Он не успел договорить, лифт остановился. Мы оказались в узком глухом коридоре с низким потолком и полнейшим отсутствием
признаков жизни. Мне стало жутковато. Не теряя времени, Тигрин двинулся вправо, я засеменила следом. Метров через десять находился еще один лифт. Тигрин снова воспользовался моим пропуском как ключом, и вот мы уже поднимаемся вверх. От этих перемещений у меня дух захватило.
- Максим, что тут за казематы? Какой это был этаж?
Мои вопросы Тигрина веселили. С улыбкой до самых
ушей он пояснил:
- Это, уважаемый доктор, так называемый вспомогательный уровень. Имея соответствующее разрешение, не обязательно переходить из корпуса в корпус по улице.
- Что это значит?
- Это значит, что мы уже на месте... - усмехнулся Максим, выходя из лифта.
Я выкатилась следом и огляделась. Судя по представшему за окном пейзажу, мы действительно были в первом корпусе.
- Госпожа Баггофф говорила что-то о кольцевом коридоре... - забормотала я, вертя головой. - А еще она говорила, что без пропуска попасть туда невозможно. А я однажды просто понажимала, кнопки и попала на уровень "Б".
- Люба! - Тигрин поднес часы к самому моему носу. - Девять ноль-ноль. Кабинет Исмаиляна за углом. И он правда не переносит, когда опаздывают!
Максим махнул рукой в нужном направлении и даже подтолкнул меня в спину. Тут я опомнилась и, торопливо буркнув: "Спасибо!", понеслась по ковровой дорожке.
Исмаилян встретил меня приветливо, я бы даже сказала - слишком. Маленький журнальный столик был сервирован фруктами. Акоп Ашотович жестом предложил мне сесть и сам устроился напротив.
- Угощайтесь, дорогая Любовь Петровна! - Я робко моргнула и отщипнула от грозди виноградину. - С возвращением!
Такое многообещающее начало настораживало. Радостно скалясь, Исмаилян принялся допытываться о моих впечатлениях от поездки в Германию, и я уверила его, что пребываю в полнейшем восторге. Слушая меня, он удовлетворенно кивал, потом сообщил, что фрау Баггофф весьма довольна моими успехами, и поблагодарил за помощь в доставке имплантата. Я не стала уверять, что мне самой это мероприятие доставило удовольствие, а только скромно улыбнулась. Но, как оказалось, болтанка между небом и землей с контейнером на вытянутых руках стоила и кое-чего более весомого. Покопавшись в кармане халата, замглав извлек почтовый конверт и протянул мне. Изнывая от любопытства, я его взяла. Исмаилян смотрел с восторгом и ожиданием. Поняв, что в конверте деньги, я смешалась. Замглав, не дождавшись бурной благодарности, немного погрустнел.
- Это ваши премиальные, Любовь Петровна! Всякая хорошая работа должна оплачиваться. Так уж получилось, что имплантат понадобился срочно. А далеко не каждая женщина согласится на такой перелет! - Замглав хихикнул. - Но Максим Андреевич был уверен, что вы прекрасно справитесь.
- Максим Андреевич? - закашлялась я.
- Да. По счастью, эта блестящая идея вовремя пришла ему в голову. Я рад, что мы в вас не ошиблись.
- Угу, - рассеянно кивнула я, преисполняясь теплыми чувствами по отношению к находчивому Максиму Андреевичу. Не забыть бы ему "спасибо!" сказать... Если бы светлую голову начальника охраны не озарила столь гениальная мысль, я вернулась бы сегодня днем. И в моем доме не было бы чужой расчески, красного пеньюара и прочего...
Но Исмаилян не уловил сарказма и жизнерадостно продолжил:
- Ну а теперь обсудим ваши дальнейшие перспективы...
Дни потекли, сменяясь один другим, закружились пестрым хороводом, не оставляя времени на раздумья и не давая оглянуться назад. После возвращения меня сразу зачислили в штат. Замглав сделал весьма заманчивое предложение: наблюдение за пациентами, находящимися на лечении в изолированном отделении, расположенном на уровне "Б". Я согласилась без колебаний. Теперь работы было гораздо больше, чем до командировки. Я проводила диагностику, определяла перспективы, и, если подтверждалась необходимость оперативного вмешательства, пациент ложился в клинику. Я вела пациента до операции и наблюдала в период реабилитации. Для амбулаторного приема осталось только два дня в неделю. Оплату я получала за каждого пациента, что сказалось на моем кошельке самым благоприятным образом.
Поскольку самостоятельно попасть в помещения уровня "Б" могли лишь обладатели соответствующего допуска, пришлось экстренно осваивать систему кодов. На поверку это оказалось вовсе несложно - нужно было выучить несколько комбинаций для лифтов и замков. У каждого сотрудника имелся личный код, поэтому на пульте охраны регистрировалось, кто куда вошел или вышел. Разобраться со всем этим, как и обещал, мне помог Тигрин. Встретившись с ним после беседы с Исмаиляном, я сердечно поблагодарила за удачную идею моего досрочного возвращения из командировки. Слушая мое пламенное выступление, Максим смущенно моргал в сторону, но я прекрасно видела нахальную улыбку, спрятать которую он не сумел.
- Я вообще самолетов боюсь, - довела я до сведения начальника охраны и обиженно поджала губы. - А уж тех, которые чуть больше стрекозы, и подавно!
Но пристыдить Тигрина, кажется, не удалось. Пот скольку, дослушав до конца, он стер с лица улыбку и, цепко глядя мне в лицо, сказал:
- Я хотел поскорее увидеть тебя.
Не найдя что ответить, я смешалась и замолчала, уже жалея, что вообще затеяла этот разговор. Но, к моему облегчению, продолжать Тигрин не стал. Выдержав деликатную паузу, мы занялись кодами.
Загадочным образом по возвращении изменилось ко мне отношение Шушаны Беркоевны. Конечно же, мы не стали подругами, но я по крайней мере перестала быть для нее объектом охоты, а Жанна перестала получать традиционный ежедневный нагоняй. Что повлияло на главную медсестру, осталось тайной. Вполне возможно, она просто взяла небольшой тайм-аут для подготовки более глобальной провокации.
...Последние два пациента поступили в клинику почти одновременно. Сорокавосьмилетняя дама и тридцатидвухлетний бизнесмен. Положение обоих веселым назвать было нельзя: женщине требовалась пересадка почки, бизнесмен же, несмотря на живейший характер и общительный нрав, страдал тяжелым пороком сердца.
Именно об этом я и размышляла, сидя за столиком в столовой. Обеденное время заканчивалось, зал пустел. Я не торопилась, зная, что пара свободных часов у меня есть. В зале появилась Березкина и подсела ко мне.
- Привет, Любаша! Как там наши новенькие? Сегодня смотрела?
- Да, - кивнула я. - У женщины шансы неплохие. А вот мужик... Как он свои тридцать два года пробегал, не пойму! - покачала я головой. - Боюсь, большого выбора нет... А знаешь, какая у него группа крови? Кстати, у них все совпадает, просто удивительно! - Открыв лежащую рядом папку, я вытащила распечатку и протянула коллеге: - Но с его показателями шансы практически равны нулю. Он может прождать годы. А у него их нет.
- Зато деньги есть, - хмыкнула она, разглядывая лист.
- На том свете деньги не нужны, - возразила я - Если только ими гроб обклеить.
- Аты разговаривала с Седоватым? Он, между прочим, к тебе прислушивается.
- Разговаривала. Говорит, что эти проблемы решает Исмаилян.
- А что тот?
- Как всегда, хихикает. Сказал, что занимается данным вопросом и, возможно, проблема будет решена. Но, по-моему, это отговорки.
- Сказал, занимается? - задумчиво протянула Березкина. - Ну, если занимается... тогда решит.
Пожелав ей не ошибиться, я попрощалась и ушла.
Только отчего-то после нашей беседы сердце мое охватила маета. Тревожное чувство, что я позабыла сделать что-то важное, не давало покоя. Взглянув на часы, я нахмурилась и прикусила губу. Лидка... Я старалась выкраивать время, чтобы проведывать ее почаще, но за суетой последних дней все никак не могла выбраться. Пожалуй, съезжу к ней сейчас, пока есть свободное время.
Не успела я выйти к дороге и поднять руку, как возле меня с лихим визгом затормозила алая "Шкода", разукрашенная клетчатыми стартовыми флажками. Хозяином оказался слащаво-прыщавый парнишка неопределенного возраста, который безбожно клеился ко мне всю дорогу. Затормозив возле больницы, в оплату он категорически потребовал номер моего мобильника. Я согласилась и, назвавшись Сашей, продиктовала телефон нашего психиатра Александра Валерьяновича. Когда я вылезала из машины, настроение у меня было распрекрасное.
В холле больницы было пусто, лишь долговязый охранник уныло слонялся вдоль стенки. Стараясь не цокать каблуками по пустынному в послеобеденное время коридору, я добралась до палаты. Тихонько открыла дверь. Справа от Лидкиной кровати стояла белая матерчатая ширма. Там, поправляя стойку капельницы, стоял кто-то из медперсонала.
- Здравствуйте, - на всякий случай шепотом сказала я, разглядывая просторную мужскую спину в белом халате. - Ну как она? Спит?
В ответ последовал кивок белой шапочкой. Я осторожно прошла левее, разглядывая врача, с которым раньше здесь не встречалась.
Оказавшись по другую сторону кровати, я с невесть откуда возникшим волнением оглядывала доктора. И хотя он явно пытался отвернуться, это не помешало мне разглядеть на его лице марлевую маску.
"Зачем ему маска? - стремительно закружилось в мозгу. - И почему он в перчатках?"
- Что вы делаете? Кто вы такой?! - не помня себя, вдруг заорала я, бросаясь к странному субъекту. - Охрана!!!
Все дальнейшее произошло столь стремительно, что запечатлелось в моей памяти весьма слабо. Я успела обежать Лидкину кровать и оказалась нос к носу со стремительно рванувшим с места незнакомцем. Из-за шапочки и маски разглядеть его лицо было невозможно, но весь облик этого человека был столь необъяснимо мне знаком, что я на мгновение застыла. Поэтому незнакомцу вполне хватило времени размахнуться и ударить меня кулаком в живот. Глухо крякнув, я улетела к противоположной стене. Перед глазами затанцевали чарльстон светлячки, и, словно сквозь вату, я услышала торопливый топот убегающего прочь самозванца.
Шевельнувшись, я охнула. Под ребрами пылал костер. За дверью послышался шум, она распахнулась, и кто-то ворвался в палату. Я напрягла плывущее зрение и охнула вторично. Ферапонтов...
Кинув взгляд на Лидку, он бросился ко мне и схватил за руки:
- Любовь Петровна! Как вы? Что случилось?
С трудом шевеля языком, я попробовала объяснить:
- Кто-то чужой... не врач... у аппаратуры... что-то делал... Я вошла...
- Где именно? - взвился с места Ферапонтов. - Что делал?
- Капельница... - сделала я безрезультатную попытку встать. - Он стоял там...
И тут Коля начал делать то, отчего у меня снова пропал дар речи.
Подойдя к Лидке, он сдернул с ее руки катетер. Потом сорвал с крючка капельницу. Я испуганно моргала на соседа, совершенно не понимая, что происходит. Меж тем Коля подошел к ширме и присел. В руке его оказался одноразовый шприц.
- Смотрите - абсолютно сухой! Никакой жидкости! - воскликнул Ферапонтов.
- Но... что все это значит? - растерялась я, не поспевая вновь сотрясенной мыслью за словами и действиями.
- Воздух...
- Что? - и тут я ахнула, вдруг поняв, что он хочет сказать. - Воздушная эмболия... Боже мой! Да ведь он собирался ее убить!
Я кинулась к экрану, но, к счастью, все показания были в пределах. Видимо, Коля подоспел весьма вовремя.
- Любовь Петровна! Как он выглядел? - Описание белой шапочки, халата и марлевой повязки много времени не заняло. - И куда делся?
- Разве ты не видел никого в коридоре?
-Нет.
- А как же ты понял, что здесь что-то случилось? - все больше удивляясь, спросила я.
- Да я ваш крик еще с улицы услышал.
Оставив аппаратуру, я взглянула на окно. Жарко, оно открыто. Что ж, вполне возможно... Пока я ворочала извилинами, Ферапонтов исчез.
Мои размышления прервала подружка. Вероятно, разбуженная поднятым нами шумом, Лидка зашевелилась. Она испуганно моргала, крутя по сторонам глазами.
- Лидочка! - обрадовалась я, отметив, что в ее облике произошли явные сдвиги в лучшую сторону. - Не волнуйся, все в порядке! Просто Коля лоток на пол уронил!
Увидев меня, она немного успокоилась. Мы поговорили. Вернее, говорила я, а Лидка только подхрюкивала, так как швы на лице разговаривать не позволяли.
Прошло несколько минут, и в дверь заглянул растрепанный охранник:
- Что тут у вас? Случилось чего?
- Скажите, минут пять назад из больницы не выходил мужчина? Может, кто-нибудь из медперсонала?
- Выходил? - переспросил тот, размышляя мучительно долго. - Из персонала? He-а... Никто не выходил. Только пришел. Ну, тот парень, что привез ее... - кивнул он на Лидку. - А что?
Пока мы беседовали, в палату вошла медсестра.
- Что такое? Почему вы беспокоите больную? - Она смотрела на нас сердито до тех самых пор, пока взгляд ее не упал на капельницу. После этого он стал просто чумовым. - Господи, что вы сделали? Вы что тут, с ума сошли?
- Вы сегодня ставили ей какие-нибудь уколы? проигнорировала я ее вопрос.
- Нет, - хмурясь, отозвалась сестра.
- Тогда почему возле кровати валялся шприц?
Но медсестра возмутилась:
- Ничего там валяться не могло! Палату регулярно убирают! У нас с этим строго, не думайте... Кому надо тут шприцы разбрасывать?
Спорить я не стала. И только собралась попросить охранника разыскать Ферапонтова, как с улицы послышался возмущенный женский голос:
- Ах, паразит! Чтоб ты себе ноги переломал, бугай здоровый...
Я поспешила к окошку. Внизу около цветочной клумбы стояла пожилая женщина в синем рабочем халате. Уперев руки в бока, она с воодушевлением поносила неизвестного, нагло попортившего плоды ее вдохновенного труда.
- Полклумбы разметал, злыдень! Сколько цветов поломал! Да что же это делается! Совсем алкаши повзбеси-лись, сигают с окон средь бела дня!
- Простите, - обратилась к ней я, в волнении едва не вывалившись из окна на улицу, - а что случилось?
Бабулька на пару секунд умолкла, подняла голову и, увидев меня, с энтузиазмом продолжила:
- Что у вас там, в "травме", с ума посходили? Дверей нету?
- Так в чем дело?
- Да ведь от вас сиганул какой-то прямо на клумбу, все цветы загубил!
- Мужчина?
- Мужик! - кивнула женщина.
- Как он выглядел?
- Как? - изумилась чему-то она. - Да если б я его разглядела, разве б он живой от меня ушел?
- А куда он делся?
Она пожала плечами:
- Не знаю... Я далеко была, а он - шмырг! - и нету...
В полнейшем недоумении я отошла от окна. Медсестра
и охранник, одинаково хмуря брови, смотрели в ожидании. Они, конечно, слышали разговор, но соображений поэтому поводу у сотрудников учреждения не было вовсе.
- Пойду на пост, - не дождавшись никаких пояснений, заявил наконец охранник и с явным облегчением удалился.
Сестра занялась озабоченно хрюкающей Лидкой. Хоть говорить та, конечно, не могла, зато слышала прекрасно.
Я отставила, чтобы не мешать, чуть подальше стул и села. Откуда взялся этот циркач? Второй этаж, конечно, не десятый, но все равно... Комплекция крепыша, мимоходом легко отправившего меня на бреющем в пространство, говорила о физической силе, но уж никак не о гимнастических способностях. Но, как бы то ни было, выпрыгнул ли он в окно или вылетел в трубу, это не объясняло главного: зачем он пытался проделать такую жуткую штуку с Лидкой? Был ли он одним из тех двоих, с кем сидела "Нефертити" пьяная в дым подруга? Пока я озабоченно терла лоб, в палате снова появился Ферапонтов.
- Нашел кого-нибудь?
Коля качнул головой:
- Нет. Никто ничего не видел, не слышал и не знает. Только вот на улице.
- Тетка в синем халате?
- Угу, - Коля глянул на меня с интересом. - Судя по следам на клумбе, приземлялся человек со знанием дела. В милицию надо звонить, - прошептал он, косясь в Лидкину сторону. - Это ж подсудное дело. Это покушение.
Кинув взгляд на спину топчущейся возле кровати медсестры, я кивнула:
- Ну-ка, выйдем...
Оказавшись в коридоре, я аккуратно прикрыла дверь в Лидкину палату:
- Видишь ли, Коля... Думаю, это бесполезно - в милицию обращаться. Потому что через полчаса здесь будет капитан Климин. И если я начну рассказывать про неизвестного доктора в маске, который пытался отправить мою подругу на тот свет,
он сдаст меня в психушку. Сам говоришь, что никто никого не видел. Даже ты сам. Так что свидетель из тебя никакой, если не сказать хуже. Что мы предъявим? Сухой шприц?
- Его видела бабуля с клумбы.
- Видела, но узнать - не узнает. Она была далеко, и откуда именно он выпрыгнул, не знает. Сейчас жарко, все окна открыты.
- Но Лиду теперь нельзя здесь оставлять. Ей охрана нужна.
- Неужели ты думаешь, что после нашего рассказа ей в милиции охрану выделят?
- Нет, конечно. А домой ее еще нельзя забрать?
Я покачала головой. Несколько минут мы молча стояли посередине коридора, моргая друг на друга, и тут меня осенило.
- Коля! - всплеснула я руками. - Я знаю, что делать! Но мне надо позвонить...
- Пожалуйста, Любовь Петровна! - пресек мой рывок в ординаторскую Ферапонтов. - Звоните! - И извлек из кармана мобильный.
Разыскать Тигрина и вкратце объяснить ситуацию оказалось делом двух минут. Когда начальник охраны "Медирона" хотел, он бывал на редкость понятливым.
- Ну, если оформить ее как родственницу... - протянул он, размышляя.
На самом деле перевести Лидку в наше отделение травматологии большого труда не составляло. Трудность заключалась в другом - моей зарплаты вряд ли хватит, чтобы содержать ее там необходимое количество времени. Поэтому сейчас и потребовалось то, чем я никогда не умела пользоваться, - связи. Если Тигрин сумеет придумать что-нибудь приемлемое,то беспокоиться о Лидкиной безопасности не придется.
- Поступим так... - Голос Тигрина стал уверенным. - Ты договорись там с врачами, а я пока найду для твоей подружки место и пришлю из "Медирона" машину. Пойдет?
- Пойдет! - обрадовалась я. - Спасибо, Максим, ты меня здорово выручил!
- Ну, пока еще не выручил, - скромно отозвался Тигрин, и мы распрощались.
- Это не лучший выход, - сказал Ферапонтов, - менять одну больницу на другую...
- Коля, - успокоила я, возвращаясь в палату, - охрана в "Медироне" лучше, чем у президента. Там к Лидке никто чужой и близко подойти не сможет!
-Да? - насмешливо фыркнул он. - А кто свой и кто чужой?
В общем-то Коля был прав, но ничего лучше мне не придумать. Тут я сообразила:
- Нужно Нину Сергеевну предупредить! Коля, пожалуйста, поезжай. Только придумай что-нибудь складное. - Я подошла к окосевшей от любопытства подруге и весело подмигнула: - Собирай манатки, дорогая, меняем "люкс" на "президентский"!