- Ладно, слушайте. Эта Елена та еще штучка. Расписаны они с Мамоновым не были, хотя вместе жили довольно долго. Ну и, видать, достала она его хуже горькой редьки. Такому человеку, как Мамонов, от человека избавиться проблема не большая. Но тут, может, жалко стало, а может, еще чего, кто теперь знает! Но решил он ее... по-хорошему пристроить. А тут Олег, царствие ему небесное, подвернулся... Она баба с запросами, вот и решил Мамон, что он ей обязательно понравится, особенно если ухаживать начнет и все такое... Его ведь, что и говорить, ни одна баба мимо не пропускала, все телефоны в конторе, дуры, пообрывали...
- Подождите... Что значит "подвернулся"? Разве Олег работал на Мамонова?
Доценко весело фыркнул, употребил вторую порцию коньяка и тогда ответил:
- То, что он для его конкурентов в зале суда выиграл, им за его стенами сторицей аукнулось. Думаете, Мамонов свои проблемы у прокуроров решал? Да не смешите, Любовь Петровна!
- Вы имеете в виду, что Олег, - голос у меня дрогнул, - продавал информацию своих клиентов другой стороне?
Бухгалтер посмотрел снисходительно и вздохнул. Казалось, моя наивность его так забавляла, что он делался все разговорчивее. А может, дело было в коньяке.
- Послушайтесь, Любовь Петровна, доброго совета: не лезьте вы во все это! Какая теперь разница, что он делал? Ему сейчас один бог судья.
Доценко, естественно, разницы не было. Его ведь никто не подозревал в организации убийства!
- Как какая разница? Его ведь могли убить в отместку.
- Конечно, - безразлично пожал он плечами, встречая ласковым взглядом подходящую официантку. - За что же еще? Только были это люди самого Мамонова, я вам говорю! Елена была взбалмошной до безумия, мне Олег часто говорил. Так вот, как и рассчитывал Мамонов, втрескалась она в вашего мужа до полного бесчувствия. А тот их специально вместе сводил: то дарственную оформить, то проконсультироваться... Я лично думаю, Мамонов их все одно бы в живых не оставил. Так вроде перед людьми неудобно любовницу за так хлопнуть, а тут она ему с вражеским адвокатом изменяет. Совсем другое дело! Я Олегу сто раз говорил, да он поначалу меня не слушал, мол, у нас с Мамоном договор. А Елена начала жутко к вам ревновать, пришлось ему даже мобильный менять, чтобы вы не вовремя не позвонили. Потом стала требовать, чтобы он на развод подал, а он, дурак, прости господи, взял да брякнул, что Вы беременная. Мол, в таком положении он жену бросить не может. Так она специально поехала, чтоб на вас посмотреть!
- Что было, то было! - хмыкнула я.
- Тут Олег и рад бы с этой дурой развязаться, да куда там! Попал, как кур в ощип! С одной стороны, Мамон - ох не любил шуток дядя, а с другой Елена - та их просто не понимала!
- А как Олег на это согласился?
- Не за Христа ради, конечно. Поначалу он и сам запал на Елену. А что, она баба красивая... Дорогая игрушка. Но больно характер скверный!
- Мамонов ему заплатил? - Волосы у меня едва не зашевелились.
- Ну да. А на что он новый "Опель" купил?
- Господи... - пробормотала я, совсем уже чумея.
- Сначала, конечно, Елена Мамонова боялась. Конспирировалась и все такое. Потом осмелела - никто внимания вроде не обращал, вот она и решила, что самая умная. Даже к себе Олега притащила, пока хозяин был в отъезде. А охране было приказано ничего не замечать. Так у нее от безнаказанности крыша совсем съехала. А как шлепнули Мамона, она сдуру решила, что сможет все под себя подмять. Да кишка тонка оказалась... Думаю, ребята мозгами пораскинули и решили, что хозяин на ее совести. Только вы не думайте, - вдруг совсем другим тоном сказал Доценко, - Олег вас любил. Это странно, конечно, звучит на фоне всего, зато правда. Только никак отделаться от Елены не мог. И не хотел, чтоб вы узнали...
- А кто ему угрожал по телефону?
- Не знаю! - чересчур активно замотал головой бухгалтер.
Пока я переваривала сказанное Сергеем, он успел пропустить еще пару рюмочек горячительного напитка. Думаю, можно было бы еще много чего узнать у расслабившегося собеседника, но тут, словно нарочно, на глаза снова попался темно-синий "Фольксваген". Тот же? Он стоял довольно далеко, на другой стороне улицы.
- Сергей, вы не знаете, чей это "Фольксваген"? - спросила я, кивая головой в окно. - Мне кажется, он за мной следит...
Мои неосторожные слова возымели ошеломляющее действие. Вальяжную расслабленность бухгалтера как ветром сдуло.
- Официантка! - заорал он. - Счет!
Потом, не дожидаясь, вскочил, бросил деньги на стол и скороговоркой выпалил:
- Прошу прощения, Любовь Петровна, вынужден вас покинуть... Дела!
И вылетел на улицу. Остолбенев от удивления, я проводила взглядом взметнувшийся вслед за бухгалтером пыльный вихрь и повернулась к скверу. "Фольксвагена" и след простыл. Сильно сожалея, что не сумела узнать, чего же именно так боялся теперь сам Доценко, я расплатилась за кофе и вышла.
Возле своего подъезда я неожиданно столкнулась с Ферапонтовым. Выглядел он усталым, в потухших глазах не светился привычный голубой огонь.
- Добрый вечер, - глядя себе под ноги, кивнул Коля. - Любовь Петровна, я... приношу свои соболезнования... Извините, я не мог приехать.
- Что ты, Коля! - остановила его я. - Я все понимаю! Ты выглядишь усталым.
Мы в это время поднимались по лестнице. Ферапонтов вдруг остановился и, на секунду прикрыв глаза, глухо вздохнул:
- Да, я устал...
Я только головой покачала. Одновременно открыв двери в свои квартиры, мы распрощались. Я бросила на тумбочку сумку, прошла на кухню и села, уронив руки на колени. Сегодня я получила ответы на многие вопросы, но стало ли мне от этого легче? Если рассказанное Сергеем не было плодом его нервного воображения, то я предпочла бы никогда об этом не знать. Рассудком понимая, что все поступки Олега уже в прошлом и судить его за них поздно, я тщетно пыталась избавиться от переполняющего меня чувства брезгливости. Мне легче было бы пережить, если бы он действительно полюбил, но грязная сделка ради денег или ради услуги вызывала во мне отвращение.
- Он умер, умер... -твердила я самой себе. - И говорить, и думать об этом бессмысленно!
Сейчас я и рада была бы выплакаться, да слез не было. И я поняла, что сидеть, изводя себя черными мыслями, нельзя, иначе действительно свихнусь. Неожиданно вспомнила о Ферапонтове. Выглядел он и правда из рук вон плохо, поэтому вполне можно было предположить, что Ферапонтов захворал.
- Ты же врач, - усмехнулась я своему отражению в зеркале, выйдя в коридор. - Может, теперь ему понадобилось что-нибудь кроме витаминов?
Я позвонила в дверь соседа. Он долго не открывал, и я начала волноваться, не случилось ли в самом деле чего. Наконец услышала шаги и крикнула:
- Коля, это я!
Он отпер, я глянула через порог и тихо обомлела: воспаленные красные глаза, отекшие веки... Неловко съежившись, Николай держался одной рукой за дверь, глядя на меня беспомощно, как ребенок.
Все, что до этой минуты мучительно роилось в голове, исчезло мгновенно и без следа. Я шагнула через порог и, захлопнув дверь, потащила шатающегося Ферапонтова в комнату. Рука его была так горяча, что мне показалось, будто я обожглась.
- Что с тобой, Коля? Что-нибудь болит?
- Ерунда... - едва не падая, заявил сосед. - К утру пройдет...
- "Пройдет"... - передразнила я, решительно направляя его к кровати, - если доживем. Ну-ка, живо ложись, и даже в мыслях не смей мне перечить!
Голова моя прояснилась окончательно, я взялась за больного соседа с энтузиазмом, который испытывала, пожалуй, только в студенческие годы. Ничего страшного, кроме высокой температуры, я у него пока не обнаружила, однако оставить одного не решилась, поэтому устроилась в кресле, наблюдая, как он засыпает.
Я проснулась посередине ночи от того, что затекла поясница, и поначалу не поняла, где нахожусь. И только увидев разметавшегося по постели Ферапонтова, вспомнила, что к чему. "Круговорот в природе! - усмехнулась я, вставая с кресла. - Вчера со мной сидел Максим, сегодня я сижу с Колькой... Интересно, будет ли с кем-нибудь сидеть завтра Ферапонтов?"
Я подошла к больному и осторожно положила руку на лоб. В следующий миг случилось невероятное: запястье словно очутилось в стальных тисках, потом руку рвануло в сторону, и, взмахнув всеми оставшимися свободными конечностями, я на долю секунды воспарила вверх, кувыркнулась, а затем рухнула в дальний конец кровати, приложившись головой о стену. Но на этом счастье не кончилось. Не успела я приземлиться, как ребра полыхнули огнем и едва не треснули от обрушившейся на них массы. Я хотела взвизгнуть, но лишенный доступа воздуха организм с поставленной задачей не справился, и я захлопала ртом, как рыбка на бережку.
- Любовь Петровна, это вы?! - охнул кто-то надо мной. - Бог мой...
Монолит, оказавшийся Колькиным коленом, мгновенно исчез с груди, его хозяин ухватил меня за плечи и вытащил из матраса, по которому я размазалась.
- Любовь Петровна, простите, кошмар приснился... - отчаянно забормотал Ферапонтов. - Вы ударились? Где болит?
Я не видела ничего удивительного в том, что человеку, только что перенесшему высокую температуру, приснился кошмар. Печалило то, что именно я оказалась в это время у него под рукой. Зато радовал факт, что Коля вовремя проснулся.
- Пустяки... - слабо отмахнулась я, когда самые активные светящиеся бабочки прекратили наконец вальсировать перед глазами. - Надеюсь, не я тебе снилась...
Коля опять взялся извиняться, однако я его остановила. Судя по силе хватки, чувствовал он себя лучше, но лицо было бледным, и на висках блестели капли пота.
- Давай измерим температуру, раз уж ты все равно не спишь... - Я попробовала встать, но ноги разъезжались.
Ферапонтов поглядел на это и сам сбегал за градусником.
- Мне уже лучше, не беспокойтесь! Я никогда долго не болею, так, чихну пару раз. Просто устал. А я вас, - физиономия сделалась виноватой, - не сильно... помял?
И тут кое-как восстановившуюся сонную тишину разорвал телефонный звонок. Мы с Колей переглянулись.
- Это у вас в квартире, Любовь Петровна...
- Не может быть, - прошептала я, взглянув на часы. Без десяти пять. - А, может, это соседи снизу? Ты когда меня в стенку запульнул, грохоту-то сколько было. Ой, встать не могу, ноги не слушаются.
- Давайте ключи, я вам трубку принесу, - активизировался сосед и сорвался с места.
В ожидании Коли я кое-как встала. В голове звенело. Грудь, куда недавно упиралось его колено, болела при каждом вздохе. Если там появится синяк, Ферапонтову несдобровать. Наконец он вернулся и выглядел растерянным.
- Любовь Петровна, автоответчик включился... Звонила женщина. Сказала, что у вашей подруги третий приступ за ночь... Опять она под капельницей...
Я охнула, хватаясь за голову. Скорее всего звонила Мария Андреевна. А она зря беспокоить не будет.
- Так, так, так... - завертелась я, кусая палец. - Что делать? Надо ехать! Христенко в такой час звонить неудобно. Ладно, попробую поймать частника... Коля! - сказала я, поворачиваясь к Ферапонтову. - Ты сейчас ложись, я утром зайду.
- Ладно, - отозвался.тот и стал натягивать на себя рубашку. - Вернемся и ляжем...
Я даже хрюкнула от возмущения, сообразив, что едва стоявший вечером на ногах Ферапонтов собирается отправиться вместе со мной в "Медирон". Мы начали ругаться, но каждый твердо стоял на своем. А время неумолимо таяло.
- Да тебя ведь не пустят! - убеждала я.
- Ничего, я вас на улице подожду.
Нам повезло: по какой-то невероятной случайности в пять часов утра на нашу улицу приблудилось свободное такси. Выйдя у "Медирона", я направилась к проходной. Потом оглянулась на лавочку, где пристроился нахохлившийся Ферапонтов. Мало того, что он простудится окончательно, это еще будет на моей совести! Скрипнув зубами, я сунулась к окошку охраны. Понадобилось время, чтобы доказать необходимость срочно попасть в центр в сопровождении постороннего. Наконец заветный гостевой пропуск был получен.
- Никуда не отходи, заблудишься! - предупредила я и помчалась. Коля за мной.
Дверь в Лидкину палату была приоткрыта. Возле кровати сидела медсестра.
- В одиннадцать вечера был приступ, потом через два часа второй. Самым сильным был третий, мы еле справились. Недавно она уснула. Пока все в норме.
Я осторожно осмотрела подружку и пошла к Марии Андреевне. Коля двинул было следом, но я махнула, чтобы оставался в палате. Увидев меня, она кивнула:
- Я знала, что вы приедете. Честно скажу, я просто в недоумении...
Доктор рассказала подробно о том, что случилось. Мы долго обсуждали возможные причины, но к какому-либо определенному мнению не пришли.
Когда я вернулась в палату, подруга спала. Дышала ровно, сердце работало нормально. Я отпустила сестру - возвращаться домой смысла не было. Между делом занялась Колей, напичкав его пилюлями и заставив выпить чаю с лимоном.
До начала рабочего дня осталось полчаса. Напоследок я измерила Ферапонтову температуру и вынуждена была признать, что сосед не врал, долго он не болел.
- Но тебе все равно надо сегодня лежать! - погрозила я пальцем. - Пойдем, провожу тебя, чтобы не заблудился. После работы зайду проведать!
Коля покладисто покивал. По дороге к проходной мы говорили о Лидке. Пока я рассказывала о странных приступах, он внимательно слушал.
- А ей делают уколы? - Я кивнула. - А кто?
- Медсестра, конечно.
- А кто кормит?
- Она уже сама справляется.
- Но кто приносит?
Я покосилась на Ферапонтова:
- Куда ты клонишь?
- Никуда, - пожал он плечами. - Просто хотел узнать. Кто приносит лекарства, капельницы... Сестре ведь должен кто-то помогать...
- Ладно, Коля, ты отдыхай, вечером увидимся,- отозвалась я, уже не слушая. Помахала ему ручкой и вернулась в центр.
Спустившись на уровень "Б", я обошла палаты, чтобы посмотреть, появились ли у нас в последние дни новые пациенты. В первой лежал молоденький парнишка, недавно переведенный из реанимации. В соседней палате лежала девушка, она спала. В последней палате увидела - на кровати, поджав ноги турком, сидит весьма сердитый молодой человек и смотрит в окно.
- Доброе утро, улыбнулась я, - вас готовят к операции?
- Я курить хочу, - не поворачивая головы, ответил пациент.
- Что вы, голубчик, курение - это добровольное самоубийство... - Я понимала состояние парня, мало кто не переживает перед операцией. - Не волнуйтесь, все будет хорошо! У нас прекрасные врачи! Вас кто ведет? Федор Семенович? Или Светлана Николаевна?
Тут молодой человек повернул голову и глянул так, что я мгновенно умолкла.
- Не знаю кто, - отчеканил он. - И знать не хочу.
Возле палаты раздались шаги.
- Это ты, Любовь Петровна? - заглянув в дверь, расплылся в улыбке Илья Боженков. - Ну, как ты сама? Решила на работу?
- Нормально, Илюша. Дома хуже сидеть.
- А чего тут?
- Хотела посмотреть новеньких, - выходя в коридор, пожала я плечами.
- А! - засмеялся Илья. - С господином Анайзи хочешь познакомиться? Послушай совета - не торопись. Еще успеешь насладиться!
- А это кто?
-Позавчера положили, - не переставая смеяться, пояснил мой собеседник. - Афганец, бизнесмен... Богатый как черт! Ему под полтинник, левая почка в минусе. Живет то ли в Германии, то ли в Дании, не помню. А скандалист - жуть! Требует молодого донора, да еще непременно единоверца! Переводчик с ним, пацан лет двадцати, так господин Анайзи хотел , чтобы тот спал под дверью палаты на раскладушке! Потом восток искал, всем на пряники досталось. Жвакин его смотрел, а когда вышел, сказал, что согласен с ним общаться только посредством скальпеля. Так что, дорогая Любовь Петровна, следующая очередь ваша!
- А где он сейчас?
- Березкина на процедуры повезла.
Я покачала головой. Если Боженков хотя бы наполовину прав, мало нам не покажется. Пациент, которого не может приструнить Жвакин, - очень большое исключение из правил.
- Похоже, у нас аншлаг.
- Да уж, целое столпотворение... И со строителями одни проблемы... - покачал головой Боженков и заторопился: - Ну, я побежал!
- С кем? - не поняла я.
- Да это я так, к слову, - отмахнулся Илья и исчез.
Глядя ему вслед, я задумалась. Постояла немного, стараясь вспомнить что-то очень важное, но в голове была какая-то мешанина. Мысль крутилась, словно кусок мыла, который стараешься выловить из речки.
- Целое столпотворение - повторила я, хмурясь. - Похоже, самой мне не додуматься!
И снова шагнула в палату.
Я вышла из лифта и незаметно окинула взглядом этаж. Возле триста двадцать шестого кабинета сидело несколько человек, там сейчас принимал невропатолог. Рядом работал терапевт. Я повернула к посту. На мое счастье, дежурила Сонечка.
- Здравствуйте, - кивнула я ей и охраннику. - Соня, где сегодня Жанна?
- У нее выходной, - бойко отрапортовала сестричка. - А она,вам нужна?
- Ничего, - тихо сказала я, - поговорю с ней завтра...
- Соня залилась канарейкой, предлагая в случае крайней нужды разыскать
разыскать Жанну по домашнему телефону. Я смотрела На нее чуть отрешенно, с мягкой улыбкой на губах. Наконец медсестра обратила на этот факт внимание.
- Любовь Петровна, вам нехорошо?
- Голова немного болит, - мужественно улыбнулась я и посмотрела на охранника. Тот ответил сочувствующей улыбкой. - Сонечка, ты не нальешь мне водички, таблетку запить?
Поставив сумочку на стойку охранника, я принялась копаться в поисках таблеток. Соня встала и отошла к аппарату с водой. Я сделала неловкое движение, и из сумочки вывалилась груда дамских безделушек: пудреница, помада, флакон духов. Все это свалилось со стойки и запрыгало перед охранником по столу... Я раздосадованно охнула, всплеснув руками. Сумка упала набок, и из нее веером брызнула денежная мелочь. Охранник пытался поймать все одновременно, глупо хлопая по столу ладонями. Большая часть добра свалилась со стойки на пол. Призвав меня к спокойствию, охранник встал и принялся шарить по полу. Оставив стаканчик с водой, к нему присоединилась Соня. Я перегнулась, через стойку, собирая свои вещи со стола.
- Ничего, ничего, Любовь Петровна, - затараторила Соня, возвращаясь с полными горстями, - не волнуйтесь! Мы все понимаем! Вот, возьмите воду!
Свалив свое имущество в сумку, я запила таблетку, поблагодарила и пошла по коридору. Ключ от кабинета триста двадцать один покоился в моем правом кармане.
Дойдя до кабинета невропатолога, я аккуратно оглянулась - пост отсюда был еще виден, охранник и Соня оживленно беседовали. В кабинет терапевта зашел очередной пациент. Не спуская косого взгляда с поста, я отперла дверь с табличкой "кардиолог".
Вероятно, бессонная ночь давала о себе знать, иначе бы я никогда не решилась проделать ничего подобного. Руки тряслись, и сердце дрожало как осиновый лист. Но заниматься собой времени не было. Я выдвинула стул и села за компьютер.
- Вот оно, - прошептала я, залезая в файлы, заполненные в мое отсутствие. - Целое столпотворение... Факультет инженерно-строительного колледжа. По договору, льготная категория.