* * *
Меня схватили за руки и заломили их за спину.
- Больно! Что вы делаете? Отпустите меня! - закричал я, сгибаясь, и ударился о подоконник.
Стук! Треск! Хряск! Эти три звука раздались практически одновременно, и затем - что-то хлынуло плотным потоком; словно очистительный ливень, смывающий с одряхлевшей памяти зеленоватую плесень бездействия и липкую паутину забвения. Поток постепенно слабел и вот уже закапал крупными отдельными каплями бодрого дождя; но и этого кратковременного омовения было достаточно - я все вспомнил. Все!
Я увидел лежащее на полу обезглавленное тело, дергающееся в конвульсиях. Я узнал его! Это было мое тело!
Я хотел закричать, но не мог вздохнуть; я хотел пошевелить рукой, но не чувствовал ее; я хотел убежать, но мои ноги меня не слушались…
Мозг еще жил; память услужливо собирала осколки воспоминаний; но только складывала их в картину чужой, не моей, жизни: ничтожная награда за мое блестящее поражение.
Я увидел печальную женщину в грязном изорванном костюме; она сидела на старой некрашеной скамейке в маленьком здании с выбеленными кирпичными стенами; ночная бабочка с жалобным звоном ударилась в матовое стекло плафона и упала на пол.
Нет! Я хочу туда, к этой женщине с грустными влажными глазами! Пустите меня к ней!
Но куда? Ведь я даже не знаю, что это за станция: лампочки-то все перегорели…
Пустите… Я заплакал. Ужас охватил меня. Такой ужас, которому и названия нет; никто и никогда не испытывал такого ужаса!
Шорох… Я полетел куда-то… Стало темно…
* * *
И наступила тишина…
Два килограмма сухого льда
- ИГРА не стоит ровным счетом ничего, если она чего-нибудь стоит. Игра ради игры - вот подлинный идеал. Если же игра ведется ради денег - поверьте мне, это непременно грязная и неинтересная игра. Грязная не потому, что участники нарушают правила - нет, в нарушениях тоже есть своя прелесть; а потому, что деньги порождают посторонние мысли; они искажают суть происходящего. Почему же тогда неинтересная, спросите вы? Да потому, что в таком случае цена игры ограничена размерами ставок; а ведь чистый азарт цены не имеет…
Я вижу, настала моя очередь рассказывать историю. Ну что же, я готов. Однако должен предупредить, что это - невеселая история. К тому же, у нее совершенно нелогичный финал. Может быть, его смысл будет понятен позже… А, может быть, и - нет. Время все расставляет на свои места; надо только подождать. Не торопить его. Тогда муть оседает на дно, и вода становится прозрачной.
Итак, начну, пожалуй…
* * *
В одном из июльских номеров энской ежедневной газеты появилось следующее объявление: "Для выполнения сложного и опасного поручения требуется смелый, физически крепкий мужчина. Высокая оплата и полная конфиденциальность гарантируются."
На следующее утро я сидел в маленьком офисе за письменным столом и ждал посетителей. Стояла страшная жара; раскаленный воздух был пропитан вязким солнечным светом; высохшие мухи не летали, а плавали в нем - настолько он был густой и неподвижный.
Этот зной совершенно разморил меня; я обленился; мне надоело контролировать ход ИГРЫ; я позволил себе небольшую поблажку. Я решил ни во что больше не вмешиваться; запустить колесо, а дальше пусть оно крутится, как знает - палец о палец не ударю, буду наблюдать со стороны.
Однако запустить колесо - тоже непросто. Не всякий это умеет: толчок должен быть резким и сильным. Вот поэтому-то я и сидел в маленьком офисе.
Я чисто побрился, подравнял ножницами усики, старательно зачесал волосы назад, надел свежую накрахмаленную рубашку, повязал галстук-бабочку и облачился в смокинг. В петлицу я вставил алую розу.
Придя в офис, я первым делом достал из шкафчика бутылку коньяку и плеснул немного в бокал. Вынул из кармана сигару - смокинг на то и смокинг, чтобы в нем курить: пепел не оставляет на воротнике, обшитом черным атласом, никаких следов - аккуратно обрезал кончик, обмакнул его в коньяк и равномерно прогрел табак над пламенем длинной кедровой спички. Затем зажег еще одну спичку и тщательно раскурил сигару, ощущая на губах приятную сладость. Пополоскал рот густым душистым дымом и выпустил его плотными колечками.
В дверь постучали. Вот и первый посетитель.
- Войдите! - сказал я, поудобнее устраиваясь в мягком кожаном кресле.
* * *
Вошедший оказался субтильным молодым человеком лет двадцати или около того; длинный, щуплый и белобрысый. Он сильно сутулился, втягивая большую голову в узкие плечи; это придавало ему униженный вид. Одет он был неважно: старые джинсы со следами неоднократной починки, серая бесформенная блуза, которая была одновременно чересчур широка и чересчур коротка для него, и стоптанные кеды неопределенного цвета, надетые на босу ногу.
- Здравствуйте! - робко сказал юноша. - Я по объявлению.
- Да, конечно, - я приветливо улыбнулся ему. - Присаживайтесь, пожалуйста, - и указал на кресло, стоящее напротив. - Желаете сигару?
- Нет, спасибо, - он даже не отказался, а прямо-таки запротестовал; видимо, не хотел показаться нескромным.
- Ну что ж, воля ваша. Тогда давайте сразу перейдем к делу. Я не спрашиваю, как вас зовут; это ни к чему. Представляться тоже не буду; по той же самой причине. Дело, которое я хочу вам предложить, может показаться несколько странным… Даже очень. Если вы не согласитесь, я пойму. Однако оплата будет весьма щедрой. Безо всякого обмана.
- М-м-м… А сколько? - его прежде всего интересовали деньги; такой заглотит наживку. Не сразу, конечно: будет примеряться и так, и этак… Но уж больно велик соблазн - для юноши, не имеющего даже носков.
- Пятьдесят тысяч долларов, - не моргнув глазом, ответил я.
Он вытаращил глаза и оцепенел. "Сейчас переспросит; ему кажется, что он ослышался."
- Простите, сколько?
- Пятьдесят тысяч долларов, - повторил я тем же тоном.
Он закивал головой, словно китайский болванчик.
- Да… Да-да. Это очень большие деньги. У меня сейчас как раз финансовые проблемы. Временного характера. Да. Простите, а что я должен сделать?
"Ну вот. Пора." Я объяснил. Он снова потерял дар речи. Я не торопил его: пускал колечки в потолок. Спустя какое-то время он сбивчиво забормотал, с трудом подбирая слова:
- То есть… Но ведь это же… Не знаю… Вы хотите…
Тут я перебил его:
- Нет. Я ничего не хочу. Я просто предлагаю; соглашаться или нет - это ваше дело. Но прошу заметить: пятьдесят тысяч долларов - весьма солидная сумма. Думаю, это весомый аргумент, который поможет вам разрешить возникшие сомнения, - я решил окончательно добить его; открыл ящик и небрежно выложил на стол пять толстых зеленых пачек. - Я вас не обманываю. Наш разговор, как видите, происходит без свидетелей. Мы друг друга не знаем. Принесите мне то, что я сказал - получите деньги.
- Да, - он все еще колебался. - Скажите, а могу я просто попробовать?
- Как это? - удивился я.
- Видите ли, у меня очень тяжелое положение, иначе я бы никогда… Мне очень нужны деньги…
"Хитрый, чертенок! Сейчас что-нибудь наплетет про больную бабушку. Нет, чтобы сказать прямо: мол, учусь в педагогическом; денег нет и, судя по всему, никогда не будет; как их заработать, я тоже не знаю; девочки меня не любят; может быть, именно поэтому?; а вы думаете, легко быть девственником в двадцать лет?; в педагогическом-то институте, где на один болт - двадцать пять гаек; так ведь и то - никому не нужен… Сейчас начнет врать. Если так - этот парень не пропадет. Далеко ли пойдет - не знаю; но уж точно не пропадет…"
- Я живу один. Родителей нет. У меня больная бабушка… Ей нужна операция.
Я сочувственно покачал головой и жестко отрезал:
- Я вас понимаю. И все же: благотворительностью я не занимаюсь. Обстоятельства таковы: есть работа, за которую я готов заплатить пятьдесят тысяч долларов. Беретесь или нет?
- А если, предположим, я попытаюсь, и у меня не получится? Что тогда?
Я пожал плечами:
- Ничего. Просто забудете наш разговор, словно страшный сон. И все.
- Да. Тогда я согласен. Понимаете, я не могу обещать… У меня нет опыта в подобных делах. Но я все же попробую.
- Меня вполне устраивает такой вариант. Этот наш разговор ни к чему не обязывает: ни вас, ни меня. Однако повторю: если принесете мне то, что я сказал - в тот же день получите пятьдесят тысяч долларов.
- Да. Я понял. Еще вот какой вопрос: ведь это же опасно. Для такого дела потребуется оружие. Не могли бы вы выдать мне небольшой аванс?
- Ах, для этого? Ну конечно. Вот, возьмите, - я протянул ему сто рублей. - Топор можно купить в любом хозяйственном магазине.
- Спасибо, - юноша натянуто улыбнулся, но деньги взял. Доллары я кинул обратно в ящик стола. - До свидания!
- Всего хорошего!
Осторожно пятясь задом и кланяясь, Студент - так я окрестил его про себя - вышел из кабинета.
"Интересный тип!" - подумал я. "И очень непростой. Что от него можно ожидать? Посмотрим."
* * *
За дверью раздался какой-то шум. Я прислушался.
- А я тебе говорю, что он - педик!
- Да с чего ты взял?
- С чего-с чего? Ты видел, как он мазал губы помадой?
- Да он не мазал губы! Он просто прикуривал! Понимаешь? Прикуривал короткий окурок! А ты издалека принял прикуриватель за помаду!
- Я не понимаю, почему ты его защищаешь? Я педиков сразу чую! Если мужик садится на стульчак, когда ссыт, - значит, он точно педик!
- Но ты же не видел, как он ссыт!
- Ну какая разница! Зато он губы помадой мазал!
- Да не мазал, говорю тебе!
- Ну хорошо. Пусть не мазал. Но зачем он тогда купил себе машину голубого цвета? Что, не мог купить красную? Или там, черную? Да хоть белую - но не голубую.
- С этим я согласен. Действительно, машина голубого цвета. Ну и что с того? Зачем нужно было вытаскивать его из машины и бить по морде? Пусть даже он педик. Что ты вообще против них имеешь?
- Да ничего я против них не имею. Мне на них наплевать. Просто я их ненавижу, вот и все.
- За что?
- Да как "за что"?! Ну ты даешь! А за что же их любить-то? Ведь если бы я их любил, тогда я сам был бы педик! Понимаешь? Ну просто - натуральный педрила! Но я-то не педик!
- Ладно. Хватит. Пойдем, узнаем, чего хочет этот мужик. Может, чего путевое предложит.
- Пойдем.
* * *
Они ввалились в кабинет одновременно: оба здоровые, плотные, коротко стриженые, в спортивных штанах, футболках и дорогих кроссовках.
Я даже не раздумывал, как их назвать; как-то само собой получилось: Два Придурка.
Этих долго уговаривать не пришлось. Единственное, что их смутило - это сумма. Они привыкли делать то же самое, но за меньшие деньги.
Придурки долго стояли, переглядывались, шевелили толстыми губами, словно беззвучно повторяли мои слова, а потом объявили:
- Короче, так. Готовь бабки. Но смотри, если обманешь… - и они одинаково выпятили нижнюю челюсть, закатили глаза и раскинули пальцы веером, - вилы! - хором сказали они и ушли, громко хлопнув дверью.
Они шли к своей машине и обсуждали меня:
- Ты видел, как он курит?
- Ну?
- Чего он сигареты не курит, как все нормальные люди? Ему обязательно сигару надо, да? Я тебе скажу, почему. Потому что он - педик. Я тебе отвечаю. Он курит сигару, а ему кажется, будто он сосет… Все педики курят сигары. Если мужик курит сигару - значит, точно педик.
- Что, и Фидель Кастро тоже?
- Это кто?
* * *
А потом появился еще один посетитель. Он неслышно возник в кабинете, будто бы материализовался из горячего воздуха.
Среднего роста, одетый неприметно, лицо - не более выразительное, чем кусок хозяйственного мыла. Точно определить его возраст было невозможно: от тридцати до шестидесяти.
Да вот, пожалуй, и все.
- Какие трудности? - спросил он.
Я показал фотографию и рассказал, что от него потребуется.
- Что, в буквальном смысле? - ни один мускул не дрогнул на его невзрачном, как стертая монета, лице.
- Да.
Он удостоил меня быстрым взглядом и отвернулся.
- Сколько?
- Пятьдесят тысяч долларов.
Еще один изучающий взгляд.
- Он что, водочный король? Или местный "авторитет"?
- Ни то, ни другое. Милиционер. Можно сказать, бывший милиционер. К тому же собирающийся пуститься в бега.
- Что, разве милиционеры подорожали?
- Это надбавка за необычность заказа.
- Хорошо. Ждите. Когда все будет сделано, я позвоню и сообщу способ обмена, - и он так же быстро и бесшумно ушел.
"Все. Действующих лиц вполне достаточно", - подумал я и запер дверь на ключ. "Студент, Два Придурка и Профессионал. Актеры - на сцену!"
* * *
В 22. 15 с Энского вокзала отправлялся скорый поезд до Москвы.
Ровно в 21.45 на вокзал приехал Студент. Его обычный наряд был дополнен длинным - почти до самых пят - мятым и ветхим плащом. Несмотря на жару, он и не думал его снимать. Студент испуганно косился на проходящих мимо людей, а при виде милиции начинал тихо дрожать. Он курил дешевые крепкие сигареты и натужно кашлял. Из багажа у него был с собой лишь маленький туристский рюкзачок.
Из внутреннего кармана плаща Студент поминутно доставал какую-то фотографию, смотрел на нее пару секунд и тут же убирал обратно.
Студент сильно нервничал: это было хорошо заметно. Он ходил вдоль поезда и внимательно оглядывал всех мужчин. Наконец на него стали коситься. Почувствовав это, Студент поспешил в свой вагон - в самом хвосте состава. Вагон был плацкартный - на большее не хватило денег. Да и место досталось не самое лучшее - на верхней полке, рядом с туалетом и, к тому же, против хода.
В вагоне было жарко; пот ручейками стекал по его впалым щекам; но он все равно сидел в плаще. Забился в уголок и тихо смотрел сквозь мутное стекло на торопящихся пассажиров. Сосед попытался опустить окно, но, как это всегда бывает летом, оно оказалось наглухо закрыто.
До отправления поезда оставалось десять минут.
* * *
В это время на перроне показались знакомые персонажи.
- Ты чего цепь не надел?
- Да ну ее. У меня от этого золота вся шея синяя. Каждый день моюсь. Замучился уже.
- А-а-а… А у меня ничего, не пачкается.
- Моя старая тоже не пачкалась. А тут поменялись с одним: типа как побратались, ну и вот…
- Так забери назад.
- Уже не получится. Его в ней похоронили.
- Это кого?
- Да ты знаешь: Серегу с Северной улицы.
- А-а-а… Ну, его-то знаю. Как он?
- Да так, ничего… Поднялся. С "баблом" стало хорошо. Короче, все наладилось. Последнее время на "мерине" ездил. Старом, правда. Но все равно - на "мерине".
- А кто его замочил?
- Не знаю. Ребята разберутся.
- Это конечно. Слушай, а как его жена? Вертлявая такая? Ленка, что ли?
- Какая же она ему после этого жена?
- А кто?
- Вдова.
- А-а-а… Ну да. Теперь-то конечно. Ну и как она?
- Не знаю. Она на меня обиделась. Смертельно.
- За что?
- Да за ерунду. Пригласила на поминки. Мы с пацанами скинулись, чтоб семье помочь - все, как положено. Иду. Но, понимаешь, бабки бабками, а все равно: с пустыми руками идти - вроде как неудобно. Ну, я по дороге купил цветов и коробку конфет. Прихожу: цветы - в вазу, конфеты - на стол. А она как заревет! Что такое? А там, на коробке, написано "Поздравляю!". Ну, я ей объясняю, что коробки с надписью "Соболезную…" или там "Скорблю…" не было. И вообще, говорю: что за проблема? Пересыпь конфеты в тарелку, а коробку выкинь, чтоб глаза не мозолила. Нет, ревет! Ну, и больше не разговаривала со мной.
- Да-а-а… Выходит, любила, покойника-то?
- Может быть… Этих баб разве разберешь? Вот наш вагон. Билеты у тебя? * * *
Среди отъезжающих не было Профессионала.
Всем участникам этой милой забавы я сообщил одну и ту же информацию, однако план действий у каждого был свой.
Студент вел себя так, чтобы в любой момент можно было пойти на попятный. Он боялся принять какое-либо окончательное решение. Он отложил это на последнюю минуту, а пока - просто ехал в Москву.
Придурки, те совсем не колебались; неуверенность была им чужда органически. Но они не хотели затрачивать лишние силы на выполнение несложного и довольно обычного задания. С комфортом разместившись в четырехместном купе, они увлеченно гадали, кто будет их попутчиками. После недолгих споров был выработан оптимальный вариант: блондинка с пышным бюстом и пухлыми губами, а также полноватая шатенка с большими ягодицами и слегка кривоватыми ногами, но при этом чтоб была в длинной юбке с высокими разрезами по кругу. Сформулировав таким образом свои эстетические пристрастия, придурки уселись по разные стороны стола и стали увлеченно пялиться на дверь.
Профессионал решил действовать по-другому. Сразу же после нашего разговора он приехал домой, оделся в старую немаркую одежду, взял деньги на дорожные расходы и вышел во двор. В дальнем углу, рядом с трансформаторной будкой, стоял гараж: большая коробка, сваренная из листов толстенного железа; на его стены вечно мочились подвыпившие мужики. Профессионал отпер ржавый висячий замок и распахнул тяжелые ворота; тугие петли при этом противно заскрипели.
В гараже стояла пожилая "копейка"; весьма дряхлая на вид, но вполне еще живая. Профессионал сдернул брезентовый чехол, вышел на свет, окинул внимательным взглядом дворик, не заметил ничего подозрительного и снова вошел в гараж. Он отодвинул самодельный верстак и поднял два кирпича; достал из тайника сверток и быстро сунул его в машину. Затем он выкатил "копейку" из гаража, и уже на улице пустил двигатель. Машина почихала-почихала, да и завелась. Вскоре мотор уже гудел ровно, почти не издавая посторонних звуков.
Профессионал запер ворота, сел за руль и медленно тронулся с места. Он направлялся в Энскую городскую больницу; в свертке лежали пистолет и документы на другую фамилию.