В полнейшем смятении я какое-то время смотрела на пикающую короткими гудками трубку, потом дала отбой и набрала номер сотового Олега. Снова выслушав равнодушные слова про недоступность абонента, осторожно положила трубку на место, села на обтянутую скользким зеленым дерматином низенькую скамеечку и тихо заплакала.
Сосед проявил такт и не появлялся в коридоре, дав мне выплакаться. Я успокоилась и, вытерев слезы, вздыхала, бездумно моргая на декоративную соломку с иероглифами, висящую на стенке. Постепенно из разноцветного мутного пятна проявилась изящная узкоглазая девушка в розовом кимоно. Чуть склонив головку, она взирала на меня с легкой укоризной и, пожалуй, была права. Некрасиво заставлять ждать гостеприимного хозяина, и так сделавшего для меня больше, чем кто-либо другой. Я поднялась и, торопливо глянув в зеркало, вошла на кухню.
- Все готово, Любовь Петровна, - мазнув взглядом по моей заплаканной физиономии, сказал Ферапонтов и вежливо отвернулся. - Садитесь!
- С утра мечтала о яичнице, - устраиваясь на табурете, хлюпнула я.
Он кивнул, сел напротив, и мы быстро расправились со шкварчащей глазуньей, сердито таращившей на нас свои оранжевые глаза. Потом Коля убрал тарелки и поставил на плиту чайник.
- Как рука? - вежливо осведомился он, одновременно разыскивая что-то в навесном шкафчике. - Не болит?
- Нет, - частично соврала я.
- Может, все-таки стрит съездить в травмопункт?
- Нет, все в порядке.
- Вы доктор, вам, конечно, видней. Печенья хотите? - Я улыбнулась и покачала головой. Вот тут-то Ферапонтов и застал меня врасплох: - Так что будем делать с сервизом?
В голове досадливо мелькнуло: "Началось!", и я, глубоко вздохнув, спросила:
- Коля, чего ты от меня хочешь?
- В общем-то, ничего. Просто вчера вечером... - Тут я поняла, что начинаю краснеть. И даже не краснеть, а прямо-таки багроветь. - Вы вчера говорили весьма странные вещи... Что сервиз материализовался чуть ли не из воздуха, а подсвечник - не подсвечник... И амуры - инопланетяне. Ну, вот мне и интересно.
Я поняла, что мне не хватает кислорода, С большим удовольствием я бы сейчас провалилась вниз, к соседям на второй этаж, но, к несчастью, полы у Ферапонтова были крепкие, и даже табуретка не шаталась. Не решаясь поднять на соседа глаз, я глухо поинтересовалась:
- А что я еще говорила?
Он пожал плечами:
- Много чего. Что готовы взорвать телефонную станцию...
- Станцию? - не поверила я. - Зачем?
- Чтобы он больше не звонил.
Я машинально отозвалась:
- Кто?
- Он. Не знаю кто, я не понял.
И то хорошо. По крайней мере, я не все выболтала. Порадовавшись хотя бы этому обстоятельству, я помаялась, повздыхала и - попыталась объяснить, что увидела у себя в комнате, вернувшись однажды с работы. Во время весьма сбивчивого повествования я поглядывала в лицо соседа, очень опасаясь увидеть там усмешку. Но усмехаться Ферапонтов и не думал. Он был здорово удивлен, но смотрел так серьезно, что я буквально плавилась под его пристальным оком.
- Интересно... А что было сначала: телефонные звонки или... фарфор?
Я насторожилась. Про звонки я ему не рассказывала.
- Какие звонки? С чего ты взял?
- Это очевидно. Одно следует из другого. Только я вчера заикнулся о сервизе, как вы сразу начали говорить о звонках, которые сведут вас в могилу. К тому же все это очень... логично.
"Все-таки разболтала! Но о Какой логике он говорит?" Лично моей логике здесь ничего не поддавалось. Взглянув на Ферапонтова, я ощутила, как в области грудной клетки у меня начинает зарождаться к нему чувство, сильно похожее на уважение. Радостно, что хоть кто-то видит в происходящем рациональное зерно.
В этот момент весело забулькал чайник. Пока Ферапонтов возился с заваркой, я судорожно решала, как быть. В принципе, история о маньяке ничуть не безумнее, чем о сервизе. Если разобраться, то без него она просто абсурдна.
- Сначала звонили. И голос меняли, прямо как в кино, словно говорили из металлической бочки. Даже непонятно было, кто это: мужчина или женщина. Скорее всего конечно, мужчина. Зачем женщине заниматься такими глупостями?
Ферапонтов вежливо промычал, отводя взгляд и, как видно, имея на женские занятия свою точку зрения.
- Он звонит очень часто, едва ли не каждый день, и всегда выбирает время, когда Олега нет дома. Что, правда, не так уж сложно. А Олег не верит, что такой человек вообще существует. Он просил своего знакомого, капитана милиции, и тот ставил нам определитель номера. Но все бесполезно. И они думают, что у меня съезжает крыша.
- А подсвечник появился вместе с посудой?
- Да, - кивнула я. - Как появился, так и пропал.
Коля задумался. Я уже давно допила свой чай, а Ферапонтов, озабоченно хмуря брови, все разглядывал свою полную чашку. Неожиданно он поднял голову и без тени улыбки, заявил:
- Любовь Петровна, думаю, что у вас есть, еще "клопы".
Я хлопнула челюстью. Коля отодвинул чай, поднялся
и, сунув руки в карманы брюк, неторопливо прогулялся взад-вперед по кухне. Мимоходом грянув в окно, он негромко присвистнул:
- А вот и ваша подружка! Лида, кажется?
Разглядев меня в проеме соседской двери, Вельни-
ченко удивленно хлопнула глазами:
- Тю-ю! Ты уже вернулась? И, завидев маячившего за моей спиной Ферапонтова, радостно оскалилась: - Здравствуйте, Коленька!
- Здрасьте! - вежливо отозвался тот.
- А ты чего рано-то? - копаясь в сумке в поисках ключей, полюбопытствовала Лидка. Тут она увидела мою перебинтованную руку. - Батюшки! Никак тебя пациент укусил?
Я не снизошла до ответа. И вовсе не потому, что шутка не показалась смешной, а потому что решала в уме сложнейшую задачу. Последняя фраза Ферапонтова о "жучках" прочно засела в голове. Не то чтобы я восприняла ее слишком серьезно. Возможно, Олег был не так уж далек от истины, когда назвал нас "алкаш и истеричка". Бог знает, что могло привидеться сильно выпивающему Коле! Может, в подсвечнике ничего и не было. Но меня давно мучило вот что: мой маньяк знал о привычке мужа во время ссор колотить тарелки. Откуда?
Озабоченно хмурясь, я следила, как подружка, разыскав в конце концов ключи, неумело пытается открыть незнакомые замки. Если бы за моей спиной не стоял сосед, я, не заходя в квартиру, оттянула бы Лидку к перилам и поделилась с ней своими соображениями. Но остаться наедине не получилось. Вельниченко на мою выразительную мимику реагировала неадекватно, недоуменно тараща глаза. Я плюнула, отняла ключи и отперла замки. Запихнув туго соображающую подругу в коридор, развернулась к Коле, широко улыбнулась и еще раз поблагодарила его за бескорыстную помощь. Он, как и подобает настоящему герою, в ответ застенчиво улыбнулся, но закрывать свою дверь и не думал, явно дожидаясь, когда это проделаю я. Захлопнув дверь, я заперла все, что запиралось, и даже накинула цепочку.
Лидка продолжала столбом торчать посередине коридора. Когда я повернулась, она раскрыла рот, явно слишком широко, чтобы спросить что-нибудь умное. Я сделала зверское лицо и прижала к губам указательный палец. Малость побледнев, подруга тихо охнула. А я завертела головой, шаря взглядом по стенам. Подруга следила за мной, тревожно хмуря брови. Поманив за собой Лидку, я зашла в ванную, включила воду и для большей уверенности пошарила по всем углам. Подруга, боязливо оглядываясь, осторожно пристроилась на краешек ванны.
- Любка, если ты на самом деле не чокнулась, прекрати себя так вести...
- Чокнулась? - тихо хмыкнула я. - Может, мне бы лучше чокуться...
И, склонившись к самому ее уху, подробно описала сегодняшнее происшествие, приукрасив разве что самую малость. Вельниченко слушала, не перебивая. Челюсть ее ползла все ниже, а брови - наоборот.
- В общем, сделаем вид, что ничего не произошло. Не упоминай вслух ни о чем важном... Если это был сам маньяк, то промолчать он не сможет, тем более если нас слушает... У маньяков психика такая - шептала я, потихоньку начиная ощущать нечто вроде азарта, - он себя выдаст. И тогда мы...
Тут Лидка наконец захлопнула рот и протянула:
- Так вот почему внизу вся лестница яйцами заляпана!
Я покачала головой, жестом показывая, чтобы она не
шумела. Лидка сердито отпихнула мою руку:
- Тебя ударили ножом, а ты даже не вызвала милицию? У тебя, Медведева, как с головой-то? Это сегодня за тобой вошел Ферапонтов! А ты уверена, что на тебя не нападут завтра?
- Не хочу связываться с милицией, хватит с меня одного Климина! - нахмурилась я, уже сообразив, что делать по-моему Лидка не станет.
Однако она уже не слушала. Встала, вышла в коридор, и я услышала, как она сняла телефонную трубку. Спорить с ней сейчас было бесполезно, поэтому я продолжала сидеть на неудобном холодном ребре ванны, злясь и кусая губы. Рассказывать все заново, ловя на себе недоуменные взгляды милиционеров, я не хотела. Хочет - пусть делает это сама.
Судя по долетавшим до меня фразам, Лидкин рассказ явно чем-то не нравился дежурному в отделении.
- Она не могла сообщить сразу, она испугалась. Ну да, ножом... Не вызывали "Скорую", сами перебинтовали. Сама не пришла, потому что на улицу выходить боится.
А без заявления пусть этот маньяк с ножом по городу бегает? Что? Что значит "нет"? А вы бензин у начальника из машины отлейте, вот и доедете!
Прислушиваясь к беседе, я немного заволновалась. Лидкин голос временами начинал переходить в раздраженное шипение. Она сейчас на взводе, не дай бог, наговорит лишнего, еще пятнадцать суток схлопочет. Но разговор, похоже, завершился полюбовно.
- Вот и хорошо! Спасибо! Ждем! Да, а как фамилия участкового, который придет?
Лидкина предусмотрительность поразила мое скромное воображение. Несмотря на то, что злилась, я почувствовала к ней уважение.
- Знаешь фамилию своего участкового? - хрюкнула она, заглядывая ко мне в ванную. Я отрицательно покачала головой. - Ты не поверишь... Селедкин!
...Участковый оказался длинным, худым и рыжим. Это великолепие венчала солидная россыпь веснушек, обрамляющих изумрудные глазищи, которые, согласно ситуации и служебному положению, смотрели сверху вниз строго и пронзительно.
- Гражданка Платова? - сурово моргая на Лидку, открывшую входную дверь, спросил милиционер и свел у переносицы огненные брови.
Та бросила внимательный взгляд на маячившего за спиной участкового маленького помятого сержанта с автоматом наперевес и, пронзив взглядом шатена, уточнила:
- Товарищ Селедкин? Документы можно посмотреть?
Я сразу поняла, что фамилия участкового производит на нее сильнейшее впечатление. Селедкин вынул удостоверение и, раскрыв, сунул Лидке под нос. Исследовав его самым тщательным образом, подруга снисходительно кивнула:
- Хорошо, проходите! Вот Платова!
И ткнула в меня пальцем.
Мы прошли в комнату. Селедкин приткнулся возле стола, положил перед собой какой-то мятый обрывок бумаги и, подперев рукой голову, уныло предложил:
- Ну, расскажите, что произошло...
Мой рассказ вышел коротким, путаным и крайне неэмоциональным. Во-первых, я не испытывала никакого желания что-либо рассказывать, во-вторых, меня здорово нервировал сержант, расположившийся в кресле возле двери и задорно вертевший автоматом во все стороны. Я плохо разбираюсь в оружии, но глядящий на меня в упор зрачок черного дула затормозил мой мыслительный процесс и заставил путать буквы алфавита. -
Селедкин тяжело вздохнул:
- Что ж... Имеется свидетель происшествия, это очень хорошо... Жора, - обратился он к сержанту, - поди побеседуй с... - участковый глянул на меня.
- Николай Ферапонтов...
- С гражданином Ферапонтовым.
Сержант вышел, и я облегченно вздохнула. В комнате повисла пауза. Только я обрадовалась, что беседа закончена, как снова ожил дверной звонок.
- Кто там? - пискнула Лидка, выходя в коридор.
Ответа я не расслышала, но щелкнул открываемый
замок, и через мгновение в комнате появился капитан Климин. Я вытаращила глаза.
- Здравия желаю! - вскинулся участковый.
- Здравствуйте! - кивнул Климин и посмотрел на меня. - Любовь Петровна, я узнал о происшествии... Что случилось?
О том, что случилось, с энтузиазмом поведал Селедкин. Появление капитана участкового взбодрило и необычайно активизировало.
Я поднялась и, вытеснив из комнаты подругу, кивнула капитану:
- Мы сейчас... чайник поставим!
Убедившись, что оба милиционера остались в комнате, я осторожно притворила за собой дверь кухни.
- Чего это он приперся? - зашептала Лидка, тараща глаза. - Как узнал?
- "Как, как..." - передразнила я. - Откуда я знаю?. Говорила ведь тебе!
Она виновато хлопнула ресницами и возражать не решилась.
- Готова спорить, что через пять минут они оба уйдут... - хмыкнула я.
- Почему?
- Климин сейчас подробно распишет участковому истинное состояние моей душевной конституции. Наверняка он решил, что я снова все подстроила.
- А как же Колька? Он же расскажет тому сержанту...
Я усмехнулась:
- Думаю, Олег насчет Коли Климина просветил.
- Ерунда! - вскинулась Лидка. - Я им все объясню!
- Помалкивала бы! - отмахнулась я. - Во-первых, ты не свидетель, во-вторых...
Тут в коридоре послышалось шуршание, и на кухню заглянул Климин. Следом за ним просочился Селедкин. Мило улыбнувшись, Петр Семенович аккуратненько пристроился на табуреточку:
- Любовь Петровна, я бы хотел кое-что уточнить...
Все, что далее уточнял Климин, служило для достижения одной незамысловатой цели - показать участковому, на что может быть способна моя сотрясенная фантазия.
- Так что же он пытался сделать? Ограбить?
- Нет, - сказала я.
- Тогда, возможно, он имел какие-то... - тут капитан романтично покрутил пятерней в воздухе, - другие намерения?
- Нет.
- Что же он собирался сделать?
- Он собирался меня убить! - ответила я, понимая, что злюсь.
- За что?
- Не знаю.
- А-а-а! - многозначительно протянул капитан и выразительно поглядел на Селедкина. Тот веселел с каждой минутой. - Он был в маске?
-Да.
- И у него был нож?
- Был.
- Почему же он воспользовался им столь неумело? -
недоумевал капитан, хмуря брови в прямо-таки отеческой заботе. - Всего лишь вас... оцарапал?
Я чуть было не вспылила, хотя это вовсе не в моем характере.
- Я ему яйца разбила о голову.
- Не понял... - протянул Климин, и милиционеры переглянулись.
- Я разбила о его голову яйца. Куриные, диетические... А потом в подъезд вошел Коля Ферапонтов. Спросите у него.
- Ферапонтов... - задумчиво пробормотал Петр Семенович. - Это... тот самый?
- Что значит "тот самый"?
- Ну-у...который якобы нашел у вас...
- Тот самый.
- Угу! - сказал он удовлетворенно и умолк.
Все-таки я не стерпела:
- Я, конечно, в милиции не работаю... И не очень разбираюсь в том, как допросы вести... Но вам не кажется, что вы мне не те вопросы задаете? Ну, там приметы, рост... Почему вас интересует не то, что он сделал, а зачем?
Климин усмехнулся, отчего мне сразу захотелось треснуть ему по лбу поварешкой.
- Видите ли, Любовь Петровна...В жизни ведь всякое бывает. Бывает, потерпевшие из-за шока все путают. Иной раз сразу и не поймешь, где потерпевший, а где преступник. Случается, обозлится жена на мужа, так чтоб от него отделаться, в тюрьму готова его посадить. Особенно ежели на деньги его виды имеет...
Петр Семенович продолжал свое нехитрое житейское повествование, а я оцепенела, непроизвольно открыв рот. Жена... мужа в тюрьму... деньги...
- Не понимаю, о чем вы говорите?
- Я на примерах поясняю, что в интересах дела необходимо уточнять все подробности. А приметы и так ясны! В темноте... большой... в маске. И яйца на голове!
Я закусила губу и заткнулась.
Часы на руке участкового пропикали нехитрую мелодию, и он активизировался. Ловко смяв в кулаке свой листочек, Селедкин ласково уточнил:
- Итак, гражданка Платова... Будем писать заявление?
Испепелив всех, включая и любимую подругу, взглядом, я покачала головой:
- Не будем.
- Вот и ладненько! - хлопнул по столу ладонью Климин и поднялся.
Я ошиблась только в одном: они покинули квартиру не через пять минут, а через двенадцать.
Когда за родимой милицией захлопнулась дверь, я развела руками:
- Что ж... давай чаю, что ли, попьем!
Лидка живо кинулась к чайнику. Решив дать ей возможность загладить оплошность домашними хлопотами, я устроилась за столом, меланхолично созерцая суетливое подружкино мельтешение.
- Никак не пойму, как об этом узнал Климин? - Я побарабанила пальцами по столешнице. - Он ведь не работает в нашем отделении... Главное, какое ему дело?
- А где он работает? - умненьким голоском встряла подруга.
- Понятия не имею. И чего он тут нес? Что я хочу засадить Олега в тюрьму?
- Действительно, идиот! - тихо фыркнула Лидка.
- На какие такие деньги я имею виды? - не обращая внимания на ее глупое фырканье, бормотала я. - Лидка, может, Олег подпольный миллионер?
- Может. Только я не понимаю, почему милиция демонстративно не хочет расследовать нападение на жену миллионера.
Нашу пустую болтовню прервал телефонный звонок. Мы дружно взвились из-за стола и кинулись к телефону.
- Слушаю вас!
- Я тоже рад тебя слышать! - раскатисто задребезжало в ответ, и внутри у меня тоненько завибрировало. - Рад,, что ты еще жива-здорова и голос вполне бодрый.
- С чего бы мне болеть?
- Да ладно, не старайся... Ну-ка, повтори все, что он тебе сказал.
- Кто?
- Архангел Гавриил! - раздраженно завибрировала трубка. - Тот, кто тебе автограф на руке оставил!
Я помедлила, в замешательстве глянув на Лидку
- Он сказал: "Ах ты, тварь!"
- Что ж, поздравляю! Тебе сегодня чертовски повезло. Это был не Фарух. Поверь мне, он не тратит время на разговоры! - И мой собеседник, хмыкнув напоследок, отключился.
- Ну, что? - нетерпеливо дернула меня за рукав подружка. - Кто это?
Аккуратно положив трубку на место, я почесала в затылке:
- Если бы ты только знала, как мне это самой интересно!
- Маньяк, да? Что сказал?
- Что мне повезло. И мне кажется, что в подъезде был не он.
Пока мы задумчиво моргали друг на друга, телефон зазвонил снова.
- Лидка, возьми ты! - я толкнула ее под руку.
Она послушно схватила трубку.
- Алло? Ой... это не Люба... Это Лида. Ага, сейчас! - И она прошептала: - Олег...
Обрадовавшись, я прильнула к трубке и услышала:
- Что она опять делает в нашем доме?
- А-а-а... а ты где, Олежек?
- Где, где... В Караганде. Как дела дома?
- Нормально. То есть нет! А я тебе много раз звонила, но связи не было.
- Мы были в горах, - перебил Олег. - Я пробовал дозвониться...
- У нас телефон какое-то время не работал.
- Ладно, неважно, - вздохнул супруг. - Так что случилось?
Торопясь и оттого сбиваясь с мысли, я рассказала о сегодняшней неприятности.
- И ты его .не узнала?
- Как же я могла его узнать? - удивилась я.