- Нина, - сказала Анника. - Ты можешь мне помочь. Я искала во многих архивах и нашла кое-что.
- И что же именно? - спросила Нина.
- Я нашла связь. Есть женщина, которая связывает Давида Линдхольма и Филиппа Андерссона.
- Что это за связь?
- Две инвестиционные компании. Ими обеими владела Лена Ивонна Нордин. Одной вместе с Давидом Линдхольмом, другой - с Филиппом Андерссоном. Это имя тебе что-нибудь говорит - Лена Ивонна Нордин?
Нина Хофман замолчала, часто дыша в трубку, потом высморкалась.
- Нет, ничего.
- Есть и другие женщины… Я составила список имен и номера удостоверений личности. Ты не можешь найти их фотографии в национальном полицейском реестре?
- Зачем?
- Думаю, что женщина в квартире Линдхольмов одна из них. Я не могу получить фотографии паспорта, это сейчас запрещено…
Она слышала дыхание Нины в трубке.
- Зачем тебе нужны их фотографии?
- Юлия думает, что сможет узнать женщину, которая увела Александра.
Нина застонала.
- Так ты хочешь показать эти фотографии Юлии?
- Конечно.
- Я не могу этого сделать, - сказала Нина. - Я ничем не смогу тебе помочь.
- Нет, сможешь! - твердо произнесла Анника. - Ты должна будешь всего лишь их запросить!
- Я не хочу в это впутываться…
- Прекрати это! - крикнула Анника, жалея о своей грубости. - Я сейчас пришлю список на адрес вашего участка.
- Нет, - испугалась Нина. - Только не это. Мои коллеги не должны ничего знать.
- Ну, тогда письмо? Хочешь, я пошлю список тебе домой или на твой адрес в участке?
- Да, я сегодня дежурю, если ты хочешь послать по почте и лично…
- Я сейчас же пошлю его тебе с курьером.
Анника закончила вызов и посмотрела на часы.
Пора домой.
Она положила ноутбук в сумку, список - в конверт и позвонила в секретариат, чтобы договориться насчет курьера.
В квартире творился страшный хаос. Когда Томас забирал детей, Анника переставала убирать постель. Она бросила сумку на пол в прихожей и смотрела на разгром в гостиной.
Так как она жила в неотремонтированном кабинете, никаких шкафов в комнате не было и всю одежду, постельное белье и полотенца она складывала в стопки вдоль одной из стен.
"Мне надо привести в порядок мою жизнь, и начну я с дома".
Она вздохнула, повесила на плечики куртку и закатала рукава.
Двенадцать имен. Всего двенадцать фотографий придется найти Нине.
Жена Стивенса, жена Свенссона, жена и дочери Хенке. Четыре женщины из совета директоров ресторанной компании, жена Бертиля Оскара Хольмгрена и женщина из инвестиционных компаний.
Всего двенадцать.
Она принялась лихорадочно собирать белье с пола и запихивать его в корзину для грязного белья, когда зазвонил телефон.
- Алло, - сердито произнесла она в трубку, бросив на пол грязную простыню.
- Здравствуй, я хочу дозвониться до Томаса Самуэльссона, - произнес низкий мужской голос с отчетливым стокгольмским выговором.
- В самом деле? - спросила Анника, подбоченившись здоровой рукой. - По этому номеру он не проживает.
- Ты не знаешь, как мне до него дозвониться?
- Сделай то, что делают все: позвони ему на мобильный.
- Я пробовал, но мобильный телефон выключен. У тебя нет его нового домашнего телефона?
Анника перевела дыхание и резко и отчетливо произнесла:
- Он переехал к своей любовнице. Можешь попытаться позвонить ей.
- Вот черт, - сказал мужчина, и, к раздражению Анники, она поняла, что его это позабавило. - Но у любовницы, наверное, есть телефон?
- Что мне ему передать? Кто звонил? - спросила Анника, удивляясь враждебности своего тона.
- Меня зовут Джимми Халениус, я звоню из министерства. Это Анника?
Анника выпрямила спину.
Джимми Халениус, статс-секретарь, босс Томаса и правая рука министра.
- Да, - ответила она, - это я.
- Спасибо за тот обед, я должен был поблагодарить за него, хотя это и происходило давно.
Да, они когда-то встречались на том роковом обеде, который они с Томасом устроили на вилле в Юрсхольме за несколько дней до пожара.
- Спасибо, - сухо произнесла Анника.
"Это правильный ответ? Разве так надо отвечать на благодарность за гостеприимство? Надо перечитать книгу Магдалены Риббинг об этикете".
- Я прочитал служебную записку Томаса, которую он прислал мне на электронную почту, и мне надо немедленно с ним связаться. Ты можешь отправить ему сообщение?
- Зачем? - спросила она. - Что за срочность?
Собеседник умолк. Его добродушно-насмешливый тон заставил Аннику ждать сального или сексистского ответа, чего-то вроде: не стоит тебе забивать этим свою хорошенькую головку или что-нибудь подобное. Но Халениус ничего такого не сказал.
- Я оставил ему сообщение на голосовой почте, но он мне не ответил, - произнес он почти жалобно.
Анника тяжело вздохнула.
- Он сегодня работал дома, потому что заболела Эллен. Вечером я его увижу, потому что сижу с детьми. Он с Софией идет в оперу…
Анника замолчала, прикусив язык. Зачем она рассказывает все это Джимми Халениусу?
- Попроси его мне позвонить, - сказал он.
- Ибо в противном случае я прочитаю об этом завтра во всех утренних газетах? - выпалила она, не в силах удержаться. "Зачем я это говорю?"
Но статс-секретарь в ответ лишь коротко рассмеялся.
- Ну да, что-то в этом роде, - сказал он и положил трубку.
Анника несколько секунд стояла посреди комнаты с трубкой в руке.
Томас, очевидно, ничего не сказал на работе о своем разводе. Да, собственно, зачем бы он стал это делать?
Она положила трубку на базу и собрала остальное белье. Последней вещью в стопке была голубая кофточка, которую Томас подарил ей на прошлое Рождество, единственная уцелевшая вещь из прошлой жизни. Эта кофточка была на ней, когда горел дом. Анника хотела надеть ее сегодня, чтобы восстановить связь времен, чтобы соединить личность, какой она была тогда, с личностью, которой стала теперь. Она знала, кроме того, что нравилась Томасу в этой кофточке. Низкий вырез и украшения подчеркивали ее женственность. Кофточка была, правда, не в ее вкусе, но Аннике нравился ее васильковый цвет.
Она смяла кофточку и бросила в корзину, сдерживая слезы. "Какая мне разница, что он думает?"
Дом цвета меда, тяжелая лепнина, просвинцованные стекла окон в глубоких амбразурах. Это было солидное вложение денег семейства Гренборг.
Анника стояла в темноте на противоположной стороне улицы, глядя на этаж под крышей, на яркий свет, лившийся из косых слуховых окон.
"Они там, они там, где горит этот нестерпимо белый свет".
Анника уже один раз была здесь. Год назад, в ноябре, на следующий день после того, как поняла, что у Томаса роман. Она тогда стояла на этом самом месте и смотрела на дом. Голова закружилась, и ей пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Некоторое время ей потребовалось, чтобы справиться с головокружением и подступившей к горлу тошнотой. Потом она собралась с духом и, перейдя улицу, подошла к резным темно-коричневым дверям.
Кода она не знала и поэтому нажала кнопку домофона.
Ответила она, София Е…вая Сучка Гренборг:
- Входи, входи, здравствуй. Шестой этаж, на самом верху, в пентхаусе…
"Пентхаус? Господи помилуй!"
Подъезд был выложен желтым и черным мрамором, нижняя часть стен облицована темными деревянными панелями. На стенах светильники из дымчатой бронзы. Пол устлан синим ковром, мягким, как гагачий пух.
Медленно, слегка пошатываясь, Анника принялась подниматься по лестнице.
Чердачный этаж был наименее интересным из всех этажей здания. Белая металлическая дверь с сигнализацией в середине выбеленной кирпичной стены. Она помнила табличку из полированной стали. Рядом теперь красовалась картонка со сделанной от руки надписью: "Т. Самуэльссон".
Анника нажала кнопку звонка.
Слава богу, дверь открыл Томас.
Она не видела его с июля.
Он коротко остриг волосы. Теперь они торчали ежиком надо лбом, и это придавало ему странный и непривычный вид. Такая стрижка делала его намного старше. Черты лица казались более резкими. На нем были черный костюм и начищенные до зеркального блеска туфли.
"Раньше его туфли чистила я. Интересно, теперь он делает это сам?"
- Тебе не разрешают полностью написать твое первое имя? - спросила она, ткнув пальцем в табличку.
- Ты немного задержалась, - заметил он. - Мы уже уходим.
Томас явно нервничал. Отвернувшись, он снял с плечиков пальто, висевшее на фигурной кованой вешалке.
Из-за спины Томаса выпорхнула София Е. С. Гренборг. Она развела руки и расцвела приветливой улыбкой.
На ней была ярко-желтая кофточка, которая в сочетании с ее желтыми волосами делала Софию похожей на пасхального цыпленка. Анника не сразу поняла, что эта кофточка такого же фасона, как и ее васильковая кофточка. "Какое счастье, что у меня не было времени ее постирать".
- Мама!
Крик раздался из гостиной, послышался топот маленьких ног. Калле отодвинул в сторону Софию Е. С. Гренборг и обвил руками ноги Анники. Эллен, сжимая в руках новенькую Поппи, вприпрыжку бежала за ним, протискиваясь мимо Е. С. Анника бросила сумку на пол, присела на корточки и обняла детей. Она раскачивалась с ними из стороны в сторону, целовала их в волосы, щеки и носы, как будто они не виделись полгода, хотя на самом деле всего-то в понедельник Анника оставила их в школе и в детском саду.
Томас смущенно откашлялся.
- Ну, хорошо, мы пошли…
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Анника у Эллен, отбросив с ее личика волосы и заглядывая дочке в глаза. - Ты и сегодня болеешь?
Девочка энергично покачала головой.
Анника посмотрела на Томаса.
- Так у нее нет температуры?
- Сегодня с обеда, - ответил Томас. - Завтра она пойдет в садик, поэтому уложить ее надо в восемь. Что у тебя с рукой?
Анника встала, взяв дочку на руки.
- Порезалась, когда готовила. Мне надо поработать, когда дети уснут. Я могу воспользоваться твоим компьютером?
- Конечно, конечно, - ответил Томас, протянув руку в сторону студии, которая была больше всей остальной квартиры.
Анника прошла мимо Софии Е. С. Гренборг, даже не посмотрев в ее сторону.
- Это мой кабинет, - сказал Томас, открыв дверь в тесную комнатку за кухней. - Можешь поработать здесь. Но мы вернемся не поздно, да, Соф?
"Соф? Черт возьми, как задушевно!"
- Ну, - сказала Соф Е. С. Гренборг, надевая пальто и натягивая замшевые перчатки, - думаю, что после спектакля мама захочет поужинать. Наверное, она заказала столик в "Оперном погребке"…
"Помнится, меня он называл Анки…"
- Я никуда не спешу, - сухо произнесла Анника, не глядя в сторону Софии, потом взяла за руку Калле и пошла с детьми в гостиную, откуда уже слышалась музыка их любимой телевизионной передачи. Томас пошел за ними посмотреть, как они усаживаются перед плазменным телевизором на обтянутый черной кожей диван. Он стоял в дверях, и Анника чувствовала на себе его взгляд, от которого у нее сладко замирало сердце.
"Как он красив. Ему идет короткая стрижка".
- Спасибо, что пришла, - негромко сказал он.
Анника судорожно сглотнула, не отрываясь от экрана.
- Томас, ты идешь?
"Как он может терпеть женщину с таким голосом?"
Он вышел в прихожую, и Анника услышала звон ключей и мобильных телефонов, уложенных в карманы и сумки. Потом дверь захлопнулась, и в пентхаусе Соф Е…ливой Сучки Гренборг наступила тишина.
Дети улеглись спать в то же время и с таким же скандалом, как и у Анники. Никакой разницы. Они умылись, почистили зубы, сложили грязную одежду в корзину, послушали сказку на ночь и свернулись под одеяльцами. Эллен спала днем, поэтому долго ворочалась, и Анника прилегла с ней рядом на узкую кроватку и напевала ей колыбельные, пока дочка не уснула. Анника гладила ее по волосам, по круглой головке, по мягким плечикам, закрыв глаза и уткнувшись в светлые волосы, приятно щекотавшие нос.
"Ты мое маленькое чудо".
Она осторожно встала, с сожалением оторвавшись от теплого тельца Эллен, отошла к двери, обернулась и долго смотрела на дочь. Она все больше и больше становилась похожа на Томаса светлыми волосами и синевой глаз. У Анники сжалось сердце. Она отвернулась и вышла в студию. Было прохладно, и Анника пожалела, что не взяла с собой кофту.
Откуда-то тянуло сквозняком, а скудная обстановка только усиливала впечатление холода. Все было белым, за исключением черной кожаной обивки кресел и стульев, а столы сверкали стеклом и хромом.
Детям выделили две смежные комнатки в дальнем конце большой студии. В комнатках как раз хватило места для кроватей и полок с игрушками. Стены были голые, не было ни ковриков на полу, ни занавесок на окнах, ни запасных одеял.
"Я просто придираюсь. Детям здесь хорошо. Пока Томас о них заботится, все будет в порядке".
Она никогда не думала, что у них дойдет до развода. Она наивно считала, что достаточно одной любви: если она будет его любить, то ничего не случится, все закончится хорошо, как в детской вечерней сказке.
"Я забыла, что с ним надо жить, а теперь слишком поздно".
Она зашла к Калле, поправила одеяло и подобрала с пола упавшего цыпленка. Потом пошла в маленькую комнату за кухней и села за ноутбук Томаса. Он не сменил ни логин, ни пароль, используя в обоих случаях свое имя. Соединение было быстрым, как в редакции.
Анника зашла на сайт национальной базы удостоверений личности и набрала в поисковой строке имя: Лена Ивонна Нордин. Эта женщина называла себя Ивонна, ей сорок два года, а зарегистрирована она в почтовом отделении Шерхольмен, что в пригороде Стокгольма. Далее, в справке говорилось, что раньше она жила в Уппсале, по матримониальному статусу она вдова в течение последних десяти лет. Анника попыталась найти других людей по фамилии Нордин, не важно какого возраста, зарегистрированных по тому же адресу, чтобы узнать, есть ли у Ивонны дети.
Она не нашла никого.
В кабинете не было принтера, и Анника вышла в холл, достала из сумки ручку с блокнотом и вернулась к компьютеру, чтобы записать все данные от руки. Открыв в браузере следующее окно, Анника попыталась выяснить номер городского или мобильного телефона. Выпало сорок девять результатов - от Бодена на севере до Симрисхамна на юге, но не нашлось ни одного номера ни в Шерхольмене, ни в Уппсале. Был один результат на имя Лены Ивонны Нордин, но эту женщину звали еще и Мари. Значит, это не она.
Анника вошла в реестр недвижимости и попыталась найти жилье, зарегистрированное на человека с номером удостоверения личности Лены Ивонны Нордин.
Такой собственности в реестре не оказалось.
Тогда Анника вошла в базу данных о номерах зарегистрированных автомобилей.
Здесь она тоже ничего не нашла.
Анника задумчиво прикусила губу.
"Компании. Нордин была владелицей не одной компании…"
Она вошла в реестр компаний и выяснила подробности о трех фирмах, с которыми так или иначе была связана Лена Ивонна Нордин. Единственной до сих пор работающей компанией оказалось АО "Консультации и инвестиции". Членом совета директоров этой компании был и Давид Линдхольм. Две другие компании были лишены регистрации.
И здесь Анника натолкнулась на уже знакомое, но еще не проверенное имя: Никлас Эрнесто Сарко Мартинес, который, согласно регистрации, тоже жил в Шерхольмене.
В поисках подробностей она открыла следующее окно.
"Этот человек умер".
Анника вздрогнула.
Никлас Эрнесто Сарко Мартинес, тридцати пяти лет, умер в канун Рождества прошлого года.
"Эта Лена Ивонна обладала потрясающей способностью сеять вокруг себя смерть".
Испытывая непонятную тревогу, Анника решила посмотреть, чем занимается компания. Фирма была зарегистрирована по тому же адресу в Шерхольмене, что и сама Ивонна. Анника вернулась в реестр транспортных средств и набрала регистрационный номер компании в строке владельца.
"Черт побери!"
Компании принадлежал джип "Тойота-Лендкрузер-100" с номером TKG-298. Машина была куплена два года назад, за нее уплачен налог, она застрахована и прошла техосмотр.
Это означало, что машиной пользовались, на ней ездили - либо в Швеции, либо в соседних странах.
"Ивонна, я нашла твою машину".
Вдохновленная успехом, Анника снова вошла в реестр собственности и впечатала в графу "Собственник" регистрационный номер компании, а потом принялась терпеливо ждать, когда ноутбук прожует полученную информацию, пролистав миллионы заключенных договоров.
"Я должна радоваться, что Томас заботится о детях. Это, конечно, чудовищно - подозревать меня в поджоге собственного дома, но разве я могу его в этом винить? В конце концов, все так думают. Но за детьми он ухаживает…"
Компьютер громко пискнул, и Анника уставилась на экран.
Один результат.
Номер 2/17, Любакка, приход Тюсслинге, в лене Эребро.
"Что?"
Компания Ивонны Нордин владеет недвижимостью к северу от Эребро?
У Анники участился пульс.
Собственность была куплена ровно год назад - 2 декабря.
"Что бы это значило?"
Любакка, 2/17 - это не обычный адрес, это безнадежное захолустье, и адрес ни о чем не говорил Аннике.
Как найти, где конкретно находится этот дом 2/17 в Любакке?
Анника зашла на сайт ленного совета Эребро, чтобы посмотреть, нет ли там карты лена, и - о, чудо невиданное! - оказалось, что все объекты недвижимости можно было посмотреть на спутниковой карте.
"Как же я люблю Интернет! С ним все становится таким простым и легким!"
В поле поиска Анника выбрала вид участка, справа замигала карта, а затем появилось изображение с низким разрешением. На снимке был виден участок леса.
Судя по надписи, владение 2/17 находилось в центре снимка, и Анника приблизила изображение.
Сделав два щелчка мышкой, она убедилась, что владение 2/17 было маленьким домиком с примыкавшим к нему сеновалом, стоявшим среди густого леса. Потом Анника включила обычную топографическую карту, чтобы разобраться с дорогами и окрестными селениями. Так как принтера не было, она набросала схему в блокноте от руки. Потом уменьшила масштаб и увидела, что дом находится на северо-западе от Эребро, на дороге, ведущей в лесной массив через Гарпхюттан.
"Зачем ты купила этот сарай год назад, Ивонна? Это было нужно для исполнения плана?"
Анника вернулась на сайт ленного совета Эребро и поискала информацию о приходе Тюсслинге и о местности под названием Любакка. Она выяснила, что это небольшой национальный парк и остатки каких-то земляных сооружений, известные под названием Любаккские ямы. Рядом находится болото Энгамоссен, заросшее чахлыми соснами, как было сказано в описании. Болото обрамлено сказочным реликтовым лесом…
Анника вышла из описания природных красот и вошла в телефонную директорию, но не нашла номера телефона владения 2/17. Тогда Анника сходила в прихожую, взяла телефон и попыталась дозвониться до телефонной справочной, но та уже не работала.
Поколебавшись, Анника набрала телефон Нины Хофман и спросила, не получила ли она фотографии.
- У меня не было времени, - ответила инспектор полиции Хофман.