Филимонов же отправился к своему автомобилю, который стоял рядом на стоянке. Нападение было совершено в тот момент, когда убитый открывал дверь "Тойоты". Убийца прятался на территории автостоянке, ожидая свою жертву. Жертве были нанесены три удара: два в область сердца, один – в шею. Удары был нанесены острым предметом, предположительно охотничьим ножом. Все они были смертельными, Филимонов скончался на месте. Следов борьбы и сопротивления не обнаружено.
У убитого при себе находился бумажник с крупной суммой денег, со слов его спутницы – предположительно тысяча долларов, который был убийцей изъят. В связи с этим не исключается версия ограбления. Однако в милиции ее считают маловероятной, поскольку у жертвы было еще несколько ценных предметов, а именно: золотые часы, запонка для галстука, перстень, которые преступник не взял.
После того как я просмотрел файл, Приятель вывел на монитор свой собственный текст, который гласил:
ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ СООБРАЖЕНИЯМ НЕОБХОДИМО СРОЧНО ЗАНЯТЬСЯ РАССЛЕДОВАНИЕМ УБИЙСТВА ФИЛИМОНОВА, ТАК КАК УБИЙСТВО ПОСЛЕДНЕГО КОСВЕННО СВЯЗЫВАЮТ СО ВЗРЫВОМ НА ПУТЕПРОВОДЕ.
Для чего мне нужно было ни больше ни меньше
ВСТРЕТИТЬСЯ С РИТОЙ "РЫЖЕЙ" И ПОЛУЧИТЬ ПОДРОБНУЮ ИНФОРМАЦИЮ ОБ ОЛЬГЕ ТРУШКИНОЙ.
"Интересный поворот дела", – подумал я, закуривая. Надо же, а у меня еще были сомнения по поводу того, стоит ли рассказывать Приятелю о своих похождениях. Так как я не знал фамилии Риты, она была представлена в моих отчетах именно как "Рыжая".
Сделав три затяжки, я задал Приятелю вопрос:
С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО РЫЖАЯ ЗНАКОМА С ТРУШКИНОЙ? Он ответил, что
ОЛЬГА ТРУШКИНА НЕ РАЗ ЗАДЕРЖИВАЛАСЬ ЗА ЗАНЯТИЯ ПРОСТИТУЦИЕЙ И СЕЙЧАС ПОДРАБАТЫВАЕТ В ФИРМЕ "КРИСТИНА", ГДЕ И РАБОТАЕТ ТВОЯ ШЛЮШКА.
Я хотел возмутиться и высказать Приятелю свое недовольство его манерами, но момент был напряженный и я решил не связываться. Докурив сигарету, я затушил ее в пепельнице, прошел к телефону и набрал номер квартиры Риты. К счастью, она была дома – видимо, сегодня не работала. Я попросил ее срочно взять такси и приехать ко мне по очень важному делу.
Рыжая пыталась поиронизировать по поводу очень важных дел, которые мужчины иногда имеют с женщинами, но я резко прервал ее и заявил, что ситуация серьезная и что мне не до шуток. Она сказала, что скоро приедет.
Через полчаса я открыл ей дверь. Она спросила, что стряслось и насколько это серьезно. Я быстро ответил, что пока ничего не стряслось, но мне необходима ее консультация.
Она прошла в комнату и уселась на диван. Я решил обойтись сегодня без формальностей типа предложения чая или кофе и сразу взял быка за рога:
– Ты должна знать некую Ольгу Трушкину. Она работает в вашем агентстве досуга.
Рыжая очень удивилась:
– Да, работает... Но тебе-то она зачем?
– Думаю, что мне нужно с ней переговорить.
Рыжая пожала плечами и с некими тонками ревности в голосе сказала:
– Телефон агентства ты знаешь, звони и заказывай. И ты за этим меня вызвал?
– Ты не поняла, – раздраженно сказал я. – Убили кандидата в депутаты Филимонова. В вечер убийства он был с Трушкиной.
Рыжая задумалась.
– Сегодня Ольга не работает, у нее выходной, – наконец сказала она. – А завтра я могу попробовать договориться о встрече. Я позвоню...
– Можешь заехать, – сказал я и улыбнулся.
– Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? – кокетливо спросила меня Рита.
Я немного подумал и согласился с ней. Я решительно встал со стула, взял ее за руку и повел в спальню.
Утро следующего дня, в отличие от прошедшей ночи, не принесло ничего хорошего.
Явившись как всегда, в девять в офис, я увидел напряженно беседующих между собой Гайдука и Джаванидзе. Я вспомнил, что Джаванидзе отсутствовал на вчерашних разборках с налоговой полицией и подумал, что, видимо, хитрый кавказец каким-то шестым чувством угадал возможные неприятности и не явился. Я подошел к беседующей парочке и, поздоровавшись, спросил, есть ли у нас проблемы. Мне ответили, что пока нет, но возможно, будут.
– Сегодня звонил директор фирмы "Весна", у которого "Корабль Иштар" арендует офис и сообщил, что изменились условия аренды, – сказал Гайдук.
– Что он имел в виду? – попробовал уточнить я.
– Он считает, что по его экономическим прогнозам в связи с повышением тарифов на междугородние телефонные разговоры должны автоматически повыситься все эксплуатационные расценки на содержание здания, как-то: водопровод, канализация, электроэнергия, – начал объяснять Гайдук.
– Канализацию-то мы им починим – это входит в нашу предвыборную программу, – вставил Джаванидзе. – А вот остальное...
– Что, телефон так много жрет? – спросил я.
– Нет, это новый директор так широко мыслит, – мрачно пошутил Гайдук. – Он уже выслал к нам управляющего, которого зовут Марат Тахирович. Он с минуты на минуту здесь появится.
– Марат как? – спросил я.
Мне повторили.
– А можно, во избежании казусов я буду звать его просто Марат? – спросил я.
Гайдук с Джаванидзе серьезно задумались и в конце концов сказали, что лучше звать "господин управляющий".
– А что случилось со старым директором? – задал я еще один вопрос.
– Помер, – как бы между прочим сказал Джаванидзе. – Сердце... Хотя я думал, что он еще протянет...
– Хотя бы до конца выборов, – заметил Гайдук.
– Не судьба..., – протянул я.
В дверь постучали, и Вова впустил высокого худощавого мужчину лет тридцати... Рябое лицо, короткостриженный волос, немигающий пронзительный взгляд... Нам с Гайдуком было особо бросилось в глаза, что он был одет в камуфляжные штаны и джинсовую куртку. Если к куртке у нас не было никаких претензий, то камуфляж со вчерашнего дня вызывал аллергию. Рябой подошел к нам и представился:
– Меня зовут Марат Тахирович. Кто из вас Ершевский?
Мы все трое переглянулись, потом Гайдук ответил:
– Пожалуй, никто.
– А где мне его взять?
– Взять его можно только с санкции прокурора, и то только после семнадцатого числа, – ответил я.
– А кто вы? – вперился в меня взглядом Марат Тахирович.
– Я начальник его службы безопасности. Вот этот господин является начальником его избирательного штаба, – сделал яч жест в сторону Гайдука. – А это, – я показал рукой на Джаванидзе,...
Альберт опередил меня и сказал:
– Моя фамилия Джаванидзе.
Управляющий, видимо, понял это как условный знак и потерял к Альберту всякий интерес, заговорив с Гайдуком. Наверное, слово "штаб" для него звучало авторитетнее, чем "служба безопасности".
– Мне нужно срочно поговорить с Ершевским по вопросу оплаты аренды.
Гайдук прикинулся "шлангом" и сказал, что Ершевского в офисе нет, а по вопросу оплаты аренды можно поговорить с бухгалтером – она покажет все необходимые платежные документы, поскольку аренда оплачена на год вперед.
– У вас неправильно оплачена аренда! – категорически заявил Марат Тахирович.
– Что вы имеете в виду? – спросил Джаванидзе.
– Вы заплатили меньше, чем должны.
– Уважаемый, мы заключили строго по договору, заключенному с фирмой "Весна", – четко сказал Джаванидзе. – А вы сейчас собираетесь разорвать договор, чего нельзя делать в одностороннем порядке и требуете с нас плату, в десять раз превышающую ту, которую мы заплатили.
– Вы неправильно заплатили, – упрямо повторил Марат. – Вы должны нам гораздо больше. Если вы завтра не покажете платежку на всю эту сумму, мы вас отсюда выселим.
У Джаванидзе кончилось терпение, в разговор вступил Гайдук:
– Через два часа с вами свяжется наш адвокат, господин Дорфман. Я полагаю, что вам с ним будет целесообразнее обсудить последствия ваших действий. А сейчас прошу не сбивать нас с рабочего ритма, у нас очень много дел.
После этой фразы я кивнул Вове, он встал за Маратом Тахировичем и шумно засопел. Управляющий посмотрел на нас исподлобья и, не глядя на Вову, направился к выходу.
– Что они реально могут сделать? – спросил Гайдук Джаванидзе.
Тот ответил:
– Если брать в расчет закон – то ничего. Если брать в расчет их мозги – то все что угодно.
Через два часа действительно появился Дорфман, высокий статный мужчина с пышной седой шевелюрой и зычным голосом профессионального адвоката. Он тут же созвонился с директором фирмы "Весна", договорился с ним о встрече и уехал. Он появился снова через три часа и объяснил Ершевскому, что, скорее всего, мирно договориться не удастся. Дорфман коротко прокомментировал:
– Доводы бессмысленны. Это люди отмороженные. Полагаю, что это заказ и они будут действовать до конца.
– Война так война, – сказал Ершевский. – Будем судиться.
Его оптимизмом, однако, никто из присутствующих не заразился. Вечером после очередной встречи с избирателями и планерки все разъехались по домам в тревожном настроении.
Вечером мне позвонила Рита. Она сообщила, что встречу с Ольгой Трушкиной сможет устроить завтра. Для этого мне достаточно быть дома в районе девяти. Как мне пояснила моя подружка-проститутка, несмотря на то, что Ольга отличается щедрыми телесами, то щедростью натуры она обделена. Поэтому время беседы я буду должен оплатить по тарифам "Кристины". Я тут же согласился.
Утром следующего дня я приехал в офис в обычное время. К половине десятого собрался весь штаб, приехали даже Яровой и Чернобородов. На короткой утренней планерки обсуждалась пресса последних двух дней. Кроме некрологов по поводу трагической гибели Филимонова, стали появляться статьи, действительно увязывающие взрыв на путепроводе с убийством кандидата с соответствующими намеками, что последнее может быть ответом на первое. В одном из фельетонов долго обыгрывалась ситуация, что в предвыборной борьбе все средства хороши, и если так пойдет дальше, то до финишной черты не дойдет ни один из кандидатов. Придется назначать перевыборы, а это большие расходы для государства. Автор, видимо, считал себя гением юмора.
На совещании были согласованы основные моменты статьи, написание которой было поручено Джаванидзе и в которой должна была прозвучать суровая отповедь клеветникам. Я пообещал взять на контроль ход расследования убийства Филимонова.
В два часа дня в офисе появился пресловутый Марат Тахирович и снова потребовал платежку на сумму, которую "Весна" считала разницей между уплаченной ранее арендной платой и той, которую "Корабль Иштар" должен был уплатить согласно новым порядкам. Услышав в ответ, что платежка не может быть предоставлена в силу того, что эти деньги никто и не собирался переводить, управляющий где-то даже обрадовался. Он с ехидной улыбкой сказал:
– Нам придется принимать меры.
В ответ присутствующий здесь Дорфман потребовал, чтобы эти меры не противоречили закону, иначе у "Весны" будут серьезные проблемы. Управляющий не ответил и удалился.
Ближе к пяти часам Ершевский активно засобирался на очередную встречу с избирателями. Охранник Саша, сидевший в холле и смотревший видик, как раз менял очередную кассету, как неожиданно услышал подозрительные звуки снаружи. Он подошел к глазку и увидел суетящихся рабочих. Он попытался открыть дверь, но это у него получилось. Вглядевшись в глазок повнимательней, Саша заметил, что она подперта с наружной стороны бревном. Он подошел ко мне и обратился с исконно русским вопросом "что делать?". Я дал команду попытаться вышибить дверь, призвав на помощь еще одного своего подчиненного. Пока Саша и Миша занимались этим увлекательным занятием, я пытался объяснить через дверь работягам, что их действия незаконны и они будут отвечать.
Офис постепенно начал, образно говоря, "вставать на уши". Мы вместе с Вовой кинулись к запасному выходу, но он тоже был закрыт.
– Что происходит? – спросил меня выбежавший из своего кабинета Ершевский.
– Сейчас узнаем, – ответил я. – Думаю, что они хотят нас замуровать.
В подтверждение моих слов снаружи заработала сварка.
– Ну, вот и все, замуровали, – резюмировал Гайдук. – Надо срочно звонить в милицию.
– Я уже пытался это сделать, – заметил Джаванидзе. – Но телефоны отключены.
Тут все посмотрели на Веселова, никогда не расстающегося со своим сотовым. Он снял с пояса кожаный футляр, вынул трубку и протянул ее Ершевскому. Тот позвонил в дежурную часть и сообщил, что творится безобразие и что дверь офиса заваривают хулиганы.
– Какого офиса? "Корабль Иштар"? С вами один геморрой... – вежливо ответили на том конце провода. – Сейчас дежурный освободится, тогда приедем...
Я дал команду своим гололобым осмотреть решетки на окнах. Они шементом разбежались исполнять. Через десять минут подъехала милиция и стала объяснять, что она не может войти в офис и оказать помощь, поскольку дверь заварена и вокруг никого нет. Милиционерам стали объяснять, что помощь надо оказывать как раз снаружи. Для этого нужно разварить дверь и выпустить сотрудников. Милиция, посовещавшись, сказала, что она сделает все возможное. Перспектива была не слишком оптимистична, но тут подбежал охранник Миша и сказал, что решетка окна, ведущего во двор здания, не слишком хорошо закреплена – при желании ее можно было выставить. Я дал ему в подмогу Вову, и они вдвоем принялись активно дубасить по решетке ногами, обутыми в лакированные ботинки. Поскольку решетка не очень поддавалась, страсти у наблюдавших сцену накалялись. Наконец они потребовали, чтобы и охранник Саша присоединился к ним. Тот, взяв на вооружение один из стульев на колесиках, принялся помогать.
Когда решетка поддалась, мои подчиненные чуть было не вылетели вместе с лакированными ботинками и стулом на улицу. Высадившись наружу, охранники начали эвакуировать жаждущих выбраться как можно быстрее из офиса людей. Вова побежал на ближайшую стройку в надежде найти там какой-нибудь сварочный аппарат. Наконец, когда все сотрудники выбрались на улицу, последним покинул "Корабль Иштар" Ершевский, как истинный капитан. К этому времени Вова оббежал окрестности и в каком-то ЖКО нашел полупьяного сварщика, который вызвался за скромную сумму помочь разблокировать офис.
К офису подъехало еще несколько милицейских машин, и собравшиеся менты с интересом стали наблюдать как охранники подтаскивают сварочный аппарат и подводят сварщика к рабочему месту. У того, как ни странно, все быстро получилось, и дверь была разварена. Вся наша избирательная команда вместе с ментами зашла в офис, оставив на всякий случай одного из милиционеров снаружи. Милицейское начальство при участии Дорфмана занялось составлением протоколов, заявлений, исков в разные инстанции на волюнтаристские действия владельцев здания.
Я посчитал, что с этим они прекрасно справятся и без меня и отправился на запланированную встречу с Ритой и Ольгой Трушкиной. Я едва успел перекусить, как раздался звонок в дверь – в мою прихожую ввалилась Рыжая в сопровождении крупной брюнетки. Она улыбалась мне во всю ширь своего ярко напомаженного рта, в котором особо ярко сверкали два золотых резца. Похоже, что я не произвел на нее должного впечатления, поскольку придирчиво осмотрев меня, улыбка немного сползла с ее уст.
Но всего лишь чуть-чуть. Через несколько минут своего общения с ней я понял, что она улыбается всегда, прямо как Гуинплен: когда это имеет под собой причину, лицо принимает характер разнузданной веселостью, когда же причины отсутствуют – это носит характер некоего дебилизма. Глупость и веселье, скорее всего, составляли сущность ее натуры и смысл ее жизни.
Я усадил дам в зале и предложил им чаю. Они не отказались. После того как напиток был разлит, я спросил у Трушкиной:
– Рита, наверное, объяснила тебе, ради чего мне необходимо с тобой поговорить?
– Ну так, в общих чертах, – кокетливо сказала проститутка.
– Меня интересуют твои отношения с Филимоновым.
– Прямо как в милиции, – вовсю улыбаясь, продолжала она кокетничать. – Чем занимаетесь? В каких отношениях состоите с потерпевшим?
Я смутился и задал еще более глупые вопросы:
– Меня интересует: как давно вы были знакомы, насколько вы были близки?
– Насколько? Насколько? Насколько заплатит – настолько и близки... А платил он нех...во. Поэтому близость у нас была!.. Ух!.. Кстати, – тут ее тон сделался более деловым, а улыбка более напряженной. – Мне сказали, что наша с вами встреча тоже оплачивается. Я правильно говорю? – она покосилась на Рыжую.
– Да, конечно, можешь не беспокоится, все будет оплачено по вашим ставкам, – тут же ответил я.
– У нас не ставки, у нас расценки, – поправила меня Ольга.
– Это неважно, – заметил я. – Так все же как давно ты была знакома с Филимоновым?
– Ну, может месяц, полтора..., – растягивая слова, ответила Ольга.
– И где вы познакомились?
– В бане. Нас туда целой кодлой привезли, у них там большая бухаловка была... Эх, и почумились они там!
– То есть он был твоим клиентом?
– Ну, вроде того, – прогундосила она.
– Но вы, как я понял, встречались с ним и в нерабочее время...
– Да, он запал на меня, – произнесла она с оттенком гордости. – Хату мне снял, каждый вечер наведывался. По кабакам водил...
– Ясно. В баню больше не брал, – усмехнулся я.
– Отчего же? Брал. Но уже так, как свою подружку. На какие-нибудь встречи, деловые беседы...
– В офисе, что ли? – спросил я.
Она снисходительно улыбнулась и вытащила сигареты. Закурив, она эффектно, как ей казалось, выпустила дым и, сохраняя снисходительный тон, сказала:
– В бане-то договориться проще! Распарятся, выпьют, девочек пригласят – так лучше проблемы решаются...
– За несколько дней до трагедии он проявлял какое-нибудь беспокойство? Говорил тебе, что ему угрожают?
– Он со мной о делах вообще бесед не вел, – ее тон приобрел оттенок некоей доверительности. – Считал, что не моего ума это дело. И я с ним, вообщем, согласна – мое дело маленькое. Мужику настроение поднять, чтобы в постельке не заскучал...
– А кухня, стирка, глажка? – спросил я почти машинально.
– Это уж кто для чего приспособлен. Кто-то работает руками, кто-то головой, кто-то...
– Да-да, – сказал я. – Кто во что горазд... А кто там был, на этой большой вечеринке в бане?
– Как кто? Я была, Ритка, Томка, Оксана... Да много кто был...
– Нет, я имею в виду кто был не из вас, а из ваших клиентов...
– Откуда нам их всех знать? – подала голос Рыжая. – Они же нам не представляются... Было их человек пять и еще их "шестерки". Всякие там шофера, телохранители...
– Кстати, – пришла мне в голову мысль. – А какая Оксана была там? Случаем, не Булдакова?
– Она самая, – ответила Рыжая. – Через два дня после этого вечера она пропала.
– А с кем она была в этот вечер? – спросил я.
– Это лучше Ольга знает – они вместе с Ксюхой обслуживали Филимонова с каким-то мужиком.
Я вопросительно посмотрел на Ольгу. Та, помявшись, ответила: