* * *
На следующий день - в воскресенье - Илья позвонил Беленову.
- Саша, приходи… Мне нужно с тобой кое о чем поговорить…
- Ну, говори.
- Нет, по телефону не хочу. Приходи ко мне - прямо сейчас, прихвати с собой бутылочку. Тема серьезная.
Беленов недоуменно усмехнулся:
- Ладно, приду. Жди. Через полчаса буду у тебя.
Он пришел ровно через полчаса, как и обещал. Принес в пакете бутылку водки и немудреную закуску: кусок сыра, банку кильки в томатном соусе и два зеленых пупырчатых огурца. Выставил все это богатство на стол; Илья ловким жестом скрутил винтовую пробку и разлил теплую водку по стаканам.
- Ну, будем здоровы! - чокнулись приятели; стаканы глухо звякнули.
Пожевали огурцы. Илья взял кусочек сыра, а Саша поддел вилкой разваливающуюся кильку. Помолчали немного. Илья аккуратно ощупал лейкопластырь на лбу.
- Понимаешь… - неуверенно начал он. - Мы с Крайновым, конечно, зря повздорили… Погорячились оба. На самом деле, виноват во всем только я. Это я начал. Позволил себе лишнее, обидел его сильно. Напрасно обидел.
Он налил еще водки. Опера чокнулись и молча выпили. Илья поморщился и крякнул.
- Кха! Я хочу, Саша, чтоб ты понял меня правильно. Я все это говорю не потому, что боюсь Крайнова. Не потому, что… - он неопределенно покрутил рукой вокруг лица, - это все случилось. Нет! Просто потому, что я сам во всем виноват. Понимаешь?
- Конечно, - поддакнул Беленов.
- Ну вот, - продолжал Илья. - И я хочу тебя попросить: ты не мог бы с ним поговорить? Ну, осторожно сказать, так, мол и так, Илья понимает, что был неправ. А? Сань? А то что-то мне не по себе. Какая-то нехорошая тяжесть на душе. Есть какое-то дурное предчувствие: что все это очень плохо закончится. И не то, чтобы я очень сильно этого боялся, но не хочется мне быть во всем виноватым. Понимаешь?
- Конечно, - успокоил его Беленов. - Ты абсолютно прав. Давно уже пора вам помириться. Не может это так долго продолжаться. Я, конечно, не знаю, что там у вас случилось. Но подозреваю, что все это началось в тот вечер, когда нам Пинт про Костыля говорил? Так ведь?
Илья угрюмо кивнул.
- Ясно, - продолжал Беленов. - Нет, ребята, вам надо срочно мириться. Скоро такое дело веселое предстоит - Костыля брать, а вы все врагами ходите. Пинт опасается патроны вам давать: боится, как бы не перестреляли друг друга. Правильно, между прочим, делает.
Илья отмахнулся:
- Да брось ты! Этого уж точно не случится. А Костыля мы все равно возьмем! Уж мы его прихватим! И засадим по самое "не хочу"!
- Да уж! - у Беленова заблестели глаза. - Это будет здорово! Ну ладно, пойду я, схожу к Крайнову. Поболтаю с ним маленько. А ты подожди меня дома. Я скоро вернусь.
* * *
Он действительно скоро вернулся: меньше, чем через час. Позвонил в дверь долгим звонком, был весел и громко смеялся.
- По-моему, все нормально! Парламентарий из меня - первый сорт! Я пришел и серьезно с ним поговорил. Он меня слушал, не перебивая. А потом попросил передать тебе кое-что. Ты никогда не угадаешь, что! Я и не думал, что он такой сентиментальный. Я прямо чувствую себя этаким голубем мира, только в моем клюве - не оливковая ветвь, а алая роза! - Беленов торжествующе извлек из-за спины полураскрывшийся бутон и протянул Илье. - По-моему, это добрый знак! А? Как ты думаешь?
- Роза? - Илья задумчиво смотрел на цветок, но взять его из рук Беленова не захотел. - Добрый знак, говоришь? Возможно, - он вдруг изменился в лице и стал торопливо выпроваживать Беленова из квартиры. - Я завтра не приду на работу, - сказал он Беленову, закрывая за ним дверь. - Мне нужно денька три дома отлежаться. Я позвоню Оскару Карловичу, предупрежу. Думаю, он не будет возражать. Спасибо тебе за помощь. Пока, - и Илья захлопнул дверь.
Обескураженный Беленов некоторое время молча стоял на лестничной площадке, затем пожал плечами и ушел. Ему нужно было торопиться на дежурство.
* * *
На следующее утро - тяжелое, ленивое утро понедельника - все было точно так же, как и всегда. Первым поднялось заспанное солнце; за ним следом - угрюмые дворники, не скрывающие заслуженного презрения ко всему роду человеческому - производителю неисчислимых потоков мусора, хлама и помоев. Дворники с отвращением подметали улицы и тихо матерились. Казалось, и то и другое они делали совершенно машинально и бесцельно - просто, чтобы не потерять навык.
Поднимаемая их метлами пыль отвесно золотилась в солнечном свете; щекотала ноздри ранним прохожим, лезла в глаза и степенно оседала на потных малиновых шеях работяг, размеренно, словно бы в полусне, двигавшихся на хриплый зов заводского гудка.
Со стороны городского вокзала доносилось нервное посвистывание ранних электричек. Немногочисленные автобусы, отчаянно кренясь на один бок, как старики, страдающие ишиасом, подолгу набивали в гремящее нутро неаппетитных измятых людей, и, с натугой захлопнув расшатанные двери, тащились дальше; те же, кто не сумел попасть в пахнущее дешевым бензином чрево, без труда обгоняли эти ящики на колесах, выкрашенные в цвет слабого чая, и поджидали их на следующей остановке, втайне лелея надежду превратиться из пешеходов в пассажиров.
* * *
Просыпаться в понедельник мне вовсе не хотелось. Просыпаться ранним утром в понедельник - это все равно, что заболеть в выходные. Две вещи в жизни даются мне тяжело: проснуться в понедельник на работу и не заснуть в новогоднюю ночь перед телевизором.
А еще не хотелось, конечно, потому, что сон был хороший. В этом сне… Впрочем, подробнее не стоит. Но вот что интересно: ТАК, как я делала это во сне, наяву я еще ни разу не пробовала. Поэтому, пробудившись, но еще не открыв глаза, я первым делом все мысленно повторила, и даже задействовала механическую память, попытавшись принять самые причудливые позы. Некоторые были чересчур сложные - я так и не поняла, дают ли они какие-то преимущества или нет. Словом, последующие полчаса проплыли в приятной истоме.
Честно говоря, я сама не могу понять, какое отношение события понедельника имеют к моему прекрасному сну: видимой, очевидной связи здесь не прослеживается. Значит, надо получше покопаться в глубинах своего подсознания: все в мире связано друг с другом, просто довольно часто эта связь выражена в неявной форме. Я, например, абсолютно в этом уверена; ну, а если вы не читали Фрейда - это не мои проблемы.
* * *
Коля Крайнов проснулся без четверти шесть; неспешно прошел в ванную, пустил холодную воду и с удовольствием умылся, смачно сплевывая и сморкаясь в железную раковину, испещренную черными точками отколотой эмали; вокруг этих точек пламенели рыжие языки ржавчины. В прихожей тихонько поскуливал Рекс; ему не терпелось опорожнить раздувшийся за ночь мочевой пузырь.
Его хозяин покинул ванную и зашел в маленькую комнатку по соседству; раздался шум падающей воды; Рекс заскулил еще громче и пару раз гавкнул.
Крайнов взял висевший на вешалке поводок и открыл дверь. Рекс с радостным визгом бросился на улицу, дробно клацая когтями по отполированным бетонным ступенькам. Он распахнул мордой хлипкую фанерную дверь подъезда и, растопырив задние лапы, выпуская на ходу горячую мочу, опрометью помчался в ближайшие кусты.
Николай спускался по лестнице, когда услышал грохот выстрела. Он вжался в стену и с опаской выглянул из окна между этажами: на улице никого не было, а перед раскидистыми кустами акации, в луже темной дымящейся крови бился в предсмертных судорогах его пес.
* * *
Крайнов быстрыми скачками вернулся в квартиру, достал из шкафа пистолет (после стрельб он не поехал в отдел и забрал оружие домой; сейчас это оказалось как нельзя кстати), снял его с предохранителя и передернул затвор. Затем он осторожно вышел из дому.
Прерывистой "змейкой", низко пригибаясь к земле, Крайнов обогнул кусты и зашел в тыл предполагаемому противнику. Никого. Сразу за густой зеленой изгородью, любимым местом собак, алкоголиков и влюбленных парочек, стоял невысокий покосившийся заборчик прилегающего детского сада. Крайнов внимательно осмотрелся. В одном месте, прямо напротив трупа уже затихшего Рекса, трава была слегка примята. Николай понял, что неизвестный стрелок поджидал свою жертву именно здесь; он пригнулся еще ниже и еще внимательнее стал оглядываться. Вдруг ему показалось, что там, за заборчиком, рядом с беседкой, мелькнула какая-то быстрая тень. Держа перед собой пистолет, Николай кинулся вдогонку. Он быстро перевалился через ограду, прыгнул в сторону и притаился за огромной ярко раскрашенной железобетонной курицей. Никакого движения больше не было видно. Короткими перебежками Крайнов стал подбираться ближе к беседке; наконец, вскинув пистолет, он обежал ее кругом; но там никого не оказалось. Николай понял, что обнаружить злоумышленника ему уже не удастся; он злобно сплюнул, поставил пистолет на предохранитель и выпрямился во весь рост.
Самые нехорошие мысли крутились в его голове; самые дурные предчувствия терзали грудь. Он вернулся к издохшему Рексу, опустился рядом с ним на корточки и долго так сидел, тяжело вздыхая и потирая сухие глаза. Потом он сходил домой, принес грязную наволочку и лопату; выкопал яму, завернул еще не остывшее тело пса в это подобие савана, аккуратно опустил Рекса на дно ямы и быстро закопал. Затем он решительно повернулся, положил лопату на плечо и направился домой; и, открывая дверь подъезда, как будто бы что-то вспомнил. Он отбросил лопату и бегом вернулся в кусты, опустился на колени и принялся ползать в густой траве, натыкаясь на пустые бутылки, втоптанные в землю пробки и перепревшие фекалии. Наконец его поиски увенчались успехом; он нашел стреляную гильзу. Понюхал ее, приложил к щеке; странно, она была уже холодной. Да вроде и запах сгоревшего пороха успел порядком выветриться… Но, с другой стороны, с момента выстрела прошло как минимум полчаса; чего бы ей не остыть? А запах? Он, безусловно, есть, просто его перебивает другой, более резкий и неприятный; ядовитый запах человеческих, кошачьих и собачьих испражнений; обычное дело; к сожалению, сеть общественных туалетов у нас ПОКА ЕЩЕ не развита. То есть развита, но не до конца. В общем, вынуждены гадить где придется. Но это пока. Когда-нибудь все изменится.
Крайнов тщательно вытер гильзу об свои спортивные штаны и пошел домой. Сегодня ему было не до пробежки.
* * *
В половину восьмого он уже приехал в отдел. Первым, кто его встретил, был Беленов - он дежурил в те сутки.
- Коля, что случилось? Ты почему так рано? - с улыбкой спросил Николая заспанный Беленов. - А как же пробежка? Не иначе, как Рекс сбежал?
- Нет, - ответил мрачный Николай, - его застрелили.
- Как? - опешил Беленов. - Кто?
Крайнов сардонически усмехнулся:
- Это все? Или последуют другие, еще более глупые, вопросы?
- Да нет, - видно было, Беленов стушевался. - А что, небось, хотели-то попасть в тебя?
- Сомневаюсь, - покачал головой Крайнов. - Хотя, конечно, не исключено.
- Надо сообщить обо всем Пинту, - твердо сказал Беленов и поднял трубку.
* * *
Оскар Карлович Пинт уже выехал на работу; через восемь минут он появился в отделе, и Беленов обо всем ему доложил. Пинт внимательно выслушал докладчика, поманил пальцем Крайнова и увел его к себе в кабинет - узнавать подробности.
- Ну что, доигрались? - угрюмо спросил он, оставшись с Николаем наедине. - Теперь уже и стрельба началась? Что дальше?
Николай пожал плечами.
- Ты уверен, что стреляли именно в собаку, а не в тебя? - расспрашивал Пинт.
- Уверен, - нехотя отвечал Крайнов. - Я еще в подъезде был, на улицу выйти не успел, когда все это произошло.
- Ты видел кого-нибудь?
Николай помотал головой.
- Нашел место, откуда стреляли?
- Нашел. Прямо напротив подъезда. Грамотно выбрано.
- Так. А пуля? Где тело пса?
- Я его уже похоронил, - мрачно сказал Крайнов.
- А как же теперь пулю вытаскивать?
- Никак. Пуля пробила его насквозь и расплющилась об стену дома. Нечего там смотреть, - Николай достал из кармана смятый кусочек металла.
- Это все? Больше ничего нет, никаких следов? - Пинт внимательно смотрел в глаза Крайнову, и он не выдержал этого пристального взгляда - снова полез в карман.
- Вот еще гильза.
- А ну-ка! - Пинт забрал у него гильзу. - От пистолета Макарова, это факт. Надо попросить эксперта - может, скажет что-нибудь. Гильзы ведь тоже отличаются друг от друга: форма бойка и место удара по капсюлю у каждого пистолета строго индивидуальны. Я сам отнесу ее экспертам. А ты - поспокойней, пожалуйста. Не надо делать преждевременных выводов. Займись текущей работой, - и он красноречивым жестом дал Крайнову понять, что больше не задерживает его.
Затем Пинт вызвал Беленова:
- Иванцов не приходил?
- Оскар Карлович, я был у него вчера, он просил передать, что хочет денька три дома отлежаться.
- Так значит, его еще не было? - заметно раздражаясь, спросил Пинт.
- Да он вроде и не собирался.
- Ага. А в субботу он был в отделе? Оружие сдавал после стрельб?
- Нет. Он сразу домой поехал.
- Так, - Пинт повернул к себе телефон и набрал домашний номер Ильи. Никто не отвечал. - Хорошо. Можешь быть свободен. Я сейчас уеду. Вернусь через час. А вы тут пока рулите без меня. Вопросы есть?
- Никак нет, - по форме отвечал Беленов.
- Ну вот и ладно, - Пинт убрал все бумаги со стола в сейф, запер кабинет и уехал.
* * *
Через пятнадцать минут он уже настойчиво звонил, стучал и колотил в дверь квартиры Иванцова. Илья открыл не сразу.
Пинт широко распахнул дверь, толкнув ее мощным плечом, и решительно прошел внутрь.
- Ну что, Иванцов? Отдыхаем? Набираемся сил после ранения? - глаза его привычно перебегали с предмета на предмет; опытный сыскарь замечал каждую мелочь.
Всегда разговорчивый Илья на этот раз был немногословен.
- Да что-то плохо себя чувствую, Оскар Карлович.
- Понятно. А чего ж тогда в субботу на стрельбы поехал?
- Пострелять захотелось.
- Ясно. Ну и как, остался доволен?
- Угу.
- А почему в отдел потом не заехал, оружие не сдал?
- Да как-то… А что, разве обязательно? Вы ведь всегда разрешали… Если нужно. А сейчас, по-моему, именно такой случай.
- Опасаешься, что еще раз нападут?
- Ну… Все-таки… - замялся Илья. - Опасения-то есть…
- Ну да. Конечно, - согласился Пинт. - А где твой пистолет?
Иванцов подошел к письменному столу, стоявшему у окна, и достал из верхнего ящика вороненый пистолет в ярко-желтой наплечной кобуре. Оружие было тщательно вычищено.
Пинт аккуратно взял его, обнюхал, снял с предохранителя, дослал патрон в патронник.
- Хорошо. Я у тебя его заберу. Ненадолго. А пока ты мне вот что скажи: где ты был сегодня утром? Рано утром; часов в шесть.
- Дома, конечно, - недоуменно ответил Илья. - Спал.
- А телефон зачем отключил?
- Не хотел, чтобы меня тревожили.
- Резонно. Ну, а подтвердить это, конечно же, никто не сможет?
- Конечно. А что случилось, Оскар Карлович? И при чем здесь мой пистолет? В кого-то стреляли?
Пинт помолчал.
- Значит, так, Иванцов. Сиди дома и никуда не выходи. Телефон, пожалуйста, включи. Я буду время от времени тебе позванивать. Все. Поправляйся, - и, небрежно кивнув, он вышел прочь.