Окружение теперь ржало, с уважением поглядывая на этого полудохлого, в чем только душа держится, москвича, который умело развил находку шефа.
- Не пойдет, - помотал головой Сабуров. - У Солодухи столько баб перебывало… Они в свидетели пойдут, если задумает судиться.
- Нет так нет, - развел руками Вадик.
- Слушай, а чего ты, в натуре, в черных очках сидишь? - спросил Саба. - Светло же.
И бесцеремонно протянул руку, чтобы снять их с гостя. Но Вадик вовремя отстранился назад и в сторону.
- Они вам мешают? - спросил он.
- Да нет вроде, может, в глаза хочу посмотреть, что ты за человек.
- Может, ты еврей? - спросил молчавший до этого Огурцов, как всегда подтянутый и при галстуке. - У Солодухи, говорят, один такой работает.
Вадик снял очки, немного зажмурился.
- Видели мой нос? Поняли, что я за человек? И какой национальности? Могу еще штаны снять, чтобы убедились.
- Вроде русский, а? - сказал Сабуров, переглянувшись с "комодами". - Можешь назад очки надеть, если хочешь.
- Приходится носить, - пожал плечами Вадик. - Врачи велели. Слишком резкие переходы от темноты до резкого света. Ну, знаете, "юпитеры", видеокамеры, фотовспышки…
- Носи, - разрешил Сабуров. - Раз врачи велели. Здоровье прежде всего, правильно? А штаны сегодня же снимешь, когда в сауну пойдем. Там и посмотрим.
- Теперь нужно распределить, кто пишет листовки, - сказал Вадик, когда веселье по поводу очередного прикола Сабы затихло.
- Ты и напишешь, - кивнул Саба, облизывая толстые пальцы, только что запущенные в квашеную капусту, и его окружение снова услужливо хохотнуло.
- Я могу на себя взять их редактирование, - твердо сказал Вадик.
- Деловой, а? - мотнул в его сторону Сабуров. - Может, закончим на сегодня, как вы думаете? Съездим в сауну, отдохнем, а то девочкам нашим некому спинку потереть. Иль пупочки, кто как любит.
Окружение оживилось и стало подниматься из-за стола.
- Отдыхать? - удивился Вадик. Оставшись сидеть на месте, он изумленно смотрел на Сабу поверх очков. - Уже устали? Вы чего? Да мы только начали работать! У вас всего ничего осталось до выборов! По двадцать четыре часа в сутки! Все должны перейти на казарменное положение!
- Потише, не глухой… - недовольно проронил Сабуров.
- А что, нормально, по-моему, - тихо сказал Огурцов и пригладил прическу, глянув на себя в зеркало.
Саба сел на место, едва приподнявшись. Остальные тоже дружно сели.
- Ну так и быть, поработаем еще немного, и хорош. А с завтрашнего дня - это ты верно сказал - все на казарменное положение! Говори дальше.
- Теперь - кто отвечает за типографии, которые эти листовки печатают. У вас есть кому их расклеивать? Или тоже я?
- Найдем, - кивнул Сабуров. - Этих активистов - хоть жопой ешь. Уже надоели.
- Потерпим, - сказал присутствовавший здесь же Трофим. - Дед тут есть полуслепой. Приходит сюда погреться и агитирует день и ночь за Сабу.
- Ну, - кивнул Саба. - Я и то ему говорю: дед, достал ты меня со своим Сабуровым! Вот хотел за него голосовать, теперь точно не буду!.
- Это смешно, - согласился Вадик, даже не улыбнувшись. - А вы подумайте, куда можно вставить эту историю. - Он указал пальцем на Арефу.
- Может, в листовку? - спросил тот.
- Нет, - покачал головой Вадик. - Думаю, лучше подействует, если это пройдет в телепередаче. Хорошо бы снять этого деда скрытой камерой. Он к вам часто приходит?
- Да каждый день, считай, - переглянулись "комоды". - Притащится и агитирует. Надоел.
- Вот и снимите, - кивнул Вадик. - И дадите мне посмотреть. И еще. До конца выборов - сухой закон! Вот как хотите. Это мое условие.
Они недовольно переглянулись, но промолчали. Потом с ненавистью уставились на Вадика. Один Огурцов был, как всегда, трезв и невозмутим.
- Ладно… - мрачно сказал Саба. - Но только с завтрашнего дня.
- Г оворю сразу - работенка будет тяжелой, - продолжал Вадик с непреклонным видом. - Еще обязательно должен быть специалист по психологической перегрузке, чтобы помочь нам не свихнуться… Есть такой?
- А ты? - спросил Саба. - Ты вроде психолог, или психиатр, уже забыл.
- Здесь нужен специалист, профессионал, - сказал Вадик. - Я в этом не петрю. Так есть или нет?
Он уже начинал покрикивать.
- Можно такого найти, но его нужно из Америки вызвать, - сказал Огурцов. - А времени уже нет.
- Как тут не свихнешься, если не расслабишься… - глухо заворчали "комоды", - Что, и пивка теперь выпить нельзя?
- Пиво можно, - разрешил Вадик, сделав паузу. - Кажется, я все сказал по этому поводу. Теперь надо бы распределить роли. Я беру на себя телевидение и редактирование листовок, а также написание речей и статей для прессы. А остальные? Кто будет заниматься с агитаторами, типографиями?
Они переглянулись. Шумно вздохнули и нервно забарабанили пальцами по столу. Больно много ты на нас навалил, и все тебе сразу подавай, чувствовалось в их недовольстве.
- Ладно, подумайте сами, вы друг друга хорошо знаете, распределитесь, а меня пока пусть кто-нибудь отвезет на телевидение. - Вадик встал. - У вас завтра встреча со зрителями в прямом эфире, если не забыли.
Они переглянулись. Ну все знает! И в курсе всего.
- Ну да, - сказал Огурцов, потрогав свой косой пробор. - Собираемся… А что?
- И это правильно! - Вадик упер в него указательный палец. - Необходимо провести широкую мобилизацию, чтобы там среди зрителей были только наши. Это понятно? Никаких посторонних тем и вопросов! Только аплодисменты, переходящие в овацию. И вопросы те, что я сегодня же заготовлю и раздам. А сейчас мне нужно, не откладывая в долгий ящик, ехать туда! Буду готовить передачу. Надо заранее познакомиться с продюсером, ведущим, режиссером. Поэтому извините, но я не могу терять время.
- Что, даже с нами не выпьешь? - спросил Саба обиженно. - За знакомство, успеешь, тебя отвезут.
- Потом, - непререкаемо мотнул головой Вадик. - Все потом, после победы на выборах. Нашей победы! - добавил он многозначительно. - Будем пить шампанское и ласкать наших женщин.
Они смотрели на него, приоткрыв рты.
- Кирей! - с неохотой сказал Саба, хлопнув по плечу краснолицего, встречавшего Вадика в аэропорту, по-прежнему вполне обходившегося без шеи. - Будешь моему имиджмейкеру личным телохранителем и водилой. И чтоб мне без замечаний с его стороны. Понял, да? Выпить он тебе не даст, ну так потерпи для общего дела!
- Потерпим, - сухо сказал Кирей, поднявшись из-за стола.
Они вышли, и Саба, неопределенно вздохнув, переглянулся с оставшимися. Потом махнул рукой.
- Наливай! Ну и мордодел достался! - сказал он с чувством. - За горло берет, расслабиться не разрешает… Говорят, у Солодухи все ж поприятнее пацаны. Вежливые. Тоже шустрые, но деловые. Надо было сразу ими заняться… - хмуро добавил он. - Это мое упущение.
- Солод вовремя подсуетился, а нам достались ошметки, - сказал Огурцов недовольно.
- Зато не еврей… Там Тихоня напрашивался, должен вот-вот приехать, - озабоченно сказал Саба. - Нет его еще там? Не приехал? Бородыня, взгляни, что ли…
Бородыня выглянул в дверь:
- Нет пока.
- Трофим, а ты че смурной? - спросил Сабуров.
- Да есть тут сомнение. А они, эти ребятишки, часом, между собой никак не связаны? - спросил Трофим. - В Москве они меж собой гужуются, или, как теперь говорят, тусуются… А тут друг дружке препятствовать будут, что ли?
- Есть тут проблема, есть… - согласился Саба. - Черт их разберет. Деловые они, в смысле, профессионалы. И без дисциплины нельзя, тут я согласен. А у нас что? - Он оглядел свою свиту. - Почили на лаврах, не рановато ли?
Соратники смиренно посапывали.
- Ладно, надоели, - сказал им Саба, упершись руками в столешницу. - Солидности нам недостает и солидарности, в смысле сыгранности, это верно, тут наш мордодел - в точку. В галстук не сморкаться - это мы еще сможем, как-нибудь одолеем, а вот вилку в левой руке - по себе скажу, не всегда получается. Все время забывается. Нет, нож в правой куда ни шло, иначе и не бывает… Ладно. Значит, ты, Трофим, останься, разговор есть, еще Тихоня должен вот-вот подъехать. И обсуди с ним свои сомнения… - Он зевнул, посмотрел на часы. - А вечером в сауну, что ли?
- Лучше сейчас. Потом, когда выберут, особенно туда не находишься, - согласился оставшийся Трофим. - Государственные заботы одолеют. Некогда будет.
- Лучше скажи, как там Богдан поживает? - спросил Саба. - Чем дышит в последнее время?
- А что Богдан? - спросил Трофим. - Нормально, по-моему. Ждет команды. Когда, мол, журналист разродится с нужной статьей насчет тебя и Солода, он мигом просек, как я ему сказал. Мол, как только, так сразу. Каждый день спрашивает: вышли статьи или журналюга еще в поиске?
- Это мы обязательно проконтролируем, - кивнул Саба. - Хотя, должен сказать, тут мы заняли выжидательную позицию. А это недопустимо. Как у него дела продвигаются, про меня и про Солода, пора бы уже знать… Может, они готовы, а может, кота за хвост тянет. Завтра же мне напомни, не забудь. Еще что говорит?
- Как что? - воскликнул Трофим. - Где деньги, Зин?! Каждый день спрашивает. Нервничает. Грозит все бросить или принять адекватные меры. Может, заплатить и в Москву его отправить, от греха?
- Раз грозит, можно не обращать внимания, - отмахнулся Саба. - Кто сделает, тот молчит. Я правильно говорю?
- Это ты зря, - покачал головой Трофим. - Он крутой мужик. Я таких еще не видел. Живет открыто, не боится, никого не хоронится, какая-то телка к нему в номер специально приезжает. Из Москвы, говорят, выписал.
- Что за тедка? - поинтересовался Саба. - У нас все клевые в картотеке. Или кого-то пропустили?
- Черт ее… Кто что про нее говорит. Вроде из Москвы специально к нему прилетает. Нет, ты скажи, как Богдан этого Игната вычислил! И враз замочил. Все ФСБ с УВД на ушах стояли, и то не нашли!
Сабуров неопределенно молчал, думая о своем.
- Як тому, лучше б не дразнить его, а? - добавил Трофим. - В смысле, заплатить ему. под расчет, а то больно нервничает…
- Подумаем… - рассеянно сказал Саба, потом икнул. - Прав мордодел, надо бы сухой закон ввести, пока не подобьют итоги голосования. Ну так где там Тихоня?
7
Начальник краевого УВД Тихонов тут же без стука появился в комнате, будто стоял за дверью и только ждал, когда его позовут.
- Садись, Ген, - приветствовал его кивком Саба. - Пивка хочешь? А покушать? Ел с утра? Больно ты озабоченный.
- Не голоден, - хмуро сказал Тихонов, глянув на Трофима. - Слушай, что за дела с этой прослушкой?!
- Ты сначала присядь… Вы знакомы? Трофим - свой. Будет у меня серым кардиналом, как ты генералом.
- Не до этого, Коля, - покрутил головой Тихонов.
- Тогда напомни, о чем речь, - поморщился Саба. - Думаешь, я знаю, о какой прослушке идет речь? Ты их столько везде наставил, боюсь лишнее слово сказать.
- Света твоя им подложила, или забыл? - нахмурился Тихонов. - Мои ребята говорят: мол, странные разговоры там ведутся. Одни хохмы по телефону рассказывают. И между собой анекдоты травят. А то полдня - тишина.
- Хорошие хоть анекдоты? - поинтересовался Саба.
- Разные, - отмахнулся Тихонов. - Я говорю своим: а вы не сидите на месте! Одни пусть и дальше с подслушкой работают, другие в это время пойдут к ним в гостиницу и послушают за дверью, говорят по телефону или нет. И время засекут, а потом сравнят.
- Толково, - похвалил Саба. - Сам придумал?
- Что тут придумывать?.. - скривился Тихонов.
- Не прибедняйся. На генерала, вижу, тянешь. И что? Посмотрели, послушали?
- А то! Еще часу не пошло. Все, как я чувствовал. Они у себя в номере сидят и серьезные разговоры ведут по телефону. А у нас на прослушке - в это самое время - полная тишина, никаких записей. Зато как они потом анекдоты травят, опять слышно. Только что мне доложили. Я им велел поставить микрофон прямо у двери их номера - это небольшой такой, как на телевидении, его куда хочешь можно поставить, - а сам прямо к тебе.
- Это я понял, - поморщился теперь Сабуров. - И какие выводы ты сделал?
- Тебе решать, - развел тот руками. - Тебе мозги пудрят, а не мне. Ты им жучка впарил, а не я.
- Не губернаторское это дело со всякой мутотой разбираться! - свирепо сказал Саба. - Сколько тебе говорить? У меня для этого референты есть. - Он кивнул в сторону Трофима. - Вот как ты это понимаешь?
- А чего тут понимать? - пожал тот плечами. - Раскусили ребятишки, в чем дело. Нашли жучка. И теперь захотят - подключат твою подслушку, захотят - отключат. Когда серьезные переговоры ведут, вроде их нету. А в свободное время анекдоты травят, что тут непонятного… А могут нам и лапшу на уши, чтоб сбить с толку.
- Это я без тебя понял, - раздраженно сказал Саба. - Разберись и подумай, что теперь делать! Ты понял? Я себе зарок дал: пока в кресло не сяду, никаких резких движений. И ни в чем не должен быть замешан. И знать не хочу, что вы с ними за это сделаете.
- Запомни, Коля, - Тихонов наклонился к нему через стол. - Ты пока не губернатор! Как и я - не генерал. У Солода серьезные пацаны работают, ясно тебе? А у тебя?
- Вот и я говорю, - подхватил Трофим. - Рано нам почивать на лаврах, Коля! Взять хоть этого Богдана, московского мокрушника, вот бы с кем еще работать и работать. И одновременно держать ухо востро. Вот сколько уже об этом толкую! Мордоделы твои и журналюги купленные, рейтинги какие хошь тебе нарисуют, но ты сам ушами-то не хлопай! Вот приехал к нам сегодня этот имиджмейкер из Москвы, - обратился он к Тихонову. - Пацан, ничего не скажу, шустрый такой, и дело, похоже, знает.
- Кто такой? - спросил Тихонов. - Где он хоть остановился?
- В "Кедре", где еще… - махнул рукой Саба. - Ген, может, ты и его под колпак возьмешь, а? Чует мое ретивое, эти московские вполне могут меж собой договориться и одним делом заниматься, работая на разных клиентов.
- Это запросто. Это у них не заржавеет, - согласился Тихонов. - Дашь мне на него выходные данные. Где, в каком номере остановился, чем дышит. Светку к нему еще не подсылали?
- Да нет… Больно деловой, - сказал Сабуров. - Приехал только недавно, нет, чтобы посидеть по-людски, поговорить с коллективом, с людьми познакомиться в нерабочей обстановке, так нет, уже помчался по объектам.
Трель сотового прервала его разговор. Они переглянулись.
- Это у меня или у тебя? - спросил Саба, задержав руку с ломтем ветчины возле рта. - Достали уже… - И полез в карман, заглянул под стол. - Трофим, сотовый мой не видел?
- Крыша поехала? - хмыкнул Тихонов, доставая из внутреннего кармана свой мобильник. - Алло, Илюхин, это ты?
- Так точно, Геннадий Александрович, - ответил голос из аппарата. - Вот Сергей Васильевич тут просит дать ему последнее слово. Для вас, персонально. Может, дадим?
- Вы где сейчас, далеко? - спросил Тихонов.
- Там, где и договорились, - ответил Илюхин. - Ну так что?
- А он во всем признался? Как он вообще себя вел?
- Ну вроде… Говорит, этот следак из Москвы, Померанцев, к вчера нему подкатывался, домой приезжал, велел сегодня прийти и про вас ему рассказать. Словом, все, как вы предположили, Геннадий Александрович. Так чего делать с ним? Вроде искренне раскаивается и готов искупить. А то мы не можем долго отсутствовать, нам еще на рынок надо успеть, там, говорят, эти азеры совсем обнаглели… Опять заставляют русских людей цены поднимать. Так дать ему последнее слово, или не давать?
- И так хорош… - поморщился Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. - Тут дело такое: не мы их, так они нас. А в его положении резину тянуть - самое милое дело… Место там хоть нормальное? Там вроде овраг должен быть, глина, эх, помню, в комсомольское-то время в поход туда ходили, костры жгли, шашлыки, девки нам песни пели, то-се. Потом ямы там рыли, для отходов, чтобы природу не засорять. Хорошо глина поддавалась, легко копать. Потому и запомнилось.
- Давно это было, - согласился Илюхин. - Ну так что?
- Жалко стало? Ну пусть, пусть скажет, - разрешил Тихонов, переглянувшись с Сабуровым. - Минуты ему хватит?
- Говорит, даже много, - хохотнул Илюхин. - Так пусть скажет, да? В трубку?
- Гена… - Голос Осокина был глух и почти неразличим.
- Погромче, если можно, - сказал Тихонов. - И потом, я тебе не Гена, понял? Ты шашни с этим московским прокурором завел, а теперь - Гена?
- Я просто вспомнил, как мы с тобой раньше в одном отделении служили… В общем, есть просьба. Жену не трогайте. Гена, у нас дочь с детства больная, ты знаешь. а
- Это мы поможем, - заверил Тихонов. - Не оставим без внимания. Ты меня знаешь, я слово держу. Материальная помощь семьям сотрудников, погибших при исполнении, у нас законом предусмотрена. А законы мы чтим. В том числе неписаные. А по неписаным законам - тоже знаешь, что бывает с предателями. Только ты у нас, Серега, в виде исключения, пропадешь без вести. Я зачислю тебя в эту же категорию. Все у тебя? Бывай…
- Скоро свидимся… - тихо сказал Осокин.
Тихонов какое-то время сидел, слушал сдвинув брови, только чуть вздрогнул, когда в ухо ударил отдаленный выстрел, затем второй.
- Ну и выдержка у тебя! - позавидовал Сабуров вполголоса.
- Все, нам можно возвращаться? - спросил Илюхин через несколько минут. - А то на рынок надо успеть, торговлю проверить…
- Давай не задерживай, - сказал Тихонов. - Чтоб мне там на рынке был полный ажур, чтоб свободная конкуренция там процветала, понял? Никакого там монополизма наш новый губернатор не потерпит. Так всем и передай.
- Силен! - покрутил головой Сабуров. - Эх, чувствую, и дела мы с тобой будем заворачивать!
- Я только одно хотел сказать, чтобы не забыть, - сказал Илюхин. - С этим Померанцевым ухо востро нужно держать. Пристал ко мне вчера, где, мол. я загорел так. Объяснил, как мог, но он, сука, не поверил, по глазам вижу
- А в самом деле, - сощурился Тихонов, - ты где хоть загорал? И загорел больше, чем я, твой начальник. Сам ответишь, или на допросы тебя вызвать?
- Легко, - .сказал Илюхин. - Все больше в Анталии. Жена потребовала. Что ты, мол, все в Крым да в Сочи. Люди говорят, загар там не тот.
- Ну все, конец связи, - сказал Сабуров, ковыряясь в зубах. - Растет благосостояние наших корешей, как я погляжу. Этот по заграничным курортам разъезжает, тот золотые котлы приобрел… Дай хоть посмотреть, - обратился он к Трофиму.
- Подарок, - сказал тот, неохотно снимая часы. - Богдан подарил. Никаких батареек не надо. От ходьбы, слышь, заводятся. Идешь себе, рукой машешь…
- С чего это он такой добрый? - спросил Тихонов, протянув за ними руку.
- В знак признательности, - пояснил Трофим. - Менты ваши хотели его замочить как сообщника. Чуть его не пристрелили, если б я не подоспел. Вы ж Игната себе приписали.
- Ого! - Тихонов взвесил часы на ладони и присмотрелся к ним повнимательнее. - Видел я эту фирму в качестве вещдока, когда брали Барыгу с его бандой… Точно, год назад, такие же.
Он приложил их к уху, послушал, потом вернул Трофиму.