Охранники немедленно стащили с мальчонки мокрый ватник и вывернули карманы наружу. Потом взялись за старый заштопанный свитер. Парнишка не сопротивлялся, только стучал зубами - не то от холода, не то от страха. Под свитером оказалась толстая майка с длинными рукавами, тоже мокрая снизу.
- Эту рвань с него тоже снимать? - спросил один из охранников.
- С ума сошел? - не выдержал я. - Вы его догола, что ли, хотите на таком ветру раздеть? Саша, прекращай все это немедленно! Или я...
Я не успел договорить. Виктор, не поднимаясь с корточек, протянул руку и задрал мальчишке майку. Мы увидели впалый живот с торчавшим пупком, проглядывавшие ребра и длинное павлинье перо, бережно засунутое в штаны.
- Вот оно что! - засмеялся Виктор, выдергивая перо из штанов парнишки. - Выходит, весь базар из-за этой ерунды!
Перо было ярко-синим, переливающимся, с золотой зеленью и круглым темным глазком. Мальчонка дернулся, пытаясь защитить свою драгоценную добычу.
- Гаденыш! - взвился Пономарь. - То-то я смотрю, у павлинов хвосты драные! Значит, это ты их ощипал?!
Со зверской гримасой он двинулся на мальчонку. Тот отшатнулся и зажмурился, готовясь к верной гибели.
- Это не я! - пролепетал он. - Я тута вообще первый раз!
- Они, небось, всей деревней твоих павлинов дерба-нят, - сочувственно заметил Виктор. - А ты чего хотел? Им что павлин, что жар-птица. Выдернешь перо, и желание исполнится.
Пономарь длинно выругался.
- А вы, блин, куда смотрите! - набросился он на охрану. - Сколько раз спрашивал, почему павлины орут? А вы: брачный период, брачный период! Дураки, мать вашу! Какой брачный период, если у них всю шерсть ощипали?!
Охрана виновато переминалась.
- Тупицы, блин! - бранился Пономарь. - А этих лохов деревенских я в собачьи будки на цепь посажу. Пусть гавкают, если ничего другого не умеют! Никакой, сука, культуры. Что за народ!
Он сплюнул на землю, махнул рукой и зашагал к дому.
- А с мальцом-то че делать? - крикнул Метеор вслед Пономарю.
- Пинка ему дай! - велел Пономарь.
- А с пером?
- В зад его себе воткни! - посоветовал Пономарь, не оборачиваясь. - Может, хвост у тебя вырастет!
Раздосадованный Метеор повернулся к парнишке.
- Из-за тебя все! - бросил он сердито.
Тот в ответ покаянно шмыгнул носом. Виктор покрутил перо в руках, делая вид, что любуется им. Мальчишка зачарованно следил за ним. Виктор усмехнулся и протянул перо мальчугану.
- Забирай, дуралей, - сказал он.
Тот, не веря своему счастью, схватил перо обеими руками и тут же сунул его за пазуху.
- Еще раз поймаю, уши оборву, - пообещал Метеор, награждая его подзатыльником. Парнишка уже понял, что гроза прошла стороной, но на всякий случай притворно ойкнул и пригибаясь пустился наутек, не разбирая дороги.
Когда мы с Виктором вернулись в дом, Пономарь уже разливал вино девушкам. Он все еще ворчал, но уже по инерции. Бони не было видно, он и впрямь уехал, пока мы разговаривали о Лихачеве да допрашивали лазутчика.
- Ну что, за Владика? - провозгласил Пономарь, поднимаясь. - Пусть, как говорится, земля ему будет пухом.
Все сразу придали лицам скорбное выражение. Пономарь поднес вино к губам.
- Саш, а ты сказал, чтобы бассейн набрали? - вдруг спохватилась одна из девушек.
Пономарь едва не подавился.
- Да подожди ты с бассейном! - зашипел он на нее. - Давайте сначала с чем-то одним разберемся, а потом уж танцы устраивать будем! Человека надо помянуть, - он вновь поскучнел и, держа бокал, по-гусарски отставил локоть.
- Федорыч! - смущенно позвал его от двери Метеор. - Тут, похоже, опять фигня вышла...
- Достал! - в отчаянии заорал Пономарь. - Ну, что там еще?!
- Там это, - запинаясь, пробормотал Метеор, - Бабай со своей бригадой приехал. Тебя требует.
Лицо Пономаря вытянулось. Рука с нетронутым вином машинально опустилась вниз. Ножка бокала в наступившей тишине ударилась о стол.
- Выпить спокойно не дадут, - произнес Пономарь упавшим голосом.
Мы с Виктором переглянулись. Только Бабая здесь и не хватало.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
В комнате сразу сделалось неуютно, словно кто-то вдруг настежь распахнул окно.
- Пойду узнаю, зачем приехал, - сказал Пономарь, но как-то не очень решительно, будто надеялся, что мы его отговорим.
- На черта он тебе нужен, этот отморозок? - подал голос Виктор. - Много ему чести будет! Послать, что ли, некого? Пусть вон Метеор выйдет да спросит, чего ему надо.
Пономарь явно не испытывал ни малейшего желания лично объясняться с Бабаем, совет Виктора звучал для него соблазнительно. Борясь с искушением, он сосредоточенно крутил бриллиантовое кольцо на пальце. Наконец повернул его камнем внутрь и вздохнул, переборов искушение.
- Нет, - твердо сказал он. - Так не получится. Он на весь город хай поднимет, что я загасился. Всю жизнь потом не отмажешься. Сам пойду.
- Саша, не ходи! - вдруг вскрикнула какая-то девушка. - Он же бандит!
Пономарь лишь презрительно фыркнул и двинулся к выходу.
- Свою голову дурню не приставишь, - бросил ему вслед Виктор.
Возможно, Пономарь и стал бы привлекательнее, если бы Виктору все же удалось присобачить ему свою голову, но безопаснее Пономарю от этого не сделалось бы, это уж точно. Я отлично помнил перестрелку, которую Виктор однажды зачем-то затеял с Бабаем в ночном клубе. Тогда лишь чудом все остались живы и здоровы, не считая, впрочем, Пахома Пахомыча, который, действуя в соответствии с инструкциями Виктора, схлопотал в челюсть от какого-то бандита и бегал потом по врачам.
Я оглянулся на Пономаря, увидел его ссутулившуюся спину, словно просящую о помощи, и, прежде чем сообразил, что делаю, тронулся к выходу.
- Ты-то куда? - окликнул меня Виктор.
- Покурю на крыльце, - сказал я. - А то душно.
- Еще один свихнулся, - прокомментировал Виктор. - Не иначе, как минеральной воды опился.
Уже на улице, в темноте, Пономарь забрал у Метеора свой карабин и протянул мне.
- Возьмешь?
Я отрицательно помотал головой.
- Может, вправду вернешься? - предложил Пономарь неуверенно. - Охота тебе в чужую разборку встревать?
- Не охота, - согласился я, ежась на холодном ветру.
- Да вдруг обойдется? - заметил Пономарь, но убежденности в его голосе не было.
Он собрался и сделал решительное лицо.
- Отворяй! - коротко приказал он охране, и тяжелые металлические двери распахнулись перед нами.
Бабай ожидал нас возле массивного черного "Мерседеса", сунув руки в карманы кожаной куртки, свободно висевшей на его узких плечах. С ним было человек шесть, не больше. Кроме "Мерседеса", виднелся еще старенький "БМВ" несерьезного бежевого цвета.
Пономарь, держа ружье как рогатину, шагнул вперед. Я шел рядом, а за нами стеной стояла растревоженная охрана. При виде нашей толпы ни один мускул не дрогнул на испитом лице Бабая, оно сохраняло безжизненную невозмутимость. Он поочередно протянул нам вялую, влажную руку.
- Богато живешь, - процедил Бабай не то с одобрением, не то с иронией, кивком указывая на дом Пономаря. - Только вот берданку зачем зацепил, не пойму?
Шугаешься меня, что ли? Так не надо, я ж тебя не съем. Только обгрызу маленько.
Братва за его плечом загоготала. Пономарь нахмурился и порывисто обернулся к Метеору, чтобы отдать ему ружье. Но в последнюю минуту вдруг передумал, вероятно, не из страха, а из упрямства.
- Что надо? - грубо спросил он.
Бабай неторопливо достал из кармана жевательную резинку, содрал с нее обертку, сунул в рот и зачавкал.
- Гасишься от меня, - продолжал Бабай, словно не слыша вопроса. - Я на поминки сегодня приехал перетереть по одной теме, так ты, говорят, как только услыхал, сразу выломился. В натуре, на лыжи встал.
Щуплый Бабай едва доходил Пономарю до плеча, но разговаривал с ним свысока, ерничая и нарочно его заводя. В криминальном мире он был признанным авторитетом, а Пономарь - дилетантом-любителем. Бригада Пономаря состояла преимущественно из спортсменов и насчитывала человек пятьдесят. Бабай предпочитал брать к себе уголовников и мог легко мобилизовать сотни три. Пономаревские не отличались свирепостью. Им случалось калечить людей, взрывать машины, жечь дома и офисы, но убийств за ними не числилось. За братвой Бабая тянулся длинный кровавый след.
Пономарь при всей своей вспыльчивости понимал, что войны с Бабаем лучше избегать и сдерживался изо всех сил.
- Что надо? - повторил он.
- Как че? - удивился Бабай. - Сам знаешь, че! Пятьсот косарей зеленью.
У Пономаря отвисла челюсть.
- Какие пятьсот косарей?!
- Которые мы твоему барыге вгрузили, - терпеливо объяснил Бабай. - В "Золотую ниву". У нас его расписка есть. Хочешь, покажу?
- На хрен она мне сдалась? - враждебно отозвался Пономарь.
- Так, на всякий случай. У нас все по-честному. Расписочка при мне, между прочим, - он вытащил из кармана какую-то мятую бумагу и в темноте сунул ее Пономарю. - Сам почитай.
Пономарь не двинулся с места и не проявил к бумаге никакого интереса.
- А при чем тут я? - осведомился он.
Бабай понимающе усмехнулся. В его улыбке было что-то змеиное и опасное.
- А кто его крыл, жмура-то? Когда нефтянщики своим красючкам смотр устраивали, я туда подъехал и начал этого коммерса за наши бабки пробивать. В прошлое воскресенье это было. А ты давай за него мазу тянуть. Так? Или нет? - он вскинул на Пономаря хитрые глаза.
- Ну, допустим, - нехотя согласился Пономарь. - И что дальше?
- А дальше вы подписались все вернуть на следующей неделе! - объявил Бабай, радуясь, что припер его к стене.
- Я не подписывался! - запротестовал Пономарь.
- Ну, как не подписывался! - с укором возразил Бабай. - Ты че, в натуре, вообще, что ли, в несознанку пошел?! Барыга твой обещал, ты рядом стоял, молчал, не спорил, считай, оба подписались.
- Его убили той же ночью! - нетерпеливо проговорил Пономарь.
- А я за что тру? - кивнул Бабай. - Его уработали, а ты остался. Выходит, ты нам должен. Так? - он обернулся к своим. Те одобрительно загудели. Зато за нашей спиной прокатился ропот. Парни Пономаря были возмущены наглостью Бабая.
Бабай посмотрел на обескураженного Пономаря и утешительно прибавил:
- Да тебе такие деньги отдать - тьфу! Ты даже не заметишь. Добра-то у тебя вон сколько.
- Ты мое добро не считай, - угрожающе отрезал Пономарь.
- Не буду, - уступил Бабай. - Я тебя вообще не напрягаю по срокам. Ты сам скажи, когда отдашь: сегодня или завтра?
Эту излюбленную бандитскую присказку мне не раз приходилось слышать. Показная доброжелательность Бабая никого не обманывала. Добродушия в нем было не больше, чем в пиявке. Меньше всего на свете я хотел бы в эту минуту оказаться на месте Пономаря.
Согласно бандитским понятиям претензии Бабая были не лишены почвы. Пономарь крыл Владика, значит, брал на себя определенные обязательства, в том числе и финансового характера. Конечно, убийство коммерсанта относилось к разряду форс-мажорных обстоятельств, от которых в первую очередь страдала его крыша, лишавшаяся дойной коровы. По правилам приличия Бабаю следовало бы для начала выразить Пономарю сочувствие и предложить свою помощь по поиску виновных и их наказанию. А он вместо этого с ходу "грузил" Пономаря "до талого", то есть дерзко и безжалостно.
Возможно, он вел бы себя иначе, окажись на месте Пономаря кто-то другой, например братья Чижики. Разница заключалась в том, что Бабай не считал Пономаря бандитом и ровней. Для него, сидельца и блатного, тот был всего лишь "коммерсом", изображавшим из себя крутого.
Загнанный в угол Пономарь смотрел на Бабая с ненавистью, не зная, на что решиться. Отказ означал войну, в которой у Пономаря не было шансов. Согласие было равносильно медленной и мучительной смерти. Как только Пономарь заплатил бы Бабаю хоть десять копеек, с ним было бы покончено навсегда. На него тут же накинулись бы все городские бригады и рвали бы в клочья, пока не обглодали до костей.
- Ну, и как ты мне ответишь? - со скрытым торжеством поинтересовался Бабай, дожимая Пономаря.
- А вот как! - злобно выкрикнул Пономарь и, вскинув ружье, дважды выстрелил прямо над ухом Бабая. Тот невольно пригнулся. В деревенской ночной тишине выстрелы прогремели гулко и раскатисто.
- Усвоил?! - рявкнул Пономарь на Бабая сверху вниз. - Хорошо запомнил или повторить?!
Бабай поспешно выпрямился, показывая, что он ничуть не напуган, но момент был упущен. Пономарь заставил его кланяться себе и получил какое-то шаткое преимущество. Гордо вскинув голову, он, не оглядываясь, двинулся к дому. Бабай, чавкая резинкой, проводил его долгим взглядом прищуренных глаз, пока охрана Пономаря не захлопнула ворота.
2
Когда мы вошли, девушки бросились к нам.
- Он уехал, да? Что он хотел?- встревожено наперебой спрашивали они. - Все обошлось?
- В кого палили-то? - небрежно поинтересовался Виктор, поднимаясь.
- Ворон гоняли, - не глядя на него, буркнул Пономарь, подрагивающей рукой наливая себе вина.
В стену дома вдруг что-то звонко ударилось, словно расколотили бутылку. Мы удивленно переглянулись, но тут раздался еще один удар, и в комнату через разбитое окно влетел снаряд, который я поначалу принял за гранату. Он упал на пол, в шаге от дивана, где сидела Настя. Полыхнуло пламя, и занялся ковер. Я замер в ожидании взрыва.
- Ложись! - крикнул Виктор, бросаясь на пол.
Девушки завизжали и кинулись врассыпную, приседая и прикрывая головы. Огонь, стремительно пробежав по ковру, лизнул занавески и взметнулся вверх. Пономарь метнулся к выходу, но наткнулся на неповоротливого Метеора, который тупо торчал перед спасительной дверью, загораживая проход. Они одновременно вскрикнули и выругались.
Началась паника. Все, давясь и толкаясь, рвались прочь из охваченной пламенем комнаты, и лишь Настя оставалась неподвижной. В полном одиночестве она сидела на диване, смотрела на меня, и на ее лице бродила смущенная и какая-то виноватая улыбка. Она словно не знала, что нужно делать, и ей было неловко передо мной за свою недогадливость. Я помню, как поразило меня в этот лихорадочный миг отсутствие в ней инстинкта самосохранения. Я рванулся к ней, схватил за руку и поволок в сторону. Уже пролетело несколько секунд, но взрыва все не раздавалось. Нас не разнесло в клочья, мы были целы и невредимы. Я бросил взгляд на снаряд, и тут меня озарило.
- Это не граната! - заорал я с облегчением. - Бутылка с бензином!
Мой голос утонул в женском визге, но Пономарь услышал его и обернулся.
- Точно бутылка! - ахнул он. - Они туда бензин налили и фитиль подожгли!
- В натуре, козлы! - приходя в себя, возмутился Метеор. - Не могли даже бомбу путевую шваркнуть!
- Туши огонь, умник! - гаркнул на него Пономарь.
Огонь между тем уже бушевал во всю. Горели кресла,
диваны и подушки, пылали ковры под нами. Пономарь принялся срывать шторы и переворачивать мебель. Мы с Метеором и Виктором присоединились к нему. Примчалась охрана, часть ее бросилась нам помогать, другие побежали за водой.
Теперь все, галдя и натыкаясь друг на друга, гасили пожар. Ворвалась охрана с резиновым шлангом. Струя воды ударила по огню. Некоторое время он, шипя, сопротивлялся, но совместными усилиями все же был смят и побежден.
Пономарь был вне себя. Красный, исцарапанный, измазанный копотью, с обгоревшими бровями, он метался по безнадежно обезображенной комнате, хватаясь за останки дорогой утвари.
- Законопачу! - бушевал он. - Урою гадов! Мне мебель на заказ в Италии делали! Да этот Бабай долбаный в жизни столько бабок не видел, сколько я за нее отдал. Догнать их! Все по машинам, быстро!
Он первым вылетел во двор, и охрана со всех ног ринулась за ним. Поддавшись всеобщему возбуждению, я тоже выскочил.
- Две машины за мной по старой дороге! - командовал Пономарь. - Я наперерез пойду. Остальные за Бабаем по шоссе!
- Давай скорее! - бросил он мне, прыгая за руль своего джипа.
Я машинально вскочил с другой стороны. Он тронулся, и, когда мы выезжали, я увидел в зеркале заднего обзора Виктора и стоявшую рядом с ним Настю. Что-то укололо меня в этой картинке, но я не успел понять, что именно. Я все еще плохо соображал после пожара и шока.
3
Так называемая старая дорога была, в сущности, узкой колеей, засыпанной щебенкой. Срезая путь, она выходила на трассу значительно ближе к Уральску, чем деревенское шоссе, делавшее плавную петлю. Однако ею давно никто не пользовался, ее не ремонтировали, и она с каждым годом приходила в негодность. Если бы нам навстречу попалась корова, не говоря уже о машине, мы бы не разъехались. На наше счастье, дорога была пустынна. Стояла глубокая черная ночь: ни коров, ни машин.
Пономарь, сжав зубы, немилосердно давил на газ, жесткий "Форд Эксплорер" прыгал по ухабам, в темноте нас швыряло из стороны в сторону, а за нами скакали огни фар охраны.
- Ты почему здесь? - вдруг отрывисто и раздраженно спросил Пономарь.
- Как почему? - удивился я, стараясь совладать с тряской. - Ты же сам меня позвал!
- Позвал! - передразнил Пономарь. - Мало ли куда я тебя позвал! У тебя что, своей головы нет? А если бы я тебя позвал без парашюта прыгнуть?
- Да ты, собственно, так и сделал, - буркнул я, тоже начиная сердиться.
- Зря ты это! И я ваньку свалял, а уж ты - тем более. Тебе отсюда смываться надо.
- Мне это уже Лихачев говорил.
- Правильно, между прочим, говорил!
- Разве ты не поехал бы со мной в такой же ситуации?
Пономарь искоса бросил на меня недоверчивый взгляд.
- Ты серьезно или придуряешься?
- Конечно, серьезно.
- Никогда! - убежденно помотал головой Пономарь. - Никто бы из нас не поехал. Ни я, ни Храповицкий. Про Виктора или Плохиша я уж вообще не говорю.
- Но ведь ты же помогаешь Храповицкому, - возразил я.
- Я ему за бабки помогаю! - опять ожесточаясь, воскликнул Пономарь. - За большие бабки, понял? Я Витьке пятерку объявил, из них двушка - моя. Лихачева-то я на трешку уболтал, вот так!
Я осекся и на время замолчал. Пономарь совсем разозлился.
- Не ожидал? - вскипел он. - А я, по-твоему, должен бесплатно стараться? Много они мне просто так помогали? От всех совместных дел меня отжали! Понты передо мной колотили! Плохиш-то тогда всю правду им вылепил. Да они друг друга за рубль продадут, не то что меня. Виктор, кстати, сразу догадался. Мы с ним друг друга насквозь видим.
- Почему же он об этом не сказал?
- А толку! Доказательств нет, а я все равно не признаюсь. Я тебе об этом говорю, потому что сейчас это никакого значения не имеет. Сейчас все никакого значения не имеет. Мы, может, сегодня вообще не вернемся! То ли мы убьем, то ли нас убьют, - он замолчал и стиснул зубы.
В темноте на безлюдной дороге слова Пономаря прозвучали зловеще. С минуту я следил за фарами, прыгавшими по рытвинам и канавам. Позади в багажнике что-то противно скрипело.
- Ты пользуешься тем, что Виктор заплатит любую сумму, лишь бы вытащить Храповицкого? - наконец неодобрительно проговорил я.
Пономарь усмехнулся.