Дальняя командировка - Фридрих Незнанский 6 стр.

2

Видимо, чего-то все-таки не учли мэр и его команда.

Наутро в "Гласе народа" появилась небольшая статья, подписанная прокурором межрайонной прокуратуры Керимовым и напоминавшая по сути своей информаци­онную отписку. Иннокентий Мурадович, чтобы не затя­гивать дела и несильно напрягать свой мыслительный процесс, пригласил к себе в кабинет редактора "Гласа" Ефима Шитикова и с ходу надиктовал тому на диктофон все те соображения, которые записал для памяти еще в кабинете мэра. Ефим - этот рыжебородый верноподдан­ный трепач, каковым он слыл в городе, - попробовал задать несколько уточняющих вопросов, но Керимов оставил их без внимания.

- Нечего тут рассусоливать, - сказал он. - И ком­ментарии твои никому не нужны. Все должно быть ясно и однозначно. Никаких противозаконных действий про­изведено не было - раз. Фактически все, описанное в областной газете, является злостным вымыслом, и это дело прокуратура без внимания не оставит - два. И, на­конец, третье - виновные понесут наказание. Степень вины каждого определит суд, и только суд! И любые по­пытки оказать на него давление будут пресекаться в ус­тановленном законом порядке.

Ну чего им еще нужно? Все коротко и предельно по­нятно. Пусть делают выводы.

Статья вышла в том виде, как ее надиктовал Кери­мов. И для возбужденного уже населения маленького, в сущности, городка, в котором интересы личные факти­чески ничем не отличались от общественных, поднялась новая волна возмущения.

Еще ночью нашлись смельчаки, которые на централь­ной площади, прямо у памятника Ленину, закрепили лозунг-растяжку: "Мэра и всю его команду лжецов и под­халимов - в отставку!" А утром по указанию Гузикова, возмущенного очередной провокацией оппозиции, при­гнали автомобиль с подъемником и стали снимать этот лозунг, что оказалось делом совсем не простым. Толстый стальной трос, на котором висела растяжка, был пред­назначен для поддержки электрического кабеля, соеди­нявшего четыре фонаря по углам площади. И чтобы доб­раться до лозунга, следовало опустить трос, и для этого сначала отключить электричество, отсоединить кабель, а уж только потом можно было дотянуться и до лозун­га - словом, целая история. Оставалось загадкой, каким образом лозунг вообще сумели повесить так высоко, не сам же он там оказался!

Мэр бушевал, наблюдая из окна своего кабинета за бестолковой и неторопливой возней электриков, медлив­ших словно нарочно.

Но пока совершалась эта процедура, на площади со­бралось не менее сотни человек, которые, воспользовав­шись отсутствием милиции, немедленно организовали митинг протеста. На той трибуне у пьедестала памятни­ка, с которой Савелий Тарасович привык лично руково­дить торжественными народными мероприятиями в праздничные календарные дни, теперь ораторствовали непонятно кто, выкрикивая в мегафон оскорбительные и чудовищно несправедливые призывы типа того, кото­рый чуть-ли не полдня уже болтается над площадью. И эти бездельники из "Горэнерго", кажется, вовсе и не то­ропятся его снимать. А где, черт возьми, милиция? Где стражи порядка, за которых ратует такой же, как они все, бездельник и тупица Затырин?! Ему что, особая команда нужна?! Отдельное приглашение?!

На трибуне с включенным мегафоном в одной руке и со свернутой в трубку, смятой газетой - в другой, слов­но тот же Ильич на пьедестале, стояла Елена Ивановна Котова - невысокая светловолосая женщина, которую в городе многие знали как человека открытого и честно­го. Потрясая перед собой газетой, она выкрикивала сло­ва, которые эхом разносились по площади, и на ее голос оборачивались и останавливались прохожие, затем тоже подходившие к митингующим. И толпа, таким образом, беспрерывно росла - пусть и медленно, но неуклонно.

- Это не глас народа! Это глас мэрии! Причем голос продажный и бесстыжий! Все, что здесь написано, - наглое вранье! У нас в редакции был не обыск, а нату­ральный погром! Украли и поломали все! Они не оправ­даются! Мы требуем суда над исполнителями позорных указаний власти! Мэра - в отставку! Прокурора - к от­вету! Затырина - под суд!..

Толпа одобрительными криками поддерживала ора­тора. Срывающийся голос в мегафоне креп.

- Мы требуем, чтобы в наше дело немедленно вме­шалась областная правозащитная комиссия! Свободу печати! Прекратить преследования...

Дальнейшее Савелий Тарасович слушать не стал, он увидел наконец, как к площади подкатили два неболь­ших автобуса и из него горохом посыпались милиционе­ры в серой и камуфлированной форме, с резиновыми дубинками в руках.

Мэр закрыл ставню, чтобы не слышать криков на площади, и, отходя от окна, успел заметить, как сотруд­ники милиции неровным кольцом охватили митингую­щих и начали расталкивать их в стороны, раздавая удары направо и налево и продвигаясь к трибуне.

- Давно пора, - сердито пробурчал мэр и, подняв трубку, сказал секретарше: - Соедини с Затыриным!..

- Слушаю, Савелий Тарасович, - раздался через минуту в трубке голос подполковника.

- Ты наблюдаешь, что происходит на площади?

- Так точно!

- Смотри мне, чтоб не было этих... ну без кровопро­лития, понял? Головой ответишь!

- Я дал указание!

- Ну-ну, и кончайте с этим поскорей. А зачинщи­ков - всех до единого - в камеру! И разобраться, кто среди них главный!

- Слушаюсь!..

Мэр положил трубку и осторожно подошел к окну. Приоткрыл створку и отшатнулся, ворвавшиеся крики с площади едва не оглушили его.

Уже нельзя было понять, что там происходит. На три­буне не было никого, но по всему пространству площади шла самая настоящая драка. Видимо, в числе собравших­ся оказались не только пожилые люди и женщины, и поэтому нагло накинувшаяся на них и с ходу потеснив­шая митингующих милиция довольно скоро получила чувствительный отпор. И теперь было заметно, что стра­жи порядка медленно, но верно отступают по всему фронту. Их дубинкам протестующие противопоставили непонятно откуда появившиеся у них в руках палки и камни. И потом, митингующих было все-таки раза в два больше, чем милиционеров, да и народ оказался креп­кий и горячий.

Да, милиция отступала, а ей вдогонку, но, попадая глав­ным образом в окна домов, окружавших площадь Ильи­ча, включая и величественное для такого небольшого го­рода здание администрации, летели камни и со звоном раз­бивали стекла. Ситуация явно вышла из-под контроля...

Резкий телефонный звонок словно встряхнул мэра.

- Савелий! - испуганно орал в трубку Керимов. - Ты в курсе, что происходит?!

- Да вижу! - рявкнул в ответ Гузиков. - А что при­кажешь делать? Доигрались в свою демократию?!

- Я подумаю... - раздраженно бросил мэр и швыр­нул трубку. Но тут же снова взял ее и соединился с Затыриным. - Ну что у тебя? Много пострадавших?

- Да есть, - мрачно ответил подполковник. - Дос­талось ребятам. Но бабу ту, главную, которая редактор­ша, мы схватили.

- Смотрите, только без членовредительства! В каме­ру ее, а потом разберемся. Ты вот что, кончай эту кани­тель, все равно их больше, а твои - я вижу - слабаки...

- Да если б я только приказал!..

- Все, кончен разговор. Отваливайте. Зафиксируй все до единой травмы. Мы им покажем избиение милиции! И срочно звони Седлецкому, передай мое требование немедленно выслать к нам ОМОН. В связи со взрыво­опасной, криминогенной обстановкой в районе, кото­рая способна выйти из-под контроля. Ты понял мысль? Все детали потом. А тех, кто бесчинствовал на площади, перепиши, мы позже с ними поговорим - и на другом языке, который им будет более понятен, ясно? Тебе, я полагаю, давно известны эти люди?

- Так точно!

- Действуй.

Савелий Тарасович с трудом перевел дух. Он уж было подумал, что на него прямо-таки гора обрушилась. Но это только показалось. К счастью...

В конце дня, когда шум в городе более-менее затих, но, по твердому убеждению подполковника Затырина, оппозиция лишь затаилась, по всей вероятности накап­ливая силы для дальнейших противозаконных действий, его срочно вызвал к себе Гузиков.

Подходя к зданию администрации, Павел Петрович увидел группу рабочих, стекливших выбитые окна. Им было отчего-то весело. Строго спросил, почему смеют­ся. Разве это безобразие - повод для смеха? А те просто отвернулись от него, даже не удостоив вниманием, вы­казав тем самым откровенное неуважение к его погонам. Хотел было сделать им более резкое замечание, но пере­думал и, махнув рукой, пошел к дверям, провожаемый новым взрывом прямо-таки издевательского хохота.

А может, ему показалось? Нервы-то весь день на пре­деле...

Судя по его внешнему виду, заметил Павел Петрович, мэр был настроен теперь весьма решительно. От утрен­ней испуганной какой-то неуверенности не осталось и следа. Впрочем, возможно, его подвигло на эту решитель­ность известие, поступившее из областного центра о том, что вопрос с ОМОНом решился в его пользу, хотя у гу­бернатора все же оставались какие-то сомнения по дан­ному поводу. Но Григорий Олегович все же прислушался к мнению генерала Седлецкого, который хорошо пони­мал трудности подполковника Затырина, чьи люди по­страдали в столкновениях с возбужденной толпой лишь по той причине, что начальник Воздвиженского РУВД в своем благородном стремлении избежать ненужных жертв категорически запретил сотрудникам милиции применение оружия. Вот так, мол, у нас добрые намере­ния правоохранительных служб нередко сталкиваются с активным злом толпы, откровенно подстрекаемой уголов­ными и прочими антиобщественными элементами к не­законным акциям с непредсказуемыми последствиями.

Толковая формулировка - достаточно обтекаемая и удобная во многих случаях жизни, но, главное, не требу­ющая дополнительных разъяснений и оправданий для применения решительных действий. А по сути, губерния, основываясь на вполне законных требованиях районной власти, давала ей добро на проведение зачистки в кри­минальной среде - ибо речь шла в первую очередь о ней - в такой степени, в какой того требовала реальная обстановка.

Вот в этой связи и вызвал к себе подполковника Са­велий Тарасович. Надо было уточнить прежде всего ос­новные объекты зачистки, а также обозначить тех лиц, которые должны были ответить за свои бесчинства - за организацию несанкционированных митингов, за дра­ки с представителями власти, за нанесение правоохра­нителям увечий, за неподчинение законным указаниям властей и так далее, что называется, по списку.

- Ты понимаешь, Паша, - доверительным тоном начал Гузиков, - и я, и ты, да и все мы, чего говорить, не желаем никаких незаконных акций. Но иногда просто сами обстоятельства вынуждают... не то чтобы нарушать законность, нет, но идти, как бы это сказать, почти по самой грани, вот. То есть я к чему? Раз мы с тобой объяв­ляем обстановку в районе с ярко выраженным кримино­генным оттенком, так?

- Ну... в общем, - подтвердил Затырин. - Только вот насчет оттенка...

- Пусть я неточно выразился. Какой уж теперь отте­нок? Мы давно увязли в криминальном болоте. Но в дан­ной ситуации, я думаю, нам выгоднее будет связать со­бытия последних дней все-таки именно со всякого рода криминальными явлениями. Да и вообще, давно уже мы известному тебе господину Солдатенкову нервы не ще­котали, а пора. Пора, Паша!

- Ха, - ухмыльнулся вдруг подполковник, - вы по­лагаете, что объяснить драку на площади будет удобнее на фоне очередного разгула преступности? А что, в этом есть глубокий смысл. Остается только грамотно органи­зовать этот самый разгул... Хм, довольно-таки мудрое решение, Савелий Тарасович.

Скользнувшей по губам улыбкой и кивком головы мэр показал, что он оценил реакцию начальника РУВД.

- Нам бы так проделать, Паша, чтоб впоследствии комар носа не подточил!

- Есть план?

- Имеется кое-что в заначке, как говорится, - ус­мехнулся загадочно мэр. - Вот послушай...

Примерно через час Павел Петрович покинул каби­нет мэра, весьма удовлетворенного тем, что начальник РУВД все исключительно правильно понял и показал свою готовность немедленно начать действовать. Саве­лий Тарасович проводил подполковника взглядом, а ког­да дверь закрылась, довольно потер руки и нравоучитель­но заметил - уже в собственный адрес:

- Ось так оно треба працювать, шоб и капитал при­обрести, и девочисть свою соблюсти...

А подполковник Затырин на служебной машине бы­стро уехал домой, там переоделся в гражданский костюм, шляпу надел, темный плащ - все как в старых детекти­вах - и набрал на мобильнике известный ему номер те­лефона, по которому он мог без особых затруднений свя­заться с Лехой Солдатенковым, известным в области и даже за ее пределами под кличкой Прапорщик.

Они встретились на набережной реки, в отдельном номере ресторана "Речной", который принадлежал са­мому одноглазому Лехе - глаз он свой потерял в Чечне. Программу собственных действий Павел Петрович пред­ставлял вполне отчетливо - мысль у мэра была понача­лу неожиданной для подполковника, но при этом про­стой и понятной и к тому же дополнительных логичес­ких обоснований не требовала. Надо было только гра­мотно и быстро разыграть дебют этой шахматной партии, а дальше в выигрыше окажется тот, у кого нервы крепче. Или тот, кто зримо уже представляет себе финал. И кто также не страшится принести на алтарь своей победы некоторые вынужденные жертвы. Похоже, что этот хо­хол, над которым еще недавно насмехался город, этот Гузка, на поверку оказался куда более крепким орешком, чем многие себе представляли...

Объяснения Затырина свелись к почти прозрачной позиции. Известие о затянувшемся конфликте между мэром и бизнесменами Теребилиным и Сороченко со товарищи, как говорится, давно уже ни для кого в райо­не не новость. И речь не просто о непонимании позиций друг друга. По существу, местный бизнес объявил мэру войну, которая закончится не раньше, чем пройдут вы­боры. Кто будет противостоять Савелию, тоже понятно - бизнесмены. Они уже заявили, что намерены участво­вать, и назвали кандидатов, которые, возможно, в пос­ледний момент отдадут голоса собственных избирателей одному из своих же.

Как это обычно делается? Растаскиваются голоса из­бирателей по многочисленным кандидатам, а потом те снимают свои кандидатуры и во втором туре передают голоса тому, на кого в конечном счете и делается ставка. А основной претендент остается с дулей - даже и близ­ко не дотягивает до необходимых пятидесяти процентов проголосовавших избирателей.

В этой ситуации нынешний мэр, даже подключая реальную и мощную поддержку губернатора, тем не ме­нее наверняка окажется в проигрыше. Что за этим пос­ледует, объяснять не надо. Первый и самый мощный удар нового городского руководства будет немедленно нане­сен по криминальной структуре, то есть конкретно по Прапорщику и его братве. Тут двух мнений нет. Но пока есть время, глупо его терять бездарно. И, логически рас­суждая, именно теперь появилась возможность нанести соперникам превентивный удар. А о последствиях бес­покоиться не стоит, потому что у официального след­ствия вполне может не оказаться реальной доказатель­ной базы, а если дело и дойдет-таки до судебного разби­рательства, то не скоро. И вообще, оно может тянуться до бесконечности.

Что требуется конкретно?

И тут сотрапезники, строго придерживающиеся меж­ду собой так называемого криминального паритета, пе­решли на шепот. Не нужно ни лишних глаз, ни лишних ушей, когда замышляются дела серьезные, могущие ока­зать заметное влияние на будущую политику, да и вооб­ще конкретную обстановку и атмосферу в городе.

3

Случилось так, что ночью в городе практически од­новременно раздалось несколько взрывов и вспыхнули пожары. Пожарные расчеты не могли поспеть во все ме­ста одновременно. И пока в центре города, на проспекте Победы, пытались погасить бушевавшее пламя, которое грозило перекинуться от полыхавшего ресторана "Сокол" на соседние здания, фактически дотла сгорел супермар­кет "Воздвиженский"; что на Центральной улице.

Вообще-то какой там супермаркет? Просто одно на­звание, а по существу - большой двухэтажный магазин, где на первом этаже размещался продуктовый отдел, а на втором - одежда и обувь. Ну и подвальные помеще­ния для хранения товаров.

А в Заречном районе, на улице Химиков, в это время тоже что-то громко рвануло в подвале магазина "Строй­материалы". Примчавшиеся пожарные, спасаясь от по­стоянно взлетающих снопов искр после повторяющихся взрывов в глубине самого магазина и в складском поме­щении - крытом оцинкованным железом ангаре, толь­ко тем и занимались всю ночь до утра, что поливали из шлангов обращенные к огню крыши и стены стоящих рядом частных деревянных строений. И больше всего боялись того момента, когда запасы лаков и красок, на­ходящихся в подвале магазина, рванут все разом и заль­ют пламенем округу. Очень сильно горело, окрестности заволокло ядовитым, вонючим дымом, но до катастро­фы, к счастью для соседних домов, дело не дошло, види­мо, запасы взрывоопасных веществ были невелики, и пожарным удалось-таки залить пеной раскаленное пе­пелище...

Ну а на фоне таких мощных пожаров говорить уже о нескольких взорванных иномарках, возможно, вообще не стоило бы, поскольку подобного рода разборки ни для кого в России не новость, если бы не одно важное обсто­ятельство. И о нем стало широко известно в городе уже к середине дня.

Пожарная инспекция вместе с представителями ми­лиции и межрайонной прокуратуры, в буквальном смыс­ле разрываясь на части, торопились установить причи­ны всех пожаров, а сотрудники взрывотехнической экс­пертизы исследовали остатки обугленных машин. И все они сходились в едином мнении, что пожары и взрывы можно однозначно квалифицировать как звенья единой цепи, по сути террористических актов, прокатившихся по городу в течение одной ночи. И разве эти факты мо­гут означать что-нибудь еще, кроме наглого вызова кри­минальных структур существующему порядку? Тем бо­лее что скоро многим стало известно, о чем говорят меж­ду собой братки из организованной преступной группи­ровки, возглавляемой Солдатенковым.

А разговоры всякие шли про то, что эта прокативша­яся волна - только первая часть дела и скоро последуют новые акты "протеста". Короче, возмущение простых людей против преступного бездействия городской адми­нистрации, поддерживающей исключительно грабителей населения, "новых русских", настроивших себе на воро­ванные народные деньги богатые особняки и стремящих­ся к полному и окончательному захвату власти в городе, уже вылилось в первые столкновения с работниками пра­воохранительных органов, а попросту говоря с продаж­ными ментами. И в этой борьбе их немедленно поддер­жали криминальные структуры, увидевшие во вспыхнув­ших беспорядках ту пресловутую мутную воду, из кото­рой они смогут теперь без труда таскать себе золотых рыбок.