Ферапонтов улыбнулся, словно меня интересовали совсем уж глупые вещи:
- В "Медироне" ваши ключи весь день лежали в кармане куртки, в шкафу...
- А для чего ему понадобился спектакль с определителем номера?
- Во-первых, так у вас появились общие интересы. Надо же было как-то завязывать знакомство! Во-вторых, после того, как отвалилась подставка от подсвечника, он перестал получать информацию о том, что происходит у вас в доме. А ему надо было знать, о чем говорить по телефону. Иначе вы потеряли бы к нему всякий интерес и просто кидали трубку. Впрочем, никакого определителя он вам и не ставил, просто обычная прослушка. Поняв, что вы нашли "клопа", он был вынужден его выкрасть. Вместе с ангелочками. Он или Бес, точно не знаю...
- Бес, - хмыкнула я, качая головой. - Я когда пыталась от него сбежать, увидела на полке тех самых ангелочков. Только на меня озарение сошло, как он выскочил в прихожую. После этого уж не до амуров было!
При упоминании о Христенко у Коли по скулам пошли красные пятна. Я торопливо напомнила:
- Так что же Тигрин тогда сделал?
- Просто прицепил нового "клопа". А я его снова снял.
- Снял? Хм! В смысле, пришел и снял? - Так вот почему Максим напросился прийти за своей техникой, а потом спрашивал: кто, мол, здесь шарил... То-то Тигрин удивился! В тот же день автоответчик сломался, перестал записывать.
- Знаю,- негромко отозвался Коля, искоса поглядев на меня. - Я проверил, он не сломан, просто заблокирован.
Звучало весьма подозрительно. Я прищурилась:
- Как это?
- Мне пришлось... чтобы быть в курсе... посмотреть. Заодно и своего "клопика" пристроил. - Я рот разинула. Похоже, в мое отсутствие в квартире происходили настоящие народные гуляния. - Уж больно быстро все из-под контроля выходило.
- А как ты в подъезде оказался, когда на меня мужик напал? - с нажимом поинтересовалась я.
Вероятно, рассказывать о себе самом Коля вовсе не собирался, поэтому сконфузился, безмерно походя на ученика, которому светит увесистая "пара".
- Я же говорю, - с трудом подбирая слова, кашлянул он, - все так быстро выходило из-под контроля... Вы вдруг ушли из "Медирона" раньше времени, и они вас потеряли. Я не виноват, что Касаревской именно в этот день пришла блажь повторить попытку.
- И ты что... все время караулил возле проходной? - не поверила я.
- Ну, не все... - с неохотой отозвался сосед. - Только когда вы были в центре.
- А когда о "заказе" узнал Олег?
- После того, как вас пытались машиной сбить. Касаревская сама ему рассказала. Конечно, сначала он воспротивился, но она быстро его на место поставила. Вот тогда ему и пришло в голову обратиться к капитану Климину. Ну, чтобы себя обезопасить, ведь это ж соучастие в убийстве! Потому и убеждал его, что у вас с головой проблемы. Мол, выдумывает жена глупости всякие. А потом вы рассказали про "клопа", и он перепугался. Потому что понять не мог, кто его поставил.
- Но ведь можно было просто развестись... - тихо сказала я, - а он не хотел.
Неожиданно Коля подтвердил:
- Не хотел. Он вас любил... Только себя он еще больше любил. Вот и не знал, как выкрутиться. Тигрин быстро это понял. Тот хорошо знает: чтобы оказаться в раю, нужно пройти через ад. Вот он вас и провел. Вывел на Мишкино, когда там был Олег. Знаете, почему вы вернулись из Германии на день раньше? Тигрин отследил, когда Касаревская ночевала у вас в доме, поэтому организовал срочную доставку имплантата. Вот почему вы оказались ночью под дверью своей квартиры. А Тигрин сидел внизу в машине, ждал, когда вы выбежите из подъезда и найдете утешение в его объятиях. В общем-то, вся эта история - работа мастера.
Я сидела молча, собирая в памяти обрывки событий и слов. Сложить такую пеструю мозаику сразу я не могла, но сейчас многие вещи вдруг становились очевидными.
- Мне нужно идти, - мельком взглянув на часы, вздохнул Ферапонтов и поднялся. Чуть помедлив, сказал, словно попросил: - Не надо плакать, Любовь Петровна! Они оба не стоят вашего мизинца.
Я вымученно улыбнулась и кивнула:
- Конечно, иди! Только... Скажи, а почему Тигрин приказал убить Лидку?
- Он не знал, запомнила ли она, кто помог вам весной. Велик был шанс, что она догадается, кто вам звонит, потому что звонки начались именно после того случая. Это была промашка, а промашки он привык всегда исправлять. А уж когда она узнала его в аэропорту... Вот мне и пришлось ее пасти.
Он вышел, и я услышала, как хлопнула входная дверь. С большим трудом поднявшись, доплелась до комнаты и рухнула на диван. Самое забавное было в том, что Лидка так ни о чем и не догадалась.
Уже стемнело, когда Ферапонтов вернулся. В руке он держал спортивный баул.
- Боюсь, нам здесь больше нельзя оставаться, придется уехать... - вздохнул Коля.
- Куда?
- У меня есть друг, они с женой живут в небольшом провинциальном городке... Это далековато, но сейчас самый надежный вариант. Там будет безопасно. Они отличные ребята, вам непременно понравятся. У жены мать живет в Москве, миллионерша, а дочка осталась в захолустье и работает учительницей. А зовут их почти одинаково: он Стас, а она Стаська...
- Стас и Стаська? Здорово! - рассмеялась я.
Ферапонтов вытряхнул содержимое баула на диван. Кроссовки, куртка, джинсы... Куча мелочей, типа носков и футболок. Краем глаза я разглядела бюстгальтер и закашлялась. Да уж, с соседом слева ухо надо держать востро, от него одни сюрпризы. Вещи были новые, с бирками, видно, ему пришлось сегодня пробежаться по магазинам.
- Примерьте, пожалуйста! Только быстро, - ласково посмотрел на меня Коля. - Мы торопимся, из города надо выехать не позже чем через час. А машину к дому я подогнать не могу, опасно.
Я живо кивнула, но не успел Ферапонтов покинуть комнату, я его окликнула:
- А это еще что? - Я держала в одной руке парик с длинными белыми кучеряшками, в другой - солнечные очки типа "Привет, Тортилла!".
Ах, да! -не отвечая, улыбнулся Коля и извлек из кармана губную помаду. - Возьмите, тоже понадобится.
Не желая верить в происходящее, я заглянула внутрь тюбика, и из груди моей вырвался стон. Внутри алело, словно на Первомайской демонстрации.
- Я не могу... - выдавила я. - Это не мой стиль...
- Вот и прекрасно! - обрадовался Ферапонтов.
На сем беседа и завершилась.
Через несколько минут я была готова. Из зеркала на меня смотрела рано поседевшая черепашка, призывно скалясь алым ртом. Я сдержала вздох и позвала Колю.
Явившись на зов, он испугался, но виду не подал.
- С богом! - кивнул он, покидал еще кое-что в баул, и мы вышли.
Чтобы не хромать слишком уж сильно, пришлось уцепить Колю под руку. Со стороны, вероятно, казалось, что заботливый внук прогуливается со своей бабушкой.
Мы проковыляли в глубь квартала, пересекли дорогу и оказались возле кирпичного гаража. Коля отпер замок, распахнул створки, и моему взору предстал темно-синий "Фольксваген". Пока я сосредоточенно хмурилась, Ферапонтов выгнал его наружу.
- Знакомая машина, - усмехнулась я, устраиваясь рядом. - Это с тобой мы играли в салочки по дороге в Мишкино...
Сосед фальшиво возмутился, утверждая, что в салочки не играл даже в детстве. Но он мог врать сколько угодно, я-то хорошо знала, что права.
Пока я выводила Ферапонтова на чистую воду, впереди замаячил пост ГАИ. Разговаривать разом расхотелось, и в горле появился комок. Чем ближе мы подъезжали, тем хуже мне становилось. Я закрыла глаза и попыталась вжаться в сиденье.
- Любовь Петровна, запомните: вы - моя жена. Не волнуйтесь, - шепнул Коля, похлопав меня по руке, - все будет хорошо...
Но мы беспрепятственно выехали за Окружную. Однако, отъехав пару километров, остановились. Коля сменил номера.
- Мне кажется, я в жизни так не боялась, - призналась.я, когда машина снова тронулась. - По крайней мере со вчерашнего дня точно!
- Скоро вам будет нечего бояться! "Медирон", конечно, мощная организациями голыми руками его не возьмешь. Но вы не первая, кто понял, что там творится. Прокуратура уже взяла его в разработку, а началось все с самоубийства вашей коллеги Ирины Дубовой...
-Это не самоубийство!
- Мытарин так и сказал. Вся трудность в том, что настоящий хозяин центра иностранец, некто Гламмер...
- Гламмер? Муж Стеллы Гламмер? Немецкий офицер?
- Офицер давно стал генералом! - засмеялся Коля. - Военная разведка, это, знаете ли... Потому и страсть такую к секретности испытывает. А сестрички быстро сообразили, как в наше смутное время можно неплохо заработать.
- Знаешь, Коля, - покачала я головой, - я долго не могла понять, почему кто-то отговаривает меня от работы в "Медироне". Перед поездкой мой псих настаивал, что я должна ехать куда угодно, только не. в Германию. Я даже думала, что это Циш, правда! - Я горько хихикнула. -Теперь-то понимаю, почему она с первой минуты мне противилась: сразу поняла, что работать в этой "команде" я не стану. Она все делала, чтобы меня убрать, только Исмаилян ее не послушал. Эта командировка была как экзамен. Я его прошла, и меня приняли. Максим знал, чем предстоит заниматься, ведь меня взяли на место Дубовой, поэтому и пытался отвадить от "Медирона". Сейчас смешно, конечно, вспоминать, но когда я первый раз пришла на собеседование, то заблудилась. Села в лифт и попала в такое жуткое место - ну, просто мороз по коже! Так вот, без допуска оказаться там невозможно. Но Тигрин управляет в центре каждым замком... кроме двери своего туалета! - Я засмеялась. Это он меня в лифте катал! Наверное, напугать хотел.
- Да уж, - протянул Коля, - на это он мастер.
Он произнес это машинально, задумавшись о чем-то своем, и я насторожилась:
- Ты с ним знаком?
- Как бы сказать... - покосился Ферапонтов. - Заочно... По телефону.
- Он и тебе звонил? - удивилась я.,
- Нет, я ему. Вчера днем, на мобильный... Вы звонили ему с моего телефона, -пояснил он, заметив, как округляются мои глаза, - насчет перевода Лиды в "Медирон", а номер остался... Сказал, что у меня есть то, что интересует его, а у него - то, что нужно мне.
- Как?
- Не волнуйтесь, к тому времени я уже передал кассету Валерке Мытарину.
- А дальше?
- Тигрин сделал вид, что согласен. И мы договорились сегодня встретиться: он отпускает вас, а я передаю ему соответствующий заветный кулек. И мы радостно разъезжаемся в разные стороны.
- Аты?
- А я сделал вид, что ему поверил.
- И... что?
Ферапонтов взглянул на часы:
- Уже пять минут как мы встречаемся на противоположном конце города.
- А зачем?
- Затем, чтобы в одном месте собралось побольше псов.
- А мы тихо выехали из города... - додумала я. И поглядела на Колю с уважением.
Я проснулась от того, что по лицу полз горячий солнечный луч. Я потрясла головой и огляделась. "Фольксваген" стремительно летел по проселочным дорогам, оставляя позади клубящийся пыльный хвост. Слева тянулись обширные пестрые поля, справа, блестя под лучами, извивалась речка. Вскоре дорога нырнула в лес. Мы миновали старый деревянный мост и скоро снова выехали на простор.
- Нам туда! - махнул рукой Коля, и я увидела впереди явные признаки человеческого жилья.
Мы въехали в город. По окраине убого белели новостройки, нелепо соседствуя с частными домами, преимущественно деревянными. Коля без всяких проблем отыскал нужную улицу.
- Подождите тут, пожалуйста! - сказал он, выбираясь из машины. Отсутствовал недолго. - Соседи сказали, что они на даче. Для нас еще лучше! Деревня... как же она называется? Ах да! Горелки!
До места с вышеупомянутым веселым названием добирались еще минут двадцать. Попетляв по деревеньке, остановились возле забора, за которым виднелся аккуратный двухэтажный домик. По обе стороны тянулся обширный участок, густо засаженный плодовыми деревьями. Возле крыльца кто-то возился с велосипедом.
- Добрый день! - крикнул Коля, приглядываясь к просторной мужской спине, обтянутой полосатой футболкой. - А где.? Человек поднял голову и посмотрел на нас из-под ладони. - Стас! - заорал вдруг Коля, и я сразу поняла, что мы прибыли.
Встреча армейских приятелей вышла горячей и громкой. Едва ли кто смог бы назвать Ферапонтова мелким, однако Стас был выше его на полголовы. Когда они принялись обниматься и выколачивать друг из друга пыль, шум пошел такой, что на соседнем участке с забора свалился петух.
Заслышав раздающиеся со двора вопли, на крыльцо выглянула высокая худая старуха со строгим лицом. Вслед за ней показалась девушка в просторном джинсовом комбинезоне.
- Приехали! - всплеснула она руками. - Наконец-то!
Выходило, что нас ждали. Девушка спустилась с крыльца, и я увидела, что она в положении - судя по всему, месяце на седьмом. Старуху звали Степанидой Михайловной. Оглядев нас со всех сторон, она пожевала губами и вернулась в дом, сообщив, что в ногах правды нет, а гостей нужно кормить.
Обед прошел в веселом оживлении. Буквально через несколько минут я перестала ощущать свойственную первому знакомству неловкость. Ферапонтов снова оказался прав, сказав, что его друзья мне понравятся. Мне нравились и бабка с ее напускной суровостью, и открытая веселая Стаська, и невозмутимый Стас, которому беспокойная натура молодой жены доставляла массу хлопот.
Ближе к вечеру бабка Степанида окинула взглядом мое колено.
- Что тут у тебя? - Я объяснила. Она понятливо покивала и деловито прошамкала: - Что ж, это можно поправить! Стас, растопи-ка, милок, баньку...
Я была в замешательстве, сильно сомневаясь в надобности парить коленку.
А бабка повернулась ко мне:
- Дам один веник... муж им тебя распарит, потом колено мазью натрем. К утру следа не останется!
Я изобразила восторг, одновременно соображая, кого она помянула. Мой муж... - это что, Ферапонтов?
- Иди-ка, сюда! - позвала меня меж тем бабка, поднимаясь на второй этаж. - Вот вам комната, располагайся!
Она ткнула пальцем в одну из дверей и, покряхтывая, пошла вниз. Я похлопала ртом, но так ничего и не сказала.
Перетащив в указанную комнату баул, я отправилась на поиски Кольки, поскольку следовало прояснить кое-какие мелочи. В обозримых, пределах Ферапонтова не наблюдалось, и я побродила по обширному саду, пока не наткнулась на характерную бревенчатую постройку. Из-за угла бани слышался, громкий мужской смех. Засомневавшись, стоит ли прерывать беседу столь давно не видевшихся друзей, я остановилась.
- Ой, бедовая она у меня! - услышала я голос Стаса и улыбнулась, поняв, что говорит он о жене. - Только и слежу, чтобы куда-нибудь не влезла! Чуть что - козлом скачет. Ну никакого соображения, что рожать скоро! Я с ней так устал, словно сам полгода беременный отходил. Мы тут бывший Дом культуры отремонтировали, сделали для пацанов клуб... Для девчонок, для мальчишек... Кружки разные, чтобы было чем заняться, а не материться да водку лакать. Я их обучаю, подружка ее Надька, Надькин муж... Стаська там лепку преподает, танцы... До сих пор танцует, ничего не могу с ней сделать! Беда, а не девка!
Коля рассмеялся:
- Ну так за что боролся!
- Это точно, - буркнул Стас, - покой мне только снится... А ты, я вижу, тоже крепко позиции сдал? - В тот миг я готова была уже показаться из-за угла, но после его слов замерла, как вкопанная. Сердце почему-то бухнуло и почти остановилось. - Красивая. Это... та самая?
Поскольку сердце уже не билось, я и дышать перестала.
- Та самая... - отозвался Коля, но веселья в его голосе и следа не осталось. - Только тут все сложно... Так, брат, сложно, как никогда мне не было! Вот не поверишь: сдохнуть за нее готов. Знал бы, что так лучше, - сдох бы прямо сейчас!
- Большие проблемы? А я помочь тебе могу?
- Можешь, браток... пусть она тут поживет немного... А мне вернуться в город надо, дела закончить.
- Можем вместе поехать.
- Нет... Ты пригляди за ней, ладно?
Вероятно, Стас ответил ему кивком, и я услышала, как звонко хлопнули друг о друга крепкие мужские ладони.
Я сидела на кровати в отведенной нам с Ферапонтовым комнате и никак не могла отдышаться. Случайно подслушанный разговор не давал покоя, заставляя сердце колотиться с невиданной частотой.
- Люба, Люба! Где ты? - встрепенулась я, услышав звонкий голосок Стаськи. Спустившись, увидела ее во дворе. -- Пойдем, все готово!
Она провела меня к знакомому уже месту, только подходки мы с другой стороны. Возле дверей бани стояла низкая деревянная скамья, где, вероятно, и сидели тогда приятели. Сейчас она пустовала. Мы вошли в небольшой предбанник.
- Вот тебе все, что нужно, - деловито засуетилась хозяйка, выкладывая на столик простыни и полотенца. - Банька у нас первый класс! Ты раздевайся, иди, - махнула молодая женщина рукой, - там все готово. Ты извини, я бы сама тебе помогла, да мне в пару нельзя, - весело сообщила она, аккуратно погладив себя по животу. И, направившись к выходу, оглянулась: - Ничего, Колька все умеет! Он сейчас веник принесет, его бабка в чем-то чудодейственном вымачивает.
Пока я разбирала смысл ее веселой болтовни, Стася исчезла.
- Какой еще веник? - глухо забормотала я, оглядываясь в некотором замешательстве. - Что тут надо делать? Где тут вода?
Ругаясь сквозь зубы, я разделась и пошла в указанную Настей дверь. Бывать раньше в русских банях мне не доводилось- Бабкина затея нравилась мне все меньше.
Неожиданно послышался Колькин голос. Вероятно, не докричавшись до меня под наружной дверью, Ферапонтов заглянул в предбанник. Сердце мое взвилось вдруг куда-то вверх и расположилось в области головного мозга.
И колошматилось так сильно, что я с трудом расслышала испуганный Колькин голос:
- Любовь Петровна! Любовь Петровна! Что с вами? Вы в порядке?
- Да! - от волнения я скрипнула, словно несмазанное колесо. - В порядке.
В голосе Коли появилось облегчение:
- Я решил, что вам плохо стало!
"Черт возьми, - подумала я, - мне и на самом деле плохо!"
- Я веник принес. Бабка дала, сказала, нужно как следует пропариться. Я под дверь положу.
- Ага! - отозвалась я и, немного помедлив, спросила: - Коля, а что тут делать надо? В смысле, как тут моются?
Последовала пауза. Вероятно, Коля изумился.
- Вы что, в бане никогда не были? - наконец спросил он, едва это самое изумление сдерживая.
- Была! - ответила я сердито. - Только там были краны, мыло и мочалки!
По ту сторону двери Ферапонтов вдруг засмеялся. Он захохотал так заразительно, что мне тоже сделалось смешно. Однако торчать одиноким столбом уже надоело.
- Что делать-то?
Фыркая от смеха, Коля принялся давать мне указания. Я выполняла все в точности, в результате чего довольно быстро набила синяк о кадушку, обварила палец и под занавес, поскользнувшись, растянулась на полу. Как все это могло способствовать излечению моего колена, один бог ведал.
- Любовь Петровна! - заслышав грохот, осторожно позвал Ферапонтов. - Что с вами?
Кое-как поднявшись, я примостилась на краешек лавки и заревела. Коля под дверью заволновался.
- Послушайте, - наконец предложил он, - возьмите простыню и завернитесь. Я вам покажу, как надо. Только не плачьте. Пожалуйста!
Я перестала рыдать и задумалась. В принципе, в простыне. Ничего особенного.