Тигрин недовольно поморщился, но спорить не стал.
- Раковина в туалете... Вот, возьми ключ!
- Я быстренько, - пообещала я, поднимаясь.
Дверь туалетной комнаты запиралась на самый обычный замок. Я заглянула внутрь, огляделась, намочила пятно холодной водой и позвала:
- Максим, а где же мыло? Я не вижу...
- На полке, - отозвался он из кабинета. - Ты скоро?
- Но здесь ничего нет! - снова крикнула я, засовывая мыло в шкафчик. - На какой полке?
За дверью, в такт биению моего сердца, раздались шаги.
- Ну, что? - Максим вошел, а я аккуратно переместилась ближе к двери. - Нашла?
- Нет! - тряхнула я головой.
Тигрин наклонился и сунулся в шкафчик. Я сделала два легких шажка и, очутившись в коридоре, закрыла дверь, повернув на два оборота оставленный в замке ключ.
- Люба, - послышался удивленный голос, - в чем
дело?
Не слушая, я метнулась в кабинет. Отцепила от лацкана пиджака пропуск Тигрина, потом залезла в его стол. Когда Максим убирал энциклопедию, я приметила в ящике диктофон. Рядом лежала упаковка кассет. Руки тряслись, поэтому, чтобы вставить чистую кассету, пришлось постараться. Меж тем из холла послышался стук.
- Люба, что ты делаешь?
Я молчала.
- Послушай, это просто глупо! Неужели ты думаешь, что сможешь отсюда сбежать? Просто отдай дискету и прекрати забивать себе голову чепухой! Ну зачем ты лезешь в это? Люба, прошу, доверься мне. Я все сделаю, и эта глупая история будет забыта... Не дури, Люба! - Ему наскучило беседовать с самим собой, и он снова шарахнул по двери. - Ты не сможешь выйти из "Медирона"! Твой пропуск уже аннулирован!
- Я догадалась! - шаря по карманам его пиджака, злобным шепотом огрызнулась я. - Потом доложишь начальству, что воспитательная беседа прошла в теплой дружеской обстановке и завершилась полным моим раскаянием.
Найдя ключи от "СААБа" и сотовый телефон, я обрадовалась. Окажись телефон у Тигрина с собой, охрана освободит его через пять минут. А мне нужно времени чуть больше.
Закрыв за собой неприметную серую дверь, я поторопилась к лифту, размышляя о том, что жизнь моя, похоже, стремительно летит ко всем чертям...
Благодаря прихваченному у Тигрина пропуску, я уже через пару минут подходила к дубовой двери со скромной черной табличкой: "Заместитель главного врача Исмаилян Акоп Ашотович". В пустом коридоре стояла гулкая тишина. Я оглянулась по сторонам и постучала.
Услышав отклик: "Войдите!", глубоко вздохнула и открыла дверь. Платова?! - Исмаилян почему-то удивился так, словно увидел перед собой живую Нефертити. - Что вам нужно?
После того, как в ресторане я недальновидно не воспользовалась предложением начальства о посильной помощи, отношение Акопа Ашотовича ко мне заметно изменилось. Он словно позабыл мое имя-отчество, тон при встречах стал суше и гораздо официальней. А сейчас Исмаилян выглядел и вовсе враждебно.
Не дожидаясь приглашения, я подошла ближе и села на стул.
- Здравствуйте, Акоп Ашотович.
Тот чуть заметно шевельнул бровями, в явном ожидании поглядывая на дверь.- Где, Максим Андреевич?
- Максим Андреевич? - и я позволила себе удивиться. - Откуда мне знать? Занимается охраной; наверное. А что?
Исмаилян снял трубку и набрал номер. Я тоже ждала результата в волнении: не сумел ли еще Максим выбраться из туалета? Да, стены "Медирона" возводили не халтурщики. Однако дожидаться, пока замглав обзвонит всю охрану, мне было не с руки.
- Простите, Акоп Ашотович, -невыносимо вежливо сказала я, - я хотела с вами поговорить...
Исмаилян оторвался от трубки и глянул на меня с любопытством.
- Скажите мне имя донора того бизнесмена, которого оперировали недавно.
Глаза Исмаиляна округлились.
- С какой стати?
- Какое имя вы сообщили пациенту? Ведь донор был известен...
Исмаилян сердито засопел и забарабанил пальцами по столешнице.
- Вы, Платова, суете свой нос куда не следует. Не могу только понять, по наивности это происходит или по умыслу... Вам нет никакого дела до личности донора! Вы получили за пациента вознаграждение, причем немалое! Хотите сказать что-то еще?
- Хочу! - дерзко отозвалась я. - Вы что, боитесь?
- Уж не тебя, Платова, во всяком случае! Что ж... - хмыкнул он и, выдвинув ящик, вынул папку, - слушай! Бобиков Илья Демидович, тридцать лет, холост. Первого числа сего месяца в состоянии алкогольного...
- Первого числа сего месяца, - стараясь не сорваться на визг, отчеканила я, - в то время, когда вы представили документы, Бобиков Илья Демидович был жив и здоров. И только в девять часов вечера, по возвращении со стадиона, был сбит неизвестной машиной... Вы, Акоп Ашотович, господь бог?
Исмаилян взвился над креслом, но сумел взять себя в руки и сел, поглядывая на меня с плохо скрываемой неприязнью.
- Не знаю, с чего ты взяла такое, Платова. Видимо, все-таки я в тебе ошибся, надо было слушать Шушану Беркоевну... - Он запечалился. - Она-то сразу поняла, что ты собой представляешь. В "Медироне" не место истеричным фантазеркам! Жаль, что я не понял этого раньше! Даже обучение за границей не пошло тебе впрок!
Я горько рассмеялась:
- Да уж! Школа что надо! Что может быть надежней коллектива, повязанного кровью? Поди, докажи, что где-то там далеко забирали почку не у покойника, а у обколотого бедолаги? Кто в это поверит? Зато все будут помалкивать, особенно если сунуть им пачку баксов в зубы. Побойтесь бога, Исмаилян! Боженков теперь пьет по-черному, но молчит. Молча и сопьется, и сдохнет. И центру срочно понадобится хороший трансплантолог. Кто вам тогда поможет? Опять Елена Михайловна Леонова?
- Елена Михайловна тоже ошиблась, отрекомендовав тебя как скромного и исполнительного работника!
- К сожалению, уважаемая Елена Михайловна плохо меня знает, если решила, что меня можно купить, как купили ее.
- Ты наглеешь, Платова!
А вы позорите само понятие врача! Объясните мне, как мальчишка из бедной таджикской семьи мог оказаться на уровне "Б"? Я вам скажу, Акоп Ашотович: в одном только случае - если не он платит, а заплатят ему! Кто его уговаривал? Вы? Жвакин? Березкина? И совершенно случайно в соседней палате оказывается больной-единоверец, капризный, но богатый! - Я вытащила распечатанные листы и кинула на стол замглава. - Прекрасный подбор, Акоп Ашотович, лучшего донора не сыскать!
И тут на моих глазах произошло невероятное. Плюшевый мишка-коала вдруг зашипел и превратился в гиену со сверкающими глазами.
- Никто не уговаривал твоего таджика! Сам согласился! Так что твоя дискета ничего не стоит! Но, надеюсь, ты не думаешь, что тебе позволят безнаказанно трепать языком? Ты даже не представляешь, куда сунулась. Ты в команде, Платова, ты одна из нас! И строить из себя невинную овцу ни к чему! А тот, кто предает свою команду, поверь мне, горько об этом жалеет!
- Не сомневаюсь, - прошипела я в ответ. - Так жалеет, что не ко времени накладывает на себя руки, вены режет... То ли от любви, то ли еще от чего... Как Дубова. Я правильно понимаю, Акоп Ашотович?
- Правильно, Платова! И если бы ты была чуть поумней, трясла бы своим стетоскопом да помалкивала!
Он снова схватил телефонную трубку, но найти Тигрина опять не смог. Я хмыкнула: если он решил,что я буду этого дожидаться, то ошибся. Я встала.
- Сядь! - рявкнул Исмаилян. - Все равно без пропуска не уйдешь дальше первого поста!
Ходить возле постов я не собиралась вовсе. Не обращая больше на него внимания, я вышла в коридор, слыша, как замглав отдает срочное приказание разыскать начальника охраны, и выключила диктофон.
Когда я вышла из лифта возле отделения травматологии, Исмаилян, наверное, еще не успел повесить трубку. Первым делом заглянула в ординаторскую. Там было пусто. Я набрала номер Ферапонтова. Слушая длинные гудки, от нетерпения топала ногой. Но сосед исчез, и я дала себе слово всыпать ему по первое число, как только увижу. Делать было нечего. Оставался еще один вариант, нервный, но зато надежный. Я глубоко вздохнула и набрала номер Лидкиной мамы...
Вельниченко уныло таращилась в телевизор. Увидев меня, оживилась.
- Лупка! Пивет! А ме сыны сняли! Токо селюси не сусаюса!
Я порадовалась на ходу. Правда, появившееся вместо шипения сюсюканье звучало еще смешней, но веселиться я не стала.
- Молодец! Вот и помолчи немного! Давай, перебирайся! - скомандовала я, подкатив к кровати прихваченную по дороге инвалидную коляску. - Заткнись, молчи и слушайся! Времени у нас вовсе нет!
Подруга озабоченно закряхтела. Я накинула на нее синий больничный халат, перетащила на сиденье и скомандовала:
- И не свети своим разбитым скворечником!
Испуганно захлопнув рот, Лидка кивнула.
Вкатив коляску в лифт, я отерла струящийся со лба пот.
- Ну, подружка, теперь главное не суетиться! Если что - везу тебя на процедуры, а ты прикидывайся ветошью.
- Сто-то слусилос? - робко моргнула Лидка.
- Ага, - бодро ответила я и, как могла, вкратце обрисовала создавшуюся ситуацию. - Вот, держи! - Я сунула к ней под халат дискету и диктофон. - Смотри не оброни! Иначе мы с тобой на ливер за просто так пойдем!
Она только охнула, но рта не раскрыла.
Больше всего меня беспокоил первый корпус. Там миновать пост никак нельзя, будь у тебя допуск хоть минус один. Но сегодня, наверное, был мой день. Возле поста толпилось несколько медработников. Мы чинно выкатились из лифта, пересекли холл и повернули за угол. Снова открыв дверь пропуском Максима, я вывезла коляску на площадку, затем мы осторожно съехали вниз по пандусу.
- Сто это?
- Гараж... Молчи!
Колесики гулко стучали на стыках плит, Лидка подпрыгивала в такт, чуть заметно морщась. Добравшись до центральной опоры, я огляделась.
- Вот он! - Черный "СААБ" мирно дремал прямо напротив двери.
- Ты сто, умеес вотить масыну? - изумилась подруга.
- Нет, - отозвалась я, распахивая заднюю дверцу. - Но попробую.
Запихнуть туда подругу вместе с ее гипсом оказалось делом не из легких. Беспрестанно поглядывая на часы, я про себя отчаянно повторяла, что помню, Чему меня учил Тигрин. Наконец Лидка оказалась в салоне целиком, я села на водительское место и... задрожала. "Чертова жужелица, - зарычала я мысленно на себя, - если не хочешь лежать в ванне с перерезанными от любви или чего-то там еще венами, возьми себя в руки! Это автомат! На нем даже дети могут ездить!"
Сосредоточившись, я уставилась на панель. Завести мотор удалось практически сразу. Я вылезла наружу и, подбежав к воротам, нажала большую красную кнопку. Ворота дрогнули и, шурша, поплыли вверх.
- Как нечего делать! - хихикнула я, вернулась и села за руль. - С богом!
Я передвинула рычаг, и машина вдруг поехала... задом. Ойкнув, я торопливо нажала на педаль, и "СААБ" прыгнул назад, как бешеная лошадь через барьер. Послышался хруст. "СААБ" самозабвенно бодался со стоящим позади огромным белым джипом. "Мама... - умирая от ужаса, подумала я. - Нам конец..."
И машинально нажала на другую педаль. Автомобиль успокоился. Я выпрямилась и сделала несколько глубоких вдохов. Снова потянула рычаг и убрала ногу с тормоза. "СААБ" отреагировал вяло. Я передвинула рычаг еще, добралась до буковки "D", и машина ожила.
От гаража до проходной было метров двести укатанной грунтовки. Издалека завидев машину начальника, охрана, как я и рассчитывала, начала открывать ворота. Стекла у "СААБа" тонированные, если впишусь в дорогу и ворота, едва ли они успеют разобрать, кто сидит за рулем. Пот катился градом, заливая глаза, но я не могла его вытереть, боясь выпустить руль хоть на секунду. За спиной раздавалось глухое бормотание - Лидка то ли молилась, то ли чертыхалась. Она так дрожала, что машина тряслась.
До ворот оставались считанные метры. Никто из двоих охранников не глянул в салон, следя за разъезжающимися створками. Машина выкатилась за ворота, я вывернула руль вправо, задев крылом о чугунную стойку. Оба охранника, как по команде, подняли головы, изумленным взором провожая разбитый бампер начальственного "СААБа".
Очутившись на серой ленте шоссе, я вдавила педаль газа в пол, думая теперь лишь о том, как добраться до пересечения Макулинской с Зеленым проспектом. На большее моих водительских талантов не хватит. Там нас должна встретить Нина Сергеевна вместе с сослуживцем, имеющим желтую "Ниву" с багажником.
- Запомни, у "Нивы" номер два ноль один... - не отрывая взгляда от дороги, сказала я.
- Снаю, снаю... - перебила Вельниченко, - это Фетол Петловис... Холосый тятька... У них любоф!
Я только головой покачала.
Возблагодарив бога за то, что никуда не врезалась и никого не сбила, я убрала ногу с педали и вывернула вправо, съехав на небольшую площадку у магазина. Правда, тюкнулась левой фарой о мусорный бак, но это уже мелочи. Пока я разглядывала педали, позабыв, какая из них тормоз, "СААБ" тихо пересек площадку и уткнулся в обшарпанную стену какой-то постройки.
- И так неплохо, - пробормотала я и, выдернув ключ, вытерла наконец пот. - Сиди тут, я выйду, посмотрю. Машину из-за кустов не видно, как бы не разминуться...
Обойдя магазин сзади, я осторожненько выглянула из-за угла. Желтой "Нивы" не было. Минуты таяли, как воск горящей свечки, и я начала нервничать. Тут мое сердце радостно екнуло. Так бывает, когда чего-то очень хочешь и оно вдруг случается. Шагнув к обочине, я замахала рукой. Темно-серая "девятка" встала рядом.
- Игорь Федорович! - едва не прослезившись, всхлипнула я. - Я так рада, что это вы!
Христенко торопливо выскочил наружу и, всплеснув руками, кинулся ко мне:
- Любовь Петровна, что с тобой?!
- Игорь Федорович... - начала я.
И больше ничего не помню.
Я подняла голову и ойкнула, схватившись за затылок. В голове проходила всемирная пчелиная конференция по вопросам строительства ульев.
- Мамочки... - морщась от боли, вякнула я и огляделась.
Вокруг царила полнейшая темнота. Если предположить, что я в комнате, то окна и двери тут плотно закрыты. Что-то я ничего не понимаю.
- Нина Сергеевна... - слабо позвала я. - Лидка.
Вероятнее всего, я от волнения хлопнулась на улице в
обморок. Неужели опять приложилась затылком? О-хо-хо, и правда голова - мое слабое место...
Прошло несколько минут, и я наконец стала разбирать очертания окружающих предметов. Я действительно находилась в комнате с окном, закрытым чем-то вроде ставней. Лежала я на просторной кровати с железной спинкой. И видела все это первый раз в жизни.
Встать было трудно, ныла поясница, но более всего донимала головная боль. Разглядев контур двери, я потащилась к ней. Меня ждал сюрприз: она была заперта. В недоумении подергав ручку, я позвала:
- Нина Сергеевна!
Через несколько секунд послышались шаги. Я обрадованно выдохнула. Дверь открылась. Передо мной стоял Христенко.
- ...А-а-а... мы где? - протянула я. - Где Лидка? Что случилось?
И сделала шаг, намереваясь выйти из комнаты. Христенко продолжал стоять, как скала, глядя на меня без малейшего выражения. Сделав движение, чтобы обойти грузную фигуру, я внезапно обнаружила возникшую перед самым носом руку, уперевшуюся в косяк. По сердцу протянул сквознячок.
- В чем дело, Игорь Федорович?
Он вздохнул и, безучастно взглянув мне в лицо, спросил:
- Что тебе нужно?
Я смешалась, поймав себя на мысли, что не узнаю Христенко. Трудно было поверить, что это тот самый человек, с которым я чуть ли не каждый день ездила в одной машине. Передо мной стоял совершенно другой человек, с чужим голосом и непроницаемым лицом. И все-таки это был Христенко.
- Я хочу... выйти...
- Зачем?
- Как зачем? Мне... надо! Вы что, с ума сошли?
- Посиди пока, - заявил вдруг он и захлопнул дверь.
Едва успев отпрянуть, чтобы не получить ею по носу,
я шагнула назад. И несколько минут стояла, в тупом оцепенении глядя в одну точку. Такого я даже в кошмарном сне не могла представить. Сердце тревожно ухало, словно в предчувствии большой беды. Что вдруг случилось с простоватым недалеким мужичком, промышлявшим частным извозом в неуемном желании заработать лишнюю копейку? Куда делась Вельниченко? Где ее мама? И где, в конце концов, желтая "Нива"?
"Это он. - холодея, вдруг подумала я. - Это его голос- Металлический и бесстрастный... Bот и сейчас он так говорил: равнодушно и... страшно! Но... зачем? Зачем он все это делал? Расставил тот чертов сервиз, с которого и начались все неприятности... Отговаривал переходить в "Медирон",
а потом сам подвозил туда каждое утро... Боже мой! Значит, он сумасшедший?"
Что-то смутное и тревожное вертелось в голове, какая-то навязчивая мысль не давала покоя, я вот-вот должна была вспомнить нечто очень важное. Не в силах справиться с дрожью, я застучала зубами. Если я в руках маньяка, то... Неожиданно мысли прервал посторонний звук. Я прислушалась. Из-за двери доносились голоса.
"Господи... он не один!" Я подскочила и кинулась к окну. Участвовать в том, что придет в чью-то больную голову, я не собиралась. Рванув в сторону легкую занавесь, я бесполезно зацапала по оконной раме. Возможно, я и сообразила бы, как ее открыть, но тут дверь за моей спиной распахнулась.
- Не надо... Все равно не получится.
Услышав голос, я резко развернулась. Небрежно привалившись плечом к косяку, на меня с улыбкой смотрел Тигрин.
- Ну, чего испугалась? Иди сюда. И прекрати таращить глаза, а то похожа на барабашку. Кстати, спасибо за машину! Одного урока вождения явно было маловато.
Кое-как оправившись от шока, я облизнула пересохшие губы. Появление Максима окончательно сбило меня с толку.
- Где я?
- Ты в гостях.
- У кого?
- У моего друга.
- Где Лидка?
- Это я хотел у тебя спросить. Трудно представить, что она уже сама бегает.
- Максим, что все это значит? Откуда ты знаешь Христенко? И... что ты собираешься делать?
Тигрин вскинул вверх ладони, словно защищаясь:
-Девочка моя, сколько вопросов сразу! Прежде чем получить ответы, ты сама не хочешь кое-что рассказать? Пойдем! - И он махнул приглашая следовать за собой.
На неверных подгибающихся ногах я потащилась следом. Соседняя комната оказалась гораздо просторнее.
Посередине красовался круглый, стол, на котором сиротливо торчала бутылка водки.
- Присядь, - Тигрин ткнул в направлении кресла и, повысив голос, крикнул куда-то в глубину дома: - Бес, организуй перекусить!
Я села в кресло, настороженно наблюдая за происходящим. В комнату вошел Христенко, держа в руках поднос со снедью. Даже не глянув в мою сторону, он поставил все на стол и снова вышел. Максим вытащил из высокого резного шкафа стопки.
- Это он твой друг? - Тихо спросила я.
Оглядываясь, Тигрин хмыкнул:
- А разве твой - нет? По-моему, вы с ним здорово подружились...
- Так он... не случайно? Но зачем?
- Как зачем? А как было за тобой уследить? - Он засмеялся. - Бес был все равно что ангел-хранитель. Стоило тебе показаться на улице, как он проезжал мимо. А если рядом был я, то ты не могла до него дозвониться. Правильно? Ты всегда была под присмотром. Если только твой щенок не вертелся под ногами.
"Мой щенок? О ком это он?" - не поняла я.