - негодовал Виктор. - Зарплату я тебе на той неделе отдам. А еще что? Жениться, что ли, я на тебе обещал?
Ишуткин поперхнулся, а рыжий здоровяк опять хмыкнул.
- Много чего еще, - невозмутимо ответила вместо Ишуткина Рогова. В отличие от него и остальных своих сподвижников она сохраняла самообладание на всем протяжении разговора. - Перечислять устанешь.
- Ну, хоть один пример?! - артистично горячился Виктор. Почувствовав почву под ногами, он постепенно переходил в наступление.
- Пожалуйста, - кивнула Рогова. - Сколько угодно. Излагайте, Юрий Семенович, - обратилась она к старичку-бюрократу.
Тот, словно только того и ждал: с готовностью распахнул свой потрепанный портфель, набитый бумагами, и принялся в нем копаться.
- Секундочку, секундочку, - приговаривал он, вытаскивая то одну папку, то другую и поочередно засовывая их назад. - Вот. Думаю, Виктору Эдуардовичу очень полезно будет с этим документиком ознакомиться.
Он извлек стопку отпечатанных листов, прошитых нитками, и протянул ее Виктору. Тот вопросительно посмотрел на меня, потом на Карпова. Но я не имел представления, о чем идет речь. Карпов тоже замотал головой. Виктор вздохнул, придвинул к себе загадочный документ и наугад раскрыл страницы.
- Пункт 3.8 договора, - вслух принялся читать Виктор, как будто скучая. - "Администрация обязуется предоставлять сотрудникам, проработавшим в компании более трех лет и имеющим детей, бесплатные путевки в детские лагеря отдыха сроком не менее одного месяца на каждого ребенка или обеспечить сотрудников денежной суммой, необходимой для приобретения детских путевок". Написано коряво, а идея хорошая, - одобрительно заметил он. - У меня лично - семеро по лавкам, а мне никто даже не намекнул. Зажал мои путевки, да? - обернулся он к Карпову. - Сам, поди, по этим лагерям катаешься? Ты, кстати, насчет пособия многодетным отцам тоже подумай. Мне очень пригодится.
Карпов натужно улыбнулся, но остальных реакция Виктора заставила помрачнеть еще сильнее. Даже смешливый здоровяк на сей раз остался серьезным. Виктор перевернул несколько страниц.
- Пункт 5.7 договора, - весело продолжил он, не обращая внимания на общее настроение. - "В случае смерти близкого родственника администрация обязуется предоставить сотруднику три дня оплачиваемого отпуска, а также денежную компенсацию в размере половины оклада". Вот это да! Пойду-ка я тещу зарежу!
И вновь ответом ему было угрюмое сопение.
- Ты брось это, острить! - наконец не утерпел Ишуткин. - Ты по существу отвечай!
- На что отвечать? - снисходительно посмотрел на него Виктор. - Это что такое? Ваши пожелания?
- Это коллективный договор! - отрезала Рогова. Было видно, что она придает этому документу большое значение.
- Какой договор? - ласково спросил у нее Виктор. - С кем?
- А с трудящимися, - подал голос старичок. - С одной стороны его администрация подписывает, а с другой - коллектив. Поэтому он так и именуется: "Коллективный договор".
- Первый раз слышу, - пожал плечами Виктор. Он вновь глянул на раскрытые перед ним страницы: - Ба! А это что? "Администрация обязуется обеспечивать сотрудников, проработавших на производстве не менее пяти лет, благоустроенными квартирами из расчета шестнадцать квадратных метров на человека". Что ж вы так мало просите? Надо было каждому работнику отдельный коттедж требовать. И участок земли в придачу. Короче, ребята, вы чего от меня хотите? Чтобы я это подписал?
- Не надо ничего подписывать, - успокоила его Рогова. - Все и так уже подписано.
- Кем же? - улыбнулся Виктор. - Вами, что ли?
- Вами, Виктор Эдуардович. Вами лично.
- Мной? - недоверчиво усмехнулся Виктор. - Да я эту фигню ни в жизнь не подмахну!
Вместо ответа она протянула руку и открыла последнюю страницу. Там красовались неровные каракули, заменявшие Виктору подпись. Поверх них стояла круглая печать.
У Виктора отвалилась челюсть.
- Узнаете свой автограф? - настойчиво уточнила Рогова.
Не отвечая ей, ошеломленный Виктор повернулся к Карпову.
- Как же так? - пробормотал он. - Откуда это взялось?
Тот развел руками и уныло замычал.
- Да я не подписывал такого! - с возмущением воскликнул Виктор. - Это подделка!
- Подписывали, не сомневайтесь, - заверила его Рогова. - Свидетели есть. А что забыли, так ничего удивительного. Это в конце января случилось. Вы еще, видно, от новогодних праздников не отошли. Я с этим договором три дня у вас в приемной сидела. Храповицкий тогда где-то в отъезде был, а вы его замещали. Секретарша меня, конечно, к вам не пускала, говорила, важные совещания идут, но потом я все же улучила минутку и прорвалась в ваш кабинет. Двое мужчин каких-то у вас сидели, выпивали вы с ними. И вы мне все разом подписали, не читая. И шампанского мне налили, за успех нашего объединения в будущем году.
Он выдержала паузу и прибавила с насмешкой:
- Вы уж извините, если я что не так сделала.
Виктор зажмурился и помотал головой, будто отгоняя
наваждение.
- Ничего не помню, - растерянно признался он.
Бюрократический старичок наблюдал за ним с явным
удовольствием.
- Вы еще не до конца ознакомились, - злорадно сообщил он Виктору.
Виктор с ненавистью покосился на него и полез за сигаретами. Кстати, кроме него здесь никто не курил.
- Чего еще? - испуганно выдохнул Карпов. Он, похоже, тоже не все знал.
- Сейчас покажу, - пообещал старичок. Я догадался, что самое худшее он припас для нас напоследок. - Я вам сам прочту.
Он придвинул к себе папку, достал из нагрудного кармана ветхие очки со сломанной дужкой, криво водрузил их на нос и принялся искать нужное место.
- "Коряво написано"! - ворчал он, обидчиво листая страницы и задерживаясь на них глазами. - Ничего не коряво. Хорошо написано. Доходчиво. Юридически грамотно. Я сам этот договор составлял по поручению профкома. Кто читал - всем нравилось. Слушайте, Виктор Эдуардович,- он любовно разгладил листы и торжественно продекламировал: - "В случае неисполнения администрацией взятых на себя обязательств трудовой коллектив имеет право отстранить от занимаемых должностей всех руководящих лиц, как директора, так и его заместителей, и заменить их своими представителями". Это, стало быть, третий раздел, пункт 10.1. Ну, Виктор Эдуардович, и что ж тут корявого?
Сейчас все глаза были прикованы к Виктору. Народ жадно ждал его реакции. Виктор сидел не шевелясь. Его бледное лицо пошло тяжелыми багровыми пятнами. Влажные губы обвисли и приоткрылись. Карпов сдавленно кашлянул за нашей спиной.
- Слышь, - ликуя, воскликнул Ишуткин. - Теперь, выходит, не ты нас, а мы тебя увольнять будем! Всех вас взашей погоним! - и он победно потряс в воздухе жилистыми кулаками.
Падают не от сильных ударов, а от неожиданных. Виктор был повержен. Можно было открывать счет.
5
Виктор очнулся примерно на цифре "шесть". Все-таки он был на редкость живуч.
- Молодец, подруга! - прохрипел он. - Подкараулила момент, подсунула бумажки, а теперь трясешь меня по полной программе. Я к тебе сдуру со всей душой, шампанским тебя угостил, а ты со мною вот как! Красиво сработано, ничего не скажешь. Все равно что пьяного на улице обобрала.
Рогова закусила было губы, но она тут же гордо вздернула голову.
- Вы же не в подворотне валялись, а компанией руководили! - запальчиво возразила она. - Я к вам официально пришла, как председатель профкома, с документами. А то, что вы на рабочем месте нетрезвый были, - это уж не моя вина!
- А ты, когда наше НГДУ под себя подгребал, об нас думал? - вступился за Рогову Ишуткин. - Напролом пер. По трупам. Тебе же важно было нефть заполучить, а уж бить или резать - это как выйдет.
- Тут дело не в методах, - перевел я их спор в практическое русло. - А в том, что этот документ не имеет юридической силы.
- Как это не имеет?! - угрожающе взорвался Ишуткин. - Ты нам мозги не пудри! Тут все подписи есть! И наша, и его! - он ткнул пальцем в Виктора.
- Основные положения данного договора противоречат закону, - настойчиво повторил я.
- В чем же они противоречат? - заволновался старичок-бюрократ. - КЗоТ я наизусть знаю, разъяснения к нему тоже учел. Наоборот, тут все между собой согласуется. Как говорится, одно из другого.
Остальные смотрели на него с надеждой. Очевидно, старичок слыл среди них выдающимся законником. Однако я тоже не зря провел последние недели в непрерывных консультациях с юристами. Кое-чему я у них набрался.
- Этот договор носит характер добровольного соглашения, - терпеливо начал объяснять я. - Он не меняет формы собственности. То есть владельцами компании остаются те же лица. И согласно закону лишь они нанимают директора и решают, гнать его или оставить. А директор, в свою очередь, принимает на работу других сотрудников и руководит ими по своему усмотрению.
Вмешиваться в этот процесс никто не может, включая владельцев. А вы собирались все эти права отнять и кучей передать профкому, что абсолютно незаконно.
Забастовщики напряженно слушали меня, пытаясь вникнуть.
- О чем это он? - не вытерпев, спросил у старичка Ишуткин.
Старичок смущенно закашлялся.
- Мы с ним по-разному трактуем одни и те же положения КЗоТа, - пробормотал он.
- Проще говоря, ты не можешь никого уволить, - перевел я Ишуткину. - Тебя могут, а ты - нет.
Мои слова прозвучали для них как ледяной душ.
- Ничего не понимаю! - сокрушенно выдохнул здоровяк. - То одно у нас получалось, а теперь совсем другое выходит!
- Что же, нам теперь этих храповицких всю жизнь терпеть, что ли? - Ишуткин обвел своих товарищей отчаянным взглядом.
- Не терпи, - пожал я плечами. - Уволься и найди себе другого начальника. Вот этого закон тебе не запрещает.
Забастовщики молча переглядывались. Недавнее торжество сменялось на их лицах разочарованием. Даже несгибаемая Рогова как-то потускнела. Зато Виктор заметно приободрился.
- Но ведь это же какой-то феодализм! - беспомощно всплеснула руками Людмила Серафимовна. - Как же мы отсюда уволимся? Где мы здесь найдем себе другую работу? Ведь тут все с нефтью связано. Неужели Виктор Эдуардович волен творить с нами все, что ему заблагорассудится, а нам и защититься нечем? Что же нам, бежать из родных мест? Как во время войны? - Слезы закипели на ее глазах.
- Ну, это еще как сказать! - запротестовал старичок. - Я на том стою, что в нашем документе все отражено правильно. Согласно договору наниматель взял на себя обязательства, а выполнять их не собирается. Вот пускай суд его и заставит. Тем более, что с законом у Виктора Эдуардовича сейчас не больно хорошие отношения.
- Куда уж лучше! - подхватил Ишуткин. - Сажать их уже начали!
- Так вот вы на что надеетесь! - усмехнулся Виктор. - Нас грызут, и вы решили под шумок кусок урвать!
- Да что ты нам всю дорогу морали читаешь! - взбесился Ишуткин. - Это вы рвать привыкли, а мы за свои права боремся! Мы бы раньше поднялись, да веры у нас в государство не было. Думали, везде у вас схвачено, бесполезно против вас рыпаться. Ан не тут-то было! Не все вам масленица. Взялись, видать, крепко за вас. Разобрались, значит, в Москве, какие вы есть проходимцы и как вы народ обжуливаете.
- Насчет жуликов ты меня с кем-то спутал, - осадил его Виктор. - Мне пока еще никто никаких обвинений не предъявлял. Нахожусь я на свободе и являюсь уважаемым человеком, хотя уже битый час от тебя наглость и грубость терплю. Это у вас, у борцов за справедливость, близкие родственники по лагерям за воровство сидят.
Виктор по-прежнему обращался к Ишуткину, но все повернулись в сторону Роговой. Кровь прилила к ее щекам, но она не дрогнула.
- Вы на моего мужа намекаете? - сверкнула она глазами. - Его вором называете?
- Не я, - небрежно поправил Виктор. - Его так суд назвал.
- Бывает, что и в судах ошибаются! - возразила она резко.
- Вот как? - переспросил Виктор.- Разве это не он у нас нефть крал?
- А он ее вашей не считал! Он считал, что вы ее нечестно у людей забрали.
- Гляди, какой Робин Гуд! - покачал головой Виктор. - Только почему же он ее бедным не раздавал, а загонял куда-то и деньги прикарманивал?
В словах Виктора был резон, и, судя по лицам забастовщиков, они его слышали.
- Не вам его попрекать! - повысила голос Рогова. Пожалуй, впервые за вечер в ней мелькнуло что-то затравленное.
Виктор хотел возразить что-то едкое, но пристально взглянул в ее худое пылающее лицо и только махнул рукой.
- Черт с вами! - внезапно решил он. - Какая мне, в сущности, разница?! Возьмите да памятник этому Рогову поставьте посреди вашей деревни и хороводы вокруг водите. Надоел мне этот базар. Шакальим он чем-то отдает. Льва подстрелили, и тут же гиены со всех сторон набежали, чуют кровь... Поеду-ка я домой, все равно нам не договориться. Вы свое гнете, я - свое. Хотите бастовать - пожалуйста. Качалки останавливать? Да на здоровье! Митингуйте, в суды идите, доносы кропайте, хоть растащите тут все к чертовой матери да налево продайте! А я спать поехал!
Он поднялся и начал застегивать пальто. Притихшие забастовщики следили за ним с опаской, не понимая, действительно ли он собрался уезжать, прервав переговоры, или готовит очередной трюк.
- Где он сидит-то у тебя? - вдруг обратился Виктор к Роговой уже другим тоном, без враждебности, почти дружелюбно.
От неожиданности она вздрогнула и ответила не сразу.
- В Мордовии, - тихо ответила она, наклоняя голову.
- Давно у него была?
- В прошлом месяце, - чувствовалось, что ей тяжело и неприятно говорить об этом при всех, но она преодолевала себя, чтобы окружающие не подумали, будто она стыдится своего мужа.
- Не близкий путь-то?
- Двое суток на перекладных добиралась, с сумками в руках. Сначала поездом, потом на автобусе, а в конце и вовсе пешком. Обещали три дня в общежитии дать, да в последнюю минуту передумали. То ли он проштрафился, то ли что-то в колонии случилось, не знаю, - ее голос дрогнул, она быстро опустила глаза, но справилась с собой. - Дали нам три часа в комнате свиданий вместе с охранником. Мы за столом сидим, а охранник сбоку.
В общем, поглядели мы с ним друг на друга, помолчали, и я назад отправилась.
- А детям ты что объясняешь? - допытывался Виктор. - Что в командировке?
- Вам-то какое дело?! - сорвалась она. - Не вру, не беспокойтесь! Правду я им говорю! Я всегда правду говорю! Только никак не пойму, вам это зачем?
По рядам забастовщиков прокатился сочувственный ропот. Допрос, устроенный ей Виктором, они считали бестактным. Впрочем, Виктора их мнение теперь мало заботило. Он возвращался в свое обычное, глумливо-угрюмое расположение духа.
- Так, на всякий случай, - ответил он неопределенно. - Может, когда меня посадят, туда же отправят. А что? Запросто! К своему поедешь, глядь - и меня навестишь.
- На жалость бьете? - сузила она черные глаза.
- Зачем мне твоя жалость? - проворчал он, поправляя задравшийся воротник пальто. - Ты мне лучше пирожков привези. С капустой, ладно? Я с капустой люблю. Можно еще с картошкой и грибами. Только, гляди, мухоморов мне не напихай.
- Тюрьмой не шутят, - проговорила она очень серьезно.
- А я и не шучу, - усмехнулся он. - Вы ведь сами жалобы повсюду настрочили о том, как я ворую, а с вами не делюсь. В первую голову - в налоговую полицию, да? Генералу Лихачеву лично в руки. Небось, требуете меня немедленно за решетку отправить да срок мне навесить подлиннее, - он посмотрел на них с добродушным презрением, словно поймал на мелком проступке. - Вы, кстати, там все перечислили? Про бабушку-то Ишут-кинскую написали, которую я давеча изнасиловал?
Никто ему не ответил. Их молчание подтверждало его правоту. Он окончательно развеселился.