У Боденштайна возник вопрос, почему молодой человек пытается очернить своего друга. Возможно, из зависти? Оливер вспомнил, что Зандер охарактеризовал Тарека как человека, который постоянно чувствовал себя обделенным.
- Чем именно вы занимаетесь в фирме Лукаса и Йонаса?
- Фирма принадлежит нам в равных частях, - уточнил Тарек. - Конечно, у меня не было денег, чтобы внести свою долю при регистрации, поэтому официально предпринимателями считаются Лукас и Йо. Но внутри никакой иерархии нет. Каждый делает то, что умеет лучше всего.
- А что лучше всего умеете вы?
- Программировать, - улыбнулся Тарек. - Разумеется, совершенно легально. Я свой урок усвоил.
- Как вы ладите с Лукасом?
- Обычно хорошо. - Молодой человек задумался. - Но в последнее время он очень изменился.
- Как именно?
- Трудно сказать. Иногда он совершенно отрешен, потом срывается без всяких видимых причин и рычит на всех. Но он находится под жутким давлением своего отца. Тот перекрыл ему доступ к деньгам, а это невыносимо для таких, как Лукас.
- То есть?
- На фирму расходуются деньги старика ван ден Берга и отца Йо. По большей части без их согласия. Лукас и Йо их… гм… "таскают" - неправильное слово. Они же собираются все вернуть, с процентами.
Его трубка снова зазвонила, но уже с другой мелодией. Тарек Фидлер взглянул на экран.
- Еще что-нибудь? - нетерпеливо спросил он. - Мне надо довольно многое сделать.
- Почему вы избили Франьо Конради?
- Кто вам сказал такое?
- У вас разбиты костяшки пальцев, - заметил Боденштайн. - А у Франьо - лицо. Я просто сложил одно с другим.
Молодой человек вдруг занервничал.
- Мы просто поспорили. Ничего серьезного.
- Для "ничего серьезного" Франьо выглядит слишком потрепанным, - сказал Боденштайн. - Как же тогда выглядят люди, с которыми у вас серьезные разногласия?
- В любом случае не мертвыми. - Тарек Фидлер улыбнулся, но взгляд его остался настороженным. - Не такими, как мой друг, который кое с кем поспорил.
- Йонас?
- Точно. Он поспорил. С Лукасом.
Дневная жара сменилась вечерней прохладой. С террасы ресторана открывался отличный вид на долину до самого Руппертшайна. Квентин, брат Боденштайна, подсел к ним с Козимой за столик, когда они поужинали.
- Между прочим, у меня новая помощница работает в конюшне, - прямо сказал Квентин. - Ваша будущая невестка. Тордис Хансен.
- В самом деле? - Боденштайн вспомнил недавнюю утреннюю, весьма неловкую встречу в гараже. - И как давно?
- Третий день. Права собственности на Гут Вальдхоф все еще неясны, а постройки ветшают.
- Жаль, - заметил Боденштайн. В прошлом году он отправил за решетку не только старого, но и нового владельца престижного манежа под Келькхаймом.
- Мне бы сюда… - Квентин кивнул кельнеру и показал на пустую бутылку из-под красного вина. - У меня сейчас все стойла заняты. И к тому же я получил наконец положительный ответ из строительного отдела. Если мы еще и финансирования добьемся, то сможем в начале следующего года начать сносить старый и возводить новый манеж.
- Ого! А как ты добился решения от строительного департамента? - поинтересовался Боденштайн у брата. - У них нынче жесткие правила относительно сохранения старинных конюшен как исторических памятников.
- Руководитель строительного департамента любит хорошо поесть, - ответил Квентин.
- Это подкуп.
- Да брось ты! - отмахнулся Квентин. - Вы, легавые, все слишком буквально понимаете.
- Не только мы, легавые, - ответил Боденштайн. - Между прочим, руководитель строительного отдела и тот, кто давал ему взятки, с сегодняшнего утра сидят в предварительном заключении. И как раз за это самое. Надеюсь, что он твое заявление уже рассмотрел и подписал, или тебе придется надеяться на его не менее жадного преемника.
- Не говори ерунды! - Квентин выпрямился на стуле.
- А я и не говорю, - возразил Боденштайн. - Чиновника мог подкупать не только ты.
На террасе появились новые гости. Жена Квентина Мария-Луиза встретила их и проводила к последнему свободному столику.
- Это там не мама Тордис, по которой вы оба сохли в юности? - спросила Козима не без ехидства.
Братья Боденштайн моментально повернули головы. Действительно, это была Инка Хансен в сопровождении нескольких представительных мужчин и женщин. Оливер Боденштайн своим глазам не поверил, когда узнал среди них доктора Кристофа Зандера.
- Вы только посмотрите-ка, кто тут, - проворчал он.
- Это правление попечительского совета кронбергского "Опель-Цоо" с дамами, - объяснил Квентин. - Раз в месяц они приходят поужинать. Когда они осенью откроют собственный ресторан, то перестанут быть нашими клиентами.
Боденштайн наблюдал, как галантно доктор Зандер отодвинул стул для Инки Хансен. Она поблагодарила его с улыбкой, за которую он двадцать пять лет назад был готов умереть. Все выглядело так, что, пожалуй, надежды Пии Кирххоф на этого Зандера напрасны. То, как директор зоопарка и его ветеринар общались друг с другом, обменивались улыбками и вместе листали меню, указывало, что они близки. Привлекательный вдовец и не менее эффектная одинокая дама, которых, помимо общих интересов, многое связывает на работе, - идеальное сочетание. Какое отношение имеет к жизни этого доктора Зандера замужняя сотрудница уголовного розыска? Подозрения Боденштайна относительно доктора Зандера ожили. И внезапно он осознал, что именно не давало ему покоя все это время.
Пия весь вечер пребывала в тревоге и ждала, что Зандер ей позвонит. Может, он сердится, что она его не предупредила? Или Боденштайн вообще арестовал его? Неизвестность заставляла ее нервничать.
В четверть десятого мобильный зазвонил. К сожалению, это был Боденштайн, а не Зандер.
- Фрау Кирххоф, - тихо произнес он. На заднем плане были слышны звон посуды и голоса. - Могу я задать вам очень личный вопрос?
- Зачем? Думаю, да. Конечно.
- У вас с доктором Зандером нечто серьезное или так… гм… флирт?
Пия отметила, что при упоминании имени Зандера у нее сердце в пятки ушло. Невольно она подумала о том, что могло бы произойти сегодня утром, если бы шеф ее не вызвал.
- А почему вам необходимо это знать? - осторожно спросила она. - Или просто опять мучает любопытство?
- Нет, это серьезно, - ответил Боденштайн приглушенным голосом. - Чем дальше я над всем размышляю, тем больше крепнет ощущение, что мы - точнее, лично вы - лишь часть спланированного спектакля.
- Как вы к этому пришли? - Пия нервно сглотнула и выпрямилась. - И какими соображениями должен был руководствоваться… - Ей трудно было произнести имя. - …Зандер, чтобы что-то инсценировать?
- Это мне не совсем понятно. Возможно, это связано со Свенией, лучшей подругой его дочери. Или с Лукасом. Оба так или иначе связаны с нашими делами, Зандер знает это и хочет их защитить. Но это только интуиция.
Боденштайн и его предчувствия… Они часто его обманывали. Пия тут же вспомнила о конфликте осенью прошлого года, когда шеф вцепился в каратистку, которую, тоже из-за предчувствия, напрасно считал преступницей.
- Я сейчас в ресторане своего брата, - пояснил Боденштайн. - Зандер тоже тут. В сопровождении Инки Хансен. Это, в общем-то, ничего не значит, она ветеринар в зоопарке, но они… ну да…
- Но - что? - Пия закрыла глаза. Неужели все чудесные слова, сообщения прошлой ночью и чуткое утешение сегодня утром были лишь частью коварного плана, чтобы запудрить мозги доверчивой полицейской ищейке? Подтверждение тайных опасений ранило ей душу.
- Вдвоем они производят впечатление весьма близких людей.
- А почему бы и нет? Они каждый день работают вместе, - услышала Пия собственный глухой голос. - Между мною и им нет ничего более, чем… Более ничего.
Она ненавидела себя за свои мечты, за безоглядную детскую влюбленность, ненавидела Боденштайна за то, что он разрушил эту иллюзию. Ее разочарование сменилось гневом. Когда Боденштайн наконец закончил разговор, она уставилась в вечернее небо. Со слезами на глазах Пия думала о том, как допустила, что Зандер стал ее использовать? Он, должно быть, быстро заметил, что нравится ей. Воспользовался ли он этой слабостью? Рыбка угодила вовсе не в ее сети, а она сама попалась. Пия не могла поверить, что могла так ошибиться - но тем не менее человек, которому она утром доверила самую страшную свою тайну, в данный момент сидел с другой женщиной в ресторане, а о ней, судя по всему, и не вспоминал, потому что иначе хотя бы сбросил эсэмэску. Не часто она чувствовала себя такой одинокой. Незаметно профессия и личная жизнь переплелись самым тесным образом. Пия вспоминала и пыталась проследить, когда поддалась своим мечтам и страхам и сбилась с истинного пути. Она все еще смотрела в небо, и тут зазвонил мобильный. Пия взглянула на дисплей. Лукас! Он-то и нужен, чтобы поддержать ее раненую душу.
Вся Германия пребывала в приподнятом настроении после того, как во второй половине дня немецкие футболисты выиграли со счетом 2:0 у шведов в матче одной восьмой чемпионата мира. До позднего вечера разъезжали гудящие автомобили, фанаты с флагами заполонили улицы Франкфурта, будто Германия выиграла сам чемпионат.
- Идиоты, - сказал Лукас. - У них крыша съехала.
Пия коротко взглянула на него. Всего через четверть часа после звонка он уже был у нее - прекрасный, как ангел, в узких джинсах, белой рубашке с закатанными рукавами, светлые волосы взлохмачены. Пия даже не спрашивала, куда он собирается ее повезти. Главное, она не хотела сидеть дома одна и мучиться раздумьями о Кристофе Зандере и их взаимоотношениях.
- Что случилось? - спросил Лукас, когда они проезжали на "Смарте" домработницы ван ден Бергов мимо рынка в сторону Старого города.
- А что должно было случиться? - задала встречный вопрос Пия.
- Вы не такая, как всегда. В растрепанных чувствах, и вид отсутствующий.
- Мне надо раскрыть два убийства, а я не могу продвинуться, - сказала Пия, удивленная восприимчивостью Лукаса.
- Не в этом дело. Вас кто-то обидел. Я прав?
В его голосе было столько сочувствия, что Пия едва не расплакалась.
- Да, ладно. - Лукас тактично выждал время, которое ей потребовалось, чтобы вернуть утраченный было контроль над эмоциями. Он свернул на Майнцское шоссе, потом на Новое Майнцское.
- Куда мы едем? - поинтересовалась Пия.
- Пить коктейли.
- Здесь? В Банковском квартале?
- Да. Вы уже бывали в "Майнтауэре"?
Лукас озабоченно искал парковку и наконец нашел одну, размером как раз для "Смарта".
- Нет, - покачала головой Пия. - А туда можно пройти просто так?
- Мне можно, - ухмыльнулся Лукас.
Пия не раздумывала ни секунды. Когда они приблизились к небоскребу, где располагался банк "ХеЛаБа", а на 187-метровой высоте находились радиостудия Гессена и ресторан, Лукас достал пластиковую карту, взял Пию за руку и прошел сквозь очередь, проведя женщину за собой. За гранитной стойкой распоряжались две девушки и мужчина в голубой униформе с застывшей на губах вежливой улыбкой, определяя, кого пускать внутрь. Лукас представил всей троице, от расположения которой зависело, удастся ли субботний вечер, пластиковую карточку, и ею провели через считывающее устройство.
- Разрешите ваше удостоверение личности? - Охранник был недоверчив. После того, как террористические взрывы в небоскребах стали реальностью, во Франкфурте также усилили меры безопасности.
Лукас протянул свое удостоверение. Внимательно его изучив, сотрудник улыбнулся гораздо шире, почти угодливо.
- Большое спасибо. - Он вернул Лукасу удостоверение и пластиковую карточку. - Добро пожаловать в "Майнтауэр"! Милости просим…
Маленькая дверца с жужжанием отодвинулась, и Пия вслед за Лукасом прошла через контроль безопасности к лифту.
- Как ты это провернул? - прошептала Пия, когда они вдвоем, не считая сотрудника службы безопасности, стояли в лифте.
- Имя моего отца открывает во Франкфурте все двери, - подмигнул Лукас.
Лифт в считаные секунды поднял их на сто восемьдесят семь метров.
- Ты хочешь меня поразить, - сказала Пия.
- Конечно, - обезоруживающе усмехнулся Лукас. - Если уж вы со мной идете, то не в забегаловку.
Пия вошла в ресторан, и у нее перехватило дыхание. Из панорамных окон, высотой в восемь метров, открывался вид на весь город. Под ногами сияло огромное море огней.
- Добрый вечер, господин ван ден Берг, - приветствовала их распорядительница ресторана столь же обходительно, как до этого сотрудники на входе. - Чем мы можем быть вам полезны?
- Моя подруга здесь в первый раз, - томно произнес Лукас. - Поэтому она хотела бы сидеть у окна. Лучше всего в баре.
- Разумеется! Одну минуточку, пожалуйста!
Женщина поспешила немедленно выполнить просьбу. Через секунду был готов столик, который кому-то пришлось уступить для сына члена правления банка ван ден Берга. Вид сквозь огромные окна был ошеломляющим, коктейли пытались соответствовать. Общество Лукаса благотворно действовало на Пию; его внимательность, ненавязчивая предупредительность были как бальзам для ее истерзанной души. Зандер, Хеннинг, проблемы на работе отодвинулись куда-то далеко-далеко. К черту этих мужиков и переживания! После пятого коктейля настроение Пии существенно улучшилось.
- Здесь становится скучновато, - заметил Лукас. - Поедем куда-нибудь еще!
- Поддерживаю, - откликнулась Пия.
Она слегка опьянела и, когда Лукас смотрел на нее, чувствовала себя такой молодой и желанной, как уже давно не доводилось. Система предупреждения слабо вспыхнула последний раз в ее рассудке и выключилась. Многие годы она была рассудительна и разумна, но этой ночью оставаться такой не хотела.
Воскресенье, 25 июня 2006 года
Экстренный вызов поступил на центральный участок в четверть восьмого утра. Звонивший сообщил, что в доме соседки лежит труп. Дежурный сотрудник передал информацию патрульным машинам, чтобы посетили дом по указанному адресу. Обермейстер полиции Краузе и полицмейстер Бернхард были как раз неподалеку; они подъехали на Фрайлигратштрассе, 52 и перелезли через ворота, снабженные видеокамерами, после того как им никто не ответил на многочисленные звонки. Полицейские прошли через распланированный под парк сад, обошли особняк и с тыльной стороны дома, осторожно переступив ухоженные цветочные рабатки, вошли через открытые двери террасы. Как и сообщал сосед, они нашли на паркетном полу около письменного стола мужчину, одетого только в плавки. Вокруг его головы расплылась лужица крови, которая уже начала свертываться. Обермейстер Краузе опустился на колени около тела и приложил палец к сонной артерии мужчины.
- Вызывай врача! - сказал он своей коллеге. - Он еще жив!
- Что тут произошло? - спросил Боденштайн, приехавший вместе с криминалистами.
- Кто-то попытался проломить ему голову, - ответил врач "Скорой". - Кроме того, у него кровоподтеки на плечах и руках.
- В каком он состоянии? - осведомился Боденштайн.
- В критическом. - Врач посмотрел на тело на полу. - Он тут лежит уже пару часов.
- Это ван ден Берг из "Дойче банк"? - спросил руководитель криминалистов.
Боденштайн кивнул.
Одежда ван ден Берга аккуратно висела над одним из лежаков в саду около бассейна. Все выглядело так, будто на мужчину перед вечерним заплывом в бассейне неожиданно напали. Видимо, имела место борьба, на это указывали два упавших стула и торшер.
- На террасе также следы крови! - крикнул один из криминалистов. - И здесь орудие преступления.
- И что это?
- Пресс для писем.
Боденштайн попытался реконструировать события. Нападавший на ван ден Берга должен был выйти из особняка, потому что никто не носит с собой пресс для писем. Пострадавший добрался до рабочего кабинета, и там снова началась борьба. Но как мог преступник незаметно проникнуть в хорошо охраняемый дом?
- Фрау Кирххоф не отвечает, - доложил один из сотрудников в форме. - Ее мобильный выключен.
- Мобильный выключен?
Боденштайн был скорее удивлен, чем рассержен, потому что обычно его коллега никогда не выключала свой мобильный телефон, уж тем более когда должна быть на дежурстве, как в этот уик-энд. Пия Кирххоф была ответственной и к тому же вставала рано. Если ее трубка выключена, для этого должна быть причина. Оливер посмотрел на пострадавшего и позвонил своей коллеге на городской телефон.
- Алло! - услышал он с облегчением ее голос, но тут же сообразил, что это просто запись на автоответчике. Что-то не так. Если бы она заболела, то сообщила бы. Полицейский в форме все еще ждал указаний.
- Пошлите к ней патруль!
Боденштайна вдруг посетило нехорошее предчувствие. Может, вчера вечером Пия еще раз позвонила Зандеру? И они встретились? Он обратился к соседу ван ден Бергов, который ждал в сторонке, и узнал, что у ван ден Берга не было никаких близких родственников, кроме сына Лукаса. Домработница уехала пару дней назад. Боденштайн как раз спрашивал о домашнем враче пострадавшего, но тут входная дверь открылась, и в холл вошел молодой человек.
- Это Лукас, - взволнованно произнес сосед. - Бедный мальчик.
- Что случилось?
Лукас выронил ключ от входной двери и протиснулся мимо полицейских и санитаров в кабинет отца. Пару секунд он стоял, окаменев, и беспомощно смотрел на своего отца.
- Папа, - пробормотал он бесцветным голосом. - Папа, очнись, пожалуйста! Папа!
- Твой отец получил тяжелые повреждения и сейчас без сознания. - Боденштайн положил руку на плечо парня. - Санитары увезут его в больницу.
Лукас сбросил его руку, повернулся и дико глянул на стоявших вокруг мужчин налившимися кровью глазами.
- Оставьте нас в покое! Убирайтесь отсюда! - внезапно закричал он. - Выметайтесь из нашего дома, ублюдки! Что вы тут ищете? Вон! Я вызову полицию!
Боденштайн уставился на молодого человека, глазам не веря. До сих пор он видел его только улыбающимся и приветливым, но оказалось, что в нем живет агрессивная, злобная личность. С перекошенным от ярости лицом Лукас набросился с кулаками на ближайшего полицейского. Понадобилось три человека, чтобы его скрутить.
- Мой бог! - сказал врач "Скорой". - Такого я еще не видел.
- Я тоже, - согласился Боденштайн. К нему опять вернулась мысль, что за прекрасной внешностью обаятельного Лукаса скрывается нечто, совершенно отличное от того, каким он хочет казаться людям. Боденштайн присел и взял лежавшего на полу и задыхавшегося парня за запястье. Сотрудники полиции все еще держали его на всякий случай, но тело уже обмякло, и он не оказывал никакого сопротивления.
- Твоего отца надо немедленно доставить в больницу, - серьезно произнес Боденштайн. - Он очень тяжело ранен.
- А что вообще произошло? - Лукас смотрел растерянно.
- Мы еще точно не знаем.
- Но мы сегодня собирались вместе пообедать в ресторане, - пробормотал юноша невразумительно, потом его лицо исказила гримаса, и он всхлипнул.