- …бывшего супруга, совершенно верно, - кивнула я. - Так вот, до появления вашего бывшего мужа я хотела вас спросить, вы не знали такую Инну Малич?
На лбу Амалии появились кожные складки, очевидно, символизирующие значительное умственное усилие. Потом она покачала головой и выговорила:
- He-а. У меня, конечно, есть подруга Инна, но…
- Что - но?
- Но она подружка моей матушки, которая в прошлом году померла, и я ту Инну только по пьянке по имени называю, а так она - тетя Инна. Инна Петровна Альп. Она - немка, а мама ее называла Альцгеймер. По названию болезни - старческого слабоумия.
И Амалия Алексеевна выразительно покрутила пальцем у виска.
- Все ясно, - вздохнула я. - Я так полагаю, что имена Екатерины Деевой, Марины Иванниковой и Петры Ионеску вам также неизвестны?
Амалия опрокинула стопку водки с таким видом, с каким престарелые тетушки образца упомянутой Инны Петровны Альц принимают микстурку. Закусила палец. В ее глазах засветилось томительное напряжение мысли.
- Погоди-ка, - сказала она. - Ионеску? Петька, да? Ее Петькой сокращенно зовут, хотя и баба?
- Да, Петька, - быстро подтвердила я.
- Дак слышала же! От мужиков. Мужики ж не все такие алкаши, как мой идиот бывший, - невесть к чему стала уклоняться она от магистральной темы. - Мужики, говорят, и непьющие бывают.
- Бывают. А от каких таких мужиков вы слыхали об этой Ионеску?
- А что она, натворила что-нибудь?
- Натворила.
- Ну я ж знала, что все бабы - дуры! - обрадовалась Амалия Алексеевна. - А то прямо уж куда там - крутая, крутая! И Сан Саныч говорил, что всякое бывает, но редко случается…
- Какой Сан Саныч?
- Да Бранн. Его еще Труха зовут.
"Вот те на, - подумала я. - Чем дальше живешь, тем больше понимаешь, что мир тесен. Даже такой огромный каменный мир, как столица нашей родины, город Москва". Я пожала плечами и проговорила:
- Бранн Александр Александрович, не так ли? Такой картавый, в очочках старомодных, правильно?
- Вы его знаете? Вы что, тоже на тотализаторе играете?
- Почему вы так решили?
- Потому что все, кто мало-мальски часто бывает в московских тотализаторских конторах, знают Бранна. Он вездесущ… н-да. - Амалия Алексеевна выпила еще. - У нас в "Фаворите" по Москве почти полсотни отделений приема ставок, чуть ли не четыреста касс, а он умудряется везде побывать, все повидать.
- Везде побывать, все повидать? Интересно, а мог ли ваш Александр Александрович Бранн, знающий все "фаворитские" пункты и всех, кто причастен к играм, видеть вот это?
И я вынула из сумочки элитную распечатку спортсоревнований, на которые следовало делать ставки. Как помним, такого документа не приходилось видеть даже моему боссу, который с некоторых пор стал завсегдатаем "Фаворита".
Амалия мутно посмотрела сначала на меня, потом на распечатку, осмотрела бумагу, покрутила ее в руках, а потом медленно покачала головой:
- Н-нет. Такой что-то не видывала. Хотя вроде - наша. Только… уж больно навороченная. Если все распечатки на такой бумаге делать да такого качества, то наша контора через неделю в трубу вылетит. Некоторые ж по пяти распечаток за день берут, а ставят по сорок рублей - минималку, какая у нас разрешена.
- Значит, подобную бумагу вы видите первый раз?
- Ну да. А откуда она у вас?
- Птичка на хвосте принесла, - коротко ответила я. - Спасибо, Амалия Алексеевна. Всего наилучшего.
- Что, и прямо вот так уйдете?
- В смысле? - Я остановилась.
- Ну… так и не выпьете?
- Нет, спасибо. Да и вам, мне кажется, уже стоит приостановиться. Не говоря уже о вашем муже. То есть - бывшем муже.
С этим я оставила гостеприимную квартиру господ Широковых.
5
Амалия Карловна Шпеер, вторая из дуэта, подобранного боссом, жила в старой панельной шестиэтажке, одной из многих подобных, сгрудившихся вокруг небольшого зеленого парка, даже не парка, а маленькой зеленой зоны без подобия разбивки и даже лавочек. Конечно, "зеленой" эту зону можно было назвать с большой долей условности, а к тому времени, как я обнаружила нужный дом, данная территория вообще могла бы называться белой: пошел снег. Густой, пушистый, разлапистый, он быстро покрыл землю довольно внушительным слоем. Стало как-то уютнее, что ли. Несмотря на то что снег слепил глаза, я не сетовала на погоду.
Квартира Шпеер располагалась на первом этаже, и при желании я даже могла заглянуть в окна, затянутые не только пеленой падающего снега, но и надежными металлическими решетками, защищающими от несанкционированных проникновений.
Я прошла в подъезд и позвонила.
Надо сказать, что квартира Шпеер была оборудована двумя дверьми. Одна, наружная, металлическая, была открыта настежь. За ней была вторая, утлая, с облезлой зеленой краской и пластмассовой ручкой. Я подергала за ручку: вторая дверь была заперта.
Как и в случае предыдущего визита, я не сразу дождалась, пока мне открыли. Пришлось позвонить раз и другой. Я уже было отчаялась, как за дверью кто-то зашевелился.
Я позвонила еще раз.
Теперь за дверью не только зашевелились, причем куда более явственно, чем в прошлый раз, но и чихнули. Я склонила голову набок, прислушиваясь, и окликнула:
- Эй!
Чихнули вторично, и послышались пыхтение и слабая возня. Это не могло не вызвать у меня тревоги. Не могу сказать, что для того были объективные причины, но порой я больше склонна доверять своей интуиции, чем подыскивать логическое объяснение ситуации. Причем подобные ситуации случаются тем чаще, чем сложнее и напряженнее момент. Потому я не стала окликать никого вторично, а просто разбежалась и выбила дверь плечом. Я ожидала, что от моего наскока просто-напросто сломается замок - он был откровенно утл, - но то, что дверь и вовсе с треском и хрустом соскочит с петель, оказалось полной неожиданностью. Черт!.. Я потерла плечо и, проскользнув по упавшей двери, устремилась в прихожую, машинально прикрыв за собой внешнюю, металлическую, дверь.
В моей руке оказался пистолет. Ноздри чуть расширились и затрепетали, ловя воздух, в котором, как запах, могли угадываться флюиды возможной опасности.
Квартира оказалась маленькой, однокомнатной, и осмотр ее не занял много времени. Кухня была пуста, на столе разбросаны остатки недоеденной трапезы - кусок жареной курицы, картофельное пюре и несколько кружочков лимонов, посыпанных сахаром. Под столом же стояла банка пива. Она была пуста, но, судя по свежему запаху, выпита совсем недавно.
В комнате также никого не было. Но я же ясно слышала, что в квартире кто-то сопел и чихал! Причем едва ли он успел спрятаться так, чтобы я не заметила его сразу.
Остался один вариант: смежный санузел. Кто бы ни был этот чихун и сопелка, упорно не желавший свести со мной знакомство, но он может прятаться только там. В ванной.
Я шагнула к белой крашеной двери ванной комнаты и увидела в двери… несколько сквозных дыр. Ноги невольно откинули меня к стене, и тут раздался - стон.
Но он доносился не из ванной, как можно было подумать. Я повернулась. Стон повторился. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что он доносился… из-под утлой деревянной двери, которую я вышибла нерасчетливым ударом. Я шагнула к ней и приподняла.
Под дверью лежал человек.
Я едва вновь не уронила дверь от неожиданности. Но, собравшись, рывком подняла дверную панель и прислонила к стене. Потом села на корточки возле неожиданно обнаруженного таким примечательным образом индивида и, взяв его за подбородок, повернула к себе лицом.
Лицо было в крови, на переносице косо сидела раздавленная оправа очков, на лбу переливался огромный кровоподтек, но - я почти тут же узнала этого человека. Узнала несмотря на то, что видела его до того всего лишь раз в жизни.
- Ну, здравствуйте, господин Бранн! - неприветливо произнесла я. - Опять вам не повезло. Но если ваше появление в конторе "Фаворит" объяснимо, то что вы делаете тут, в чужой квартире?
- А в-вы? - пробормотал он.
- Отлично! - воскликнула я. - Входная дверь настежь, в ванной - изрешечена пулями, а он задает встречные вопросы. Ну-ка вставай! Как ты сюда попал?
- А очень пьйосто… я подошел к двейи, а тут как дейнуло, и меня пьйямо двейю по башке. Ну, я и сомлел. А вы на моем месте, думаете, бодьйились бы?
- Я спрашиваю, не как ты попал под дверь, а как ты вообще попал в квартиру, дорогой Сан Саныч Бьйанн! - передразнила я его, охваченная внезапным приступом раздражительности.
- В квайтийу? Да я пьйишел в гости к Амалии, я ее, значит, знаю. А что, мне уже нельзя и в гости сходить, да? Между пьйочим, я ее давно знаю, а вот вас вижу во втойой йаз в жизни, - энергично воспротивился он моему напору.
- Во второй раз? И второй раз мне приходится приводить вас в вертикальное положение, - несколько снижая обороты, отозвалась я. - И что же, ты видел Амалию?
- Нет, она запейлась в ванной. И двей у нее была откьйита. Не котойая в ванной, а входная. Потому я свободно вошел. Это я уже захлопнул.
- А железную забыл захлопнуть, - сказала я. - Но это несущественно. Значит, ты не видел Амалию? Она все время в ванной, да? А что ж ты тут тогда трешься? Ну-ка встань к стене. Спокойнее! - Я ткнула его под ребра дулом пистолета. - Вот так. Без резких движений. А то от них бывает расстройство кишечника. Сейчас глянем…
И я повернула от себя ручку двери ванной. Дверь не подавалась. Я дернула сильнее, а потом с силой ударила по двери ногой. Силовые методы помогли больше, и дверь раскрылась.
В ванне, заполненной водой, лежала обнаженная молодая женщина. Ее голова, плечо, правое предплечье и грудь были прострелены. На разбитом выстрелами кафеле виднелись кровавые разводы. Сказав, что ванна была заполнена водой, я исходила из назначения емкости. А на взгляд казалось, что ванна до краев налита кровью.
Из-под моего локтя выглянула голова Бранна, и человечек по кличке Труха тут же отшатнулся и, картавя и размазывая слоги, что-то забормотал себе под нос. То, что показалось бы комичным в иной ситуации, теперь лишь усугубило тягостное впечатление.
- Она? - выдохнула я.
- Она! - в тон мне отозвался Бранн.
- Вы хотите сказать, Александр Александрович, - медленно начала цедить я тоном ведущей "Слабого звена" Марии Киселевой, - что вы пришли сюда не далее как несколько минут назад и перед вами встала проблема в виде запертой двери ванной комнаты. А зачем вообще вы сюда пришли? Покойная Амалия Шпеер мало походит на человека вашего круга. Ваш круг, как я успела усвоить, - это "относные" мужички, которым не везет на тотализаторе и которые срывают досаду на вас.
- Да я… да я к ней заходил вьйемя от вьйемени, - бормотал Бранн, - она же менеджейом йаботала в контойе. Ага… Вот я к ней и зашел. Ну да.
- Ладно, Александр Александрович, показания вы будете давать в милиции, - сказала я. Набрав 02 и сказав все, что надо, я снова обратилась к Бранну: - Александр Александрович, значит, вы водили знакомство с Амалией Шпеер. И давно?
- Да нет, не очень. Да я с ней и не водил особого знакомства-то. Нет. Она йаботала менеджейом…
- Это я уже слышала.
- Тогда я и не знаю, что вам сказать. К тому же, дойогая моя, я вас совсем не знаю, чтобы, значит, вам отвечать. Может, вы и есть киллей.
"Ничего себе, - подумала я, - какова наглость! Пришла, застала его в квартире наедине с трупом недавно застреленной девушки, он еще и открывать не хотел… и он же имеет нахальство говорить мне, что я киллер! Ну и тип… неудивительно, что его в пунктах приема ставок колотят!"
- А вы можете мне и не отвечать, - сказала я спокойнее, - у вас и так кто надо и что надо… спросят в общем-то. Я бы просто хотела у вас спросить как у знатока… вопрос, быть может, несколько не к месту, но все же. Так вот, я разжилась распечаткой "Фаворита", но оказалось, что распечатка какая-то странная. Никогда не видела таких. И в том пункте на Сретенке, где вас немного помяли, а я выручила, таких распечаток тоже не было.
Бранн оживился. Очевидно, предмет заинтересовал его куда больше, нежели труп в ванной.
- Я не могу сказать вам вот так, навскидку, - заявил он, подбоченившись. - Я должен посмотьйеть эту йаспечатку. Ну-ка!
И он бесцеремонно протянул руку, и я с некоторым колебанием вложила в нее бумагу, найденную у убитой Инны Малич. Сердце кольнуло от того, что, быть может, я передаю распечатку - маловероятно, но теоретически возможно - убийце и самой Инны, и Амалии Шпеер, лежавшей там, в ванной, за продырявленной несколькими пулями дверью. Хотя нет… вряд ли… да и не похож он на… Не похож-то не похож, а кто-нибудь создавал тот стандарт, на который должен походить убийца?
Пока все это вихрем пролетело в моей голове, Бранн повертел в руках распечатку, несколько раз хмыкнул и произнес:
- И где же это вам такую дали? Я тоже такую хочу. Вид у нее такой… культуйный. М-да… а что это тут написано от йуки?.. - пробормотал он, но в следующую секунду я вырвала бумагу и уложила в свою сумочку:
- Много будете знать, скоро состаритесь!
- Н-да? - скептически хмыкнул он. - Состайюсь? В таком случае, дойогая, вам куда вьйеднее любопытствовать, потому что вам есть куда стайеть, а вот я уже и без того стайик. И мне эта ваша поговойка - как мейтвому пьйипайки!
- Какой вы философ… - пробормотала я, и тут в сумочке зазвонил сотовый. Я поспешно вытянула его и произнесла, подозрительно косясь на Бранна:
- Слушаю.
- Мария, это я тебя побеспокоил, - прозвучал в трубке голос босса, - как у тебя там дела?
- Как сажа бела.
- Н-да? Значит, не нашла эту Амалию?
- Напротив, нашла, но уже…
- Понятно, - сухо прервал меня Родион Потапович, - значит, не успели. Что ж, этого следовало ожидать. Так какая Амалия оказалась той самой, искомой?
- Шпеер. Я к ней поехала второй. Теперь ясно, что к ней нужно было ехать первой, потому что примерно в те же сроки, как я боролась с зеленым змием у Широковой и ее муженька, кто-то вошел в квартиру Шпеер и убил ее в ванной. Не входя туда, в ванную, - пятью выстрелами через дверь.
- Та-ак! Значит, не на ту поставила.
- Да и неудивительно! - вспыхнула я. - Неудивительно, что не на ту поставила, как вы изволили выразиться! Еще бы эта ставка, по вашему букмекерскому жаргону, "проперла"!! Как она могла "пропереть", если я застала тут, в квартире Шпеер, знаете кого?.. Да ни за что не угадаете! А ведь я вам уже подкинула подсказку - что этот человек и везение суть вещи несовместные!
- Неужели… - Босс начал фразу и закашлялся.
- Он самый! И я очень подозреваю, что даже если он и не убивал эту Амалию, то так тут наследил, столько "пальчиков" понаставил, что менты не будут особенно думать, а мигом сцапают его в качестве главного фигуранта в этом деле!
В дверной проем просунулась окровавленная голова Бранна, на переносице коего все так же сиротливо болталась растерзанная оправа:
- Вы думаете, что они подумают на меня? Вы так думаете, что они…
- Тише!! - рявкнула я на него. - Сиди смирно, Труха! А то у меня от звуков твоего невезучего голоса сейчас батарейки в сотовом сядут!
- Ты уж его не сильно гоняй, - сказал босс, - он вряд ли к этому причастен. Просто, верно, опять ему чертовски повезло.
- Я бы даже сказала: "чейтовски".
- Вот-вот, - невесело засмеялся Шульгин. - Ладно. Сиди там до упора, пока не приедут менты. А у меня, кстати, посетитель. Я сейчас приеду, сама познакомишься с ним.
- Приедете, босс? Сюда?
- Да, а что?
Для моего тяжелого на подъем начальничка, меньше всего склонного покидать свой уютный кабинет по любому поводу, такое поведение было нетипично. Он был ленив в передвижениях, как Майкрофт Холмс, брат великого сыщика. А тут он вдруг сам выражает желание приехать, без всякой просьбы и напоминания… чудеса, да и только.
- Приезжайте, - отозвалась я. - Только откуда вы знаете, куда ехать, если я только что эту Шпеер об-на-ру-жи…
Ледяной смешок босса прервал мою необдуманную тираду:
- Мария! Ну ты в самом деле!..
- Ах да… - сконфуженно пробормотала я. - Ну что ж… приезжайте, приезжайте.
* * *
Но первым приехал вовсе не Родион Потапович с его так и не названным посетителем, а, как это ни странно, милиция. Толстый усатый мужик в мятой куртке, похожий на прекраснодушных ментов из одноименного сериала примерно так же, как горный козел походит на лесного оленя, внес напор и сумятицу. Он воскликнул еще с порога:
- Так-так! Превосходно! Очень типичная такая мокруха! А вы кто? - обратился он ко мне.
Я представилась.
- А, ну-ну, - неодобрительно покачал он головой. - Знаю я вашего брата. Только под ногами путаетесь. - Говоря это, он метался по квартире, подносил к глазам те или иные вещи, зачем-то понюхал крем для обуви, а потом начал совать палец в дыру в двери ванной, говоря: - Ну да ладно! Значит, явившись сюда с целью вести свое собственное расследование, вы застали тут этого гражданина! А-атлично! Да еще с такой помятой харей? Прросто великолепно!
- Я зашел пьйоведать… - пискнул Бранн-Труха.
- Прррекрррасно!! - Раскатистое "р" опера из угрозыска звучало просто-таки симфонией торжества закона над жалким смазанным "й" незадачливого бедняги Трухи. - Проведать зашел, папаша? Что ж так плохо проведал-то? Впрочем, тут яснее ясного. Этот тип, - ткнул он пальцем в Бранна, - пришел к гражданке Шпеер, она сама открыла дверь, что явствует из показаний… гм… а потом застрелил ее в ванне, сделав это для запутывания следствия через дверь! Ага, так оно и было.
- После чего решил немного погостить в квартире убитой, - с досадой сказала я, - в то время как застреленная хозяйка встала из ванны и в высшей степени предусмотрительно заперлась изнутри. Так, что ли?
Тяжелое лицо опера тронулось складками. Он поерошил на затылке волосы и проговорил:
- Гм… по-вашему, все было не так?
- Конечно, - уверенно ответила я.
- Ишь! - фыркнул он. - Умная нашлась! Василюк, - повернулся он к застывшему за его спиной сержанту в перекосившейся форменной фуражке, - где у нас такие умные кукуют, а?
- В обезьяннике, товарищ капитан!
- Нет, там на переквалификации… а где самые умные?
- В КПЗ, товарищ капитан! - повторно доложил сержант Василюк.
- Вот-вот, - фыркнул капитан, - ну и как же было по-вашему?
- Насколько могу судить, - едва скрывая раздражение, проговорила я, - Шпеер находилась в ванной все то время, как убийца входил в квартиру. Она, верно, даже не слышала, как он пришел. На это указывает запертая изнутри задвижка.
- Ну, благодаря вашим усилиям она уже не заперта, - хмыкнул Василюк, - а сломана.
- Это несущественно, капитан, - холодно сказала я. - Любая экспертиза, если вам угодно, покажет, что задвижка была заперта. И запереть ее могла только Шпеер. А убийца вошел самостоятельно, никто ему не открывал. "Если только не Бранн отпер, - подумала я про себя. - Но вряд ли он причастен, в самом-то деле…"
- Как же убийца открыл входную дверь? - буркнул капитан.