- А, так ты в курсе… По-моему, он это сделал в пику своему еврейчику-импресарио: очень уж тот виновато выглядел.
- Почему виновато?
Она дернула плечиком.
- Ну, наверное, из-за него этот скрипач и не приехал. Юлик разозлился, полез в переход за сигаретами (там сигареты с лотка продают), увидел Машку - и все, каюк. Крышу снесло напрочь. От Машкиной игры у кого угодно крышу снесет. Если, конечно, кто понимает, - она вздохнула с некоторой ностальгической нотой.
А потом вдруг сделала неожиданное. Соскользнула с дивана, полы халата с готовностью распахнулись, обнажив стройные смуглые бедра - черт, когда же она успела загореть-то, неужто в солярии? - и присела перед Егором на корточки, по-хозяйски положив ему руки на колени.
- А ты сла-авный, - протянула она, глядя на него снизу вверх. - Ты похож на старого сенбернара. Знаешь, у меня был в детстве сенбернар - я каталась на нем верхом и дергала за уши. Представь, он ни разу не зарычал на меня…
- Ну, не такой уж я старый, - оторопело произнес Егор.
- Не старый, а волосы седые…
- Это оттуда, - хмуро сказал он, не вдаваясь в подробности. Однако Ляля поняла.
- Что, отстаивал интересы Родины где-нибудь у черта на рогах? Бедненький ты мой… Скажи, зачем тебе Машка? Думаешь, я хуже?
- Нет, - пробормотал он, чувствуя себя полным идиотом. - То есть, конечно, не хуже, но…
- Я и денег с тебя не возьму… - она рассмеялась. - Черт, похоже, я проговорилась.
Она медленно поднялась, подошла к Егору, чуть покачивая бедрами, и уже знакомым жестом коснулась его щеки. Щеку что-то кольнуло. Егор скосил глаза и увидел колечко на безымянном пальце: крошечный голубой александрит в золотом обрамлении. Камешек пересекала тоненькая белая прожилка, похожая на струйку сигаретного дыма в миниатюре.
- Может, останешься?
Егор покачал головой.
- Извини.
- Значит, уходишь, - Ляля взяла сигарету из пачки. - Я Машке давно говорила: с твоими данными, подруга, вполне можно выходить замуж за арабского нефтяного шейха, никак не меньше. А ты? Ты-то что мог ей предложить? Бабушкину халупу в "хрущевке", на последнем этаже - без мебели и с мольбертом посередине?
- Откуда ты знаешь про мольберт? - буркнул уязвленный Егор.
- А у тебя на ладони пятнышко от краски, - объяснила она исчерпывающе.
Утро радостно просемафорило Егору головной болью и колючей сухостью во рту. Он с трудом разлепил веки, взглянул на "ходики" на стене… Мать твою, одиннадцатый час, Ромка давно ждет на площади. Голову мне оторвет, когда явлюсь.
Роман прохаживался перед фонтаном, охраняя картины: три Егоровых и две своих собственных, два бесхитростных деревенских пейзажа - зимний и летний. Солнце припекало, и он был в бриджах, тельняшке и ярко-красной бандане, что вкупе с угольно-черной бородой придавало ему вид флибустьера, который выбрался на сушу спустить в ближайшем кабаке часть награбленного золота.
- Поздненько ты нынче, - ехидно заметил он вместо приветствия.
- Извини, - покаянно откликнулся Егор. - Вчера, понимаешь…
- Вижу, не слепой, - Роман критически оглядел приятеля с ног до головы. - Хоть бы причесался, а то чучело чучелом. Расческу-то не пропил еще? Тебя, между прочим, все утро дама ждет.
- Дама? - равнодушно переспросил Егор.
Роман указал подбородком куда-то за его спину. Егор нехотя оглянулся.
И увидел Марию.
Глава 4. Перекресток
- Здравствуй, - сказала Мария. И посмотрела на Егора снизу вверх.
Он не сумел ответить сразу. Дыхание внезапно перехватило, будто у боксера, пропустившего удар на ринге, ослабли колени и отчаянно зашумело в ушах.
- Здравствуй, - наконец произнес он. - А ты изменилась. Была симпатичной девушкой, а стала…
- Кем? - спросила она.
- Стала красивой женщиной. Хотя это звучит банально.
Она улыбнулась - очень знакомой улыбкой, немножко наивной, немножко грустной и подкупающе доверчивой. Да, глаза и улыбка - вот то, что осталось неизменным со времен прошлой жизни. Зато все остальное…
Волосы, к примеру, лежали несколько иначе. Неуловимо, но ощутимо иначе, наглядно демонстрируя разницу между парикмахерской районного Дома быта и салоном красоты для VIP-персон. Чуть тронутые дорогой помадой губы, слегка подкрашенные ресницы, изысканный лайковый пиджак, блузка нежнейших кремовых тонов, кулон старинной работы на тонкой золотой цепочке, короткая облегающая юбка и белоснежные туфли-"лодочки" - Егор, отнюдь не считавший себя знатоком женских шмоток, сумел оценить их элегантную простоту. Простоту, которая стоит денег. Ему сразу стало неловко за свои стоптанные кроссовки и поношенную куртку. И за практически вечное несмываемое пятнышко от краски на правой ладони, из-за которого проницательная Лялечка окрестила его "свободным художником". Хорошо, за маляра не приняла…
- Давно меня ждешь? - спросил он, чтобы что-то спросить.
- Не очень. Я смотрела картины.
Егор скосил глаза на Романа, который устроился на стуле подле собственного пейзажа "Зимнее утро" и Егоровых "Парашютов над Таллином". Несколько дней назад, сидя без копейки, они с Ромкой договорились выставить "Парашюты" на продажу. Мария подошла к картине вплотную и спросила:
- Сколько это стоит?
- Не продается, - сказал Егор. - Я обещал подарить эту вещь одной девушке, которая раньше играла на скрипке в подземном переходе.
Ромка угрожающе шевельнул пиратской бородой, но Егор даже не обернулся в его сторону.
- Вот как? - проговорила Машенька. - А если эта девушка больше не играет в переходе?
- Все равно, - упрямо сказал Егор. - Обещания нужно выполнять.
Он вынул из сумки вощеную бумагу, упаковал полотно (Ромка и не подумал помочь - стоял поодаль, засунув руки в карманы и демонстративно глядя в сторону: должно быть, мысленно пересчитывал баксы, фривольно сделавшие ему ручкой), и сказал:
- Ну вот. Теперь владей.
И неловко затоптался на месте, не зная, что делать дальше. Вдруг с беспощадной ясностью подумалось: а ведь она сейчас уйдет. Помашет рукой на прощание - и исчезнет, на этот раз навсегда. Не станешь же караулить ее круглыми сутками у ворот особняка, под прицелом охраны и видеокамер.
Сейчас она уйдет…
- Подожди, - вдруг толкнула Егора неожиданная мысль, и он уцепился за нее, как за спасательный круг. - Как же ты это донесешь до дома? - он указал на сверток с картиной.
Мария чуть снисходительно улыбнулась.
- Я на машине.
Егор оглянулся кругом.
- А…
- Я отпустила шофера пообедать.
Егор хмыкнул и мысленно щелкнул себя по носу: пора усвоить, парень, что перед тобой - не девочка-скрипачка, а весьма и весьма состоятельная дама, не тебе чета.
- Может, нам тоже стоит перекусить? - вдруг спросила Мария.
- Что? - очнулся Егор от раздумий.
- Помнишь наше кафе?
- "Разбитую амфору"? Я там больше никогда не был.
- А если я приглашу тебя туда, это будет очень большой наглостью?
- Нет, - проговорил Егор. - Это вовсе не будет наглостью.
Видимо, хозяин "Разбитой амфоры" обладал очень приличной "крышей", иначе почти невозможно было объяснить тот факт, что за три года кафе не разорилось, не трансформировалось в казино, аптеку или склад наркотиков. Удачно подретушированная вывеска, следы свежего ремонта на рельефных каменных стенах, новое панно, изображающее то ли взятие Трои, то ли один из подвигов Геракла.
Машенька посмотрела на него сквозь бокал с вином - как когда-то, в прошлой жизни.
- Ты сам сказал: играла в переходе на скрипке.
- И как, удачно? - он хмуро усмехнулся. - Хотя, что я спрашиваю.
Егор опустил глаза и вяло поковырялся вилкой в тарелке. Мясо источало восхитительный аромат, но есть совершенно расхотелось. А хотелось, если быть до конца честным, именно этого: спрашивать. Забросать вопросами, осточертеть своими вопросами, на которые (если опять же быть честным) он не имел никакого права…
Он и не стал их задавать - Мария все поняла сама.
- Ты хотел узнать про Юлия?
Егор кивнул.
- Откуда он взялся?
- Откуда? - Мария на секунду задумалась. - Наверное, сверху. С улицы. Я ведь играла в переходе, не забыл? А он подошел, послушал…
…Ей в тот день и вправду светила перспектива остаться без ужина - а все из-за двух типов, что неожиданно возникли из толпы. Они были похожи, как братья-близнецы: оба квадратные, угрожающе-бритые, в ярких спортивных костюмах и с золотыми цепями на шеях.
Оба смотрели презрительно и выжидающе.
- С тебя пятьдесят баксов, - сказал один. - К концу дня.
Сердце у Маши упало.
- Ребята, вы что? Я за весь день не больше ста рублей зарабатываю…
- Не чешет, - повторил первый. - Запомни: не будет "бабок" - можешь распрощаться со своей скрипкой. И еще кое с чем. Так что береги пальчики, Паганини. До вечера.
Странно, что она не ушла. Даже не подумала уйти, хотя элементарные соображения безопасности требовали поскорее убраться из этого проклятого перехода. Но она продолжала играть, глотая слезы и глядя прямо перед собой. Ей было все равно. Она даже не сразу поняла, что кто-то стоит рядом и пристально смотрит на нее. И слушает музыку.
Если сказать точнее, их было четверо, этих слушателей. Но один - тот, что стоял чуть впереди остальных, особенно привлекал внимание.
Ему было немного за сорок. У него был мужественный подбородок и резко очерченные скулы. Хозяин, подумала Мария с неприязнью. Наверное, босс тех двоих, что давеча вымогали деньги. Решил собственноручно провести акцию устрашения, гад…
Однако незнакомец сделал неожиданное. Он отвел руку куда-то за спину, и в ней как по волшебству оказался букет цветов.
- Это вам.
- Мне? - Мария опустила скрипку.
Кажется, эти цветы назывались орхидеями - целый букет нежнейших орхидей, похожих на язычки застывшего белого пламени. Мария даже представить побоялась, сколько стоит такой букет - на эти деньги они с Лялей Верховцевой вполне могли бы прожить пару месяцев, не особенно стесняясь в средствах.
- Вы кто? - спросила она незнакомца.
- Милушевич Юлий Валентинович. Для вас - просто Юлий, - он протянул ей визитку.
На визитке значилось: "Юлий Милушевич, сеть салонов-магазинов "Цезарь", компьютерное оборудование и оргтехника от ведущих европейских производителей". Золотые буквы на светло-коричневом фоне.
- Мария, - заторможенно представилась она.
- Бизнес - моя работа, - пояснил собеседник. - А для души - классическая музыка. Особенно скрипичная, - и неожиданно добавил: - Я хочу сделать вам предложение.
- Вот так, сразу? - она нашла в себе силы улыбнуться.
- Я все делаю сразу, - сказал он без тени бравады, просто констатируя факт. - Мое предложение вот какое: послезавтра у меня в доме намечается небольшое торжество. Поводов несколько: мой день рождения, слияние нескольких фирм под моим началом… Собственно, это не так важно. По этому случаю я решил устроить концерт для своих гостей и пригласил одного известного скрипача, но мой человек, ответственный за приглашение, плохо сработал (чернявый мужчина за спиной Юлия испуганно икнул и будто уменьшился в размерах). Хотя сейчас я ему почти благодарен…
- Почему?
- Потому что если бы не это, я бы не психанул и не полез в переход за сигаретами, - бесхитростно сказал Юлий. - И не встретил бы вас.
- Встретили, - грубовато сказала Мария. - И что дальше?
- Дальше я хочу пригласить вас к себе на вечер, - ее грубость его нисколько не обескуражила, даже не сбила с ритма.
Мария недоуменно посмотрела на собеседника: не шутит ли он. Но глаза Юлия были серьезны. Впрочем, с такими серьезными глазами обычно и разводят дурочек типа нее. И ржут потом как ненормальные, словно выиграли финал кубка КВН…
- В качестве кого?
- В качестве участницы концертной программы, - невозмутимо сказал Юлий. - И моей гостьи.
Все-таки он шутит, подумала она и покачала головой.
- Вы меня совсем не знаете…
- Но очень хочу узнать. А еще - вы великолепно играете на скрипке. Это лучшее, что я слышал, клянусь.
Она молчала долго. Толковых мыслей не было ни одной - только опасение, что сейчас ее бесцеремонно выволокут на свет под белы руки и головой вперед затолкают в машину. Она видела, как это делается в кино: быстро и равнодушно, даже с потерявшимся на улице щенком обращаются бережнее…
- У меня и платья приличного нет, - зачем-то проговорила она.
Юлий задумчиво кивнул.
- Это, конечно, серьезная проблема, но я постараюсь ее решить.
Они вышли на улицу. Возле тротуара стояла приземистая черная иномарка - великолепная, совершенная в своей красоте машина. Один из спутников Юлия - небольшого роста, с азиатскими чертами лица - распахнул дверцу. Машенька подумала вдруг, что азиат - почти наверняка Юлиев телохранитель: только у телохранителей бывает такой цепкий и недоверчивый взгляд. Второй - тот самый чернявый мужчина виноватого вида - оказался импресарио (" Пока импресарио, - уточнил Юлий. - Вообще-то я хочу уволить его к чертовой матери").
- Толик, - представился третий, румяный здоровяк в кожаной куртке.
- Вас подвезти? - спросил Юлий.
- Спасибо, - ответила она. - Сама доберусь.
- Тогда назовите свой адрес.
- Зачем?
- Чтобы я смог прислать за вами машину.
Немного стесняясь, она назвала адрес общаги в Ручейковом проезде.
- Спасибо, - Юлий наконец улыбнулся открыто, по-мальчишески. - Что ж, до встречи, Машенька.
Возле автобусной остановки ее вдруг рванули сзади за плечо. Мария удивленно обернулась и натолкнулась взглядом на двух амбалов в цветных "адидасах". Она совсем забыла о них…
- Далеко собралась? - поинтересовался один из "близнецов".
- Сначала расплатиться бы надо, - поддакнул второй.
Маша почему-то зажмурилась и пробормотала, злясь на собственный страх:
- Ребята, у меня всего триста рублей. Честное слово…
Они синхронно взвились.
- Какие, на хрен, триста рублей? Тебе, дуре, было сказано - пятьдесят баксов!
- Какие-то проблемы, молодые люди?
Мария осторожно приоткрыла глаза. Ее новый знакомый, сеть каких-то там магазинов-салонов, стоял, склонив голову набок, и спокойно, даже приветливо разглядывал "близнецов".
- А ты, дядя, кто такой? - поинтересовался один из "близнецов". - Типа адвокат?
- Нет, типа прокурор, - пояснил Юлий и мягко обратился к своему азиату-телохранителю: - Дамир, не в службу, а в дружбу, разберись с товарищами…
Азиат коротко кивнул и сделал непонятное движение… Точнее, не сделал вообще ничего - просто исчез в одном месте и материализовался в другом, прямо перед "близнецами". И те вдруг упали, один на другого.
- Ты не перестарался? - спросил Юлий.
Азиат прижал палец к сонной артерии того, что лежал сверху, и лаконично доложил:
- В самый раз, шеф.
Мария вдруг почувствовала дурноту. Скрипка, которую она судорожно прижимала к себе, почему-то сделалась непомерно тяжелой и потеряла четкие очертания. Мир забавно перекосился, Маша попыталась ухватиться за что-нибудь, чтобы не упасть… Юлий поддержал ее за локоть, взглянул в побледневшее лицо и озабоченно проговорил:
- Знаете, я вас все-таки подвезу…
- По-моему, тебя развели, подруга, - заявила Ляля, выслушав Машенькину историю. - Обманули. Повесили лапшу на уши. Да чтобы этот… - Ляля бросила взгляд на визитку, - "сеть салонов-магазинов" спустился в твой вонючий переход за сигаретами… Ха! Будто у него для этого "шестерок" мало.
Мария рассеянно взяла букет, поставила его в вазу, водрузила в центр стола, смахнув пустые пакетики из-под чипсов…
- Да, но орхидеи… Они такие шикарные. Зачем же было тратиться?
- Это для тебя шикарные, - резонно возразила Лялька. - А ему, может, двести баксов за цветы отдать - что два рубля на общественный сортир. Так что выкинь из головы эту дребедень. А визиткой можешь подтереться. Лучше бы твой Юлий нам ведро картошки подарил. И каталку копченой колбасы. Дешевле бы обошлось.
…Когда на следующий день за окнами общежития просигналила машина, Мария занималась насквозь прозаичным делом: мыла пол в общественном коридоре. Ляля открыла окно, легла животом на подоконник и прокричала:
- Вам кого?
Услышав ответ, она втянулась внутрь, подошла к Марии и вынула из ее рук тряпку.
- Ты чего? - спросила Маша.
- К тебе этот… твой, - доложила подруга враз изменившимся голосом. - На черном "мерсе". Мордатый, в кожанке…
- Толик, - пробормотала Мария. - Это шофер Юлия…
Сборы заняли около получаса. Ляля время от времени выглядывала в окно, словно опасаясь, что Юлиев шофер плюнет на бабские причуды и уедет. Однако Толик с чисто английской дисциплинированностью сидел в машине, не высказывая ни малейших признаков нетерпения.
Увидев Марию со скрипкой в руке, он открыл перед ней дверцу и бросил:
- Поехали скорее. Шеф ждать не любит.
Это было единственное, что она услышала от него за время пути. Толик крутил "баранку" и что-то насвистывал под нос, Мария потихоньку старалась запомнить дорогу - на всякий непредвиденный случай.
"Мерс" меж тем вылетел за город, обогнул озеро, свернул с шоссе и уперся радиатором в кованую решетку ворот. Толик посигналил, ворота бесшумно отворились, машина проехала мимо теннисного корта, громадной лужайки с фонтаном, и остановилась перед трехэтажным особняком под самой настоящей черепичной крышей.
Мария робко оглядела дом. Аккуратные башенки по обе стороны фасада, стрельчатые окна, окаймленные белым кирпичом, каменные вазы для цветов, широкая лестница - все это вполне могло бы принадлежать посольству какого-нибудь государства средней руки. Даже совсем небедные особняки, что они проезжали по дороге сюда, выглядели рядом с этим домом как пятиэтажные "хрущевки" в рабочем квартале.
Юлий встретил ее в гостиной. Порывисто поднялся навстречу, мигом прервав телефонный разговор, подошел и сказал:
- Рад, что вы приехали. Выпьете что-нибудь?
Подумав, она согласилась на кофе.
- Вот и отлично, - он позвонил в маленький блестящий колокольчик, на пороге появилась пожилая женщина, выслушала распоряжение и бесшумно исчезла. - Чуть попозже я познакомлю вас с аккомпаниатором. Милейший старик, хоть и немного с причудами. Я думаю, вы друг другу понравитесь, - Юлий посмотрел на часы. - Гости соберутся к десяти вечера. У вас будет время порепетировать.
Мария удивилась.
- А вы уверены, что я смогу вот так, почти без подготовки…
- Конечно, - сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. - Если честно, меня больше беспокоит другое: подойдет ли вам платье, которое я купил. Если я ошибся в размере, придется послать за новым.
Он проводил Марию на второй этаж, открыл перед ней дверь в какую-то комнату и кивнул на зеркальный шкаф в углу.
- Платье там, на вешалке. Если хотите - закройтесь на ключ, вам никто не помешает, даю слово.
И исчез, оставив ее одну.