Спускаясь вниз по лестнице, я держалась рукой за стену. Сердце бухало в горле, мешая дышать. "Этого не может быть! В понедельник днем был консилиум у Седоватого... Бобиков в то время еще был жив. В анкете, которую принес Исмаилян, не было ни имени, ни фамилии, я точно помню. Значит, это кто-то другой? Может, родственник Бобикова? Но бабка сказала, что родственников у него нет. Может, родственник самого бизнесмена? Но ведь он родился за тридевять земель..."
Однако, несмотря на карусель вопросов в моей обескураженной голове, откуда-то из самой глубины сознания доносился насмешливо-бесстрастный голос: "Ты же знаешь, что это он... Ты его видела..."
Выскочив из подъезда, я опрометью кинулась к поджидавшей "девятке". С удивлением глядя мне в лицо, Игорь Федорович присвистнул:
- Чего это с тобой? Черти, что ли, гонятся? Да ты бледная, как покойник!.Ты в порядке, Петровна?
- Игорь Федорович, теперь домой, пожалуйста! - только и смогла произнести я.
А дома меня ждал сюрприз. На кухне горел свет, на плите закипал чайник, стол был накрыт, а за столом, выбритый и аккуратный, сидел Олег. Я зашла в ванную вымыть руки, и через несколько секунд он возник за моей спиной.
- Здравствуй, Люба, - сказал он тихо. - Мне надо с тобой поговорить... Мы ведь можем выпить чаю, правда? - не глядя на меня, засуетился Олег.
Поскольку это было не самое удивительное из услышанного за сегодня, я рассудила, что чашка хорошего чая мне и в самОм деле не помешает. Беда была в том, что заваривать хороший чай Олег не умел. Не был, так сказать, приучен к домашней деятельности, кроме руководящей. Но я понимала, что чаепитие лишь повод.
- Люба, - стоило мне опуститься на табурет, вкрадчиво выдохнул муж, - я знаю, что тебя очень обидел. Но... я люблю тебя! Я, конечно, сволочь, но ты же сама знаешь, что я тебя люблю... Люба, это было мимолетное увлечение, ошибка.
"Очередная, - вдруг с неизвестно откуда взявшимся сарказмом подумала я, вглядываясь в красивое лицо мужа, - но не последняя..."
Я внимала не без удивления. Извиняться Олег не умел и не любил. Но я уже успела подзабыть, каким изумительным артистом является моя дражайшая половина.
- Люба, я ведь знаю, что ты меня тоже любишь. Прости! Давай все начнем сначала! - И супруг, порывисто подавшись вперед, нежно стиснул мои пальцы. - Любонька...
Я испугалась. Сейчас он заглянет мне в лицо своими умопомрачительными глазами, склонит голову набок и широко улыбнется. И все действительно начнется заново...
- Олег... - аккуратно убирая руки, мягко улыбнулась я, - не надо... Я тебя простила. Правда - простила и зла не держу. Но это все, что я могу тебе ответить.
- Нет, Люба, не говори так! Я знаю, что все еще можно исправить. Хочешь, уедем куда-нибудь?! Насовсем?!
- Зачем? От себя не уедешь. У меня здесь работа, Лидка... Мне некуда ехать!
- Ах, работа? - с придыханием отозвался он, и наконец-то в его голосе промелькнули знакомые нотки. - Что ж, я понимаю...
Олег вскочил на ноги и нервно замельтешил по кухне. В какой-то момент я подумала, что он меня ударит. Однако, побегав немного, он снова сел напротив.
- Я виноват! Виноват! Но прошу, поверь мне в последний раз! Это никогда больше не повторится! Клянусь!
Наши взгляды встретились. Я знала, что нужна ему. Так, как нужна была всегда - только ради него самого.
- Нет, - вставая, ответила я, - мне не нужны клятвы. Этот горшок уже не склеить. Гораздо легче сделать новый.
- Вот как! - нервно усмехнулся Олег, - Новый? Понятно. Так я и думал! Я давно знал! Ну и кто он? Богат? Хорош в постели? Что ж ты молчишь?
Теперь супруг гораздо больше походил на самого себя. И почему-то мне вдруг сделалось смешно. Чем громче кричал Олег, тем сильнее смеялась я. Он вскочил, замахиваясь кулаком, но я захохотала ему прямо в лицо, и он отпрянул. В бешенстве он с размаху ударил в дверцу висящего рядом шкафчика, пробив ее насквозь.
Утром возле гардероба мы столкнулись с Тигриным.
- Здравствуй! - улыбнулся он. - А я тут тебя поджидаю.
Я в ответ тоже улыбнулась, хотя на улыбки меня вовсе ' не тянуло. Просто Максим выглядел таким счастливым, что не захотелось портить ему настроение кислым видом.
- Привет! Что-нибудь случилось? - откликнулась я нейтрально.
Тигрин помотал головой.
- Ничего, если не считать, что я скучал. Сколько дней мы уже не виделись? Ты меня избегаешь?
- Нет, просто много работы.
- Справляешься?
- Вроде да...
- Наверное* легче сидеть на приеме?
- Легче, - согласилась я. - Но гораздо скучнее.
Болтая о пустяках, мы вошли в лифт. Когда двери закрылись, Максим спросил:
- Что, звонков больше не было?
- Не знаю, - пожала плечами я. - Теперь я не снимаю трубку, пока не заработает автоответчик.
- Хитро! - засмеялся Тигрин - А мы голову ломали!
- Тебе, наверное, пора забрать свой прибор?
- Можно, - согласился он. - Скажи, когда удобно, я приеду.
Мы уже спустились на уровень "Б" и шли по коридору, когда Тигрин спросил:
- Ты сильно торопишься?
- Не очень. Но через пятнадцать минут меня Березкина будет ждать.
- А ты бывала у меня в гостях?
- В гостях? Где?
- В моем служебном кабинете! - засмеялся Максим. - Домой ведь ко мне ты не поедешь... Хочешь посмотреть?
- Конечно! Если успеем.
Для того, чтобы попасть в кабинет начальника охраны "Медирона", пришлось пройти несколько дверей-невидимок. Кабинет оказался огромным. Он был напичкан
разнообразной техникой, отчего походил на павильон для съемок фантастического фильма о будущем. Стену напротив двери занимали стеллажи, кожаный диван и столик. Слева стоял громадный, содержащийся в идеальном порядке, письменный стол, вдоль противоположной стены светились экраны, на которых мелькали силуэты в белых халатах. Громада "Медирона" была как на ладони, и это производило завораживающее впечатление. Несколько минут я стояла, разглядывая живые картинки.
- Интересно? - хмыкнул Максим, усаживаясь в свое кресло. - Здесь стоят дублирующие системы всех камер, постов и центрального пульта. Я могу заблокировать любую дверь, любой лифт... Даже все входы в корпуса.
- Здорово! Наверное, все это стоит кучу денег?
- Но, поверь, оно того стоит! - убежденно отозвался он. Заметив мой брошенный на часы взгляд, поинтересовался: - Уже пора?
- Да, - вежливо улыбнулась я. - Выведи меня, пожалуйста, из своих катакомб!
Губы Тигрина тронула чуть заметная улыбка. Подниматься с кресла он явно не спешил. Меж тем я подошла к двери, но открываться та и не думала. Я взглянула на Тигрина укоризненно:
- Так нечестно...
Подобное выражение глаз я уже у него видела, и оно не сулило мне ничего путного.
- Меня ждет пациент, - с выражением сказала я и посмотрела строго.
Тигрин так же выразительно вздохнул и поднялся. Мы вышли в коридор.
- А наши машины подбирают пострадавших на улице? - вдруг спросила я.
- Почему нет? - пожал Максим плечами. - Если оказываются рядом, подбирают.
- И куда везут? В "Скорую"?
- Смотря какой случай. Если сюда ближе, зачем везти через полгорода? Иногда пострадавшие сами просятся к нам. Если в сознании, естественно.
Тут мы вышли к дверям отделения. В конце коридора
я увидела Березкину. Она наблюдала за нами с большим интересом.
До обеда мы возились с пациенткой. Потом пришли Посколец со Жвакиным, и мы с Березкиной отправились в столовую. Она должна была еще зайти к Исмаиляну, поэтому торопилась и даже отказалась от любимых пирожных. Мне торопиться никакой нужды не было, и я с чистой совестью решила побаловать себя кофе с эклером. За этим увлекательным занятием я задумалась, решительно не заметив, как кто-то расположился у столика за моей спиной.
- Платова... - донесся глухой голос, и я встрепенулась, удивленно моргая.
Все столики, стоящие рядом, были свободны, и в какое-то мгновение я решила, что мне послышалось. Но кто-то снова тихо произнес мою фамилию.
И я оглянулась. Спиной ко мне сидела женщина. Она не повернула головы, но узнать, кто это, труда не составило.
- Шушана Беркоевна? Здравствуйте...
- Все доступы к файлам, - четко произнесла Циш, - содержащим особые папки, фиксируются на пульте центрального управления, а также в дублирующих системах.
Я ничего не успела ответить - она поднялась и направилась к выходу. А я так и осталась сидеть, держа в руке недоеденное пирожное.
В четверг вечером в ординаторской собралась тьма народа. Атмосфера царила нервно-радостная: Березкина безостановочно хихикала, Комод с раздражающим упорством мечтал о рюмке коньяка. Остальные проявляли большее разнообразие, поэтому в помещении стоял гул, как в потревоженном улье. Один только Жвакин философски дремал в кресле, вытянув во всю длину долговязые ноги. Повод был: пересадка сердца.
- Отличная работа, коллеги! - сверкая глазками-бусинками, потирал руки Исмаилян. - Операция прошла успешно... Поздравляю!
Вероятно, единственным человеком, в чьей бочке меда сегодня никак не хотела таять ложка дегтя, была я. От всей души разделяя радость коллег, я не могла отделаться от мысли о том, чья заслуга в сегодняшнем торжестве являлась самой весомой, - о доноре. Был ли это в самом деле тот смущенный коротышка в пестрой рубашке, что приходил ко мне на прием безо всякой на то нужды? Как донор он подходил идеально, но... В тот день, когда Исмаилян представил данные свалившегося с лестницы подвыпившего гражданина, Илья Демидович Бобиков, как мне стало известно, был жив. Единственным человеком, способным разрешить мои сомнения, являлся Акоп Ашотович. Но попросить его назвать фамилию донора я не могла.
Непривычное оживление в отделении продолжалось до девяти часов вечера. После такого удачного дня коллегам трудно было расстаться, несмотря на усталость. У меня же было ночное дежурство, поэтому я ничего не имела против. Наконец все разошлись, преисполнившись умиротворяющим чувством до конца выполненного долга, что случается у настоящего врача не так уж часто.
Обойдя палаты, я вернулась в ординаторскую. И тут на пороге появился Тигрин.
- Доброй ночи, Любовь Петровна! - мурлыкнул начальник охраны.
- Доброй, - хмыкнула я, бросая выразительный взгляд на циферблат. На стене часы показывали двадцать три ноль-ноль. - Вторая смена?.
- Дела... хлопоты... - смиренно кивнул Тигрин, присаживаясь к столу, где врачи имели обыкновение по утрам пить чай. - Даже во рту пересохло...
- "Все-то ты в трудах, великий государь... аки пчела..." - расхожей цитатой посочувствовала я. - Могу предложить воды из-под крана...
- Люба, - загрустил Тигрин, - ты по ночам всегда такая вредная?
- Всегда, - ядовито сказала я. - А ты всегда ночью по ординаторским чаи гоняешь?
- Конечно, нет! - благородно вознегодовал он. - Ночью я всегда дома сплю. Но сегодня вот подзадержался и решил на огонек заглянуть.
- На огонек надо со своим самоваром заглядывать! У меня здесь ни чая, ни сахара. Даже чашки своей нет. Так что банкет отменяется.
Отказ Тигрина только воодушевил:
- Ерунда! Пойдем ко мне, у меня в шкафу хорошее вино имеется!
- Ну, нет! - воскликнула я. - У меня дежурство, какое вино... - Тут Тигрин попытался объяснить какое, но я, опасаясь, что он все-таки изловчится подбить меня на какую-нибудь глупость, сердито оборвала: - И не старайся! Лучше пойду спрошу у сестры заварки.
Пока я отсутствовала, Максим вскипятил воду в электрическом чайнике и выудил откуда-то пару чашек. Сидя за чаем, мы мирно болтали почти до двенадцати. Удобно расположившись в кресле, Тигрин явно никуда не торопился, веселя меня анекдотами и байками, большую часть из которых он, по-моему, тут же и придумывал.
- Что ж, - выслушав очередную историю, сказала я, - пора проведать подопечных. И сегодня нужно будет к Лидке на полчасика заглянуть... Столько дел, совсем нет на нее времени!
- Как она?
- Поправляется потихоньку. Представляю, как бедняжка измучилась, столько времени не двигаться, да еще и молчать! Ну, ничего, вот швы заживут.
Максим неожиданно спутал мои светлые мечты, со вздохом пробормотав:
- Честно говоря, я испытываю некоторую вину за ее несчастья...
- Почему? - удивилась я.
- Когда вы улетали, в аэропорту... - медленно заговорил Тигрин, а я хихикнула, вспомнив выражение его лица, когда к нему бросилась Вельниченко. - Лида подошла, дала свой телефон и попросила сообщать, если ты позвонишь. А недели через две позвонила сюда и попросила о встрече. Я подумал, что она что-то узнала о тебе, и мы договорились встретиться у павильона в парке. Но в тот день был сильный ливень, закоротило наружную сигнализацию в третьем корпусе... Ну, не суть важно. В итоге я опоздал на десять минут. У павильона никого не было. Немного подождал, а потом решил, что твоя подруга просто передумала, и вернулся, дел было невпроворот. Через пару дней позвонил ей, а ее мама сказала...
Пару минут я переваривала странную новость. Меж тем Тигрин говорил уже о другом, о чем - я прослушала. Мне хотелось спросить, почему же он не рассказал об этом раньше, но я побоялась, что подобный вопрос будет носить определенный оттенок ревности. Рассказывая, он словно извинялся, но Лидка свободная женщина, и сам Тигрин холост. Мне нет никакого дела до их встреч.
- Что ж, не буду тебя отвлекать! - Максим поднялся. - Доброй ночи!
- Что? - очнулась я. - Ах, да! Ты уходишь?
Оглянувшись у двери, он кивнул и махнул мне ручкой. Ну, вот! Опять мне мыть после него посуду!
Утром после дежурства я заглянула к Лидке. Новости были приятные: ее левая рука была свободна. Хотя она и напоминала больше сосиску, чем руку, но прогресс - налицо. Да и мычала и шипела сегодня Лидка гораздо веселей.
- Видишь, пальцы еще не слушаются, - смеясь, пояснила Мария Андреевна, наблюдая ее упорные попытки возобновить хватательные навыки. - Но это пустяки, завтра уже будет вовсю чесать себе нос. Ну, поболтайте пока... Да, вот что: аллергических реакций у нее не выявлено. Возможно, проблемы возникали из-за излишнего нервного напряжения. А я даже кислородный аппарат на всякий случай приготовила... Но, думаю, все позади, она быстро идет на поправку.
- Пш-шат... - сообщила подруга, когда мы остались вдвоем, и захлопала глазами.
- Вот видишь, все в порядке! - одобрительно кивая, присела я рядом. - Я же говорила, что здесь безопасно, напрасно ты так волновалась.
- Пш-ш-шат... - повторила Лидка.
Я задумалась.
- Если ты насчет руки беспокоишься, то зря.
Но подруга упорствовала, пришлось включать фантазию. После некоторых раздумий я продемонстрировала ей "утку". Вельниченко раздраженно простонала и закрыла глаза. Я развела руками. Идентифицировать таинственный "пшат" не получалось. Тогда я начала задавать вопросы, пытаясь определить, что именно Лидке понадобилось, но бессонная ночь, видимо, давала о себе знать, и в гадании мы тоже не продвинулись. Наконец устали мы обе.
- Ладно, дорогая, - сказала я, поднимаясь, - ты тут пока потренируйся, в следующий раз снова попробуем. Увидимся в понедельник, ладно?
Позвонив Христенко, я, к величайшему моему огорчению его не застала. Делать было нечего, и я вышла на Макулинскую. Улица была пустынна, как Сахара в полдень, я повертела головой и пошла к остановке. Мимо с грохотом пронесся огромный тягач, обдав меня густым облаком пыли. Я чихнула пару раз и остановилась, протирая глаза. В этот момент из облака таинственно нарисовался знакомый силуэт "СААБа".
- Привет, Любовь Петровна, пылевые ванны принимаешь? - Тигрин чуть приспустил стекло. - Что-то ты поздно, дежурство-то когда кончилось.
- У Лидки была. А ты туда или оттуда?
- Неважно, - хмыкнул Максим. - Я не откажу себе в удовольствии подвезти до дома красивую женщину. Или ты своего водителя поджидаешь?
- A я не откажу себе в удовольствии доставить тебе удовольствие. Тем более что водитель куда-то запропал...
По дороге домой я задремала, Максиму даже пришлось меня будить.
- Приехали! Слушай, Люба, а где сейчас твой муж?
- А что? - сразу проснулась я и насторожилась.
- Мне технику бы снять, ведь она тебе уже не нужна. Всех дел две минуты.
- Ладно, - кивнула я, вылезая, - пошли. Олег на работе...
Мы вместе поднялись в квартиру.
- Ой! - растерялась я, заметив, как Максим в раздумье разглядывает новый аппарат. - Твоя техническая штуковина была внутри телефона? То-то мы с Лидкой ее не нашли... Понимаешь, я ведь старый разбила, и Олег наверняка его выкинул.
Глаза Тигрина помрачнели. Я начала испытывать муки совести. Он выглядел таким несчастным, словно лишился последней памяти о любимой бабушке. Наверное, эта штука стоила кучу денег.
- Я возмещу, - квакнула я.
Максим отрицательно, но горестно мотнул головой, и я окончательно расстроилась.
- Ты завтракал? - спросила я робко, не зная, как загладить неловкость. - Могу предложить яичницу...
- Нет, спасибо. Но от чая я бы не отказался.
"Водохлеб", - подумала я с некоторой долей раздражения и пошла в кухню.
- Люба, - окликнул меня Тигрин через какое-то время, - а кто тут шарил?
- Что? - не поняла я. - Где, в коридоре? Олег, наверное... Или я. А что?
- Ничего, - небрежно махнул он рукой, показываясь в дверях.-Пустяки...
- А почему ты спросил?
- Да ерунда, честное слово, - явно стремясь замять тему, буркнул Максим, плюхнулся на табурет и принялся нахваливать чайный аромат.
Однако его неосторожный вопрос крепко засел у меня в мозгах. Кто-то снова побывал в квартире? И что значит "шарил"? Но как ни старалась я направить разговор в нужное русло, ничего не получилось. В рекордный срок справившись с содержимым чашки, Максим махнул ручкой и умчался.
- Ну и ладно! - утешила я себя. - Зато теперь можно лечь поспать!
Проверив на всякий случай замки, я отправилась в спальню л заснула как убитая.
Часы показывали полночь, когда я вдруг проснулась. Олега все еще не было. Я старалась не думать об этом, но всякие мысли помимо воли лезли в голову. Возможно, он
не хочет возвращаться после вчерашнего разговора. Что ж, это на него похоже.
Утром меня разбудил телефонный звонок. Дождавшись, когда заработает автоответчик, я услышала торопливый голос Березкиной:
- Любаша, ты не забыла? Сегодня в пять в "Карьеристе". Пока!
Я не успела добежать до телефона, Света дала отбой. Я поплелась умываться. Пока чистила зубы, телефон зазвонил снова. Но подавать голос неизвестный абонент не спешил. Из динамика доносилось лишь едва слышное шуршание.