Дальняя командировка - Фридрих Незнанский 18 стр.

Турецкий недовольно поморщился, поглядывая на подполковника, который явно насторожился. Но Алек­сандр Борисович сделал вид, что его абонент слишком громко говорит в телефонную трубку, и даже слегка от­странил ее от уха - в расчете на то, чтобы и Затырин хотя бы отчасти расслышит текст.

- Господин адвокат, - продолжал между тем Денис Грязнов, - прибыл сегодня в Воздвиженск в связи с тем обстоятельством, что к нему обратились за юридической помощью несколько граждан этого города.

Уши у подполковника, казалось напряженные до не­возможности, вообще встали торчком. Заметив это, Ту­рецкий доверительно наклонился к нему, давая возмож­ность услышать разговор лучше.

- Простите, с кем имею честь разговаривать? - Ту­рецкий сделал большие глаза, пожав при этом плечами и изобразив искреннее непонимание - чтоб уж оконча­тельно убедить подполковника, что звонок для него явил­ся полной неожиданностью.

- Извините, я не представился. Говорит помощник адвоката Гордеева, меня зовут Денис Андреевич.

- Так в чем же, собственно, суть вашего звонка?

И Турецкий снова изобразил мимикой, обращаясь в Затырину: мол, ты чего-нибудь понимаешь? Лично я пока - нет.

- Юрий Петрович попросил предупредить вас, как руководителя следственно-оперативной группы, что у него наверняка возникнут вопросы и к вам, и он надеет­ся, что в своей работе он не встретит непреодолимых препятствий с вашей стороны.

- Ах вон вы о чем! Ну какие же с моей стороны могут быть препятствия? Я что, по-вашему, законов не знаю? Да и местные товарищи, во всяком случае из тех, с кем я успел познакомиться и переговорить об этих делах, ве­роятно, тоже не станут мешать господину адвокату. А чем он намерен заняться конкретно, если не секрет?

- Он намерен прежде всего ознакомиться с матери­алами уголовных дел, возбужденных против его клиен­тов в местной прокуратуре.

- А о каких делах идет речь?

- В отношении Теребилина, Сороченко, Котовой и ряда других, если вам эти фамилии о чем-то говорят, - съязвил "помощник" адвоката, и Турецкий соответству­ющим образом на это отреагировал: снова посмотрел на подполковника, превратившегося в сплошное внимание, и многозначительно хмыкнул.

- Ну что ж, -сказал он, -желаю удачи вашему шефу... А собственно, ко мне-то у адвоката какие вопросы?

- Если у вас нет серьезных планов на ближайшие два часа, Юрий Петрович хотел бы, не откладывая дела в долгий ящик, побеседовать с вами. И если у вас нет воз­ражений, естественно.

- Дайте подумать... - сказал Турецкий и, опустив трубку, зажал микрофон ладонью. Задумчиво посмотрел на Затырина, который уж точно находился в сильном напряжении, и сказал, словно самому себе: - Надо бы встретиться... Это дело негоже откладывать, как вы счи­таете? - И, не ожидая ответа, закончил: - В конце кон­цов, я мог бы к вам туда, Павел Петрович, и позже подъе­хать, верно?.. А он не просто известный адвокат, он еще и член международной комиссии по правам человека... Ох эти зануды!

Последняя должность очень понравилась Турецко­му - она высоко поднимала Юрку Гордеева в глазах ме­стных обывателей. Да и проверить невозможно - так это или не так - должность-то общественная.

- Ладно, - как бы получив одобрение подполков­ника, сказал Турецкий и поднес к уху трубку: - Я, пожа­луй, готов отложить некоторые свои дела и встретиться с вашим шефом, Денис Андреевич. Я правильно запомнил ваше имя-отчество?

- Разумеется.

- И как вы это себе мыслите?

- Мы остановились в гостинице "Центральная".

- Простите, мы - это...

- Юрий Петрович и мы, его помощники. Я и Фи­липп Кузьмич, если угодно.

- А-а, так, значит, и вы прибыли большой бригадой? Ну что ж, флаг вам в руки, как говорится. А поступим давайте вот как. Тут в ближайшие часы, вероятно, при­будет мой коллега по следственной группе генерал Гряз­ное. Мы с ним договорились встретиться именно в этой гостинице. Так я и подъеду, только сначала созвонюсь с генералом, идет? Устраивает вас такой вариант?

- Вполне, Александр Борисович. Тогда я передам ваше согласие Юрию Петровичу, а после, с вашего раз­решения, соединю вас?

- Валяйте, нет возражений, - уже попросту, как о деле решенном, сказал Турецкий и отключился. - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день - так это называется, Павел Пет­рович?.. Передайте вашим товарищам, что мне придется ненадолго задержаться в городе. Ну а вы уж там...

- Не вовремя, конечно, - поморщился Затырин. - У Антона Захаровича сегодня все-таки день рождения... И мы рассчитывали...

- Вот те на! А что ж не сказали?

- Ну... он не любит, вообще говоря, большие компа­нии и всякие славословия в свой адрес. Решили органи­зовать что-то вроде мальчишника... Савелий Тарасович поддержал. Боюсь, они расстроятся...

- А вы сделайте так, чтоб не расстроились, объясни­те, наконец, что это не моя прихоть, а исключительно ради пользы дела.

- Это я понимаю...

- Ну и славно! Раз вы понимаете, значит, и они поймут.

- Хорошо, я передам. А водителю вашему скажу, куда потом ехать. Катер вас будет ждать, Александр Борисо­вич. - Подполковник поднялся и проговорил с сомне­нием в голосе: - Странно, что я ничего не слышал об этом адвокате... не докладывали. Как-то незаметно по­явился... Помощники опять же...

- Э-э, Павел Петрович, не берите в голову! Я их знаю, адвокатов, они в любую дыру без мыла пролезут, причем так, что никто вокруг и не заметит. Я, конечно, погово­рю с ним, да и Вячеслав Иванович, глядишь, подъедет... Но уже наперед могу сказать, опираясь на собственный опыт и многолетнюю следственную практику, что гораз­до правильнее бывает иной раз пойти навстречу адвока­ту и как бы повести его за собой, нежели ставить ему вся­ческие препоны и тем самым неразумно инициировать его собственную активность. Вы понимаете смысл моей постановки вопроса?

Затырин изобразил на лице, что он чуть ли не потря­сен подобным откровением. Тем более высказанным в столь доверительной форме.

- Нам придется быть с ним предельно осторожны­ми и внимательными, вы это имели в виду?

- Я рад, что вы поняли. Водителю, так уж и быть, объясните, а я пойду к своему помощнику.

- Я еще подумал, Александр Борисович... - словно бы вспомнил Затырин. - Все будут признательны, если и ваш друг, генерал Грязнов, тоже почтит, так сказать, своим присутствием... Ну и, естественно, никто не ста­нет возражать, если вы захотите пригласить и своего по­мощника.

- Посмотрим, - неопределенно ответил Турецкий и поднялся, чтобы проводить подполковника.

... - Ты в курсе? - спросил Турецкий у Поремского.

Тот кивнул и показал глазами на дверь. Они вышли из пансионата и увидели на стоянке подполковника, ко­торый что-то втолковывал водителю Михаилу Евграфовичу, а тот слушал и кивал. Наконец Затырин сел в свою начальственную "Волгу" с синей мигалкой и укатил.

- Ну так что ты хотел сказать? Ребятки легализова­лись наконец?

- Вот именно, они теперь легальные помощники, и под "крышей" Гордеева каких-либо вопросов к ним воз­никнуть не должно. Но есть у меня, Александр Борисо­вич, одно соображение. Оно касается не их, а Галки Ро­мановой... Нет, я ничего не хочу сказать в плане ее та­ланта располагать к себе людей. Что есть, того не отни­мешь. И сделала она уже много, я думаю, Юра может ей в определенном смысле памятник поставить.

- Типун тебе!

- Да не о том я, - рассмеялся Поремский. - Меня другое волнует. Галка совершенно пренебрегает осторож­ностью. Прет как танк. С ней уже такое случалось, ты помнишь, когда приходилось ее вытаскивать из острых ситуаций. Яковлев ей уже не указ, мои слова - как ветер мимо ушей. А тут еще и ваша похвала в связи с той де­вочкой ей, по-моему, окончательно голову вскружила. Как говорит артист Олег Табаков, "широк русский чело­век, надо бы сузить". Прямое отношение к Галке имеет.

- Не его слова, но, в общем, правильные. Ладно, ска­жу Славке. Могу и сам при случае по лбу стукнуть, чтоб не зарывалась. А в чем ты видишь опасность?

- Да мы же все тут под колпаком. Кроме Дениса с Филей - те в основном по ночам работают. А Галка ве­дет себя точно как те правозащитницы, которые за со­бой целые хвосты стукачей таскали, а потом тем, кто раз­говаривал с ними, местные милиционеры "веселую жизнь" устроили - затюкали угрозами и оскорбления­ми. Люди-то не верят уже никому и боятся. На кой им хрен, извини, правду искать, если мы все равно уедем, а они тут жить останутся? Я, по договоренности с Галкой, уже как бы официально прошел по ее следам, и знаешь что увидел? Не хотят они жаловаться. Не верят.

- Ну как же не хотят? Ребята ведь собрали уже де­сятки заявлений в прокуратуру. А потом, ты сам говорил, что у Керимова этого тоже лежат заявления. Ходу он им не дает, но это другой разговор. Мы-то их можем к делу приобщить. Даже если он и станет возражать.

- Меня в принципе не это волнует. Меня настора­живает беспечное поведение Галки. До сих пор ее хоть Денис с Филей прикрывали, ну и Яковлев. А теперь кто будет? В общем, я думаю, надо принимать кардинальное решение - вплоть до того, чтобы отправить ее в Москву. А что, она свое дело уже сделала.

- Не знаю, Володя... Давай посоветуемся со Слав­кой, она его кадр. И Галку вызовем, а тогда и решим. Во всяком случае, увидишь ее раньше меня, скажи, что я недоволен ее неосторожностью. По телефону не хотелось бы вести такие разговоры, она же с норовом. А мы с то­бой давай-ка пока отправимся на тот берег, в "Централь­ную", пообщаемся со Славкой и Юрой. Придется нару­жу выйти, в номерах вряд ли удастся.

- Об этом можешь не беспокоиться, - усмехнулся Владимир, - ребята с собой какую-то хитрую машинку привезли. Говорят, тот, кто попытается подслушать, бу­дет потом долго к "ухо-горло-носу" ходить лечиться. Вот механики!

- Слушай, а почем ты знаешь, что мы с тобой под колпаком?

- У тебя этот Салтыков-Щедрин - он в отделе угро работает, а за своей "девяткой" я постоянный "хвост" наблюдаю - "БМВ" с помятым правым передним кры­лом. А вон он стоит! - Поремский показал на черный автомобиль с затемненными стеклами на стоянке. Они, по-моему, и телефонные разговоры прослушивают. Кро­ме тех, которые мы ведем по закрытым мобилам.

- Ну особых-то разговоров мы и не ведем, - с со­мнением заметил Турецкий. - А этот номер, - он вы­нул свою рабочую трубку, - я сам им продиктовал - для связи. Я ж не все время на городском телефоне сижу.

- Их и прослушивают.

Турецкий подержал в руке, подбрасывая, трубку и хотел уже сунуть ее в карман, когда вдруг тонко запили­кал другой мобильник.

- О! - сказал он. - Не иначе Славка.

Но это был не Вячеслав Иванович Грязнов. Турецкий услышал срывающийся, взволнованный голос Володи Яковлева:

- Александр Борисович, Галка исчезла.

- Как - исчезла? - нахмурился Турецкий и вопро­сительно взглянул на Поремского.

- Она должна была с утра заниматься с Кокоревой, это одна из пострадавших во время митинга, которой... ну, в общем, крепко там досталось. Они созвонились, и Галка умчалась, даже не предупредив меня.

- Так откуда ты знаешь, что она исчезла?

- Я звонил, не появилась она там. А времени про­шло более чем достаточно. И телефоны ее молчат.

- Может, выключила нарочно?

- Не должна она была этого делать! Я боюсь друго­го - что ее аккуратно взяли и теперь задают всякие воп­росы. А как они тут умеют расспрашивать, не мне вам рассказывать. Ну почему ж она все по-своему делает?!

- Не паникуй. Мы с Володей сейчас мчимся в город, к Славке. Там и Гордеев уже появился. И на месте реша­ем, как быть дальше. А ты с Галкиных телефонов не сле­зай и попробуй пройти по ее маршруту, вдруг найдутся свидетели.

- Если бы! - Турецкому показалось, что Володя Яковлев едва не плакал. Возможно, и от злости тоже.

2

В моменты чрезвычайных происшествий Вячеслав Иванович становился, как старый, опытный оператив­ник, предельно собранным и проницательным.

В общем, "Привет!" - "Привет!" - и на том завер­шилась общая радость от встречи. Известие о пропаже Гали Романовой не на шутку встревожило Вячеслава Ива­новича.

- Наши местные коллеги не могли подсуетиться? - спросил он у Турецкого и Поремского. - Твой Затырин, например. Он как, способен?

- Я только что разговаривал с ним, - ответил Алек­сандр Борисович, - он вряд ли что-то о Галке знает. Ина­че держался бы со мной иначе. - Турецкий оглядел сте­ны гостиничного номера.

- В полном, - кивнул Денис.

Они с Филей о чем-то тихо беседовали, не прислу­шиваясь к разговору старших. Юра Гордеев участия в раз­говоре не принимал, поскольку был не в курсе, а объяс­нять ситуацию никто ему не торопился.

- А что вы думаете по поводу Галки? - спросил Ту­рецкий у сотрудников "Глории". - Мы вот как раз с Вла­димиром, - он кивнул на удрученно молчавшего Поремского, - обсуждали ее, мягко говоря, безответственное поведение, имея в виду соображения безопасности. А тут и звонок Яковлева.

- Если разрешите высказать свое соображение? - со странной учтивостью заговорил Филипп Агеев.

- Чего это ты вдруг? - пробурчал Грязнов-старший. - Говори быстрей!

- Мы с моим шефом, Вячеслав Иванович, - Филя кивнул на Дениса, - считаем, что эту операцию вполне могла провести братва Прапорщика, то есть Лехи Солдатенкова, по прямому поручению лучшего приятеля нашего Сан Борисыча. Мы имеем в виду Затырина. Именно поэтому подполковник во время разговора с Сан Борисычем мог быть одновременно и в курсе, и не в кур­се. То есть задание дал, а о результатах еще не знал.

- А почему ты думаешь, что местные уголовники в данном случае сработали по указке милиции? Во-первых, им это вообще западло, а во-вторых, тот же Затырин, между прочим десяток или побольше братков уже кинул за решетку - во время первой еще зачистки. Не стыку­ется, Филипп.

- Кинуть, чтобы потом отпустить, не найдя никакой вины, это, между прочим, в практике местных правоох­ранителей, - возразил Филя. - Здесь уже не первый слу­чай, когда бросали бандитов за решетку, держали там короткое время, а потом выпускали за неимением конк­ретных улик. А этих-то взяли за что, вспомните. Три круп­ных поджога, причем без единого свидетеля, и семь или восемь взорванных машин. Чья работа? Ну как же, ко­нечно, уголовников! Вот и замели без всяких прямых улик. Простое дело. У них тут, мы уже узнали, своя ком­мерция. Так что ничего нельзя исключить.

- И потом еще, - добавил Денис, - милиция все- таки сама вряд ли бы рискнула. Тем более что генерал приезжает. Опять же всемирно известный адвокат-меж­дународник.

- Ты не остри! - огрызнулся Гордеев.

- А я и не острю, я про дело говорю. Значит, остается братва. А вот дипломатические переговоры с ней я бы предложил вести дядьке. У него с матерыми уголовника­ми всегда получается на уровне. Мы с Филей можем в лучшем случае им только морды начистить. Хотя это все- таки больше по Филиной части.

- А где он, этот ваш Прапорщик?

- За него можешь не беспокоиться. Филипп уже вы­яснил. Можем подкатить всей компанией, а потом оста­вить вас с глазу на глаз. Если ты прищуришься.

- Это еще зачем?

- Так у Прапорщика нет правого глаза, - ухмыль­нулся Филя. - Поэтому и переговоры у вас пойдут "с глазу на глаз".

- Босяки, - проворчал Грязнов-старший. - Тогда давайте не затягивать. А что успели узнать об этом Солдатенкове?

- Есть небольшое досье. - Денис протянул дядьке конверт.

Вячеслав Иванович быстро вытащил несколько ис­писанных мелким Филиным почерком страничек, стал внимательно читать.

- А это вот, про "подвиги" в Чечне и про то, как ему удалось уйти от суда, вы где взяли?

- В Москву звонили, - ответил Филипп, - у нас там Голованов и Кротов остались на хозяйстве. Вот Крот и помог - своими старыми связями. Туфты нет, Вячеслав Иванович. А по второму делу, прошлогоднему, когда Леха крепко залетел на краденых иномарках, дело спустили по той причине, что по нему проходил в качестве глав­ного дилера родной сынишка губернатора Кожаного - Витек. И папа велел дело закрыть. Сам сюда приезжал и лично беседовал с прокурором Керимовым и судьей Слепневым. Судебные материалы находятся, скорее все­го, в архиве, но мы туда пока носы не совали. Можно спугнуть. Вот разве что Сан Борисыч окажет честь?

- Понятно... - вздохнул Грязнов-старший. - Ну что ж, с таким досье, пожалуй, можно вашего Алексея Яков­левича взять и за подчеревок.

- Это как? - ухмыльнулся Филя.

- Физически, - объяснил Грязнов-старший. - У него есть телефон?

- Даже, говорят, несколько, но знаем только один.

- Позвоните и скажете, что я еду. Саня, ты мне, по­жалуй, не нужен. И ты, Юра, тоже. Подождите меня здесь, мужики, вернусь - обсудим, как жить дальше. Ох, не нравится мне здешняя обстановка... Я твою машину возьму, Саня? А то своего водилу отпустил, не пришелся он мне как-то - прохиндей, понимаешь, и глаза суетли­вые. Определенно стукач.

- "Девятку" бери. Бланк протокола захвати - для разговора, на всякий случай. С кем поедешь?

- Думаю, Денис да Филя, а больше мне никакой физической защиты и не нужно.

- Кстати, как тебе показался Седлецкий? Ты так ни­чего конкретного и не сказал о нем. Можем рассчиты­вать?

- Думаю, нет. Точнее, почти уверен, что нет. Вчера он у меня расслабился, маленько расчувствовался, я уж и подумал было. А нынче поглядел - нет. Слабак ока­зался, пряники в перспективе у него не перевесили се­годняшнего ситного в руках.

- А не испортит ситуации?

- Он обязательно перескажет наш разговор губерна­тору, это как пить дать. Но не весь, а выборочно. Чтоб на крайний случай оставить и себе лазейку для спасения. Они тут, понимаешь, Саня, слишком уверены в себе! Президентская похвала им все еще головы кружит. А того не хотят понять, что это и не похвала была вовсе, а эле­ментарная вежливость, ни к чему, между прочим, того же президента не обязывающая. Ну пусть их... Будут играть в свою дуду, но до тех пор, пока мы им музыку не испор­тим, - вот тогда уже они взвоют! И возможна с их сторо­ны даже резкая реакция, к которой нам надо быть зара­нее готовым.

- Вон оно как, - вздохнул Турецкий. - Так на кой же черт, Слава, ты на него тратил дорогое время?

- А оно окупится, не тревожься. Зато и мы теперь будем действовать открыто, и пусть он только попробует нам в чем-то возразить. Ох, не в его интересах! Опять же и клин между ним и губернатором уже есть - пусть не­большой, но в наших силах, к примеру, придать ему по­вышенное значение.

- Ну дипломат! - засмеялся Турецкий. - Ладно, двигайте, мы ждем здесь и пока ничего больше не пред­принимаем.

Дом у Прапорщика был такой, как, вероятно, и по­ложено нынче иметь ворам в законе. Это раньше у них была своя определенная этика, их ограничивали те же воровские законы, правила и обычаи. А теперь законы сменились понятиями, по которым и предпочитает жить большинство уголовников. И для современных паханов определенный аскетизм и самоограничения криминаль­ных авторитетов уходящего прошлого, как они сегодня заявляют, совершенно "без понятия".

Нормальный, двухэтажный кирпичный дом пахана, окруженный высокой оградой, стоял на пологом берегу реки рядом с приятным на вид лесным массивом.

Едва машина приблизилась, сами собой отъехали в сторону высокие железные ворота. Крупногабаритный парень в зеленом спортивном костюме, белых кроссов­ках и с массивной золотой цепью на шее наклонился к окну, где сидел Грязнов - не в генеральском мундире, а в штатской одежде, - посмотрел и жестом предложил выйти.