"Туда тебе и дорога!" - испытывая странное чувство удовлетворения, подумала я.
- Подсвечник сломался, - горько вздохнул за моей спиной Коля, поднимая выпавших из коробки во время ее полета амуров. - Подставка отвалилась...
В глубине души мне было жаль золотых ангелочков, но я небрежно махнула рукой:
- Плевать!
Однако мучимый раскаянием Ферапонтов перебил:
- Думаю, я смогу его... - Тут он умолк, с весьма удивленным видом разглядывая внутренность отбившейся подставки. - А это еще что?
- Где? - полюбопытствовала я, заинтригованная Колькиным поведением.
- Здесь...
Протягивая на ладони золоченый кругляш, он глядел на меня как-то странно.
- И что там? - не заметив ничего особенного, заморгала я.
- Там? - усмехнувшись, переспросил Коля. - Чудо враждебной техники,прослушивающее устройство. "Клоп" то есть...
Выпроводив слабо сопротивлявшегося соседа за дверь, я села на обувную тумбочку, и отсутствующим взглядом вперилась в настенный календарь. Забавная собака неизвестной породы, демонстрируя ровные белые зубки, весело скалилась со стены.
- Ты чего-нибудь понимаешь? - спросила я. Собака таинственно померцала умненькими карими глазками. Я вздохнула. - Вот и я тоже... Зачем ему это надо? И, в конце концов, кто он такой? - прикрикнула я на собаку, потрясая обломками подсвечника. - Ведь ты его видела? Чего молчишь?
Конечно, она его видела. Не мог же он попасть в комнату, минуя коридор! Так, так... А ведь его мог видеть и кто-то другой.... Я вскочила, сунула подсвечник на полку и вышла на лестничную клетку.
Ни Маринки, ни Валеры дома не оказалось. Теряя оптимизм, я позвонила к Марфе Кондратьевне и, как всегда, двадцать минут терпеливо разъясняла через дверь, кто я такая, зачем пришла и в каком году крестили мою бабушку. Баба Марфа много смотрела телевизор и при общении с неизвестными всегда проявляла повышенную бдительность.
- Так это ты, Любаша! - радостно всплеснула она руками, разглядев меня на пороге. - А я думаю, кто тут безобразит?
- Здравствуйте, Марфа Кондратьевна! Как поживаете? Как здоровье?
Баба Марфа взбодрилась и скороговоркой принялась перечислять свои многочисленные хворобы. Закончив, она умолкла и посмотрела на меня вопросительно. Я опомнилась и вернулась в квартиру за тонометром.
- Мало на улице бываете, Марфа Кондратьевна! - осуждающе сказала я, измерив ей давление. - Все сериалы смотрите?
Бабуля смешалась и принялась оправдываться. Я сменила гнев на милость:
- Марфа Кондратьевна, одолжите луковицу! Суп варю...
- Христос с тобой! -обрадовалась бабка, поняв, что я оставила ее драгоценные сериалы в покое. - Бери, сколько надо!
Я взяла из ящика луковку и мимоходом поинтересовалась:
- Не видели ли, случайно, кого чужого на нашей площадке?
Казалось, бабка только и ждала этого вопроса.
- Посторонних-то? Как не видать! Видела. Мужчина с корзиной давеча к вам приходил... Потом тебя с подружкой видала...
- Подождите, подождите! - замахала я руками. - С чем мужчина?
- С корзиной... - упрямо повторила баба Марфа. - Хорошая такая корзина, большая... Родственник, чай?
Недоверчиво разглядывая соседку, я пыталась определить: не является ли мужчина с корзиной плодом буйного пенсионерского воображения? Почему вдруг корзина?
- А мужчина что делал?
- Что делал, что делал... - недоуменно моргая, повторила соседка, словно спрашивала сама себя. - Корзину держал! Я в "глазок" видала. А мужчина краса-авец! Как есть красавец! На мужа твово похож... Только малость покрасивше...
Никаких более конкретных описаний незнакомца с корзиной бабка дать не смогла. Также она затруднилась ответить, входил ли незнакомец в нашу квартиру или оставался на лестничной клетке.
- Тогда как раз про Штирлица началось... Когда она, сердешная, с двумя дитями в колодце висела...
Я одобрительно кивнула. Просмотр этого сериала благотворно влияет на работу сердечно-сосудистой системы российских граждан.
- Может, он чем-нибудь торговал? Ну, звонил по квартирам, предлагал...
Марфа Кондратьевна задумчиво пожевала губами, но потом качнула головой:
- Нет, мне не звонил. Если только к Мытариным али к Кольке?
- Ферапонтов в то время спал, - вспомнила я.
Опять, наверное, выпивши был, вряд ли он чего припомнит.
- Да! - горестно вздыхая, закивала Марфа Кондратьевна. - Жаль парня! Что-то совсем последнее время Колька сдурел... А какой парень был! Мать его, Вера, царствие ей небесное, нарадоваться не могла. А таперича, - старушка безнадежно махнула рукой, - пустое дело!
Решив поговорить с Мариной, когда она появится, я распрощалась с бабой Марфой, незаметно сунула луковицу обратно в ящик и пошла к Ферапонтову.
Узрев меня, Колька удивился. Пятнадцать минут назад я выставила его за дверь, не отвечая ни на какие вопросы, и вот теперь явилась с вопросами сама.
- Коленька, мне нужно с тобой кое о чем поговорить...
- Пожалуйста... - растерянно заморгал окончательно сбитый с толку сосед, отступая в коридор. - Проходите, я сейчас...
Как правило, квартира молодого холостяка представляет собой весьма живописное, в смысле беспорядка, зрелище. Однако Колькино жилище являло собой приятное исключение, что вызвало во мне приступ невыносимого уважения к незаурядным способностям молодого человека. Застилать кровать, если ты не уверен, что нагрянут гости... Это, как говорится... не подвиг, конечно, но что-то героическое тут есть. Безусловно, квартира была далека от идеала. Аккуратно сдвинув в сторонку валяющиеся тренировочные брюки, я села на краешек дивана. Хозяин уселся напротив меня в кресле и ободряюще улыбнулся. Я улыбнулась еще шире.
- Помнишь, несколько дней назад я к тебе заходила, искала Олега?
К моему большому удивлению, он уверенно кивнул.
- Я тогда тебя, кажется, разбудила? - Парень кивнул снова. - А перед тем, как уснуть, ты не заметил ничего необычного?
Он покачал головой.
Может быть, к тебе кто-то звонил, или ты сам видел кого-нибудь на площадке?
- Нет, - сказал Колька и снова уставился на меня в ожидании.
Невнимательность Ферапонтова огорчала. Я попробовала подсказать:
- И мужчину с корзиной не видел?
- Ни корзинки, ни мужчины.
Я глубоко вздохнула. Он отвечал слишком уверенно, и это наводило на мысль, что ему просто не хочется напрягаться.
- Очень жаль. Тогда не буду больше тебя задерживать.
Не обращая на мои слова внимания, Ферапонтов с
мягким нажимом поинтересовался:
- Любовь Петровна, что случилось?
Небрежно махнув рукой, мол, ерунда, все в порядке, я собралась встать.
- Любовь Петровна, - укоризненно глядя мне в лицо, усмехнулся Коля, - вы совершенно не умеете врать.
Я это давно заметил...
Оставшись на месте, я поджала губы и обиделась. Женщина, которая совсем не умеет врать, - это, извините, чересчур.
- Ваши расспросы связаны... с тем подсвечником?
Я замялась с ответом, не рискнув после его последнего заявления врать на скорую руку.
- Так как он к вам попал? - продолжал Ферапонтов, очевидно, не особо нуждаясь в ответах.
Выходило, что я не только врать, но и молчать неумела.
- Спасибо, Коля, - неизвестно к чему брякнула я. - Мне пора... До свидания!
- До свидания, - покладисто кивнул сосед. - А за что спасибо?
- За... помощь, - вывернулась я.
Он согласился:
- Да, мою помощь переоценить трудно... Кстати, сколько он стоил?
-Кто?
- Тот сервиз, что был в коробке...
- Зачем тебе?
- Как зачем? Я же его разбил. Я все оплачу...
- Не надо! - заторопилась я, пятясь из комнаты в коридор. - Не знаю, сколько стоит, это подарок...
- Тогда Олег должен знать?
Я досадливо замычала, понимая, что не могу отделаться от Ферапонтова, как от липучей конфеты.
- Олег его не покупал...
- А кто? Вы мне скажите, я сам свяжусь, не волнуйтесь. И все объясню.
Но я уже энергично топталась возле двери, открывая замок, предоставив полную свободу въедливой фантазии Ферапонтова.
Избавившись от Кольки, я влетела в квартиру, заперла дверь и перевела дух.
- "Кто покупал?!" - передразнила я парня, обращаясь к веселой собаке на стене. - Я бы сама денег дала, чтобы узнать!
Не переставая качать головой села и потянулась к телефону. Аппарат вдруг ожил под ладонью, раскатившись заливистым трезвоном. Я подпрыгнула вверх, отдернув руку. Но любопытство возобладало: я вспомнила о расставленной для психа ловушке и сунулась к светящейся панели определителя номера. Номер был незнакомым. Едва удерживая в прыгающих пальцах карандаш, я торопливо переписала его на бумажку.
- Слушаю вас! - стараясь говорить спокойно, булькнула я.
И в ответ услышала:
- Ты разбила мне сердце...
Я не ошиблась - звонил маньяк. Наверняка он был неплохим артистом, но в противно скрежещущем голосе слышалась неподдельная грусть, и я невольно его пожалела:
-Чем?
- Поднять руку на саксонский фарфор... это просто...
- Мой подарок, что хочу, то и делаю! - злорадно перебила я, возмутившись наглым лицедейством. Казалось, этот тип сейчас скончается в муках на том конце провода. - Моя рука поднялась не только на саксонский фарфор! Вездесущих ангелочков тоже постиг печальный конец.
- Это было неосмотрительно, - нахально заявил псих, забыв о грусти.-- И чрезвычайно расточительно. Техника стоит денег, и немалых
- Ничего, - с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать ему об определителе, успокоила я, - думаю, скоро сочтемся.
- Твоими бы устами... - вполне натурально вздохнул он, видимо, совершенно не понимая моих тонких намеков. Помолчал какое-то время и вдруг заявил: - Теперь ты должна быть очень осторожной.
- Да? - Я даже развеселилась. - В связи с чем, интересно?
- Подумай об этом! - И он отключился.
Некоторое время я смотрела на пикающую телефонную трубку, потом пропела: "Я подумаю об этом завтра!" Пару минут посидела, потом не вытерпела и снова взялась за телефон.
Но разыскать мужа мне не удалось. Сотовый Олега молчал, как истинный партизан, а в конторе его не было. Бухгалтер Сергей извиняющимся голосом поведал, что он только-только уехал по срочному делу. Каким образом теперь передать записанный номер Климину, не оставившему лично мне никаких координат, я не представляла. И тут мою светлую головушку посетила гениальная мысль.
- Вельниченко, это я! - отозвалась я на вялое Лид-кино "Алле!". - Ты мне нужна.
- Случилось чего? - живо взбодрилась она.
- Даже и не соображу, с чего начать... И для разминки подробно поведала о выводах капитана Климина.
Слушая, Лидка возмущенно фыркала.
- Я, как только его увидела, - сразу поняла, что за фрукт! Ишь, намекает, что это мы с тобой устроили. Только ты его не спросила: на хрен кролику мочалка?
Я усмехнулась:
- Олег ему весьма трогательно про мое сотрясение рассказывал. Так что не думаю, чтобы капитана особенно мотивы беспокоили... Но это еще не все,
И рассказала об Ангелине Марковне. Лидка хохотала так, что я устала слушать.
- Ну, умора! - верещала она, словно ее щекотали. - Умереть, можно!
- Можно, - сурово согласилась я. - Мы с Жанной чуть так и не сделали, когда меня к заму главного вызвали.
- И что?
- Сама не знаю. Странно получилось... - Я пересказала подслушанный под дверью разговор Шушаны с Акопом. - Откуда ей знать Олега?
Но подругу сей факт не удивил, поскольку она была твердо уверена, что Олега не знали только те женщины, что умерли еще до его рождения.
- Но и это еще не все, - предупредила я. И перешла к рассказу о попытке упрятать несчастный сервиз на антресоль. - Теперь, наверное, и Ферапонтов думает, что я чокнутая. Или шпионка.
- Что думает Ферапонтов - дело десятое. А что тот, кого видела с корзинкой соседка, и есть твой психопат, даю гарантию! Посуду так носить удобней, чтоб не побилась. А "жучок"... Слушай, а может, его вовсе не ты интересуешь, а Олеговы делишки? А все остальное... ширма?
От такого поворота я даже крякнула. Определенно было только одно: если в ближайшие дни вся эта канитель не закончится, я с ума сойду. Мотнув головой, чтобы отогнать грустные мысли, я бодро заявила подружке:
- Возможному нас есть шанс это узнать. Давай бери ручку, записывай номер и звони своей знакомой, что на телефонной станции работает.
Поняв, что к чему, Лидка протяжно присвистнула.
- Неужели? Ну,тогда твой псих - точно полный придурок. Даже в Папуа и Новой Гвинее сообразили бы, что на телефоне стоит АОН. Ладно, жди!
Я решила, что теперь можно заняться делами домашними, и отправилась на кухню готовить ужин. Время пролетело незаметно, и вскоре я услышала, как пришел Олег.
- Привет! Ужинать будешь?
Он хмуро кивнул. Не лучший, конечно, момент, чтобы выяснять отношения.
- Я тебя искала. Но Сергей сказал, что ты уехал. А телефон не отвечал.
- Да... Батарейка плохая, поменять надо.
Пока я соображала, с чего лучше начать, Олег спросил сам:
- Что нового?
- Вот, - протянула я листок. - Надо сообщить Климину. Он звонил.
- Кто? - усмехнулся муж.
- Ну, тот... С сервизом.
- Что, не знаешь теперь, как отделаться?
- От кого? - вспыхнула я.
Подобные намеки обижали. Уж кому-кому, но не Олегу было бы их делать. К тому же Лидкина мысль, что все происходящее вполне может иметь отношение именно к мужу, теперь не казалась мне такой уж безумной.
- Мне отделываться не от кого, - огрызнулась я. - По крайней мере, настолько, чтобы мне ставили подслушивающие устройства!
Олег оглянулся и недоуменно хмыкнул:
- О чем ты?
Настала моя очередь хмыкнуть.
- Смотри! - Я сунулась на полку, куда перед посещением Марфы Кондратьевны положила сломанных амуров.
Но полка была пуста. Я растерянно шарила по ней руками, одновременно осознавая, насколько это глупо: здесь лежали лишь моя шапочка и пара перчаток.
- Ну, смотрю. - За спиной, терпеливо скрестив ручки, ждал муж. - Долго еще?
Продолжать таращиться на полку не имело большого смысла. Не глядя на Олега,.я развернулась и пошла на кухню. Он следил за мной с раздражением, явно злясь.
- Так звонить Климину или уже все?
- Звони! - заорала я, бросая на пол кухонное полотенце. - Хоть черту лысому!
Я легла на диван и свернулась калачиком. Если бы месяц назад кто-нибудь мне сказал, что такое в моей жизни возможно, я бы знала, что из психушки сбежал клиент.
После ужина Олег позвонил Климину. Я слушала, как он диктует ему цифры, и невольно проверяла их, боясь, чтоб он не ошибся.
Незаметно для себя я задремала. Меня разбудил Олег, протягивающий телефонную трубку:
- Тебя!
Звонила Лидка.
- Медведева, ты сидишь?
- Лежу, - пробормотала я, с трудом приходя в себя.
- Отлично! Ну, слушай! Телефон, что ты продиктовала, это телефон... собеса.
- Чего? - мигом очнулась я. - Какого еще собеса? .
- Обычного, нашего. Непосредственно этот номер зарегистрирован за отделом по проблемам каких-то инвалидов... Медведева, может, ты ненароком свела с ума какого-нибудь бойкого пенсионера?
- Смешно, - сказала я. - Пенсионер оказался настолько бойким, что уже спер у меня подсвечник. С "клопом" вместе.
- Иди ты! - ахнула подруга. - Что делается! А Олег своему менту рассказал?
- Он считает, что я все выдумала.
Лидка зарычала от бессильной злости, но потом воскликнула:
- Пусть спросит у Ферапонтова! Ведь это он "клопа" нашел.
- Правильно! - обрадовалась я, и мы простились.
Однако Олегу Лидкина идея навеяла совсем другие мысли.
- А почему Ферапонтов все время здесь околачивается?
- Почему все время? - изумилась я. - Он иногда... заходит. Ты же знаешь его страсть к лечению...
- О ней ты знаешь, и мне рассказываешь, - уточнил муж мерзким голосом.
Глубоко вздохнув, я на провокацию не поддалась.
- А сегодня я попросила его помочь. Тяжелая коробка получилась.
- Что же ты едва живого парня с больным сердцем заставляешь тяжести ворочать?
- Да он здоровее нас обоих! - воскликнула я, теряя терпение. - И я тебе это сто раз говорила!
- Тогда от чего ты его лечишь? Где здесь логика?
Логики здесь не было ни в чем в радиусе ста километров.
- Просто спроси, что было в подсвечнике. Коля - свидетель...
Олег захохотал так, что дрогнула люстра:
- Хороша парочка: истеричка и алкаш! Колька за бутылку водки засвидетельствует, о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем на Литовской границе!
Ну, я, конечно, заплакала.
Не прошло и несколько минут, раздался телефонный звонок. Олег снял трубку. Продолжая еще горько хлюпать, я вытянула шею и прислушалась.
- Алло? A-а!.. Ну, да... Ну, да! Понятно! Что? Ха-ха! Да, что-то в этом духе... Вот еще что: жена утверждает, что в том подсвечнике была "прослушка". Нет, пропал. Да... Я тоже так думаю... Спасибо, Петр Семенович! Увидимся! Будь здоров!
Я поняла, что Климин сообщил о собесе. Действительно смешно... Олег звонок комментировать не стал, да я в этом и не нуждалась.
Жизнь моя закрутилась сумасшедшей белкой в колесе. Белкой, которой позабыли показать, как из этого колеса выбраться. В особо "жаркие" дни мы с Жанной не успевали даже обедать и к концу дня здорово напоминали выжатые лимоны. Не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому я обязана счастьем ежедневно принимать львиную долю пациентов, у которых когда-либо в жизни ощущалось томление в области грудной клетки. Шушана Беркоевна использовала все свои возможности, чтобы скрасить мое серое существование, Жанне тоже приходилось туго. Практически ежедневно она получала от Циш, словно прописавшейся в нашем корпусе, нагоняй. Однако и окончание тяжкого трудового дня не приносило ожидаемой радости. Я знала, что, если вернусь с работы раньше мужа, в коридоре мерзко задрынькает телефонный аппарат, издевательски высветив на панели определителя новый номер.
Псих ни разу не повторился, проявляя в этом вопросе выдумку и, я бы даже сказала, своеобразный юмор. Он звонил из детсада, химчистки, автосервиса, из закрытого в прошлом году родильного дома и даже из мастерской по изготовлению надгробий и памятников. Если ему не хотелось развлекаться, панель уныло высвечивала одинаковые цифры. Например, единицы или семерки.
- Записала номер? - заботливо осведомлялся он, если я, совладав с нервами, снимала-таки трубку.
- Записала, - отвечала я, и он облегченно вздыхал.
А капитан Климин только беспомощно разводил ру- . ками, поясняя, что имеющаяся у него в наличии техника просто не в состоянии определить истинный номер абонента.
- Если он вообще имеет место быть... - неизменно добавлял он, красноречиво поглядывая на Олега.
Обижаться на Петра Семеновича не приходилось - Лидкина подружка с телефонной станции подтверждала милицейские данные о принадлежности нового номера.
Я была благодарна Климину и за то, что он звонки проверяет.
Сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Простившись с Жанной, я спустилась вниз и направилась к двери раздевалки. Тут меня окликнули: