Все повторилось, как и накануне. Сергей на "Мерседесе" выехал за ворота, охрана пристроилась за ним, мост, цирк, у офиса остановились. Пустынный коридор, такая же приемная и спасительные стены кабинета. Прикрыв за собой дверь, Сергей с видимым облегчением вздохнул. Все это время он чувствовал себя так, будто за ним наблюдают тысячи глаз. Прошел через кабинет, сел в кресло и вдруг обнаружил, что не знает, чем бы ему заняться. У него не было дел. Никаких, совершенно. Главной его заботой было – "светить лицом". Сейчас, в одиночестве, и этого не требовалось. И он растерялся. Бездумно проверил содержимое ящиков стола. Хотел включить стоявший в углу телевизор, но не посмел – босс ничего не сказал насчет телевизора, и Сергей не решился ничего предпринимать. Вдруг босс никогда этот телевизор не смотрел? Кто-то зайдет и обнаружит странность. Уж лучше не рисковать.
Зазвонил телефон. Сергей вздрогнул от неожиданности и долго смотрел на аппарат, не решаясь поднять трубку. Когда звонки прекратились, он подумал, что оно и к лучшему – предположим, шефа нет в офисе. Или он есть, но очень занят и не может подойти к аппарату. Едва Сергей об этом подумал, в кабинет, предварительно постучавшись, заглянул какой-то человек. Его лицо показалось знакомым, но кто это был? Сергей обмер и сидел неподвижно, разглядывая гостя. А тот уже проскользнул в кабинет и направлялся к столу, характерно прихрамывая на левую ногу. Хромота все Сергею и объяснила. Бухгалтер! Босс рассказывал Сергею о нем. И о хромоте упоминал. И фотографию показывал. Вот почему лицо гостя показалось знакомым.
Хромой уже доковылял до стола и положил перед хозяином кабинета стопку листков.
– Посмотрите, пожалуйста, Александр Аркадьевич, – сказал он тихим и бесцветным голосом.
Хорошо еще, что свои бумажки он положил прямо перед Сергеем, не пришлось руку протягивать – подрагивали руки, и Сергей их прятал под столом. Это были банковские платежки. Сергей и сам такие заполнял в былые времена, только суммы там были совсем другие. Намного меньше. Сергей решился наконец взять бумаги в руки, перебрал их одну за другой, демонстрируя интерес, и процесс ознакомления завершил одним словом:
– Хорошо.
Так всегда говорил босс, и Сергей об этом знал, был предупрежден. Бухгалтер тотчас смахнул свои бумажки со стола, выдержал секундную паузу – не будет ли каких распоряжений – и сказал:
– Я в банк, Александр Аркадьевич.
Сергей молча кивнул. Бухгалтер развернулся и молча вышел из кабинета, подволакивая ногу.
Трудностей не будет. Все предусмотрено и просчитано боссом, оказывается. Единственный человек, имеющий сейчас доступ в этот кабинет, – бухгалтер, да и тот появляется всего на минуту.
Сергей поднялся из-за стола и прошелся по кабинету пружинистым шагом возбужденного и довольного собой человека. Все оказалось значительно проще, чем представлялось ему прежде. Две или три недели, определенных ему боссом, пролетят как один день. Потом он получит свои деньги… И что же дальше? Он пока не знал, но будущее представлялось ему в золотистой дымке. Потом, позже, он в той дымке непременно разглядит что-то хорошее.
До полудня Сергей проскучал в кабинете, а потом отправился домой, оставив охрану в офисе. Готовность охранников выполнить любой его приказ подтолкнула Сергея к мысли, что неплохо было бы избавиться и от утренней опеки. Босс ничего не говорил по этому поводу, но почему бы не запретить охране по утрам приезжать к особняку. Этот джип у ворот всегда нервировал Сергея.
Домой Сергей отправился не сразу. Прокатился по улицам и даже зашел в пару магазинов. Как будто привыкал к своему новому облику и к новой жизни. Он и вправду изменялся. Шел и чувствовал, что походка у него другая – то ли из-за добротной, но очень непривычной одежды, которую ему не доводилось никогда прежде носить, то ли по каким-то иным причинам. И с девушкой-продавцом он говорил не так, как всегда. Не игриво, не с обезоруживающей улыбкой, а сдержанно-значительно. Фразы произносил так веско, что сразу было видно – этот человек не привык разбрасываться словами, каждое его слово имеет вес.
Довольный собой, сел в машину и направился к особняку. За два квартала от дома притормозил на перекрестке, а когда тронул машину с места, шедший впереди обшарпанный "фиатишко" ни с того ни с сего затормозил, и это было так неожиданно, что Сергей въехал ему аккурат в багажник. Скорость была еще мала, и толчок получился несильный, но Сергей почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. Не испуг, но что-то очень близкое. Из "Фиата" уже выскочил плюгавенький бородач, обежал свою машину кругом и обескураженно покачал головой. Значит, машину помяло. Оставаться в салоне было нельзя, и Сергей вышел из машины, сцепив зубы. Он еще не знал, чем это происшествие для него обернется, но не ждал ничего хорошего. "Мерседес" практически не пострадал. У "Фиата" был помят бампер. Плюгавенький размахивал руками и что-то жалобно причитал. Сергей с мрачным видом подошел и встал рядом. Хозяин "Фиата" обернулся и внезапно замолчал. Стоял и смотрел. Денег ждал, что ли? Провел психологическую подготовку и теперь готов был принять в потную ладошку отступного. У Сергея в кармане лежала нетолстая пачка долларов, которыми его снабдил босс, и он лихорадочно соображал, сколько надо дать, чтобы бородач заткнулся и они успели разъехаться до того, как подъедет ГАИ. Если начнется проверка документов, то неизвестно, чем все может закончиться для Сергея. Он еще не успел прийти ни к какому решению, а бородач вдруг сказал:
– Здравствуйте! – и заискивающе улыбнулся, будто не был уверен в значимости собственной персоны для хозяина "Мерседеса".
Несколько мгновений Сергею потребовалось на то, чтобы понять подоплеку происходящего. Он не знал бородача, никогда прежде его не видел, а тот его знал, но не его, конечно, а босса, и вот и произошло то, чего Сергей ждал и чего так опасался, – он столкнулся с человеком, с которым не знал, как себя вести. Что связывало босса с бородачом и что они друг о друге знали?
– Вы не помните меня, конечно, – торопливо сказал хозяин "Фиата", спасая Сергея. – Я видел вас в клинике, у Виталия Алексеевича.
А взгляд стал уже совсем заискивающим. Как будто бородач умолял о том, чтобы его вспомнили. Да он боится! Обнаружив это, Сергей испытал такое облегчение, словно был приговоренным и ему только что сообщили о помиловании. Ничем ему эта встреча, оказывается, не грозит. И он даже не обязан знать этого типа. Сергей все еще молчал, не зная, как должен реагировать на происходящее, а бородач его молчание истолковал по-своему. Наклонился, похлопал ладонью по разбитому бамперу своей машины и с деланым безразличием произнес:
– Чепуха! На час работы! Даже не беспокойтесь!
И старательно улыбался, демонстрируя, что не имеет претензий. Точно, боится. Босса боится, не хочет связываться с крутыми, имел, наверное, соответствующий печальный опыт.
– Все в порядке? – сквозь зубы произнес Сергей, подводя итог недоразумению.
Бородач торопливо закивал. Сергей сел в "Мерседес" и только в залитом прохладным воздухом салоне почувствовал, как отпускает его напряжение. Неприятная история. И все-таки хорошо, что она закончилась именно так, а не иначе.
Вечером ему позвонил босс, поинтересовался, как идут дела. Сергей описал прожитый им день – час за часом. Босс слушал молча, не перебивая, и только когда Сергей рассказал о происшествии на перекрестке, проявил интерес. Долго расспрашивал, что за человек был и как он выглядел, но, похоже, так и не понял, о ком идет речь.
– Ладно, – сказал напоследок. – Разберемся.
И первым положил трубку.
ГЛАВА 11
Фургон, обогнавший машину Сергея, был ему до боли знаком. Он даже прибавил скорость и нагнал фургон у самого светофора, который как раз перемигнулся на красный. Это был тот самый "УАЗ", на котором они с напарником развозили двери клиентам. Сергей опустил стекло и сейчас смотрел на напарника почти в упор. Тот повернул голову, их взгляды встретились. И ничего не произошло. Сидевший в "УАЗе" человек скользнул по лицу Сергея взглядом и отвернулся. "Вот тебе и на, – в душе усмехнулся Сергей. – Ни шестого чувства, ни седьмого". Выйти бы из машины, расспросить, как дела, куда приткнулся, хотя… Сергей с удивлением обнаружил, что многое изменилось за последние недели. У него было такое чувство, будто он сделал рывок и стремительно ушел вперед, оставив далеко позади все – и привязанности свои прежние, и заботы, и товарищей. И это его нисколько не печалило, слишком много впечатлений досталось ему. Было интересно жить. Немного жутковато, но его новое положение нравилось ему все больше и больше.
Заехал на заправку. Мальчишка лет пятнадцати, совсем еще пацан, облаченный в фирменный комбинезон, метнулся к "Мерседесу". Сергей мог бы не выходить из машины, но все-таки вышел, стоял, наблюдая за тем, как споро справляется со своей работой мальчишка. Потом не выдержал, буркнул:
– Лучше бы в школу ходил.
Юный работник сервиса даже не обернулся. Сергей сначала подумал, что тот не расслышал, а потом догадался – он же хитрец, этот малый. Никаких лишних разговоров с клиентами. Неизвестно ведь, как лучше ответить, чтобы угодить. Молчание – золото. Уже усвоил. Сергей в его годы не был таким.
– В школу, говорю, лучше бы ходил, – повторил и засмеялся.
Второй раз пропустить слова клиента мимо ушей было бы совсем невежливо, и мальчишка, коротко взглянув на Сергея, выдал вопрос-ответ:
– А зачем?
– Пригодится, – наставительно сказал Сергей.
Он знал, что он старше и потому мудрее.
– Без школы нельзя, – добавил для пущей убедительности.
Ему самому так всегда говорила мать. А мальчишке, судя по всему, нравоучения надоели, и он не сдержался, начихав на политес.
– А вам-то школа сильно пригодилась? – осведомился он, глядя на Сергея снизу вверх.
Сергей по инерции еще хотел ответить, но вдруг запнулся и не нашелся, что сказать. Он вспомнил себя недавнего – без работы, никому не нужного. И при чем здесь, в самом-то деле, школа? Извлек из бумажника пару купюр, протянул мальчишке. Тот с сомнением посмотрел на деньги.
– Многовато.
– Денег много не бывает, – наставительно сказал Сергей.
Вот здесь мальчишка опровергать его не стал. На лету схватывает. И зачем действительно такому школа?
Сергей выехал на проспект. Надо было бы возвращаться домой, но он поймал себя на мысли, что совершенно этого не хочет. Одиночество в огромном особняке действовало ему на нервы. Он неспешно вел машину и размышлял, где бы провести вечер. Те места, в которых он бывал прежде, отпадали. Народ там все больше был простой, и никто не подъезжал на "Мерседесах". А куда можно подъезжать на "Мерседесах"? Стал вспоминать и вспомнил. Есть одно место, возле парка. Там кафе, и на площадке перед кафе всегда полно иномарок. Прежде Сергей видел ту жизнь как бы со стороны. Не завидовал, нет, просто была мысль, что это недоступно, а если недоступно, то чего же об этом думать. А сейчас он может! Даже разволновался. Деньги есть, подкатит на "Мерседесе", займет понравившийся ему столик, закажет… Что закажет? Ну, меню у них там наверняка есть. Сергей в кино видел, как это делается в ресторанах. Лишь бы там было написано понятно, а то эти французские названия блюд – поди разберись, что тебе принесут по твоему заказу. Может, лягушатину. Сиди потом, ешь. Пока он так рассуждал, доехал до того самого кафе. На площадку не заехал, остановился на противоположной стороне дороги. А к кафе как раз подкатили два джипа, и из них вывалила шумная хмельная компания. Таких людей Сергей всегда сторонился – накачанные, с бритыми затылками, в золотых цепях, хлещут баночное пиво и вызывающе громко хохочут.
И тогда он понял, что уедет. Уж лучше дома, чем здесь. Здесь ему будет неуютно. Невозможно стать другим, всего лишь изменив лицо. Лицо тебе поменяют в несколько дней, а там, внутри, ты все равно остаешься прежним.
Подъехал к особняку. Дом смотрел на него темными глазами-окнами. Неприветливый взгляд. Сергей даже вздохнул. Ворота распахнулись. "Мерседес" вкатился во двор.
Метрах в тридцати от особняка стояла машина. Один из двух сидевших в ней людей сказал вполголоса:
– Всегда в разное время возвращается. Попробуй его, падлу, достань.
– Достанем, – ответил ему напарник. – Никуда он от нас не денется.
Завели двигатель и уехали.
ГЛАВА 12
В один из дней Сергей неожиданно обнаружил, как стремительно тает отпущенное ему время. Первые дни, когда его новая жизнь еще только начиналась, он пребывал в состоянии непрерывного стресса. Страх разоблачения нависал над ним хищной безжалостной птицей, и это обесцветило мир вокруг. Но шли дни, ничего неприятного не случалось, и тревога, хотя и не ушла совсем, все-таки становилась не такой всеохватной. Она как будто редела, и ее уменьшающаяся плотность уже позволяла Сергею вздохнуть полной грудью. Он оглянулся по сторонам и вдруг обнаружил, что окружающая его жизнь прекрасна. Он жил в роскошном доме и пользовался благами, доступными немногим. В его распоряжении был новенький "Мерседес". Карманных денег ему было выделено столько, что их невозможно было растратить, делая лишь мелкие покупки. И при этом от Сергея не требовалось ровным счетом ничего. Его обязанности были необременительны и почти незаметны. Словно по мановению волшебной палочки стал реальностью жизненный идеал, каким он представляется человеку, еще месяц назад жившему на небольшую зарплату. И когда Сергей только начал понемногу привыкать к прелести беззаботного существования, он обнаружил, что у этой сказки есть конец. Будущее не скрывалось в туманной дали. Оно было совсем рядом и имело четкие, легко различимые очертания. Все закончится очень скоро, дней через десять, самое большее через пятнадцать. Он получит свою долю, деньги, которые совсем недавно казались ему просто огромными, но одновременно с этим лишится особняка, "Мерседеса", полусотни роскошных костюмов, японского телевизора с метровой диагональю, забитого заморскими продуктами холодильника и еще множества прочих вещей, которые, собственно, и делают жизнь уютной. А на свою долю он сможет купить лишь плохонькую квартирку или хороший автомобиль, но, конечно, не "Мерседес" – и сразу после совершения покупки он обнаружит, что денег нет опять и снова надо искать какой-нибудь заработок. Из князей – в грязи. Нет, он не расстроился, и настроение у него не испортилось. Просто понял, что надо жить – здесь, сейчас, пока есть возможность.
Уезжая из офиса во второй половине дня, Сергей не отпустил по обыкновению охрану. Он сегодня ехал отдыхать.
У кафе за городским парком было по обыкновению много иномарок. Сергей на правах равного въехал на площадку, вышел из "Мерседеса", сохраняя невозмутимое и несколько рассеянное выражение лица, но одновременно кося взглядом в сторону охраны – не отстала ли. Он ощущал себя ребенком, впервые переступающим порог новой школы. До сих пор посещал другую, и вот смена обстановки, и что же там, впереди? Новые люди, непривычная среда, и как оно там еще сложится?
Из джипа выскочили охранники, двое тотчас опередили Сергея и скрылись за дверями кафе, еще двое шли рядом – один немного впереди, второй держался за спиной Сергея.
В кафе было немноголюдно. Сергей лишь на мгновение задержался в дверях, оценивая обстановку. Люди здесь были разные: и вполне респектабельного вида, в добротной одежде из модных магазинов, и те, кого Сергей называл "быками" – с золотыми цепями на толстых шеях и бритыми затылками. И те и другие были ему чужие, в жизни он их видел лишь издали, и их пути-дорожки никогда не пересекались, и вот он вошел к ним как равный. В его сторону оборачивались, и он угадывал во взглядах настороженное любопытство. Под этими взглядами, давление которых он ощущал почти физически, Сергей прошел к свободному столику. Он выбрал место у стены, чтобы не оставаться в центре внимания, поскольку чувствовал себя не очень уверенно, и охранники тотчас попадали за соседние столики, отгораживая его своими телами от зала, и он видел лишь их спины.
Подошел официант, разбитной малый с плутовато-вежливым лицом, какие обычно бывают у ресторанной обслуги в заштатных российских городках.
– Добрый вечер, – сказал вкрадчиво официант, выкладывая перед посетителем синюю папочку, в которой было меню.
Сергей долго вчитывался, пытаясь определить, что означают мудреные названия блюд, наконец выбрал то, что было ему знакомо: котлету по-киевски и салат "Ностальжи". Остальное он благополучно пропустил, боясь попасть впросак. Еще он хотел заказать спиртное. Никогда не пил за рулем, но сегодня на него нашло. Он чувствовал себя уверенным и дерзким. Или хотя бы пытался.
– Вот это, – он ткнул пальцем в строчку в меню и прочитал вслух. – "Камус".
Было написано: коньяк "CAMUS". Название было знакомое, Сергей видел бутылки с такими этикетками в дорогих магазинах, в которые ему доводилось зайти полюбопытствовать. Это был как знак той, прежде недоступной, но желанной жизни.
– "Камю", – деревянным голосом поправил официант.
Разве что не рассмеялся прямо в лицо. Сергей почувствовал, как ему стало жарко. Хотел казаться крутым, а вместо этого смотрится, наверное, идиот идиотом. Но он не сдался. Сил хватило еще на то, чтобы, набычившись, спросить у официанта глухим, с ноткой угрозы, голосом:
– Ты кого учить вздумал?
Тот смешался и даже, казалось, уменьшился в росте. Явно чувствовал себя ничтожеством и готов был исчезнуть, испариться, превратиться в прах, но не смел.
– Иди, – сказал Сергей.
Официант удалился прочь.
Сергей, выдержав паузу, обвел зал осторожным цепким взглядом. Слишком явного внимания на него никто не обращал, но он и его охранники все-таки вызывали интерес. В том интересе не угадывалось ни враждебности, ни настороженности, одно лишь любопытство, обычно проявляемое завсегдатаями к новичку. Сергей почувствовал, что постепенно успокаивается. Это место уже не представлялось ему каким-то вертепом, да и его охранники смотрелись грозно и внушительно.
Принесли заказ. Официант с вежливо-заискивающим видом налил коньяк в рюмку на низкой ножке. Сергей видел по телевизору, как пьют коньяк настоящие ценители напитка, француз какой-то объяснял. Все в подробностях не помнилось, но в общем Сергей представлял, что должен делать, чтобы не показаться окружающим смешным. Он не стал пить коньяк сразу, а сначала погрел рюмку в ладони, с задумчиво-рассеянным видом глядя куда-то вдаль. Затем, не меняя задумчивого выражения лица, он поднес рюмку к носу и вдохнул божественный аромат, даже прикрыл при этом глаза, демонстрируя степень своего восхищения. Насладившись в полной мере запахом, он сделал маленький глоток, погонял жгуче-ароматный шарик влаги по полости рта, словно полоскал зубы, и вот здесь его посетило секундное замешательство. Тот француз, которого он видел по телевизору, коньяк, помнится, не проглотил, а выплюнул, объясняя, что при дегустации так и надо делать, чтобы следующую порцию дегустировать, будучи не в подпитии, а в здравом уме. Но потом Сергей рассудил, что он не в дегустации участвует, а потребляет сей драгоценный продукт, и сделал глоток. Повернул голову и обнаружил, что официант до сих пор стоит рядом.
– Что такое? – нахмурился Сергей.
Официант встрепенулся.
– Что-то еще? – осведомился он.
– Нет, спасибо.
Официант ушел, унося на своем лице маску крайнего удивления, к которому примешивалась тщательно скрываемая неприязнь. На кухне официант сказал своему напарнику:
– Знаешь, за что я презираю всех этих козлов?