- В другом месте, - сказал Сережа. - Вон там, где ребята второго подстрелили. - И он махнул рукой в сторону лужайки, где был убит Леха.
- Это ничего. Он и в прошлый раз, при первом следственном эксперименте, тоже изображал Фомина, - сказал меднолицый Илюхин. - И все нормально прошло.
Наверно, уже легенды сложили насчет моего педантизма и занудливости, подумал Померанцев. А когда уеду, будут передавать из поколения в поколение.
- Ладно, - сказал он вслух. - Пусть будет Сережа. Вы бы тоже подошли сюда, - сказал он Осокину. - Вы же писали протокол? И здесь же схема расстановки действующих лиц - вашей рукой…
Он достал из папки и перелистал протокол следственного эксперимента
- Так, и кто из вас первый стрелял в преступника?
- Ты, Андрон, верно? - сказал Илюхин.
Он обернулся к угреватому, хмурому и долговязому парню. Тот молча кивнул и сплюнул окурок в траву. Похоже, не нравится ему этот театр, подумал Померанцев.
- Потом он… - Илюхин кивнул на другого, такого же матерого, как он сам, омоновца, только более кряжистого. - Ну потом я.
- Ладно, - кивнул Померанцев, - теперь вы встаньте, как тогда, по этой схеме… - Он провел пальцем по рисунку, приложенному к протоколу. - А Сереже еще раз покажите, где и как он при этом стоял. Все верно? - спросил он Осокина.
Тот молча кивнул.
Они встали, переглянувшись, вокруг одетого в брезент Сережи, примерно на расстоянии трех - пяти метров. Будущий покойник, подумав, поднял руки вверх.
- Он разве сдавался? - удивленно спросил Померанцев.
- Сделал вид, - пояснил Илюхин, - а потом рванул через кусты на него. - И указал на долговязого.
- В эту сторону? - сомкнул брови Померанцев. - Что-то я не совсем понимаю…
- Сейчас поймете. Ну давай беги, как тебе показывали, до этих кустов, и сразу падай! - сказал меднолицый Илюхин Сереже.
Тот рванулся в сторону долговязого, потом упал в кусты. И остался там лежать, дожидаясь команды.
За идиота держат, подумал Померанцев. Ну да, они могут не знать насчет пуль из ТТ. А начальство не успело предупредить. Или решили замять на более высоком уровне, раз не удалось соврать?
- Значит, он выбежал отсюда, так? - спросил Померанцев, кивнув в сторону березок. - Потом здесь остановился, поднял руки вверх и рванул на вас? - спросил он долговязого и угрюмого.
Тот кивнул, продолжая хмуриться.
- И вы выстрелили? Покажите как…
Тот пожал плечами, переглянулся со старшим, вытянул руку с пистолетом…
Ну-ну, забавлялся про себя Померанцев. Сейчас ты мне будешь туфту впаривать, а я сделаю вид, будто поверил.
- Он был к вам лицом? - спросил он вслух. - Раз уж бежал на вас?
- Ну, - сказал тот. (Еще немного - и бросит пистолет. Плюнет и уйдет куда глаза глядят.)
- Это ваш пистолет? - спросил Померанцев, краем глаз заметив, как насторожился Осокин. - Посмотрите на номер, это точно ваш?
- Ну мой… - пожал плечами угрюмый, коротко глянув на свой пистолет.
- А в чем дело? - спросил меднолицый Илюхин, бросив взгляд на Осокина. - Все так и было.
Наверно, репетировали еще до получения результатов баллистической экспертизы, подумал Померанцев. А сменить легенду забыли. Или не было команды. Ох, погубит когда-нибудь Россию это всеобщее разгильдяйство.
- Пуля, попавшая в Фомина спереди, была выпущена не из вашего пистолета, - сказал Валера угрюмому. - Вот схема, которую я потом составил, после изучения результатов баллистики. - Он развернул вытащенный из кейса лист бумаги, где карандашом было изображено человеческое тело и три кружка с номерами на нем. - Здесь номера ваших пистолетов в тех местах, где он получил раны. Видите? - Он нарисовал эти кружки на брезентовой накидке молодого омоновца, изображавшего Игната Фомина. - Именно вы, - он указал на кряжистого, - должны были быть на его номере, ибо вы попали спереди. - Затем указал на угрюмого. - А он, в свою очередь, на вашем, - обратился Померанцев к Илюхину. - Вы, ребята, все перепутали. Лапшу вешать тоже нужно умеючи, правда? - обратился он к Осокину.
Они молча переглянулись. Угрюмый смотрел в землю. Сейчас, на их месте, я бы меня застрелил, подумал Померанцев. Прямо здесь, не сходя с места. А кто узнает? Мы были в лесу одни, без свидетелей. Случайно, мол, нажали на спуск, забыв разрядить пистолеты. Драма на охоте. Только этот, угрюмый и долговязый, может их подвести. Противно ему. Не нравится это все, ох как не нравится… И они это не хуже меня видят. Придется и его… А две драмы на одной охоте- уже перебор. В Москве могут не поверить. Но мне тоже не следует ждать милости от Осокина, как Мичурину от природы.
- И еще, - сказал Померанцев, пристально глядя на угрюмого. - Вы, наверно, не в курсе. В погибшего стреляли еще до вас. В спину. И попали. Или вы это не знали?
- Не-ет… - растерянно протянул меднолицый Илюхин, оглянувшись на Осокина. - Выстрелы тут вроде были. Может, в него попали и он в шоке был, когда на нас выскочил?
- Жмурики бегать не умеют, - покачал головой Померанцев. - Даже будучи в шоке. Поэтому не надо мне вешать лапшу на уши. Вам так приказали, я понимаю… Теперь хотите услышать, как все было?
Они молчали, глядя в землю.
- В него до вас три пули влепили. Две раны смертельные. И были выпущены из пистолета ТТ. А он с вооружения МВД давно снят. Понимаете? Он был уже мокряк, когда вы в него стреляли! У него кровь начала сворачиваться, когда вы ему влепили свои пули! И потому она свернулась и уже не вытекала! Это всем понятно?
Они молчали. Не на них надо орать, подумал Померанцев, остывая. Зря я так. У них корпоративная солидарность, они не хотят связываться с начальством и все такое…
- Словом, мне придется обратиться к своему руководству с целью возбудить уголовное дело по факту попытки использования служебного положения, чтобы ввести в заблуждение следователей Генпрокуратуры. А это статьи двести восемьдесят пять и двести девяносто два, - сказал Померанцев вслух, обратившись к Осоки-ну. - Сейчас я сам составлю протокол следственного эксперимента со всеми выводами, а вы - подпишетесь!
- Валерий Александрович, можно мы отойдем… - Голос Осокина дрогнул, он поднял глаза на Померанцева. - Мне нужно кое-что вам сказать.
Померанцев медленно обвел всех взглядом. Кажется, все всё понимают. В спину стрелять не будут. Он пожал плечами и отошел вслед за Осокиным за молодую сосну с обнаженным корневищем.
- И не вздумайте дальше врать и вилять, а также использовать этих ребят, - сказал он, кивнув в сторону понуро молчащих омоновцев. - Вы их подставили. Использовали в своих целях, какими бы благими они ни были!
- Да какие у меня могут быть цели! - махнул рукой Осокин. Его лицо теперь казалось смертельно бледным и вытянутым. - Не мои это цели, понимаете?
- Ну да, я отсюда скоро уеду, а вам здесь оставаться, - кивнул Померанцев, пристально глядя на него. - Знакомая песня. Вы, мол, там в Москве у всех на виду и в безопасности, а меня тут без хлеба сжуют.
- А что, не так? - В глазах Осокина теперь светился вызов. - Вы понимаете, что будет с нами и нашими семьями, когда вы тут добьетесь правды, и только вас и видели! А они, - он показал пальцем вверх, - останутся здесь в любом случае. При любом исходе выборов и любом раскладе.
Померанцев не ответил. Есть в этом своя сермяжная правда, есть… Осокин, конечно, не боец, обычный запуганный чиновник. Плевать ему на честь и профессию..^ уже давно плевать. А как бы ты на его месте? Вот то-то… Скорее всего, настоящих бойцов за справедливость, если такие здесь и были, давно извели, и путь бандитам к власти оказался открыт. Чем те и воспользовались. Наверх двигали только своих, и вот - додвигались. А сегодня - чего стесняться-то? И, главное, кого? Никто ведь против слова не скажет. Да и электорат туда же… Красные пришли - грабят, белые - тоже, бандиты, те вроде уже насосались. И у них лучше получается то, за что они берутся, чем у этих болтунов.
- Думаю, мы не можем здесь это долго обсуждать. - Померанцев кивнул в сторону омоновцев. - Но поговорить есть о чем. Но не здесь и не сейчас. Жду вас завтра утром у себя, к девяти ноль-ноль. Там и напишем протокол.
Осокин молча кивнул.
Для таких, как он, вопрос вопросов - кого он больше боится на данный момент, подумал Померанцев, меня или хозяина. Хозяин о нашем разговоре пока ничего не знает. Значит, сделаем так, чтобы меня он боялся больше.
- Будешь и дальше морочить мне голову - загремишь по совокупности! - негромко, но внушительно сказал Померанцев, неожиданно для себя, как уже было однажды, при обнаружении гильзы, перейдя на "ты".
И отошел от сосны, едва не споткнувшись об ее корень. Чертыхнулся, поднял глаза и встретился взглядом с Илюхиным. Не нравится мне это все, подумал Валера, садясь в машину, нет, не нравится. Особенно это многозначительное молчание краснорожего Илюхина.
- Сергей Васильевич, вас к дому подвезти? - вежливо спросил Илюхин у Осокина.
- Да, если можно… - отстраненно, ни на кого не глядя, ответил тот.
- А вас до гостиницы? - на этот раз Илюхин спросил у Померанцева, после того, как Осокина высадили возле небольшого двухэтажного дома с облупленной, грязной штукатуркой. Высоковольтный переулок, дом 4, отметил про себя Валера. Ну и название. Значит, где-то должен быть Низковольтный, не иначе.
- Да… Устал я с вами, - мрачно сказал он вслух. - И не пойму я вас… Ладно, до завтра. Хочу сегодня отдохнуть, отключу все телефоны, приму ванну… Вы не подскажете, где вы так здорово загорели? - неожиданно спросил он Илюхина. - Вроде у вас здесь все бледные, будто и лета никакого не было.
- Дожди с июня как зарядили, так и не заканчиваются, - охотно ответил кряжистый и примолк под пристальным взглядом Илюхина.
- С детства, - буркнул он. - Мама уродила таким, теперь вот все вопросы задают.
Ну это ты врешь, подумал Померанцев. Альбинос, можно сказать, и чтоб кожа такая смуглая? Загорал, конечно. Хорошие бабки стоит такой загар, кстати говоря. В России такого ровного и красивого не найдешь…
Возле гостиницы он дождался, когда они уедут, поймал такси и погнал назад в Высоковольтный.
Квартира Осокина была на нижнем этаже. Входная дверь противно завизжала ржавой пружиной. Открыла ее, по-видимому, жена Осокина, пожилая, старше его возрастом, в неряшливом халате, со сбитой набок прической. Сам Осокин в майке и тренировочных штанах стоял сзади и смотрел враждебно. Из квартиры доносился запах стирки, смешанный с кухонными запахами.
- Извините, - сказал Валера. - Сергей Васильевич, можно вас на пару слов?
- А что случилось? - спросила жена. - Вы когда-нибудь оставите его в покое? Что вам еще от него нужно!
- Тася… - попытался остановить ее Осокин.
- Как вы можете такое говорить? - удивился Померанцев. - Вы же видите меня впервые…
- Кто вас не знает! - Она задвинула локтем назад мужа, попытавшегося выдвинуться на первую позицию. - Думаете, приехали из Москвы и можете всем тут указывать, да? Вам, думаете, оттуда виднее?
Вот откуда ноги растут, подумал Померанцев. Слишком много начальства на голову одного бедного Сергея Васильевича. Дома и то командуют, требуя доклада обо всем происходящем…
- Тася! - На этот раз Осокин повел себя решительнее. - Помолчи. Одну минуту, я только оденусь… Подождите меня возле подъезда, хорошо?
Померанцев успел выкурить сигарету, прежде чем сзади снова - до мороза по спине - завизжала дверь.
- Сергей Васильевич… - вздохнул Померанцев. - Поймите меня правильно. Вам есть где переночевать этой ночью? Завтра же я отправлю вас вместе с семьей в Москву, там вы будете в безопасности. Вы понимаете, о чем я?
Осокин обреченно махнул рукой. И тоже закурил.
- Негде. Да и незачем… Разве что у тещи. Если захотят, найдут и там.
- Вы, по-моему, не до конца понимаете…
- Все я понимаю, - усмехнулся Осокин. - Для вас я ценный свидетель. Но они это тоже понимают.
- Да кто они! - воскликнул Померанцев, потом беспокойно оглянулся.
Вроде никто за ними не следит. Никаких машин, стоящих неподалеку. Никто не разглядывает внимательно афиши и плакаты с призывами голосовать за Сабурова или Солодухина…
- У тещи вас найдут, - сказал Померанцев. - Это верно. Но может быть, у вас есть тайная любовница, про которую никто не знает и которая вас примет до утра?..
Должна же у тебя быть, при такой-то жене, на стороне какая-нибудь баба, подумал он, ведь нестарый еще мужик.
- Даже если бы у меня на стороне была женщина… - Осокин бросил под ноги сигарету и затушил ее ногой. - Мою больную дочь она все равно не примет. Как будто вы не знаете, Валерий Александрович! Не найдут меня, возьмут дочь в заложники… А у нее диабет. Инсулин ей искать никто не будет… Ладно, до завтра. Надеюсь, они ничего до завтра не успеют.
6
Два крепких парня в темных кашемировых куртках вошли в гостиницу "Кедр". Быстро прошли через холл, подошли к окошку дежурного администратора, показали удостоверение, о чем-то спросили. Она им что-то ответила, кивнув в сторону лифта. Охранник отошел в сторону, пропуская гостей.
Они поднялись на пятый этаж, прошли по коридору, снова что-то неслышно сказали дежурной, та понимающе кивнула, показала подбородком в глубь коридора. Они остановились возле двери номера, где остановились Саша и Ленчик. Один из них приложил ухо к двери, кивнул второму.
- Здесь, - сказал он. - Похоже, с кем-то говорят по телефону. Ничего не разобрать…
И посмотрел на часы. Второй достал из кармана сотовый, набрал номер.
- Петя, они здесь. Треплются по телефону. Как у тебя?
- Пока пусто, - ответил Петя. - Заканчивайте, не мельтешите там. Я доложу Тихоне. Пусть решает. Конец связи.
И набрал другой номер на своем сотовом.
- Геннадий Александрович? Они на месте, разговаривают.
- Ясно… - сказал Тихонов. - Будь здоров.
И в свою очередь набрал номер Сабурова.
- Коля, нужно срочно поговорить, ты у себя?
- Забегай, - ответил Сабуров. - У меня тут секретное совещание, подождешь, в случае чего.
- Опять ты что-то жуешь! - недовольно сказал Тихонов.
- Отъедаюсь, пока на трон не сел, - буркнул Саба. - Ну будь здоров, жду.
Он отключил аппарат и взглянул на Вадика, сидевшего напротив.
- Продолжай. Так что ты там сказал насчет моей концепции?
- А то и сказал, что концепция у вас невнятная, - сказал Вадик.
- Нормальная у меня концепция, - недовольно сказал Саба. - В самый раз. Жила бы страна родная, и нету других забот. Нет, серьезно, покуролесил я по молодости, что было, то было. Пора грехи замаливать.
- Солодухин первый это сказал, - напомнил Вадик, приподняв со стола местную газету "Трудовые будни". - Раньше надо было так говорить! Не читали? А зря. Вот где опытная рука имиджмейкера!
Газета тут же пошла по рукам, все заглядывали через плечо читающему.
- Ладно, проехали! - отрезал Сабуров. - Вот ты и думай про мою концепцию. Что еще?
- Я так и не понял, кто у вас занимается рекламой, кто связями с прессой, кто контрпропагандой?
- А для чего я тебя сюда позвал? - сощурился Саба, оглядев собравшихся. - За такие-то бабки? Ты и будешь всем заниматься. А кто, я, что ли?
В это время из внутреннего кармана Вадика послышалась трель сотового.
- Одну минуту… - Вадик пожал плечами, посмотрев на потолок.
Они сидели на втором этаже штаб-квартиры за огромным столом, за которым постоянно кто-то выпивал и закусывал. Соответственно, выпивка и закуска здесь бесследно не исчезала, а постоянно обновлялась. Не менялся только контингент. Пили, ели, тяжелели, едва ворочали языками. Один Сабуров - ни в одном глазу. Только тяжелело лицо, но все соображал.
- Ну так чего? - спросил его Саша. - Все путем? Ты говори, что хочешь, если не можешь отвечать.
- Нет, не могу! - сказал Вадик. Извините, но до декабря у меня нет ни минуты свободного времени. Прорто все забито… А когда у вас, простите, выборы?
- Во дает! - сказал Саша. Ну ты молодец. И правильно, гони пену, только не понтарь, не переигрывай, понял? Они такие вещи сразу просекают.
- Не знаю, не знаю, - сказал Вадик в трубку. - Надо хорошенько подумать.
- Вот-вот, совсем, погляжу, ты там освоился, - одобрил Саша. - Кстати, чтобы не забыть, делаю вам одно деловое предложение. Короче, есть тут одна газетенка сексменьшинства, называется "Любимый и милый". Или наоборот… Подумай насчет тиснуть туда статейку насчет сексуальной ориентации Солодухи. Приври что-нибудь насчет малолеток, которых он совращал. Мы здесь уже придумали достойный ответ, так что давай, милый… Кстати, на телевидении, если предложат заработать, не отказывайся. Иначе неправильно поймут. Твой шеф будет об этом знать через полминуты. Честные люди и бессребреники в нашем деле подозрительны, не забывай. В общем, все, заканчиваем, у них сканер не хуже нашего, так что больше пяти минут не тре-пись…
- Хорошо, я подумаю, - сказал Вадик и действительно задумался. - Позвоните мне через недельку, нет, лучше через две. Что-нибудь придумаем. Может, возникнет окно.
И отключил аппарат.
- Что, совсем замучили? - спросил Саба, переглянувшись со своими корешами. - Все в Думу хотят. Ты бы съел чего-нибудь. А то совсем исхудал с предвыборными кампаниями.
- Не то слово, - вздохнул Вадик. - Думал, прилечу сюда, отдохну от Москвы, от этих бесконечных звонков… А они и здесь достали.
- Поди, не за так достают? - осторожно осведомился один из "комодов", сопровождавший Вадика из аэропорта.
- Ну так что еще хорошего скажешь? - спросил Саба более миролюбиво и не так подозрительно.
- Мое дело все организовать, понимаете? И правильно расставить все акценты.
- Ну так расставляй! - разрешил Саба. - Можешь даже не спрашивать.
- У вас немало сторонников, они вполне активные и инициативные, и это хорошо. Но чем они заняты? И кто, например, готовит пресс-конференции?
- Не знаю, они сами как-то собирались… - пожал вислыми плечами Саба. - Вон, Арефа, мой пресс-секретарь, его спроси. - Он кивнул на худощавого, в интеллигентных очках парня, единственного здесь, чей портрет не просился на стенд "Их разыскивает милиция".
- Обычно поводы для пресс-конференций возникают сами, - сказал тот. - Простите, меня вам не представили, Арефьев Олег Никандрович, редактор газеты "Красноземские ведомости".
- Такие вещи нельзя пускать на самотек, - покачал головой Вадик. - Информационные поводы нужно создавать. Особенно для пресс-конференций.
- Вот ты и придумай, - сказал Сабуров.
- Хорошо, это я тоже возьму на себя, - согласился Вадик. - Только я всего пару часов в вашем городе, пока не знаю, что здесь происходит… Так вот нужно постоянно будоражить общественное мнение, не давать ему успокоиться. Даже надоесть, если хотите. Но чтобы когда он, избиратель, взял в руки бюллетень, первое, что он бы вспомнил, была ваша фамилия.
- Зачем? - искренне удивился Саба. - Да он и так ее не забудет! Я ему не дам забыть. Пусть Солод со своими мордоделами суетится! У него рейтинг- на полшестого.
Его окружение охотно засмеялось.
- А что, неплохо сказано… - задумался Вадик. - Неплохой заголовок на первую полосу какой-нибудь газеты. Лучше, если это будет газета сексуальных меньшинств. Представляете? На права* рекламы. Мол, Солодухин для них, для этой газеты, - свой. Им, мол, виднее, на полшестого у него или на двенадцать ноль-ноль.