Я и не заметила, как промелькнуло время,' когда Жанна, сидящая за столом справа, шлепнула по кнопке, закрывая файл, и сказала:
- Любовь Петровна... Сейчас перерыв, сорок минут. Успеете пообедать. Потом четыре пациента, и на сегодня все.
Мы спустились на второй этаж, где располагалась столовая для персонала. Жанна быстренько показала, что где находится, объяснила правила, и вскоре мы сидели за зеленым пластиковым столиком возле окошка с белоснежной портьерой.
Излишней разговорчивостью медсестра не отличалась. Однако с охотой отвечала на вопросы, с любопытством кося на меня свои темные, чуть раскосые глаза.
Конечно же, меня в первую очередь интересовали существующие в "Медироне" порядки. Кое-что из того, с чем я уже успела столкнуться, казалось если не странным,то чересчур строгим. Например, перед началом приема ключ от кабинета забирала медсестра. Но войти в кабинет без врача не имела права. Так же как врач не мог сам взять ключ на посту. Подобных мелочей оказалось множество, однако вразумительно их истолковать Жанна не смогла.
- Ну а если медсестра опоздала? Как быть? - отправляя в рот кусок жареной рыбы, поинтересовалась я.
По лицу Жанны промелькнула тень:
- Так не бывает...
- Как не бывает? - удивилась я. - Никто не опаздывает?
Она упрямо качнула головой:
- Здесь никто не опаздывает. Себе дороже: уволят - пикнуть не успеешь. А сюда на каждое место охотников, знаете, сколько?
Я, конечно, не знала, но догадывалась.
- А ты знаешь Шушану Беркоевну? Циш, кажется, ее фамилия...
- Шушану? - Жанна усмехнулась. - А как же! Кто ж ее не знает! Мойдодыркой кличут. Если совсем не к чему придраться, мазнет по плинтусу и палец выставит: "Гря-я-з-но!" Достает весь центр. Говорят, что даже Седоватый с ней не связывается!
Маленькая старушка в зеленой вязаной кофте тихо и незаметно, словно фантом, просочившаяся в дверь, окинула кабинет подозрительным взглядом.
- Здрас-сь-е-е...
Шипение, раздавшееся из тонких, плотно сомкнутых губ, сильно напоминало змеиное. От таких пациентов спуску не жди, это я уже знала по опыту. "Что ж, не все коту масленица..." - подумала я и приветливо улыбнулась:
- Здравствуйте, Зинаида Никитична! Присаживайтесь... - Зинаида Никитична взглянула на меня пронзительными глазами и молча села. - Что вас беспокоит?
Старушка задумчиво пошамкала губами и снова промолчала. Мысленно я вздохнула: "Похоже, из бабуси признание придется тянуть щипцами!" Если б я только знала, как ошибаюсь! Чуть позднее выяснилось, что Зинаида Никитична вовсе не робела, а просто собиралась с мыслями. Прорвало ее внезапно. И понеслось...
- Когда я в тысяча девятьсот шестьдесят втором годе перешла с кондитерской фабрики в гастроном, что на Лесной...
Я вздрогнула, а рука медсестры замерла над клавиатурой компьютера, словно замерзла. Переглянувшись с Жанной, я незаметно кивнула. Ничего страшного, пожилым людям всегда требуется немного больше времени, чтобы изложить свои мысли. Сохраняя на губах вежливую улыбку, я превратилась в слух.
Графа "Жалобы пациента" оставалась чистой. Зинаида Никитична входила во вкус, продолжая красочно описывать свой жизненный путь и, кажется, даже не помышляя эти самые жалобы высказывать. Мои культурные намеки, что пора бы перейти к цели визита, действия не возымели. Настала пора решительных мер.
- Раздевайтесь! - отрезала я. - Послушаем сердце!
И сурово продемонстрировала фонендоскоп. Старушка запнулась и обиделась на целых три минуты. За это время я успела послушать ее бойкое сердце.
- Одышка есть?
- Нету, - сердито ответила Зинаида Никитична. И выдержала паузу в пару секунд. - Но вот если по лестнице быстро поднимуся, особенно если ночь любви уже начинается...
Фонендоскоп едва не выпал из моих ослабевших рук, а брови Жанны вылезли на лоб. Я откинулась к спинке стула, изумленно разглядывая разговорчивую пенсионерку.
- Что, извините, начинается?
- Ночь любви, - с чувством повторила бабушка и удивилась: - Вы разве не знаете?
Мы с Жанной снова переглянулись и дружно покачали головами. Во взгляде Зинаиды Никитичны появилась жалость, густо перемешанная с презрением.
- Да что вы! По седьмой программе после новостей идет... Телевизора, что ли, у вас нету? "Ночь любви"... ну, про Эльхуцию... Там сестра у нее с ногой... Которая все отомстить хотела...
Увидев мои вытаращенные глаза, Жанна задвинулась за монитор, ткнулась лбом в клавиатуру и затряслась от беззвучного смеха. Мне прятаться было некуда. Я была застигнута врасплох и безжалостно смята железными гусеницами любовного мексиканского сериала. Честно выслушав сюжет первых шестидесяти трех серий, я жалко спасовала и готова была уже выбросить белый флаг, но тут на помощь пришла отсидевшаяся за монитором Жанна.
- Так, Зинаида Никитична... измерим-ка давленьице...
Шустро выбравшись из-за стола, сестра ловко спеленала старушку тонометром. Та, отвлёкшись на затейливую штуковину, сбилась с темы и умолкла. Послав сестре благодарный взгляд, я вытерла дрожащей рукой пот со лба и потянулась к бланкам рецептов. Страшно подмывало выписать говорливой пациентке хорошего слабительного - в расчете на то, что у нее останется гораздо меньше времени на просмотр всякой ерунды. Но. профессиональный долг взял верх над эмоциями. Не давая больше бабушке раскрыть рта, я протянула ей рецепт и срывающимся голосом взвыла:
- Следующий, пожалуйста!
Следующий, он же последний, сегодняшний пациент оказался умопомрачительным шатеном с васильковыми глазами и мускулистой грацией дикой кошки. Увидев его, Жанна мурлыкнула что-то нечленораздельное и снова плавно уехала за монитор. Я осталась один на один с неземной красотой и пламенным взглядом, пронизывающим от бровей до самых пяток.
- На что жалуетесь... Максим Андреевич?
- На сердце... - проникновенно выдохнул Максим Андреевич, не отрывая глаз от моего лица.
- Что ж, посмотрим. Расстегните рубашку.
Пациент повиновался с некоторой излишней поспешностью. Не сводя с меня горящего взора, он ловко дернул замшевую планку. Сухо звякнули металлические кнопочки зеленого джемпера, и глазам предстало великолепное зрелище.
Мускулатура приятно поражала качеством, для достижения которого явно было приложено немало усилий.
"Для нас нет мужчин и женщин... - торопливо повторила я про себя любимую присказку профессора из института. - Для нас есть только пациенты!"
- Только пациенты... - тихо.пробормотала я, слушая четкий ритм здоровейшего сердца.
Тут Максим Андреевич принялся тяжко вздыхать. Я подняла голову, и мы встретились с ним глазами.
- Что именно беспокоит, Максим Андреевич? Я не вижу проблем...
- Что вы, доктор! - испуганно протянул он. - У меня же сердце...
Вскоре появилось неприятное ощущение, что надо мной издеваются. Как попал сюда этот верзила и куда смотрел терапевт, когда направлял его ко мне? Да на нем дрова или еще что-нибудь полезное можно возить, освободив от работы пару лошадей...
- И давно оно вас беспокоит?
- Давно... Уже целых десять минут. Вот как только дверь вашу открыл - так все...
Я отпрянула назад, грозно собрав брови на переносице. Однако не прошло и двух секунд, как на моем лице появилась улыбка:
- Что ж, Максим Андреевич, если так, придется пройти серьезное обследование... - В этом месте улыбку я убрала и коротенько обрисовала красавцу-"пациенту" план последующего лечения.
- Не надо! - оживился тот и умоляюще вытянул вперед руку: - Я врачей боюсь... - После чего игривым движением накрыл мою ладонь своей.
Положение становилось дурацким, и я уже начала жалеть, что не дослушала остальные триста восемьдесят две серии про Эльхуцию. Аккуратно, но решительно вытянув руку из-под лапы наглого молодчика, глянула в сторону Жанны. Происходящее ее здорово веселило - она отчаянно морщила нос, чтобы не рассмеяться. Моей медсестре в цирк ходить не надо, на работе весело.
- Что ж... - теперь я окончательно разозлилась, и голос зазвучал выше. - Ограничимся рекомендациями профилактического характера, поскольку никаких нарушений в работе сердечно-сосудистой системы я не вижу. Вам можно в космос лететь. А... - я сделала эффектную паузу, - по поводу боязни врачей... В нашем центре есть прекрасные специалисты, занимающиеся фобиями. Вот к кому вам действительно следует обратиться!
Я развела руки в стороны, показывая, что прием окончен. Несколько мгновений мы с Максимом Андреевичем молча сверлили друг друга взглядами, потом он поднялся. Дурашливое выражение глаз пропало, только губы еще кривила легкая усмешка.
- Большое спасибо, доктор... Вы мне очень помогли... До свидания!
- Всего доброго! - бессознательно пряча глаза, кивнула я.
Когда за ним закрылась дверь, я облегченно перевела дух.
- И чего такой здоровяк по врачам таскается? - вздохнула я, вдруг почувствовав; как устала. - Делать, что ли, нечего?
Жанна торопливо закивала, соглашаясь. Выражение ее лица было какое-то напряженное. Казалось, она хотела что-то сказать, но не решалась.
Закрыв глаза, я откинулась на мягкую спинку кресла. "Слава богу, на сегодня все..." - подумала я, но, как оказалось, с выводами поторопилась.
В дверь кабинета постучали. Заглянула веселая толстушка с поста:
- Любовь Петровна! Через пятнадцать минут в первом корпусе совещание. Кабинет двести двадцать...
- Совещание? - Я удивилась. - Мне никто не говорил...
- Я вам говорю! - отрезала толстушка и скрылась за дверью.
Я повернулась к Жанне:
- Двести двадцатый - ведь это кабинет главврача?
Она кивнула.
- А почему так срочно?
- Это обычное дело, - пожала плечами сестра. - Так всегда новых сотрудников представляют.
Взглянув на часы, я решила, что пора двигаться в сторону главного корпуса. Пока мы с Жанной ждали лифт, она задумчиво вздыхала, мялась, явно томясь какой-то тайной, непосильной для слабовольного девичьего языка.
Металлические двери дзынькнули, закрываясь за нашими спинами. Жанна сделала глубокий вдох и решилась. Я с безучастным видом разглядывала свое отражение, боясь медсестру спугнуть.
- Любовь Петровна... - заговорила наконец она. Я посмотрела на Жанну ласково и ободряюще улыбнулась. - Вообще-то я не должна вам рассказывать... Но тут так заведено... чтобы лучше узнать, что из себя представляет новый специалист... В общем, последние четыре пациента - наши сотрудники.
Я приложила массу усилий, чтобы не раскрыть от удивления рот. В первое мгновение информация показалась обидной.
- Зинаида Никитична в прачечной работает... - продолжала Жанна, наконец посмотрев мне в лицо и улыбнувшись. - Вообще-то, она очень добрая. Но, говорят, с первого раза ее никто "не проходит"... А Максим Андреевич Тигрин из охраны. Нормальный мужик, вы не обижайтесь. Просто он пошутил...
Голос Жанны звучал сочувствующе, наверное, вид у меня все Же был растерянный. Лифт остановился на первом этаже, двери открылись. Я тоже улыбнулась и кивнула:
- Все в порядке... Спасибо, что сказала!
Мы попрощались.
Я задумчиво разглядывала в зеркале лифта свое отражение, плавно поворачиваясь то одним, то другим боком. Кареглазая брюнетка послушно повторяла мои движения, кокетливо поигрывая густыми ресницами.
- А ты очень даже ничего... - сказала я брюнетке. - Симпатичная. И глаза у тебя красивые.
Про глаза - это уже слова Максима Андреевича Тигрина. Он так и сказал:
- Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза... -
Потом немного помолчал и добавил: - Не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять и такие дурацкие поручения.
Я и не сердилась. Потому что совещание, от которого у меня испуганно екало сердце, прошло как бы под лозунгом: "Платова Любовь Петровна - ум, совесть и честь нашей медицины!"
Когда я вошла в кабинет Михаила Викторовича, там уже собралось человек десять. Я узнала Акопа Ашотовича, Шушану Беркоевну, двух сегодняшних пациентов и любительницу страстных любовных ночей Зинаиду Никитичну из прачечной. Увидев меня, она задорно подмигнула. Все-таки хорошо, что Жанна предупредила...
Главврач предложил всем сесть, после чего коротко меня представил. Минут через пять после начала в каби-нет постучали, и на пороге появился Тигрин.
- Простите за опоздание... - буркнул он, устраиваясь на стоящем рядом со мной свободном стуле.
Седоватый кивнул и обратился ко мне:
- С Максимом Андреевичем вы уже, по-моему, знакомы... - Но я сделала вид, что удивлена, и он удовлетворенно продолжил: - Это начальник нашей охраны.
Потом главврач произнес небольшую речь, сводившуюся в основном к тому, что центру необходимо заниматься воспитанием собственных кадров. После чего взялись за меня. Совещание длилось не более получаса, но казалось, что прошла вечность. Сидеть и слушать, когда о тебе говорят в третьем лице, оказалось невероятно трудно. Я комкала в руках носовой платок, стараясь не показывать, что нервничаю. Но все четверо "пациентов", словно сговорившись, меня хвалили'.
- Ну, что ж... - подвел наконец итог Михаил Викторович, внимательно выслушав своих коллег. - Я очень рад! "Медирону" жизненно необходимы высококвалифицированные кадры... - Тут он немного увлекся, снова сбившись на кадровую проблему, но все же смог выровняться: - Поздравляем вас, Любовь Петровна, с удачным началом!
Мне, конечно, не хлопали и цветов не дарили, но было очень приятно. Единственным человеком, который
никак не выразил своего отношения к происходящему, оказалась Шушана, задумчиво мерцающая холодными глазами из дальнего кресла. Впрочем, этому я совсем не. удивилась.
Чтобы я снова невзначай не заплутала в недрах главного корпуса, меня любезно вызвался проводить Максим Андреевич. Очутившись в вестибюле первого этажа, я вежливо поблагодарила его за помощь, на что он откликнулся еще одним предложением:
- У вас сегодня был трудный день. Давайте я подвезу вас до дома!
Недолго думая, я согласилась. Начальник охраны поманил за собой, мы миновали несколько дверей и лестниц и очутились в подземном гараже. Машин здесь было много. Судя по маркам автомобилей, сотрудники "Медирона" не бедствовали. Мы остановились возле блестящего при неярком искусственном освещении черного "СААБа". Мой спутник открыл переднюю дверцу, и я с замирающим сердцем сунулась в манящий полумрак шикарного салона.
В дороге мы большей частью молчали, изредка обмениваясь дежурными фразами о погоде. Я этому была рада: оказавшись в расслабляющем уюте мягкого кресла, поняла, что устала до дрожи в коленках.
"СААБ" плавно подкатил к подъезду моего дома. Вопреки обыкновению, я не стала сразу бросаться на дверцу в твердой решимости побыстрее выбраться на улицу. Казалось, сама машина мягко погасила такой порыв, заставив дождаться, пока Максим Андреевич обойдет ее спереди и откроет мою дверцу.
- Прошу вас!
Я оперлась на предложенную ладонь и изящно выскользнула из салона. Вот тогда-то он и сказал:
- Любовь Петровна, у вас очень красивые глаза... И не сердитесь, пожалуйста, на меня. Иногда приходится выполнять такие дурацкие поручения...
В следующее мгновение Тигрин уже возвращался к тихо урчащей машине. Через мгновение она тронулась, а я стояла и смотрела вслед, пока ее сверкающие бока не исчезли за ближайшим, поворотом.
Едва не клацая.с досады зубами, я изнывала над телефоном, как папуас над консервной банкой. Шел уже второй час моих мучений, но у Лидки в квартире никто не снимал трубку. Собственно, снимать ее, кроме самой Лидки, сейчас было некому: ее мама, Нина Сергеевна, гостила у старшего сына в Туле, а мужа Вовку Лидка выгнала еще два года назад. Глянув на часы, я решила, что дам ей последний шанс, потом пусть пеняет на себя. Еще раз набрала номер. После третьего гудка раздался щелчок и послышался вялый подружкин голос:
- Слушаю!
- Наконец-то! - обрадовалась я. - Давно пришла?
- Только вошла, разуться не успела...
- А-а-а! - протянула я. - А я звоню, звоню! Где была-то?
- Да по складам мотались весь день, устала как собака... Ну а у тебя как дела?
Я доложила о событиях за весь день подробно, именно в той последовательности, в которой все происходило. Услышав о подставных пациентах, она фыркнула:
- Никогда не слышала ни о чем подобном! Ну и ну! Прямо какая-то медицинская секта! Тебя там кровь новорожденных младенцев пить не заставляли?
Но когда я рассказала, как прошло совещание, Лидка немного успокоилась.
- Я всегда утверждала, что ты прекрасный специалист! Только цену себе не знаешь!
Тут она села на любимого конька, рассуждая о моих достоинствах и недостатках некоторых других членов общества. Это был камень в огород отсутствующего в столь важный момент Олега.
Муссировать тему моего замужества я не стала. Дождавшись, когда подруга выговорится, словно невзначай, упомянула о начальнике охраны "Медирона". Вернее, о том, что он сказал мне на прощание. На том конце провода повисло секундное молчание, потом дорогая подруга голосом, полным удивленного недоверия, протянула:
- Медведева... с каких это пор ты обращаешь внимание на комплименты посторонних мужчин?
- Эй! Эй!.. Это ты, что ли? - послышалось рядом со мной. Я вздрогнула и недоуменно огляделась вокруг. Возле автобусной остановки притормозили темно-серые "Жигули". Из окошка на меня радостно скалилась щербатая физиономия вчерашнего попутчика. - Я гляжу - вроде ты. Только кофта сегодня другая. Может, подвезти? Я опять туда же. Могу скидку сделать, раз по дороге...
Предложение было заманчивое. Однако оно было несколько неожиданным, и я задумалась, растерянно хлопая глазами на водителя. Увидев мою нерешительность, он посерьезнел:
- Да не хочешь, не надо. Я думал, тебе опять туда. Просто помочь хотел. Ну, ладно...
Тут я ожила:
- Ой, спасибо! Мне и правда опять на Макулин-скую. - Я сунулась к окошку и подозрительно спросила: - А сколько скинете?
Водитель устремил суровый взгляд сквозь лобовое стекло и кивнул:
- Залазь... Договоримся!
Через минуту мы уже неслись вперед по растрескавшемуся пыльному асфальту, дружно подпрыгивая на колдобинах.
- Меня Игорь Федорович звать... - поглядывая на. меня в зеркало заднего вида, сообщил хозяин "девятки". - Я все одно в это время здесь езжу. Уж лет... да черт его знает, сколько лет! Можем договориться - буду тебя каждое утро подбирать. На автобусе с пересадкой меньше не накатаешь...
Я слушала Игоря Федоровича и размышляла. Он был кругом прав, только...
- Вчера я не сказала, где именно остановиться... Почему вы сразу подвезли меня к проходной медицинского центра?
На это Игорь Федорович дернул плечами и громко фыркнул:
- Велика загадка! Да где ж тут еще тебя было высаживать? Здесь одни заборы да гаражи, а у тебя костюмчик, как у учительницы.
Не знаю, но объяснение по какой-то причине показалось мне чрезвычайно умным, а собеседник - наблюдательным. Однако верить ему на слово я все же не собиралась.
- А документы ваши можно посмотреть? - храбро пискнула я, оглядывая профиль водителя взглядом, в.котором все же сквозило подозрение.
- Документ? Это паспорт, что ли? - Я кивнула, и он одобрительно рассмеялся. - На, гляди... Вот тебе и водительские права, на всякий случай... Документы на машину надо?