- Ой, Валерочка! - бросилась к нему с поцелуями Наташка. - А мы тут немножко безобразничаем. Присоединяйся! Ты не представляешь, какие тут Люська страсти рассказывает! Помнишь эту Зайцеву, у которой забор почек делали? Так вот…
И Рыжова принялась выкладывать своему жениху невероятную историю зайцевского безумства.
Смирнов слушал серьезно, как сводку с футбольных полей. В нужных местах удивленно приподнимал брови, где надо прицокивал языком. Словом, вел себя как умелый слушатель. Наконец информация у Наташки иссякла, и она снова принялась ахать и охать.
- Очень интересно, - подытожил Валерка. - Только что-то у вас концы с концами не сходятся.
- Как не сходятся? - вскинулась уязвленная Люся. - Все очень даже сходится!
- "Птичка" с двумя точками, говорите? - хитро прищурился Смирнов, наливая сам себе водки, по-видимому, поняв, что ухаживать за ним сегодня никто не собирается. - Не было такого знака у вашей Зайцевой.
- В смысле? - опешила г-жа Можаева. - Да я сама видела!
- Очень похожий у нее знак был, это правда, - почесывая за ухом, неторопливо продолжил Валерка. - "Птичка" была. А точек не было.
- Как? Не томи! - начала злиться Люся. - Откуда ты снял?
- Когда она у нас лежала без сознания, я так, из любопытства, обратил внимание на знак. Ну знаешь, тогда первые дни только появления этих знаков были, все интересно. Действительно, тогда у нее был именно такой знак, как ты говоришь. "Птичка" с двумя точками. Только уже тогда эти точки показались мне странными: они были иные, чем сами линии. Линии такие… ну вот как на ладони. Достаточно глубокие и чуть темнее, чем сама кожа. А точки у нее такие красноватые были, вроде как оспины. А потом, когда она уже умерла, после забора органов, - Валерка тяжело вздохнул, - я снова на ее руку взглянул. Случайно. Линии исчезли - это обычное дело. Но точки остались! Если бы они были из знака, они бы тоже исчезли вместе с "птичкой". Но они никуда не пропали. Словом, это было что-то другое… Мне кажется, что она как-то свой знак изменить пыталась.
- Как изменить? Как такое возможно? - закудахтала г-жа Можаева.
- Как, как, - передразнил ее Смирнов. - Спичку, например, об себя затушила. Или раскаленной спицей прижгла, не знаю. А может, еще что-то. Ты что, Можаева, газет совсем не читаешь?
- Нет, - честно призналась Можаева, - совсем не читаю. А что там, что-нибудь полезное пишут?
- Ты что, и про случай с этим молодым актером, забыл, как его зовут… Алексей Панин, что ли? Наташк, не помнишь?
- Угу, Панин, - подтвердила Наташка.
- И что с ним? - заинтересовалась Люся.
- Прикол, настоящий прикол, - затараторила г-жа Рыжова.
- Вот так всегда, стоит мне начать рассказывать, как меня тут же перебивают, - обиделся Суперпупс.
- Ну извини, ну котик, ну рассказывай сам, - замяукала Наташка.
- Так вот, газета "Октябрятская правда" опубликовала заметку, мол, "ищем невесту Лехе Панину". Ну ты знаешь, они это часто делают - мол, девки со всей России, шлите свои письма и фотографии, а звезда из вас выберет себе невесту. Слышала про такое?
- Ну, - нетерпеливо ерзала на стуле Люсенька.
- Ну, обычно там просто письма читательницам надо было слать. А тут они прямо знак панинский опубликовали: мол, отзовитесь, девушка, у которой точно такой же знак, - будет вам счастье.
- И что? Нашли? - ахнула Люся.
- Нашли! - довольно рассмеялся Суперпупс. - И не одну. А что-то порядка тысячи одной. И все как одна с нужными знаками! Красиво?
- А-бал-деть! - выпала в осадок г-жа Можаева. - Там, в Небесной канцелярии, решили, что ли, что Панин может целый гарем содержать?
- Это девушки решили, что им такой знаменитый муж, как Панин, вполне подходит, и быстренько ухитрились сделать на своих ручках тот самый знак, какой и требовалось.
- С ума сойти! - продолжала недоумевать Люся. - И что они теперь?
- Толпятся возле офиса "Октябрятской правды" с утра до вечера, как обманутые вкладчики "МММ", и требуют выдать им Панина на растерзание. Вот и твоя Ленка небось из таких девушек была, которым кажется, что они точно знают, кто им нужен.
Люся задумалась, изо всех сил напрягая ту небольшую часть своих мозгов, которая осталась трезвой.
- Может быть, - наконец согласилась она. - Но все равно все сходится! Только все еще круче, чем я предполагала. Выходит, что Ленка, увидев, что ей совсем немножко не хватает рисунка, чтобы стать второй половиной Артемьева, взяла и дорисовала себе недостающее! А потом постаралась сделать так, чтобы Андрей и Катька не встретились. Во-первых, не взяла с собой Катьку в воскресенье в боулинг. Во-вторых, задушила свою Щапу - мало того, что свинку ей Катька подарила, так из нее еще получился очень эффективный яд. Про яд она, кстати, в интернете вычитала. Ну и, в-третьих, хладнокровно подсунула отраву подружке - бутер какой-нибудь состряпала или просто булавкой с ядом ткнула. Всего-то и делов. Благо, что у нее конкурентка намечалась всего одна. Возможно, если бы не операция, Катька всего лишь траванулась бы и пару недель полежала в больнице. А так вышло трагическое совпадение… Интересно только, когда она умудрилась ей подсунуть отраву? Неужели она успела встретиться с Катькой тем же вечером понедельника? Очевидно успела, потому что книжку-то, залитую кофеем, Митька у Катьки нашел…
- Может быть и так, - флегматично согласился Валерка. - Инкубационный период у этой заразы иногда до двух суток бывает. И что ты с этим знанием собираешься делать, мисс Марпл?
- Ничего, - вздохнула Люся. - Сажать за убийство некого - Ленки уже нет в живых. А просто так огорчать ее родителей ни к чему… И вообще - о покойниках либо хорошо, либо ничего.
- Она уже достаточно поплатилась, - согласилась Наташка.
- Да-а, - протянула Люся. - Выходит, что Ленка все-таки была Митькиной второй половиной… И чем он ее не устраивал? Ну подумаешь… - г-жа Можаева запнулась, - ну подумаешь - не идеал. Где ж на всех принцев-то набраться?
Наташка в ответ лишь потупила глазки.
* * *
Тяжелым пятничным утром под тихую и ненавязчивую музыку Шадэ г-жа Можаева и г-жа Рыжова ползли в пробке по проспекту Вернадского. Благодарная Люсенька везла свою подругу во "Взаимопонимание". Та дремала, крепко прижимая к груди папку с переводом голливудского фильма "Смертельное желание". Наконец они въехали на территорию Университета, где бюро снимало офис, и Люся негромко пропела:
- Подъе-ом! Подъемный кран вызывать?
Наташка зевнула, осмотрелась по сторонам:
- Ты меня здесь подождешь?
- Наверное. Только сбегаю до "Продуктов" на той стороне улицы за минералочкой. Сама понимаешь…
Выходя из магазина, г-жа Можаева с удовольствием глубоко вдохнула, открыла шипучую минералку и про себя подумала: "А все-таки жить - хорошо".
Наконец из дверей "Взаимопонимания" выпорхнула Наташка, сжимая под мышкой какую-то очередную толстенную папку.
- Что на этот раз? - заводя мотор, поинтересовалась г-жа Можаева.
- Будешь смеяться. "Горячие пупки".
Подбросив Наташку до метро, г-жа Можаева направилась в МРЭО за новыми номерами. Она уже смирилась с тем, что сегодняшний день будет не таким уж приятным, как обещал. С тем, что весь он пройдет в очередях. Промаявшись три часа в толпе у железного вагончика, она сдала документы на оформление и встала в очередь на осмотр.
Что-то Люсю беспокоило, но она не могла понять что. "Неужто меня совесть мучает за прогулянный рабочий день?" - удивлялась г-жа Можаева. Но потом прислушивалась к себе получше и понимала: нет, не из-за прогула. "Может быть, я, уходя, забыла какой-нибудь электроприбор выключить?" - снова спрашивала себя Люся. И опять убеждалась, что причина ее внутренней неуютности в другом.
Наконец г-жа Можаева обнаружила, что при мысли о Ленке Зайцевой и об Андрее ей становится как-то особо неуютно. "Значит, я что-то пропустила. Выходит, что-то не совсем складно в моей версии… Что же именно?"
Люся шаг за шагом вспоминала все, что знала об отношениях Зайцевой, Артемьева, Волковой и Безбородова. Все очень хорошо складывалось в ту картину, которую г-жа Можаева нарисовала вчера потрясенной Наташке. Впрочем, что-то казалось ей странным в Ленкиной жизни и смерти, но эту вторую странность она никак не могла "поймать" и зафиксировать.
Уже стемнело, а Люся все еще сидела в машине и слушала музыку. Правда, она была уже совсем близко к месту осмотра. Вдруг откуда-то появился гаишник и зычно крикнул, указывая на автомобиль г-жи Можаевой:
- Этот автомобиль на сегодня последний. За ним не занимать. Приезжайте завтра.
Люся облегченно вздохнула: слава богу, ей завтра не придется здесь целый день торчать. А другие сами виноваты - раньше надо было приезжать.
В девятом часу вечера Люся мчалась по Ленинградке в сторону центра, а на заднем сиденье весело позвякивала парочка новых автономеров. Оставалось только прикрутить их куда положено.
Г-жа Можаева влетела в квартиру Соловьева, ожидая увидеть его чуть ли не сидящим на ее чемоданах. Ведь он же должен помочь ей перетащить шмотки назад! Но в комнатах было тихо и темно. Только чуть слышно тарахтел холодильник. В ожидании Лехи Люся включила телевизор.
Показывали "О, счастливчик!", потом вечерний выпуск новостей. Потом все каналы как будто сговорились и начали транслировать какие-то дурацкие боевики. Люсенька выключила телевизор и залегла в кровать с любовным романом.
И вот, в самый волнующий момент, когда некий Джек уже начал ласкать под платьем упругую грудь некоей Кэролайн, у Люси навернулись на глаза слезы счастья, она порывисто прижала книжку к груди, и взгляд ее мечтательно вознесся к потолку. Когда неожиданная волна саспенса отхлынула, Люся мельком взглянула на часы. Они показывали уже час ночи! О боже! А Соловьева все еще нет дома! "Надо бы ему позвонить, - подумала Люся. - Вдруг с ним что-нибудь случилось?"
Она схватила телефонную трубку и набрала мобильник Леши.
- Але! - пробасил он с весьма нетрезвыми интонациями.
И тут г-жа Можаева натурально вышла из себя. Она тут сидит, ждет, почти что страдает, а он там пиво лакает и даже не вспоминает о том, что ей нужна его помощь!
- Лешенька, только не говори мне, что ты поехал пить пиво с товарищами! - с места в карьер понеслась Люся.
- Ну так ведь пятница же! - начал оправдываться Соловьев. - Конец рабочей недели, можно позволить себе расслабиться.
- Расслабиться? - взорвалась Люся. - Кто-то очень большой и толстый обещал мне сегодня помочь с переездом! И если ты сейчас же не появишься по известному тебе адресу, то я не только перебью все тарелки в честь твоего отсутствия! Я еще сотру со всех видеокассет записи лучших футбольных матчей! Потом помою полы твоей любимой футболочкой сборной России!
- Нет, только не это! - вмиг протрезвел Соловьев. - Сейчас же выезжаю!
Слегка встревоженная г-жа Можаева принялась бродить по квартире, придумывая, что бы еще такое пакостное она могла сотворить, если бы захотела. Обнаружилось, что возможностей - миллион. Их так много, что даже неинтересно стало придумывать новые. Можно проколоть его любимый мяч с автографами лучших футболистов России! (За каждым из этих автографов Лешка охотился не по одному месяцу.) Можно порвать его настольную книгу "Энциклопедия футбола". Можно наклеить на дверь в туалете свежие обои - поверх лоскутной аппликации из фотографий его любимых киноперсонажей. А можно даже дать телеграмму его маме с приглашением снова приехать в гости! Можно сломать антенну на игрушечном грузовичке с радиоуправлением, на котором он возил из кухни в комнату тарелки с едой.
В самом мрачном настроении Люся сидела на ковре в большой комнате, обложенная разнообразным хламом: футболками с эмблемами, видеокассетами, рядом валялся футбольный мяч, поблескивал фарами грузовичок. Г-жа Можаева переводила взгляд с одного предмета на другой. Потом встала, порылась в шкафу и вытащила из него еще одну обожаемую Соловьевым штучку - набор настоящих кубинских сигар в красивой коробочке. Эту отраву Лехе привез с самой Кубы какой-то друг, повернутый на путешествия. Леша курил их только по большим праздникам. Сигары Люся тоже сложила в общую кучку.
"С чего бы начать? - подумала г-жа Можаева. - С какой из этих игрушек?"
И тут ей стало смешно. Взглянув со стороны на набор дорогих соловьевскому сердцу вещей, она вдруг увидела, что это и на самом деле - игрушки!
И Соловьев перед ее мысленным взором из сурового и здорового мужика вдруг начал превращаться в маленького мальчика. Очень самостоятельного и неглупого мальчика. Но которому все-таки страшно нужно, чтобы за спиной был кто-то, кто всегда утешит, если надо пожалеет, да просто будет немножко переживать за него.
Люся вдруг почему-то вспомнила ту роковую пятницу, после которой их пути с Соловьевым разошлись. И представила, как сидели они в "Табула раса": Соловьев, Вася, Мишка, Витька. Наверняка опять обсуждали свои любимые игрушки: машинки, футбол и работу. И вот становится все позднее. Ваську увозит Маша. Мишка, наслушавшись звона битых тарелок по телефону, отправляется домой. Даже Витька мчится к своей Таньке, чтобы до утра вместе ползать по газону и искать обручальное кольцо. Только Соловьева никто не тащит за ручку домой. Сидит он такой тоскливый весь из себя и глушит какую-нибудь текилу, закусывая лимоном. И не то от текилы, не то от лимона, не то от чего-то другого того и гляди заплачет. Совсем так, как когда-то однажды плакала Люсенька, когда родители очень сильно опоздали и самой последней забрали ее из детского сада. Вначале Людочка очень радовалась тому, что можно подольше поиграть в железную дорогу с ребятами. Потом радовалась тому, что теперь она может единолично решать, когда запускать поезд. Однако когда состав отстучал уже кругов двадцать и некому было Люсеньке позавидовать, она загрустила. А потом сидела одна в углу с игрушками и старалась не смотреть на ворчавших что-то о безответственных родителях воспитательниц. Тогда Люся чувствовала себя очень несчастной. И даже думала, что уйдет из дома: зачем ей такие родители, которые могут вот так жестоко поступить и забыть о своем ребенке.
И тут раздался звонок в дверь.
Да. Это был он. Соловьев.
Люся улыбнулась, впуская его в прихожую.
- Где чемоданы? - деловито спросил Леша с порога.
- Забудь про них, - ответила Люся. - Сегодня уже слишком поздно для переезда. Может быть, завтра.
Соловьев остолбенел и сурово спросил:
- Тогда какого …, то есть зачем ты меня вытащила из кабака?
- Он еще спрашивает! - резко сменила милость на гнев г-жа Можаева. - У тебя тут в квартире, между прочим, сидит одинокая девушка! - Люся ткнула в себя указательным пальцем. - Тебе на это наплевать? И ты можешь спокойно идти за "Клинским", пока я тут с ума схожу от переживаний?! И кто из нас двоих после этого сухарь?
- Я, - озадаченно согласился Соловьев, глядя на Люсю так, как будто бы она только что показала ему живого Элвиса. - Люсь! И правда - я! Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду.
- Ни за что! Я тут места себе не нахожу от беспокойства, а он там развлекается! - отрезала Люся с самым обиженным выражением лица, на какое только была способна. При этом она с трудом боролась с желанием рассмеяться и крепко-крепко обнять Лешку. - Я так и знала, что тебе на меня наплевать! Ты даже не извинился по-настоящему!
И тут уже Соловьев начал извиняться по-настоящему.
В субботу с утра в квартире Соловьева пахло свеже-сваренным кофе. Леха бродил из комнаты в комнату в поисках пульта от телевизора, который Люся вчера куда-то запулила, талантливо симулируя обиду и истерику.
Г-жа Можаева сидела около открытого чемодана, вынимая из него кофточки, юбочки, флакончики и пакетики. Крохотные туфельки и ботиночки Люся вынула из чемодана последними. Может быть, она все еще сомневалась - стоит ли прощать этого толстокожего и бездушного Леху? А может быть, попросту надеялась, что Соловьев не выдержит этого волнующего зрелища - разрумянившаяся Люся в прозрачной комбинации, сидящая на коленях у огромного чемодана, из которого одна за другой появляются ее милые изысканные предметы туалета?
И Соловьев не выдержал. Снова метнув куда-то в сторону кресел только что найденный пульт, он схватил г-жу Можаеву в охапку и потащил в спальню…
В воскресенье г-н Соловьев и г-жа Можаева наконец-таки смогли заставить себя одеться и выползти "в люди". Они пошли в кино.
Как раз в тот момент, когда Люся отправилась в женскую комнату по своей женской надобности, у нее зазвонил телефон. Это был Артемьев. Люся уже совсем забыла, что еще пару дней назад разрешила ему навестить себя в воскресенье с апельсинами и лекарствами.
- Привет! - защебетала она в трубку. - Представляешь, я уже поправилась, и мы с подружкой пошли в кино. Как жалко, что тебя с нами нет! Значит, в понедельник созвонимся.
После просмотра фильма, который, как показалось Люсе, был продолжением "Голодных мертвецов", г-жа Можаева потащила Соловьева в интернет-кафе. В течение часа она изучала в интернет-магазине различные модели ноутбуков и наконец выбрала тот, что ей подходит. Тоненький, легкий компьютер модной серебристой расцветки. Игрушка потянула почти на полторы тысячи долларов. Леха крякнул, но согласился завтра связаться с продавцами Люсиной мечты.
Заснула г-жа Можаева довольная собой и жизнью. Она уже знала, что будет делать в понедельник: снова отправится в интернет-кафе, возьмет самую большую чашку капучино и неторопливо примется заказывать по интернету интересные книжки на английском языке. Те, которые еще никогда не переводились на русский. Что-нибудь современное и актуальное. Она даже знала, что будет с нею послезавтра: она поедет на работу, отдаст больничный и попросит расчет. Леха доходчиво объяснил ей, что совместное проживание с ним никоим образом не ограничивает ее свободу. По крайней мере в том смысле, в каком Люся ее трактовала пару дней назад - как право на ошибку. Мол, такую милую альпинистку он за собой хоть на Эверест дотащит, будь у нее хоть обе ноги сломаны, 180 килограммов живого веса и полное отсутствие зарплаты.
И Люся решила не упускать такого шанса. Не то чтобы она хотела проверить силы своего напарника, но… Ведь в конце концов она же позволит себе только одну эту маленькую слабость - не работать! И больше ничего! Честно-честно!